cherry lip tint for a teacher, please

Шинобу мечтала обрезать волосы своего учителя физкультуры с тех самых пор, как впервые увидела его у школьных ворот в начале учебного года. Нет, она никогда не топила за стереотипы о том, что у мужчины волосы на голове должны быть короче, чем на всем остальном теле, нет; да и Томиоке его прическа, бесспорно, очень даже идет. Но эти волосы! На вид очень жесткие, постоянно торчат во все стороны и невыгодно обрамляют его правильные черты лица, придавая ему небрежность и легкую неухоженность. И, к тому же, о боги, такие длинные! — Не хотите ли подстричься, Томиока-сан? — вопрошает девушка, спуская резинку с иссиня-черных волос и поглаживающими движениями перебирая пряди. Кое-где секутся, кончики не очень приятно колют ладони, однако сами волосы — на удивление, довольно мягкие на ощупь. — Нет, — отвечает молодой человек отстраненно, пытаясь сосредоточиться на мониторе ноутбука. У Томиоки горят отчеты. Произносит он это с благородным хладнокровием, разумеется; и принимает с должным ему смирением, стоически превозмогая нервный тик. Шинобу понимающе кивает и мудро приходит к выводу, что работа скромного школьного учителя — одна из самых изнуряющих на свете. Ей бы самой готовиться к итоговым тестам, к вступительным, однако после школы, домашней работы и кружка фармацевтических исследований думать об учебе не хотелось от слова совсем. Девушка устало помотала головой, взяв в руки расческу и тихо усмехнувшись себе под нос, проводя по мужской спине и поддевая деревянными зубьями кончики волос. — Я Вас заплету, — прощебетала она, и в голове ее мелькают множество идей, следом же за ними — разыгрывается воображение. И это отчего-то кажется ей невероятно забавным. — Хорошо. Шинобу аккуратно снимает со своих волос заколку, цепляя ее за подол юбки и мотая головой, чтобы пряди благопристойно легли ей на плечи. Она вообще-то давно подумывала о том, чтобы сделать на голове Томиоки что-нибудь симпатичное, однако почему-то еще никогда до дела не доходило. Благослови господь умение учителя физкультуры сконцентрироваться на деле и его (никому на самом-то деле ненужные) отчеты. — И как же я раньше-то упускала такие возможности, сенсей? — звонко вопрошает девушка, а затем приподнимает брови, сконфуженно ойкнув: рука непроизвольно дернулась, срывая с головы учителя пару волос. Томиока сдавленно промычал, — Ох, прошу прощения. Это я на радостях, сенсей. Гию тяжело вздохнул, слегка накреняясь вперед и потянувшись за бумагами. Шинобу аккуратно пыталась развязать спутанные кончики. — Это забавно, знаете. В последний раз я заплетала Канао в прошлом году, всего разок… Признаться честно, руки уже подзабыли, как это делается. Учитель физкультуры кинул мимолетный взгляд на потухший экран монитора, выискивая свое отражение, прежде чем пошевелил мышкой: и тяжело вздохнул еще раз, увидев, как девушка разделила волосы тонкой расческой и начинает вести косичку. — Это «колоски». Себе так и не научилась делать, кстати, но сестры просили часто. — Не думаю, что мне пойдет. — Да бросьте! Вам и низкий растрепанный хвост не должен идти, но выглядит вполне приемлемо. Томиока немного призадумался и затем недоуменно нахмурился, пытаясь заглянуть за спину. — И…как мне на это реагировать? — Как на комплимент, разумеется. — Это сарказм?.. — Нет. — …А это сарказм? Шинобу захихикала, доведя косу до конца и скрепив ее заколкой. Поддевая пальцем выбившиеся из прически колючие короткие пряди, девушка приподняла уголок рта и наклонилась над мужским плечом, сталкиваясь своей щекой об чужую. Длинные ресницы уперлись в грубоватую, сухую кожу его лица, и она несколько раз щекочуще поморгала. — Может быть, все-таки подстрижете волосы? — Нет. — Ах, жаль. Но попытаться стоило. Божечки, они такие непослушные. Девушка проводит расческой по другой стороне, наблюдая, как учитель расставляет даты на неведомой ей таблице. Легко переплетая пряди и натягивая их, она продолжила о чем-то болтать, не надеясь и не дожидаясь ответа, просто лишь скрашивая вечернюю предвыходную тишину. — Я отвлекаю Вас, сенсей? — А?.. — Нет-нет, ничего. Вам отчет сдавать надо, нельзя от работы отвлекаться, знаете ли. Иногда она задумывается, что будь Томиока чуть общительнее или сговорчивее, ее бы это наверняка напрягло. Но чем больше она узнавала его, тем сильнее она убеждалась в том, насколько же он молчаливый. И сдержанный. И отстраненный. Шинобу, возможно, странная, если ей нужен именно такой. — Немного кривовато, но симпатично. Очень симпатично, — девушка самодовольно закивала, зацепив два конца заколкой бабочкой и посмотрев на молодого человека с обеих сторон, заглядывая ему за плечи, — А из Вас вышла бы красивая девушка, Томиока-сан. Такие благородные черты лица… Кадык… — Сегодня день сомнительных комплиментов? — изгибает бровь тот, чуть отъехав на стуле назад. Кочо хихикнула в кулачок. — Нет, нет… День нещадящей душу учителей физкультуры правды. Девушка достала телефон, вновь оказавшись сзади молодого человека. — Ты снимаешь это? — вопрошает Томиока недоуменно, когда звонко щелкнул затвор камеры. — Так точно, сенсей. Наклонившись над ним, она обхватила его за шею рукой и вытянула руку с гаджетом, переключив на фронтальную камеру. Молодой человек смиренно смотрит на экран телефона, по-мудрому принимая тот факт, что от того, что на его лице появляются накладные ресницы и пунцовый румянец со звездочками, никуда не деться. Шинобу от этого прыскает от смеха, отчего у нее вздуваются щечки. — Нам надо расстаться, сенсей, — произносит девушка, и Томиока недовольно стреляет глазами на нее, — Простите, не могу встречаться с девушкой красивее меня. Вгоняет это меня в комплексы, знаете ли. — Дурачишься все? Кочо кивнула, ткнувшись губами в чужую щеку. Сделав еще пару фото, девушка ловким движением отцепила заколку с волос учителя, следом распуская обе косы. — Не отвлекайтесь от работы, Гию-сан, — произносит девушка, расчесывая непослушные пряди, и молодой человек тихо вздохнул, возвращаясь к работе. Девушка натянула чужие волосы и, приподнимая вверх, делает высокий конский хвост. — Ого, а Вам идет, — удивленно произносит та, оглядев прическу с двух сторон, а затем растягивает губы в улыбке, — Так Вы похожи на самурая. Вам бы хаори какое и катану. Отпустив волосы из ладони, девушка тут же расчесала их, а после заплела немудреную, но достаточно аккуратную косу. Закончив, она зацепила ее своей заколкой и, удовлетворенно кивнув, встала рядом. — Отныне Вы прекрасны, сенсей, — хихикнула она и обхватила молодого человека за плечи, — Ах, я Вам даже завидую. — Отныне я прекрасен. Здорово. Шинобу играючи оттягивает зубами кожу на его щеке, и учитель слегка поморщился, приподняв уголки губ. Спустя пару мгновений девушка начинает осознавать, что это чересчур слащаво даже для нее, и потому отстраняется, положив ладони на чужие плечи. — Проводите меня до дома? — произносит она, бессмысленно глядя на горящий экран ноутбука, покуда молодой человек что-то набирал на клавиатуре. Его умение сосредотачиваться на необходимых делах восхищала и раздражала ее одновременно. — Провожу, — Томиока взглянул на часы и приподнял брови, — Еще девяти нет. Хочешь идти так рано? — У Вас ведь отчет, сенсей, — девушка пожала плечами, взяв сумку со стола и положив туда телефон, а после расчесала волосы, встав у зеркала возле шкафа, — А я расчехлила уже весь свой арсенал причесок для Вас. Гию хмыкнул, отъезжая на стуле назад и закрывая ноутбук. Теперь, когда он вновь возвышается над ней на целую голову, Шинобу вновь ощущает себя ученицей третьего года обучения, которая вообще не должна тут находиться и которая совершенно точно не должна искать на себе смягчившийся взгляд пронзительно-синих глаз. Но вот он, высокий и красивый учитель физкультуры, вот Шинобу, которая третьеклассница, а вот чужие пронзительно-синие глаза, что мягко и кротко сопровождают ее взглядом. Девушка невольно улыбается, когда молодой человек надевает толстовку, а после почти невесомо дотрагивается до его ладони. Она теплая, сухая, — как всегда, — а едва почувствовав чужое прикосновение, обхватывает в ответ. — Я случайно столкнулась с Вашей ладонью, Томиока-сан, вовсе необязательно хватать меня за руку каждый раз, — произносит она в очередной раз, смотря на учителя снизу вверх. И в очередной раз, разумеется, нагло врет и не краснеет. Гию же — в очередной раз вздыхает. — Пойдем уже. *** Сабито всегда считал Гию своим лучшим другом. Они были знакомы с малолетства, ходили в один и тот же детский сад, затем — в одну и ту же школу; их тренировал один и тот же учитель с секции кендо, они вместе валили друг друга на татами на дзюдо и уже точно не припоминали те времена, когда их жизненные пути еще не пересеклись. Сабито искренне считал Гию своим братом по духу, родственной душой и кем-то там еще невероятно драгоценным и значимым, где в знак беспрекословного доверия друг другу надо резать ладони и смешивать общую кровь (Тсутако как-то поэтичнее рассказывала про таинство кровного братания). И где-то в глубине души Сабито всегда знал, что когда-нибудь наступит тот день, когда в их размеренную жизнь впорхнет какая-нибудь Шинобу Кочо, которой нет еще и восемнадцати в паспорте и роста более метра пятидесяти пяти. И когда это произойдет, невероятную, насыщенную самым отборнейшим компроматом его с Томиокой историю дружбы настигнет переломный момент. Гию стал влюбленным имбецилом и совершенно точно, абсолютно официально пал в глазах лучшего друга. А как иначе назвать то, что Томиока стал вести себя, как идиот? Нет, не то что бы Сабито когда-нибудь называл его умным или что-то вроде этого — упаси господь, никогда; однако по-другому — не идиотским — поведение друга он назвать просто не может. У Гию вместо мозга — слащавое, ванильное облако из сахарной ваты с примесью клубничного сиропа, растаявших зефирок и цветной посыпки в виде звездочек. За всю историю их дружбы это сравнение промелькнуло дважды: когда Томиока влюбился в старшеклассницу и когда в начальной школе внучка их сенсея подарила ему шоколад на 14 февраля. Отныне Сабито приходится терпеть его улыбку едва ли не каждый день: раньше это событие происходило не чаще двух раз в месяц, когда тот заказывал на общих посиделках лосось с дайконом. А это, он дико извиняется, то еще зрелище. Такого (он дико извиняется) ему не надо. И если еще с приподнятыми уголками губ Гию Сабито мог смириться и даже больше — втайне был рад этому, — то вопрос о постановке приоритетов и места в личном расписании Томиоки стоял теперь как никогда остро. «Столпы мужественности» теряли Гию. Для маленькой элитной компании приятелей — потеря ощутимая. Сабито предполагал такой исход событий, где их сугубо мужские культурные посиделки вытеснят покрытые рьяно оберегаемой тайной свидания и прочие слащавые нежности (он вовсе не завидует, нет). Однако все же игнорирование интересов со стороны друзей участилось настолько, что это начало беспокоить даже Кеджуро, что непрозрачно намекнул на то, как давненько это они не собирались, «не правда ли, мужики?». Мотнув персиковыми волосами и прогоняя все недовольные мысли прочь, молодой человек взглянул на контакт Гию в телефоне и, несколько секунд пропыхтев под нос, решительно начал перебирать пальцами по клавиатуре. Как сказал один не самый мудрый человек — «братву на учениц третьего года обучения не меняем». И если к изречениям Тенгена Сабито обычно относится с максимальным пренебрежением и скепсисом, то в этот раз он тихо лелеет внутри себя надежду о том, что Томиока — его брат по духу, закадычный друг навеки и кто-то там еще невероятно драгоценный и значимый — всегда найдет время для него в своем личном расписании, забитым всякими слащавыми и пленительными штуками, которые так и манят в отношениях. «я: если ты и сегодня продинамишь меня ради своей малой, ты абсолютно точно падешь в моих глазах, Томиока» «я: не шучу, я официально вынесу этот вопрос на обсуждение с мужиками и мы будем выносить тебе обвинительный приговор» «я: Тенген лично скажет тебе пару ласковых, а ты знаешь, у человека искусства громоздкий словарный запас» «я: и не надейся на благородство и доброту Ренгоку, он из-за тебя стал хмуриться не так оптимистично в последнее время» Молодой человек откидывает гаджет в сторону, поджимая губы ближе к носу и вновь что-то пропыхтев. В пятницу вечером в одинокой квартире ему было откровенно нечем заняться. «вылетел из суровых мужиков: я отчет делаю» «вылетел из суровых мужиков: но ты можешь прийти» Сабито смотрит на экран смартфона и приподнимает уголок рта. Гию идиот. Совсем не эмпат. И показывать свои эмоции разучился уже давным давно. «я: малую так свою приглашать будешь» «я: а у меня уже куплено пиво и сушеный осьминог» «вылетел из суровых мужиков: вот как» «вылетел из суровых мужиков: приходи» Молодой человек не уверен, не опрокинул бы его лучший друг, не окажись у него светлого нефильтрованного, однако все же усмехается себе под нос и приподнимается с прохладных татами. «я: ты пить-то будешь?» «я: и соизволишь ли обратить на меня свой величественный взор, покуда херь эту бумажную будешь делать?» «вылетел из суровых мужиков: я подумаю» «вылетел из суровых мужиков: над обоими вариантами» Как ни крути, Гию — его лучший друг. И если Тенген и Кеджуро недовольно цокают и закатывают глаза, когда Томиока официально заявляет, что он откладывает их на потом, то Сабито в глубине своей душе абсолютно точно уверен, что дружба для Гию — понятие сакральное и незыблемое, и бесповоротно на старшеклассницу третьего года обучения, в самом-то деле, он не променяет их никогда. И для этого осознания скреплять порезанные ладони им вовсе не обязательно. — Ладно уж… — произносит тот, взяв кошелек и телефон со стола, — Надо еще пиво и осьминогов купить.