cherry lip tint for a teacher, please

Середина июня выдалась на редкость знойная: глобальное потепление или еще что, но в этом году погода просто сходила с ума. И потому, когда на улице стояла устойчивая жара в тридцать градусов и выше, с разрешения руководства Томиока-сенсей стал проводить занятия в школьном бассейне. Канзаки жаркую погоду не любит вообще, и в бассейн идет с большим энтузиазмом. Не без стеснения натягивает темно-синий купальник, смотря в зеркало и с недовольством отмечая, что, по сравнению с другими девочками из ее класса, ее фигура довольно угловата — она вообще физиологически начала развиваться немного позже остальных. Она взглянула на Канао, которая затягивала хвостик сбоку потуже, на всякий случай снимая заколку-бабочку. В пятнадцать лет Тсуюри уже могла похвастаться женственными формами, и школьный купальник округлости ее тела скрыть был уже не в состоянии. Она вообще была очень красивой девушкой, и Аой без тени зависти восхищалась ее аккуратными чертами лица, благородной улыбкой и точеной фигурой. Канзаки захлопывает дверцу шкафчика, выходя из раздевалки вместе с подругой. Томиока-сенсей, сменив привычный синий спортивный костюм на белую майку и шорты, уже стоял на солнцепеке, выжидая, когда класс построится в шеренгу. О чем-то щебетав с Канао по пути, Аой заметила Хашибиру в строю: как всегда неспокойного и чего-то опять рьяно доказывающего Танджиро. Не без смущения девушки отметили то, как хорошо слажены юноши и потому чуть замедлили шаг, осторожно косясь в их сторону. Оказывается, даже Зенитсу Агатсума был достаточно спортивного телосложения, и Канзаки присвистнула про себя. Томиока-сенсей, мощно дунув в свисток, заставил всех учеников построиться. За полторы минуты с начала урока он успел трижды сделать замечание Иноске, который слишком часто кидал косой взгляд на конец шеренги и никак не мог стоять спокойно в строю. Лишь когда учитель физкультуры заставил всех разминаться (в такой солнцепек это казалось пыткой), Хашибира наконец отвлекся на состязания с Танджиро в том, кто быстрее сделает все упражнения. Камадо о том, что соревнуется с другом, разумеется, не подозревал. Аой было неуютно. Среди своих таких красивых одноклассниц она чувствовала себя гадким утенком, который с возрастом лишь окрепнет и превратится в такую же гадкую утку, а не в прекрасного лебедя. И потому ей было неприятно видеть оценивающие взгляды одноклассников, которые, задерживая взгляд на Канзаки, секундой позже переводили их на других девочек. Это уничтожало ее самооценку еще больше, хотя казалось бы — падать ей ниже уже и некуда. Наконец, учитель разрешил погрузиться в бассейн — нагревшись на солнце, ступать в воду уже совсем не хотелось. Чуть продрогнув, девушка все же окунулась, придерживая себя за плечи. Канао нерешительно стояла у спуска, поджав руку к груди. Канзаки, заметив это, надела на себя приободряющую улыбку: — Канао-чан, спускайся, не бойся! Сначала прохладно, но затем быстро привыкаешь и становится очень здорово! Тсуюри слегка улыбнулась, но в воду зайти пока не осмелилась. Танджиро, что был рядом в это время, подплыл к девушке, опершись грудью о бортик бассейна: — Канао, ты боишься воды? Ты умеешь плавать? Тсуюри, увидев Камадо, округлила глаза и чуть смутилась, двумя секундами позднее, чем следовало бы, отрицательно покачав головой. Юноша тепло улыбнулся и подал ей руку: — Это совсем не страшно! Если хочешь, я могу тебя научить! Аой наблюдала за резко поалевшей Тсуюри («нет, Танджиро, это не от жары она покраснела»), что молча кивнула головой и аккуратно спустилась в бассейн, принимая руку помощи одноклассника. В общем-то, если бы ей кто-то на ушко шепнул о том, что Канао нравится Танджиро Камадо, она бы совсем не удивилась. Канзаки думает, что в качестве предмета воздыхания тот ей очень подходит: потому что такой добрый, отзывчивый, галантный — зная Канао, можно было ожидать, что для нее влюбиться в такого юношу особого труда не составит. Конечно, очень просто проникнуться чувствами к Танджиро. А ты, Канао, попробуй влюбиться в Хашибиру Иноске, что сейчас на соседней дорожке пытается потопить Зенитсу (куда делся Томиока-сенсей?) и басит на всю округу о том, как же он, черт возьми, хорош. Взглянув на Иноске, Аой слегка улыбнулась и поспешила отойти в сторону: брызги стремительно достигали и ее. — Девочки в купальниках — это то, ради чего я живу, — услышала краем уха Канзаки: два одноклассника стояли чуть поодаль от нее. По природному любопытству, она чуть прислушалась, делая вид, что выбирает поплавок. Ну и что, что они все одинаковые. — Я бы посмотрел на третьеклассниц. Тем более, там есть Шинобу-семпай… — Это да. Наши девчонки в принципе тоже ничего, верно? Надо ценить то, что имеешь, чувак… — Ну, исключая Канзаки и Миямуру, то ты чертовски прав. Если бы я хотел посмотреть на тощих серых мышек, остался бы в средней школе. Аой вздрогнула от неожиданной жестокости этих слов: поплавок выпал у нее из рук и она, за волосами скрывая навернувшиеся слезы, поспешила его поднять. А после — умывает лицо водой, прикусив дрожащую губу. Сама виновата. Нечего было подслушивать. — Но! Зато в нашем классе есть Канао. Жемчужина среди навозной кучи, — последнее юноша произносит как-то мечтательно, но позже, оглядев остальных одноклассниц, заключил, — Ну ладно, был не прав. У нас так-то ничего такие есть девочки. — По замухрышкам не мерят! Но да, Канао просто красот… Погоди-ка, это она вместе с Танджиро там? Они что, встречаются? Аой опустила голову, смотря на постоянно расплывающееся отражение в воде. Она стояла позади них, поэтому они ее не заметили. Хотя, думается ей, даже если бы Канзаки была бы у них прямо перед носом, они бы все равно ее не увидели, просто потому что… это Канзаки. Замухрышка. Гадкий утенок. Серая мышка среди прекрасных дев. На минуту это все казалось ей таким обидным, однако чуть позже до нее доходит мысль: а чего обижаться, если это правда? Она неказистая, она доска. И в сравнение с Канао Аой не идет никак. Что уж тут, ее может выбрать только молодой человек с действительно низкими стандартами. Девушка вздрагивает от внезапного плеска воды — брызг было так много, что ей пришлось тереть лицо, чтобы увидеть, что случилось. Одноклассников на их месте не оказалось, и Канзаки несколько раз похлопала глазами, прежде чем заметить их, выныривающими из воды на следующей дорожке. В паре метре от нее же предстал Иноске, с неожиданно серьезным видом смотря прямо на нее. Аой, с чуть покрасневшим носом и некрасиво прилипшей к вискам челкой, взглянула в ярко-зеленые глаза юноши в ответ. От многозначительного взора Хашибиры ее пробили мурашки. — Хашибира? Ты чего делаешь? — Ты имбецил?! Иноске перевел взгляд на своих одноклассников — девушка впервые видит его таким устрашающим. Он знал, что большинство одноклассников сторонились его — и сейчас, угрожающе на них надвигаясь и крепко схватив их за хлипкую ткань маек, он прямо доказывал, почему. — Еще раз услышу, что что-то плохое говорите про Танзаки — прибью. Усекли? Одноклассники пересеклись друг с другом непонимающим взглядом, а один из них несмело предположил: — Ты про Канзаки? — Мне, блять, неважно, — пробасил юноша еще более угрожающе, недобро сверкнув глазами, — Если я узнаю о том, что вы говорите всякое о Кинзаки — я вам сиськи оторву, поняли? Юноши почти синхронно кивнули — скорее всего, предполагает Аой, это очень мудрое решение. Они стремительно уплывают на другой конец бассейна, скрывая тихое ворчание, оставляя Иноске одного на целой дорожке. — Эй, Нанзаки. И многое ты из этого слышала? — спрашивает у нее Хашибира, приближаясь к ней. Аой, опустив голову, вновь сталкивается со своим расплывающимся отражением — казавшимся ей еще более некрасивым, чем обычно. Одними губами она тихо-тихо произнесла: — Да, наверное. Иноске перешагивает буйки и подходит все ближе. Где, черт возьми, Томиока-сенсей, который должен бдеть за дисциплиной? Ведь этот парень нарушил все, что нужно. Остановите его, Томиока-сенсей. Учитель по физкультуре, когда надо, опять куда-то пропал. Он вообще в последнее время был какой-то странный. Иноске парой секундой позже оказался прямо перед нею. Вот они, смотрят друг на друга, Аой зажато перебирает пальцами, чуть плескаясь водой, Хашибира — слегка жмурится от бьющего в глаза солнца и сильно пахнет хлоркой. Канзаки чувствует, как его руки легли ей на плечи, и слегка краснеет от этого. Юношу ситуация не смутила ни капли, и он мощно щелкнул ей по лбу — Аой от неожиданности накренилась назад, чуть не поскользнувшись на каткой плитке. — Ты чего делаешь, болван? — возмущенно (и не без румянца на лице) спрашивает она, придерживая голову. Ее вообще серьезный Хашибира пугал немного — с его многозначительным выражением лица, нахмуренным лбом и чересчур крепкой хваткой. Иноске какое-то время просто наблюдает за девушкой, немного болезненно сжимая ее плечи, а затем громко произнес: — Слышь, Кинзаки. Не смей про себя вот так думать. Канзаки чуть вздрагивает от этих слов и смотрит в его решительные, полные неиссякаемого чувства справедливости и желания помочь зеленые глаза. Канзаки смотрит на него и… И теряется.