***
Канхьо нашел ключи в кармане окровавленного пиджака, который также забрали его одноклассники на стирку. Леди Полночь нашла отель «Докура», который был расположен недалеко от офтальмологической клиники, и из его балконов открывался потрясающий вид на Токио, который, увы, не предстал бы перед взором Реисэцу, если его взору вообще было бы суждено увидеть что-то еще кроме кромешной темноты. Вместе со своим классным руководителем он покинул Мусутафу на «железной птице» ровно в шесть. Директор Незу сказал, что Айзаву будут заменять другие учителя, если те будут свободны, и он был прав: они начали проводить в классе «А» дополнительные уроки, пока Сотриголова обеспокоенно присматривал за своим студентом, который чувствовал себя беззащитным и слабым. Казалось, что вместе со зрением он потерял и дар речи: все это время он не ронял ни слова. Айзава, зная, что Канхьо тяжело, совсем не хотел его тревожить, но вместе с этим он и не покидал его надолго, а если это происходило, то он всегда спешил к нему, потому что Исцеляющая Девочка предупредила его (не оставляйте его одного иначе он может наложить на себе руки) об опасности, которые слепого парня могли подстерегать в огромном и оживленном городе. Что насчет класса «А», то все эти дни они словно сидели на иголках. Даже Кацуки не мог найти себе места, но нет, пусть Реисэцу не обольщается: Каччан был в шоке, что парень сумел отшвырнуть его, словно тряпичную куклу. Как так? И почему реакция не сработала? И этот страх, пронизывающий до костей... Он ведь улыбался ему, чтобы не выразить свои настоящие чувства, верно? Улыбка — лучший способ показать, что ты не боишься никого, особенно если эта улыбка безумная и хищная. Но Реисэцу оскорбил его. Он не воспринял его всерьез, как сделал это с Мономой, когда тот назвался ему врагом. Канхьо смотрел на Бакуго свысока с момента поступления, и в те ужасающие минуты, когда, казалось, парень лишился всего человеческого, он мог стереть его в порошок без усилий. От этой мысли Кацуки сходил с ума, ненавидя его, презирая и... желая снова видеть его зрячим. Но снова без добрых побуждений, иначе это был бы уже не Каччан. Он хотел, чтобы операция прошла успешно, хотел, чтобы его одноклассник снова мог видеть, но только то, что он слабее Бакуго, и чтоб он зарубил это себе на носу. Драться с незрячим и беспомощным — разве так делают герои? Он ходил кругами в своей комнате, скрежета зубами. Восемнадцать студентов «А» и несколько из «Б» не могли прийти в себя следующие полторы недели.Надежда
18 марта 2020 г. в 02:03
Поступать в Юэй было очень травмоопасно, это знал абсолютно каждый ученик и учитель, но последние во главе с директором изо всех сил пытались повысить безопасность для студентов, целиком и полностью переведя внимание на тренировки, во время которых студенты получали львиную долю всех ранений.
Однако они, как потом выяснилось, просчитались, напрочь забыв о том, что студенты могут причинить друг другу вред и в стенах академии. Причем очень немалый.
Канхьо сидел на койке, смотря мертвыми глазами в темноту. Парень, как и все, был абсолютно уверен, что это — единственное, что он будет видеть всю оставшуюся жизнь. Не было истерик, психов и рыданий, какие все ожидали. Реисэцу просто сидел, прекрасно зная, что слезами выплакать тьму не получится. Исцеляющая Девочка приняла его бесстрастное поведение за шок и на полном серьезе думала, что рано или поздно он начнет истерить.
Но этого не случилось.
Была лишь депрессия, в которую впал парень. Глубокая, как темнота в глазах. Глубокая и бесконечная. Его жизнь потеряла всякий смысл, и это по милости Мономы. Кто бы мог подумать, что ровно через неделю после поступления в Юэй Канхьо ослепнет?
Правильно: никто. Даже сам исключенный не знал, что ровно через неделю он случайно уничтожит одну жизнь. И что ровно через неделю он будет исключен, с разбитым, но залеченным носом, напуганный и опозоренный перед огромной толпой.
Директор Незу решил нанести визит пострадавшему студенту, тем самым немного насторожив остальных подростков: те впервые видели, как вечно улыбающееся лицо их директора стало серьезным. Айзава видел его таким несколько раз, и каждый раз это означало, что директор собирается сделать что-то очень важное, и даже судьбоносное.
Этот случай не стал исключением.
Встав перед слепым студентом, он оценил его состояние. На вопрос как он себя чувствует он не получил никакого ответа. Парень не шевелился, и если бы не дыхание, то его можно было бы спутать с восковой статуей. Крыса списала отсутствие реакции на шок, как и Исцеляющая Девочка, а потом немного опустила голову в раздумьях.
— Возможно, шанс еще есть, — сказал он через несколько секунд, и все студенты, кроме Реисэцу, оживленно вздохнули.
Директор Незу посмотрел на Медсестру.
— Свяжитесь с офтальмологической клиникой «Мейяку». Срочно.
— «Мейяку»? — спросила она с удивлением. — Токио?
— Да. Нам нужно цепляться за любые шансы, чтобы спасти зрение юноши. Юэй полностью оплатит все расходы и компенсирует убыток штрафом, который заплатит семейство Мономы Нейто.
Удивленный Айзава посмотрел на Канхьо — тот не проявлял никаких чувств. Парень потерял всякую надежду на спасение. Он слышал, что нужно «цепляться за любые шансы», а это означало, что он, как бы пессимистично это ни звучало, мог остаться слепым на всю жизнь.
За что же? За что такая ноша, если ты стоишь на доблестный путь, обучаясь защищать мир от зла? Может, это наказание Свыше из-за безумия, результаты которого Реисэцу напрочь забыл? Он лишь помнил боль, которой горели его ныне безжизненные глаза, а что было дальше — совсем неизвестно, и это пугало его.
Может, он собирался убить обидчика, за что и получил такую кару с небес?
Но подождите, он ведь не убил его... Максимум покалечил. Он не был в этом уверен, но знал, что прибил его. Хотя...
Может, за убийство то, что он был таким холодным по отношению к окружающим и рассматривал героизм как игру, поступив в академию лишь для разнообразия в жизни?
Что за чушь! Нет, нет и НЕТ! Во всем виноват МОНОМА! Это МОНОМА сделал его инвалидом, а не Бог. Это МОНОМА должен был стать навечно слепым и...
— Канхьо? — окликнул его Оджиро, увидев, как парень сжал свои брюки в кулаки на бедрах.
Все посмотрели на парня. На его грустное, застывшее лицо, которое грозилось разрыдаться.
Но опять ничего не произошло.
— Исцеляющая Девочка, — сказал Незу, — вы сделали то, о чем я вас только что попросил?
Старушка быстро побежала в соседнюю комнату, чтобы набрать номер главврача офтальмологической клиники. Студенты и учитель проводили ее взглядом, а потом снова сосредоточили свое внимание на инвалида.
— Реисэцу сделают там операцию по восстановлению зрения, — сказал директор, — теперь нужно выбрать учителя, который полетит с ним в Токио.
— Я полечу, — сказал Айзава, снова удивив своих студентов нехарактерным для себя волнением за парня.
— Другого я и не ожидал, — сказала крыса со шрамом. — Что ж, Шота Айзава, вы получите оплачиваемый отпуск, который будет длиться ровно столько, сколько потребуется для выздоровления вашего ученика, если все пройдет успешно. Вам забронируют номер в отеле, который будет находиться поблизости к клинике, а также билеты.
— Вы уверены, что Реисэцу позволят сделать лазерную операцию? — спросил мужчина. — Ему ведь нет восемнадцати.
— Это все — нелепые предрассудки. Я сказал, что НУЖНО использовать каждый шанс, иначе через год может оказаться, что нужно было сделать операцию раньше, и юноша просто лишится будущего. Но если вам все равно скажут, что такая процедура ему противопоказана в связи с молодым возрастом, просто предоставьте врачам свою учительскую карту и вас обязательно пропустят.
Старушка вышла из комнаты, закрыв за собой белую дверь.
— Сообщила, — сказал она.
— Что они вам сказали? — спросил Незу.
— Они поинтересовались, насколько серьезно повреждена роговица. Но когда они спросили про возраст, то мне пришлось немного приврать и добавить ему еще один год, зная, что так бы его не приняли.
— Это было не обязательно, но все равно спасибо. — Он повернулся и пошел в сторону двери. — Я попрошу Полночи и Сущего Мика найти для вас отель и забронировать билеты на сегодня. Так что собирайтесь.
— Что? — удивилась Яойорозу. — Прямо сейчас?
— Да. И чем скорее, тем выше шансы вернуть зрение Реисэцу.
Айзава подошел к Канхьо, помог ему встать. Парень нащупал свои туфли на полу и легко обулся.
— Закрой глаза, — сказал Сотриголова. — На всякий случай, закрой их. Не перенапрягай.
Не став возражать (совсем не хотелось спорить, особенно с бесплотным голосом), парень послушался. Глазницы по ощущениям совсем опустели: он совсем не ощущал своих глаз, и от этого ему становилось страшно.
— Мы поедем к тебе домой, — сказал Шота, а потом посмотрел на остальных студентов. — А его личные вещи будут храниться у вас в общежитии, понятно?
— Понятно, — ответили те.
— Иида, — сказал Тодороки, — пойдем в раздевалку. Там остались его геройская форма и сумка.
Синеволосый последовал за ним.