cherry lip tint for a teacher, please

Громкий, победный клич озарил стены класса первого года обучения: дисциплинарный комитет даже выяснять не стал, что случилось — голос Хашибиры Иноске они узнали сразу. Старшеклассники понимают, что лучше перетерпеть: скоро это закончится, он орать перестанет, а влезать в это все — дело неблагодарное и немного травмоопасное. Тсугикуни-сенсей прикладывает указательный палец ко рту, призывая юношу к тишине — на удивление, тот послушно оседает на стул, поумерив пыл извергающихся из него децибелов. Учитель выходит из класса, оставляя учеников предоставленными самим себе. Вызванный Иноске ажиотаж подхватили все одноклассники: наконец раздали результаты проверки их сочинений. Аой с внутренним неверием смотрит на поставленную красной пастой оценку — правдой это быть не может. Наверное, Йориичи-сенсей попросту ошибся, поставив вместо уверенной отметки «В» пять с плюсом. Так и красуется в конце — «А+». Но ошибки быть не может — Иноске махает перед ее глазами своим сочинением, подставляя его слишком близко к носу, отчего у нее все буквы в глазах заплясали и расфокусировались. Она ворчит на него, отбирая листочки и присмотревшись повнимательнее. И правда. Отлично. С плюсом. Канзаки, в общем-то, понимает, что оценку поставить есть за что: они с Хашибирой долго и упорно трудились, Аой внимательно вычитывала все его ошибки и даже учила юношу писать некоторые иероглифы (она частично была права в своем смелом утверждении о том, что этот кабан не умеет писать). Много они штудировали словари, рассказывали друг о друге всякие факты о себе — к их совместному труду даже приобщилась бабушка Иноске, что зазвала девушку на ужин и после, накрыв на стол, поглаживала внука по голове, рассказывая о том, какой же он у них хозяйственный, добрый и «в-быту-незаменимый». Эта картина (не то что бы она часто видела смущенного Иноске) девушку очень умиляет, и она даже внесла этот момент в сочинение. Зенитсу, что за совместную работу с Танджиро получил оценку «хорошо с плюсом», вышел из класса, проигнорировав все вопросы Камадо — тот, кстати, своей оценкой был очень доволен. Их работа не заработала высший балл только потому, что оба не смогли написать друг о друге ничего, кроме самых положительных качеств, проявив недостаточную глубину анализа человеческой натуры (но ведь Танджиро — такой добрый, отзывчивый и вообще самый лучший человек на свете, а Агатсума — замечательный, преданный друг, который всегда готов прийти на помощь!). — Съел, да, Маницу?! — самодовольно басит Иноске, подсаживаясь к Канзаки и с вызовом косясь на Танджиро, — Я же говорил, что у нас будет лучшая работа в классе, Гонпачиро! — Я очень рад, — искренне улыбается тот без тени зависти, — Я же говорил, что у вас с Аой все получится! Хашибира ухмыляется, закинув руку на плечо девушки и прижимая к себе — Канзаки возмущенно воскликнула, залившись краской. Юноша на сопротивления одноклассницы не реагирует, лишь с присущим ему энтузиазмом машет бумажками перед всеми, преисполняясь неистовой гордостью. — Это все благодаря Танзаки! Она просто капец какая умная, оказывается! С ее помощью мы захерачили лучшее сочинение в этой школе! — Т-ты совсем имбецил? Зачем орешь на весь класс?! И я Канзаки! — Я так и сказал, Нанзаки. Танджиро с легкой улыбкой смотрит на этих двоих — за последние полтора месяца они замечательно сдружились. У него даже промелькнула мысль, что Иноске с Аой-сан будут очень хорошо смотреться вместе: уж очень у них характеры друг другу подходят. И вообще, Хашибира никогда не был заинтересован в девочках (он как-то вообще не проявлял влечение к чему-нибудь кроме конфликтов и еды), однако Камадо видит, что его одноклассница ему сильно неравнодушна. Хоть и показывает это... своеобразно. Тсуюри то, что одноклассник неровно дышит к ее подруге, тоже видит прекрасно, но энтузиазм Танджиро не разделяет: уж очень громким и грубым ей казался юноша. Но Аой, по всей вероятности, Кабану тоже симпатизирует, и Канао сделать здесь ничего не может. Хотя, Канзаки Хашибиру знает куда лучше и, может быть, вовсе не так плох? Девушка, кстати, на пару с Шинадзугавой Геньей тоже отличную оценку получила: она обратилась со своей проблемой к сестрам, и Канаэ взяла на себя ответственность устроить семейный ужин, пригласив своего жениха вместе с его младшим братом. Как оказалось, Генья-кун совсем не пугающий и недружелюбный — просто стеснительный. И действительно очень добрый, чувствительный и ранимый: старший брат очень строг к нему, часто ему грубит, но Канао видела, что младший Шинадзугава ему очень-очень дорог. Танджиро переводит взгляд на окно и случайно оглаживает взором Тсуюри, что слегка улыбалась, получив свое сочинение. Сначала он косится совсем недолго, спустя пару секунд уткнувшись в тетрадки, но затем, поддавшись искушению, вновь поднял на нее взгляд. Юноша, оперевшись подбородком о поставленную на локоть руку, осознал, что Канао и правда может считаться одной из самых красивых девушек академии: у нее очень изящные черты лица и светлая, молочная кожа. У Канао аметистовые глаза, пушистые ресницы и легкая, благородная улыбка — казалось, будто она была родом из четы аристократов, с гордой осанкой и высоко поднятым подбородком. Такой спокойный, умиротворенный взгляд, сочетаемый с очаровательной кротостью заставили Камадо скрывать восхищение внутри себя. Она напоминала ему распускающийся цветок — на тонком стебле, утонченный, притягивающий взгляд, без всяких вычурностей. Камадо совсем не силен в ботанике, и его воображаемый цветок, скорее всего, вообще не существует в природе: но если бы он был, безусловно бы носил имя Тсуюри. Когда Тсуюри посмотрела на него и внезапно встретилась с ним глазами, тут же отводя смущенный взор куда-то вбок, на стену — Танджиро осознает, что не очень-то прилично смотреть на девушку так долго. Юноша отвернулся, ладонью ощущая исходящий от покрасневших щек жар. Опять глупость сотворил, сколько можно-то? Ситуацию спасает, на удивление, Иноске (!), который неожиданно очень вовремя начал зазывать Танджиро в буфет, потому что он голоден, а «Нанзаки не хочет меня кормить!». Парень суетливо встал и заулыбался, выходя из класса, бодро подгоняемый Хашибирой. Очутившись в коридоре, он облегченно вздохнул. Неловкое происшествие выбило его из колеи, в завершение оставив после себя желание отменить собственное существование и бешено колотящееся сердце. Тсуюри, оставшись на своем месте, осторожно подняла взгляд на дверь, убедившись в том, что ее предмет воздыхания вышел из кабинета, а затем прикрывает ладонью лоб, пытаясь остановить беспорядочный поток мыслей. По ощущениям, на ее пылающем лице можно жарить яичницу (и это еще одна из самых вменяемых идей, промелькнувших в голове за последние две минуты). Она, на самом деле, никогда не надеялась на знаки внимания с его стороны. Простого общения, его милой улыбки и мыслей о том, какой же Камадо-кун хороший и в-теории-у-них-могли-бы-получиться-очень-красивые-дети — ей было вполне этого достаточно. Сейчас же, те его слова про ее улыбку (Канао действительно стала чаще улыбаться), его доброе отношение к ней и вот эта ситуация — все это в совокупности, как ей кажется, будет преследовать ее в мыслях еще неделю. Скорее всего, сегодня ночью она заснет с большим трудом. Возможен ли вариант, что она могла понравиться Танджиро?