cherry lip tint for a teacher, please

Шинобу ненавидит походы. Ну, вот просто, ненавидит — и все. И потому, когда она узнала о внесении в их программу поход в горы с ночевкой (!) в палатках (!!!), лишь нервно улыбается и проклинает эту жизнь. У нее нет ни одной причины, чтобы, черт возьми, хотя бы нейтрально относиться к походам. Эти чертовы рюкзаки, которые больше нее в три раза, и эти чертовы лямки, так сильно давящие на ее узкие плечи. В конце концов, в ней роста полтора метра, она самая маленькая в классе — с ее комплекцией такие вещи ей таскать, как минимум, было не в радость. Эти чертовы комары, от которых не спасает ни один спрей в мире. Эта ноющая от напряжения лодыжка, зацепившаяся за корень дерева, а затем угодившая в лужу. Оттого — уныло чавкающие кроссовки и ненависть ко всему окружающему миру. Кочо бы многое отдала, чтобы сейчас оказаться в гостинице, где тепло, сухо и имеются все блага цивилизации. Но нет. Она здесь. Улыбается сдержанно, когда к ней с расспросами пристают. Мягко направляет одноклассниц не ждать ее и идти вперед. Томиока еще в начале пути взял у нее часть вещей, оставив ей, как ему казалось, совсем немного: но даже эти несчастные килограммы нещадно резали ей плечи. Шинобу, черт возьми, ненавидит походы. Спустя несколько часов они дружно облегченно выдохнули, когда дошли до необходимой опушки леса, и Кочо с измученной улыбкой скидывает с плеч рюкзак и присаживается на него. Учитель физкультуры дует в свисток и командует разгружаться, а после, подходя к девушке и вытаскивая палатки с сумки, тихо спрашивает: — Все нормально? Девушка кивает, изгибая рот в какой-то кривой усмешке. От усталости она вытирает пот со лба — тыльная сторона ладони тут же засеребрилась от влаги. У Шинобу нервы — стальной канат. Но сейчас он держится на последних двух струнах, и потому даже Томиока чувствует, что в лишний раз ученицу лучше не трогать. Ближайший час ее класс разбивает лагерь: мальчики помогали нескольким девочкам устанавливать палатки, девочки же топтались на месте, держа в руках спальные мешки и теплые вещи. Кочо сначала сама пытается разобраться с местом ночлега, и вполне успешно прицепляет дуги к внутренней палатке. — Хочешь, помогу? — вопрошает ее одноклассник, максимально доброжелательно присев с ней рядом на корточки и взяв в руки пакет с колышками. Шинобу поджимает губы и незаметно стреляет глазами в сторону учителя физкультуры, что в это время помогал расправить палатку учительнице по английскому. — Я была бы признательна, Мурата-кун. Томиока, забивая последний колышек в твердую, но податливую сухую землю, замечает, как его ученик (как его звали-то вообще) с оптимистичной улыбкой держит середину палатки Шинобу, покуда та перевязывала пересекающиеся дуги веревочками. И потому, грозно сверкнув глазами, направляется прямиком к ним. — О, Томиока-сенсей, — улыбается девушка, но Гию видит — она сильно закипает, едва удерживаясь от язвительных комментариев, — Неужели хотите помочь? Молодой человек велит ученику пойти помочь надуть матрас Хиге-сенсей, и молча берет колышки в руки, садясь на корточки. — Ты ведь понимаешь, что это слишком очевидно, если я сразу пойду помогать тебе? — тихо произносит он, когда она садится на корточки рядом с ним, — Прости. — ...Ничего, — спокойно прошептала девушка. Покуда та помогала натянуть ему тент сверху, Томиока видит, как ее раздраженное, но милое лицо вытягивается и становится миролюбивее. С палаткой они расправляются быстро, и затем переключаются на надувной матрас, который Кочо расстелила внутри. — Хорошо, что матрас взяла. Земля тут очень холодная ночью. — Угу. Учитель с ним возится долго, усердно работая насосом и изредка отвечая на вопросы Шинобу, что пыталась разрядить их молчание своей болтовней. Молодой человек отвечал, и это уже было бесспорным достижением. На самом деле, Кочо вот так, на корточках сидеть рядом с Томиокой было очень комфортно: смотреть на его серьезное, сосредоточенное лицо ей очень нравилось. Она слегка улыбнулась, умолкнув и просто наблюдая за его действиями, понимая, что все ее раздражение тает от присутствия молодого человека рядом. Спустя время, когда палаточный лагерь был разбит, девочки занялись готовкой, а юноши во главе с учителем физкультуры направились собирать ветки на костер. Атмосфера стояла непринужденная, веселая — все стремились внести свой вклад в общую работу. И вот, Шинобу внимательно осматривает продукты и, покуда остальные девочки лепят онигири и делают закуску, она засучивает рукава и принимается крошить овощи на рамен — это дело одноклассницы всецело доверили Кочо. Томиока, когда возвращается с охапкой сухих веток, присаживается рядом с девушкой, выкладывая из горочки лежащих булыжников круг. Бросив взгляд на то, как девушка ловко орудует ножом, он первым спрашивает: — Что готовишь? — Рамен. Нам ведь все продукты выделили именно на него, не так ли? — Наверное. Шинобу спустя пару минут чувствует, как сбоку от нее повеяло жаром: учитель физкультуры успешно развел костер и, перебирая палкой деревяшки, чуть поморщился, когда пара искр полетела в его сторону. Молодой человек устремляет взгляд на девушку, что с легкой улыбкой напевала какую-то песню себе под нос: и оттого, насколько это выглядело мило и уютно, у него приподнялись уголки губ в едва заметной усмешке. — Нравится готовить?.. — вопрошает он внезапно, наблюдая за ее действиями. Кочо замолкает и косится на одноклассниц, шумно что-то обсуждавших с пришедшими мальчишками в паре метров от них. Переводя взгляд на учителя, она тихо произносит: — Раньше терпеть не могла, признаюсь. Но потом, во время болезни мамы и после ее смерти домашние дела легли на наши плечи, и пришлось научиться. Со временем свыклась, сейчас же могу сказать… Лицо девушки озарила спокойная, нежная улыбка. — …Да, очень нравится. Гию внимательно смотрит на то, как тонкий изгиб губ тает, оставляя после себя легкую дымку грусти, и затем обратно устремляет взгляд на пламя. — Понятно. Томиока мог только догадываться, что таится под этим тоскливым взглядом и слегка нахмуренными бровями. Когда-нибудь он обязательно спросит, однако сейчас — просто промолчит и понаблюдает за тем, как трещат язычки пламени и мелькает в ее руках остро заточенный нож. — А Вы живете один, сенсей? — Угу. Немного подумав, учитель добавляет: — До тринадцати лет жил с родителями и сестрой. Потом мама с папой разбились в автокатастрофе, и мы остались под опекой друга отца. А после Тсутако вышла замуж, и теперь я живу один. — Ох… Ясненько. У Томиоки-сенсея тоже, оказывается, очень печальная история. Гогот одноклассников и треск тлеющего дерева нарушили повисшее тоскливое молчание. Кочо, однако, понимает, что неловкости между ними нет: ей было очень комфортно рядом с немногословным учителем. Рамен со свининой заставил инстинктивно задергаться носы и усиливал слюноотделение: к ним все чаще стали подходить одноклассники, посчитавшие своим долгом заглянуть в большой казан. Совсем вскоре ужин был готов, и девушка, взяв в руку поварешку, наливала каждому бульон с мясом и лапшой. И пока остальные с аппетитом начали уплетать ужин, она продолжила разливать все по тарелкам, чувствуя, как желудок возмущенно заурчал. Рамен же получился достаточно наваристым и, как думается ей, неплохим. И все же она внутренне недовольна собой: она впервые готовит блюдо на такую большую толпу людей (если не считать, сколько раз она кормила вечно голодную Митсури), и потому, возможно, она не слишком хорошо рассчитала пропорции овощей с бульоном и время варки пшеничной лапши. Кочо немного виновато косится на учителя физкультуры с осознанием, что в ее планы не входило разочаровывать Томиоку своей стряпней. Однако Томиока рамен ест с большим аппетитом: Шинобу даже застыла с чашкой в руке, незаметно скользя глазами по нему. Учительница английского, что рядом с ним сидит, прилюдно хвалит ее лапшу со свининой, предполагая, какой замечательной женой будет «малышка Кочо». Девушка улыбается, скромно отмахиваясь, однако внутри себя напряженно смотрит на то, как Хига-сенсей все ближе и ближе к Томиоке льнется. — Действительно очень вкусно получилось. Согласны, Гию-сан? Шинобу передергивает от того, как она мило обратилась к молодому человеку. Нервно пережевывая лапшу, девушка все же неизменно улыбается и сталкивается со взглядом синих глаз. Томиока, держа в руках почти пустую тарелку, сдержанно кивнул. И, немного подумав, добавил: — Очень вкусно. Спасибо. Кочо заталкивает в рот кусочек свинины и приподнимает уголки губ. *** Шинобу нервно улыбается, когда чувствует, как ее тело медленно опускается на землю. Спину коснулся неприятный холодок, и она вздыхает, пытаясь соорудить из одеяла кокон, который бы непременно закрывал ее поясницу. А Канаэ говорила, что лучше на всякий случай нужно взять спальный мешок. Она тихо ругается, когда сквозь дрему ощущает то, как надувной матрас испускает последний воздух, заставив Кочо полностью ощутить холод лесной земли. Кочо недовольно встаёт с матраса и, надевая кроссовки, выходит из палатки, схватив с собой одеяло. Огонь костра почти потух, оставляя после себя тлеющие угольки: девушка греет о них ладони. Она смотрит на палатку рядом с ее местом ночлега — там ещё горел свет фонарика. Шинобу прищуривается и видит силуэт учителя физкультуры, что только готовился ко сну в то время, когда все остальные ученики давным давно спали, судя по тихим звукам сопения и сиплого храпа. Кочо нервно поджимает губы и поднимается с места, подходя ближе. Нерешительно подняв руку, она все же постучала по палатке. Спустя пару секунд в тишине раздаётся звон расстегивающейся молнии — и в полумраке видится сонное лицо Томиоки. — Сенсей… — шепчет девушка, боясь, что ее будет слышно в этой тишине, — У меня сдулся матрас… Холодно спать. Учитель удивленно вскинул брови, окинув взглядом ее одеяла — довольно тонковатые для ночёвки в лесу, откровенно говоря. Он вздыхает, ладонью зазывая зайти внутрь, а после застегивая палатку обратно. Говорить что-то и отчитывать ее он побоялся в такой тишине, но обязательно сделает это днем, как появится возможность. Кочо проверяет настил: видно, что Томиока не в первый раз выходит куда-то с ночевой. В его палатке было очень комфортно. Гию расправляет спальный мешок и одеяла, укрывая девушку и ложась рядом, переворачиваясь на спину.. Между ними расстояние меньше полуметра. Шинобу смотрит на учителя, что подальше от неё старается отодвинуться, и поджимает губы недовольно. Она аккуратно вытягивает руку, касаясь его: маленькая, изящная ладошка девушки оглаживает его запястье. Томиока начинает чуть тише дышать, секундой погодя накрывая ладонью ее руку и переплетая пальцы. Шинобу улыбается. У молодого человека рука большая, тёплая и сухая: держать такую было очень приятно. Она пододвигается к учителю, а затем кладёт ему голову на плечо. — Так теплее, — шепчет она едва различимо ему на ухо. По сути, просто жаром опалила кожу. Гию смотрит на корону палатки и с волнением внутри понимает, что заснуть теперь не сможет.  — Сенсей, — произносит та максимально приглушенно, боясь быть уличённой одноклассниками.  — Что?  — А как же поцелуй на ночь? Томиока смотрит на неё, пытаясь разглядеть ее лицо. В ночной тьме это сделать получается не особо успешно, однако он уверен: девушка по-лисьи щурится и улыбается почти нахально. Вот так лежать с ней, вдвоем, совсем рядом — кажется ему абсолютно иным чувством. Учитель переворачивается на бок, отчего одеяла и коврики под ним зашуршали. Рукой он убирает локон ее челки и, скользнув пальцами по распущенным волосам и лопаткам, прикасается губами к её лбу. Но даже это показалось Шинобу таким интимным, что она заливается румянцем. Томиока же удовлетворенно отстраняется и закидывает руку на девушку, отчего ей тут же становится жарковато. — И все? — И все. Шинобу по-кошачьи наблюдает за его лицом в ночном сумраке и, опираясь о локоть, тянется к его подбородку. По-детски чмокает в линию челюсти, а затем подбирается ближе к губам, аккуратно прикасаясь к щеке. И, если судить по тому, как молодой человек ласковее зарывается ладонью в ее волосы, Гию от этого жеста немного растаял. И вот он нависает над ней, накрывая их с головой раскрытым спальным мешком. Шинобу едва видит его лицо, но чувствует — улыбается слегка. Поцелуй от того, что Томиока пытался быть тише, выходит монотонным, скромным, почти безразрывным. Кочо приятно пахнет мятной зубной пастой и огуречной пенкой для умывания: молодой человек отрывается от девушки и проводит носом по ее щеке, клюнув губами в гладкую кожу. Шинобу с легкой улыбкой гладит его по жестким волосам на затылке и ластится вновь, прильнув своими губами к чужим. Томиока думает, что он ее скоро разбалует этим всем, но и сам понимает, что противостоять ей — маленькой и такой красивой — просто не в состоянии. Кочо же думает, что она похожа на малолетнюю влюбленную девчонку (кого она обманывает - так оно и есть), что с упоением растворяется в своем чувстве и беззащитно цепляется за плечи молодого человека. В какой-то момент девушка становится наглее и чуть прикусывает чужую губу, прижимая того ближе и проталкивая язык. Бесстыдно и совсем бесцеремонно нарушая их тихую, нежную идиллию. Томиока и опомниться не успел, как их вполне невинный поцелуй «на ночь» превращается во что-то развратное. Они уже не беспокоились, что их, наверное, слышно из их палатки в этой тишине: Гию, кажется, совсем потерял страх. Шинобу несильно кусает его за шею, зализывая слабый укус и оставив небольшой красный след губами. Томиока затаил дыхание и, поджав губы, наклоняется над ее ухом: — Не надо. Девушка улыбается нахально, совершенно не признавая за собой вину. Почувствовав за собой власть и желание подразнить молодого человека, она проводит руками по его толстовке, очерчивая широкий торс, а затем тянется к низу его живота, запуская ладошки под грубую ткань. Томиока, затаивший дыхание и в оцепенении всматривающийся в ее действия, забавлял ее сильно. До тех пор, пока она не почувствовала, как расстегивается ее теплый джемпер и задирается футболка. У Шинобу от этого спирает дыхание: она пытается прикрыться, однако молодой человек одной рукой прижимает ее тонкие запястья к одеялу. — Я же говорил, не надо. Чашечки розового бюстгальтера застенчиво выглядывали из-под задранной футболки, и Томиока прикасается губами к ее животу, тяжело вздымающегося вместе с грудной клеткой. Он просто дразнит. Как она его. Его руки медленно тянутся к ее спине, чуть приподнимая ее и нащупывая застежку лифа. Шинобу заливается краской, когда слышит щелчок и чувствует поцелуи около уха — от этого ее бросает в дрожь и подкашиваются ноги. — Сенсей… — шепчет она, и Томиока отстраняется, вытащив бюстгальтер со снятыми бретельками через низ футболки. — Не готова? — вопрошает сипло учитель, медленно ведя рукой от пупка до края футболки, зацепляя ее пальцем и скользнув под нее, едва дотронувшись кончиками пальцев до упругой груди. Кочо качает головой и смущенно отводит глаза. — Тогда не подстрекай, — шепчет он строго и, отрываясь от нее, звенит застежкой палатки и выходит на свежий воздух, — Спи. Девушка откидывается на подушку из теплых вещей. Румянец сильно шпарит ее щеки, а места поцелуев и прикосновений приятно горели огнем — она и не думала, что пара действий могут возбудить ее так сильно. Ее планы подразнить Томиоку-сенсея пошли совсем, совсем не так, как было задумано. И оттого Кочо крепко зажимает между ног одеяло, смущенно косясь на стенки палатки и пытаясь унять пылающий жар по всему телу. Через пару мгновений ей приходит четкое осознание, что ей чертовски понравилось. И походы, оказывается, не такая уж и тупая затея.