Академия героев. Эволюция

      Сейчас он шел по улице города, который заливался огненно-оранжевыми бликами уходящего за горизонт солнца. Выйти из туалета он решился через несколько минут, пытаясь прийти в себя после увиденного ужаса. Глаза навсегда изменились, и это не то, что можно поменять линзами или повторной операцией. Такое он уже видел, полтора года назад, и, как сегодня выяснилось, тщетно надеялся больше никогда такое не увидеть.       Но он это увидел.       Шел он в общежитие к своим одноклассникам. Яойорозу восторженно сказала ему, что сегодня к ним собирается параллель из «Б», чтобы повеселиться. Повеселиться так, как класс «А» веселился, играя в УНО с приказами. Помимо веселья у него была и другая, более веская причина пойти к одноклассникам: они сохранили его принадлежности у себя, чтобы потом отдать их ему.       «Раз он даже не выпил свой кофе, значит, случилось что-то очень серьезное», — сказала несколько часов назад Цу, и она была права. Права насчет его психоза, которым он здорово всех напугал. Это было странно, потому что...       Потому что он надеялся, что все уже позади.       Потому что это было странно.       Прокусил металл? Почему-то все зубы на месте.       Голыми кулаками разбивал и проламывал стены? Что-то никаких переломов, ран, ушибов и даже царапин.       Кричал так, что все сомневались в его принадлежности к человеческой расе? Что-то в горле не першило.       Как такое вообще возможно?       Воспоминания начали всплывать, как сон, но потом, дойдя до какой-то точки, резко обрывались.       Он вспомнил, что он с классом был в полигоне USJ Одиннадцатого на игре «Захват флага». Он помнил, что попал в команду синих с Иидой, Тодороки, Каминари и Минетой, а также то, что Мэй Хатсуме — студент из класса поддержки — вручила всем вспомогательные гаджеты. И именно из-за одного гаджета пришлось снять линзы. Очки с ночным зрением, кажется, это были они.       Потом он вспомнил, что команда зеленых скрывалась за стеной искусственного водопада. Последний впадал в огромный пруд, и Асуи, участвуя в этой команде с Мидорией (остальных вспомнить он не мог), схватила его языком и бросила в воду. Он смог всплыть, Тодороки помог ему выбраться на берег, а потом...       Потом он закатал рукава, опустил руки в воду по предплечья и заморозил весь пруд вместе с водопадом. Лед мгновенно превратился в морозный пар, таким образом лишив команду зеленых защиты и сделав их уязвимыми перед остальными. Он помнит, как все смотрели на трюк с шокированными лицами, как Тодороки некоторое время стоял в ступоре, а потом они побежали в свой айсберг, потому что приняли тактику: переждать «войну», чтобы у противника забрать все три флага.       Очень ясно помнятся психи Бакуго. Его голос до сих пор орет в его голове очень грязные ругательства, от которых тогда вяли уши. Особенно тогда, когда он не смог вытащить их синий флаг, а синие, воспользовавшись случаем, быстро оказались на их стороне       (кажется они были красными не помню?)       и схватили флаги. Через несколько секунд браслеты у всех завибрировали — Бакуго и его команда проиграли.       Потом, в Юэй, директор Незу надолго задержал их в своем кабинете, поздравляя их с победой. Остальные из «А» уже давно ждали пятерых одноклассников и разговаривали с Мономой, который хотел «подружиться» с ними.       Потом он вспомнил, как надел линзы и глаза стали полыхать огнем.       Последнее воспоминание: он видит дверь в красных тонах. Кажется, из-за наливающей глаза крови.       Он обнаружил, что стоял на одном месте, глубоко задумавшись над произошедшим, а потом оглянулся — увидел, что давно прибыл на место. Предсказуемо, что общежитие его класса в самом начале. Мысли о поиске даже не возникало. И снова он остановился. На этот раз снова от чувства вины. Вины перед Кендо, если не перед всем классом «Б». Ведь именно из-за него Моному выгнали, да?       Девушка (как минимум только она) очень близко дружила с ним. Как брат и сестра, они были настолько близки. Но теперь Мономы нет, и Кендо в депрессии. Хоть она и вела себя сегодня приветливо и мило, как всегда, он не сомневался, что она также горюет по другу.       Интересно, а она считает его виноватым?       Глупости. Она слишком добрая для этого.       А остальные? Может, у Мономы были друзья в классе помимо Кендо, которые теперь невзлюбили его? Хорошо, он готов к врагам. Становитесь в очередь, куны и чаны! Сейчас вас отправят на тот свет!       Он постучал в большие двери. Они открылись почти сразу, словно его кто-то с нетерпением ждал. Это была Мина.        — Добрый вечер, Канхьо-кун! Заходи.        — Добрый вечер, Ашидо-чан.       Девушка взяла его пакеты, заметив там кондитерские пластиковые контейнеры с выпечкой, которые можно было купить почти в любом магазине. Также во втором были, как она поняла, сладости. Леденцы, или шоколадки. В другом пакете была пластиковая бутылка с пока что непонятным содержимым.        — О, теперь весь «А» в сборе, — сказал Серо, увидев одноклассника, одетого почти во все черное. На левой половине груди на черной футболке была вышита белая снежинка.        — Они еще не пришли? — Канхьо огляделся, но увидел только своих одноклассников, накрывающих стол.        — Нет, — подтвердил Серо. — Но они скоро будут.        — Что-то принес? — спросил Мидория. — Свои кофеиновые шедевры?        — К сожалению, нет.       Мидория немного огорчился.        — Готовить в очках — дело непростое. Так что я просто купил в магазине пироги. Из кофе тут только леденцы.        — Кофеиновые леденцы? — удивились некоторые один голос.        — Да. Такие бывают. И они с карамельной начинкой.        — Звучит аппетитно, — сказала Яойорозу.        — Кстати. — Хагакурэ немного внимательнее взглянула на одноклассника и невольно заметила острые скулы на бледном лице. — Какой-то ты вялый. Как будто у тебя реально лихорадка.        — Я все еще неважно себя чувствую, — сказал он, и только сейчас они заметили, что голос был уставшим, — но это на время.        — Ерунда, — отмахнулась Джиро. — Пару часов игры и ты повеселеешь. Будешь как огурчик.       Раздался мелодичный писк. Из кармана Реисэцу.        — Капли? — спросил Оджиро.        — Да, — ответил он, доставая телефон и выключая звук на следующие два часа. Теперь нужно было капать их каждые два часа.        — Ты же знаешь, где ванная? Проводить?        — Я справлюсь, спасибо.       Канхьо развернулся, и Оджиро перед этим заметил некое смущение на его лице, словно ему не хотелось делать этого.       Это было так. Не хотелось снова случайно увидеть свое отражение.

***

      У него это заняло примерно три минуты. В ванной никого не было, так что свет он вырубил на какое-то время.       Выйдя наружу, по дороге назад он встретил Токоями и Коду, с которыми он вернулся к одноклассникам. Те уже встречали новоприбывший класс «Б». Как минимум он увидел, что Тецутецу и Киришима ударились кулаками, предварительно укрепив их.       Ицука Кендо была с двумя подругами: Пони Цунотори (с типичной американской внешностью) и Юи Кодаем. Канхьо никогда раньше не видел ее с кем-то еще кроме Мономы. Раньше он даже сомневался, что у нее было больше друзей.        — Сатана на месте, — шутливо сказал Минору, указывая на Реисэцу.        — Минета, — с тревогой сказал Серо, бегло смотря то на него, то на Канхьо, — ты ходишь по охрененно тонкому льду.        — Что за «Сатана»? — спросил обычно тихий Йосецу.       Вместо ответа двое из «А» лишь с круглыми от ужаса глазами и поджатыми губами указали пальцами куда-то за его спиной.       Парень с повязкой бросил назад боязливый взгляд и, увидев зомби, вскрикнул, неуклюже отшатнувшись в сторону.        — Да что же с вами не так?! — сказал зомби, которым оказался Реисэцу. — Не съем я никого.        — Это как посмотреть, — сказал Каминари, а потом спрятался под стол. Канхьо сделал «рука-лицо».        — А, Яойорозу, — сказала Кендо, — ты просила стулья, да? Мы их принесли.        — Отлично. Нам они пригодятся и для игр. Только вот где они?       Девушка посмотрела на Кодай. Карман вишневой толстовки девушки был чем-то набит, так что она вывернула содержимое: большое количество миниатюрных стульев черного, коричневого и красного цветов. Рейко Янаги, используя свою причуду «Полтергейст» (ничем не отличалось от обычного телекинеза), подняла их в воздух и поместила на свободные места у стола, расставив по порядку.        — Отменить. — Кодай, как Урарака, приложила пальцы друг к другу и отменила причуду. Стулья мгновенно выросли до размеров своих собратьев.       Пир был на высоте. Многие из «Б» также принесли сладости и угощения, но по большей части это были разные фрукты и ягоды: Кендо и Иида, как старосты, договорились, что будет много молочных коктейлей и они разделили ингредиенты. В результате класс «Б» взял фрукты, а класс «А» — молоко. По бутылке с каждого. Блендер, как оказалось, принесла Яойорозу из своего особняка, а Каминари брал в руки вилку, использовал свою электрическую причуду и приводил крутящееся лезвие в действие. В результате получался вкусный фруктовый йогурт.        — Льда бы, — вздохнув, сказал Серо, посмотрев на Тодороки и Реисэцу и давая намек.       Шото получал ранения при использовании своей силы, так что роль кулера на себя взял Канхьо, причем сразу сделал так, чтоб постоянно не пришлось бегать к разным людям: он создал на голом полу глыбу, испарил местами так, что получился ледяной стол. На этом столе он сделал еще одну ледышку, которую он превратил в большую и глубокую вазу. Последняя быстро наполнилась ледяными кубиками.       Яойорозу, восхитившись его творением, дополнила все последним штрихом: сделала маленькую железную лопаточку, которой люди брали лед.        — Вот твой коктейль, — сказала она, вручая ему высокий стакан с трубочкой. Последнее она также сделала сама.        — Спасибо. — Он взял смузи, но потом серьезно посмотрел на нее. — Уверена, что здесь нет яблок?        — Уверена. Я сказала им, что у тебя аллергия.       На том Канхьо успокоился, но, сделав глоток (ясно ощущались вкусы клубники, банана, апельсинов и черники), он вдруг опомнился.        — Я могу сделать мороженое!       Секундная пауза.        — Отлично! — сказала Цу.        — Только нам нужны специальные миски и ложки, — добавила Момо. — Кажется, они где-то были. На кухне.        — Они здесь, — хохотнув, сказал Тенья.       Хитро улыбаясь, он держал в руках башню из маленьких подобий ваз, украшенных разными узорами. На самом верху были ложки. Из его двигателей шел дым, так что вопросы сразу же отпали.        — Кто хочет? — спросил Реисэцу, у которого задымились руки.        — Можно мне? — скромно спросил Шода Ниренгеки.       Получив согласие, он взял одну вазу и перелил содержимое своего стакана туда. Получив совет, что лучше не держать сосуд в руках, чтобы избежать обморожение конечностей, он положил на стол свой йогурт. Над ним нависла рука парня, которая сбрасывала густые облачка холода и замораживала жидкость. Ниренгеки, попробовав результат, поднял в воздух руку с оттопыренным большим пальцем.        — Можно и мне? — спросила Кендо, положив вазу с коктейлем.        — Конечно.       Он подходил к столу, видя очередь из ваз, наполненных будущим мороженым. Он медленно, словно колдун, проводил над ними рукой, сбрасывая густой холодный пар, который с едва слышным треском замораживал молочные коктейли. После он заморозил и свой — вышло вкусно, даже очень.        — Кто-нибудь хочет чая или кофе? — спросила Яойорозу, держа в обеих руках чайники с жидкостями.        — А эмаль не треснет? — спросил Цубураба.        — Не у всех. — Она посмотрела на одноклассника в темных очках.       Раздался мелодичный писк. Снова.       Канхьо снова выключил таймер и направился в ванную.        — А разве три часа уже прошли? — спросил Тодороки.        — Теперь уже каждые два часа, — ответил парень.       Токаге Сецуна, герой по особым рекомендациям из класса «Б», внимательно посмотрела вслед уходящему студенту, а потом, в своей болтливой манере принялась расспрашивать Асуи и Ашидо о нем. Увидев это, Кендо довольно улыбнулась, поняв, что ее одноклассники начинают потихоньку дружить с параллелью. Киришима и Тецутецу в своей привычной дружеской манере соревновались в армрестлинге, но без причуды; Хоненуки о чем-то завел разговор с Мидорией; Каминари пытался найти общий язык с набожной Шиозаки, которая была одета в легкое платьице, закрывающее ее ноги и руки и оставляя неприкрытыми лишь кисти рук и голову. Иида и Шишида также о чем-то разговаривали.       Но по большей части ее одноклассники не проявляли никакого интереса к другим. Сэн Каибара смотрел в окно, сунув руки в карманы ветровки. Авасе Йосецу стоял рядом, делая то же самое. Косей Цубураба оглядывал всех своими горизонтальными зрачками, скверно нахмурив брови. Кацуки Бакуго и Тогару Камакири угрожающе смотрели друг на друга, и сразу же становилось понятно, что сблизиться им придется очень долго из-за схожих характеров.       Подавляющее большинство из «Б» не хотели контактировать с остальными, и это огорчало девушку.        — Пора играть в игры! — радостно сказала Ашидо.       Яойорозу, стоя рядом, держала в руках странную конструкцию, похожую на компас или часы. Это была деревянная платформа, со шпилем в центре, и на котором была насажена хорошо заметная красная стрелка.        — Что за игра? — спросил Киришима, увидев что-то новое.        — «Вопрос или действие». Собирайте стулья, мы сядем в круг и... — она посмотрела на Рейко Янаги, — можно тебя о чем-то попросить?       Девушка-призрак кивнула.        — Стрелка будет стоять в самом центре. Каждый раз, чтобы выбрать спрашивающего и отвечающего придется крутить ее. Используешь для этого свою причуду?       Очень важная роль отводилась Янаги. Понятное дело, что она согласилась. Яойорозу поблагодарила ее.        — Мы начнем как только присоединится Реисэцу-кун.        — Я уже здесь.       Неловкая тишина, которая длилась всего секунду.        — Отлично. Значит, начинаем. Собрать стулья в круг!       Долго ждать не пришлось. Сначала парни быстро убрали столы, за которыми они ели, к окну, при этом согнав Йосецу и Каибару. Кендо — Старшая сестра класса «Б» — вежливо попросила их не стоять в стороне и присоединиться ко всем. Они согласились, но лишь для того, чтобы не обидеть одноклассницу.       Сидя на двух из тридцати девяти стульев, они от временного безделья посмотрели на остальных участников, слабо понимая, что желали найти какую-нибудь закономерность, по которой они сидели. Возможно, одну половину круга занимал «А», а другую — «Б». Может, каждый садился через раз, или два, или три...       Но нет. Они сидели так, как попалось. Многие держали в руках белые чашки с чаем или кофе, потому что Яойорозу Момо до этого сказала им взять напитки, если они того желали.       И сейчас они заметили какую-то фиговину. Похожа на часы и компас в одном лице. Видели и раньше, но он был меньше: Юи Кодай, сказав, что устройство слишком маленькое, добровольно вызвалась устранить данную проблему, использовав причуду и увеличив размеры конструкции.        — А-а-а... — Йосецу поднял руку, желая что-то сказать. Давалось довольно трудно. — А кто-нибудь раньше использовал вместо сахара леденцы?       На него уставились с недоумением.        — Типа... Сахарозаменитель, еще и дает привкус...       Он уже раскраснелся от смущения и готов был махнуть рукой, но голос Кендо стал чем-то вроде спасителем ситуации.        — Отличная идея!        — Действительно, — сказал Мидория. — Давайте попробуем?        — Кофеиновые леденцы от Канхьо? — спросил Серо. — В чай? Я только за!       Минуты две они выбирали из вазы желаемые сладости. Еще пять минут они размешивали чай, потому что карамель, как они узнали, тает слишком долго. Но в конце концов они добились желаемого результата, и вкусы, такие необычные, приятно всех удивили.        — Апельсиновый привкус, — сказал Тецутецу, — шикарно.        — И почему ты раньше молчал? — спросила Сецуна.       Парень снова смутился, но на этот раз ему было приятно.        — Кофеиновый вкус у чая, — сказал Серо с таким лицом, как будто он увидел что-то жуткое, — я в замешательстве.        — Ну? — спросил Бакуго с раздражением. — Мы будем начинать игру или нет?        — Будем, — ответила Яойорозу, а потом посмотрела на других. — Есть те, кто не знает правила?       Подняли руки почти все.        — Что ж. Сейчас я быстро все объясню: Янаги с помощью причуды раскрутит красную стрелку. Первый, на ком она остановится, будет загадывать вопрос или действие тому, на ком остановится стрелка при повторном вращении. Все просто и понятно. Ну, а теперь начинаем.       Девушка со светлыми волосами вытянула руку вперед, после чего красная стрелка начала вращаться, издавая такой звук, какой издает леска рыболовной удочки. Несколько секунд она крутилась, не останавливаясь, а потом начала медленно останавливаться пока не стала указывать на Шиозаки. Она задавала вопрос... Реисэцу.       Девушка выпрямилась, внимательно посмотрела на парня в очках и, одарив спокойным взглядом, сказала:        — Реисэцу... Вопрос или действие?        — Вопрос.       Ожидаемо, как подумала девушка.        — Почему ты облачен во все черное? Случилось горе?       Он удивленно уставился на нее, как и все одноклассники.        — Нет. Я ношу черное, потому что мне нравится этот цвет. К тому же, он мне идет.       Послышалось хихиканье. Это был Куроиро.        — И кто это тебе сказал? Леди Рьокусо?       Посмотрев на него со злобой (парень с черной кожей вмиг замолчал), он поправил очки.        — Да. Как раз леди Рьокусо.        — Он с ней знаком, — объяснил Иида. — Лично.       Перешептывания. Странные оглядки на Реисэцу, в основном недоверчивые.       Следующими были Каминари и Шоджи.        — Шоджи, вопрос или действие?        — Действие.       Денки хитро прищурился.        — Сними маску. Что за ней скрывается.        — Эй! — возмутилась Яойорозу. — Мы не играем в раздевание!        — Спокойно, — сказал Каминари. — Маски не в счет. И он потом ее обратно наденет.       Судя по округлившимся глазам Мезо, он этого совсем не ожидал, хотя надо было. Но делать было нечего, так что он начал подносить руки к лицу, стягивая вниз синюю ткань, которая всегда закрывала лицо. Тихий шелест в наступившей гробовой тишине казался очень уж громким, его слышали даже те, кто был на противоположной стороне игрока, а потом...       Они увидели, что рот Шоджи был деформирован, а если точнее, то аномально увеличен: разрез губ тянулся далеко за теми пределами, какие приписала человеку природа. Рот открывался гораздо шире, чем можно было себе вообразить — на всю челюсть. Они были усеяны неровными острыми зубами. Зрелище не на шутку напугало остальных игроков, заставив некоторых прикрыть рты руками.        — Же-е-е-е-сть, — прошептал Киришима. Шоджи выглядел немного смущенным.— Слушай, а это у тебя...        — Из-за причуды, да, — сказал он огромным ртом, но, на удивление, выговаривал слова ясно. — Я с детства ношу маски, потому что мне в ней комфортнее. — Он натянул ее обратно. — Даже когда меня никто не видит, я ее не снимаю.        — Гребаный пипе-е-е-ц, — сказал Йосецу.        — Не сквернословь, — сказала ему Шиозаки, а потом указала пальцем наверх, — Он все видит.       Какое-то время парень молча смотрел на одноклассницу, а потом изрек:        — Пардон за мой французский, если ты религиозный человек.       Эта шутка немного разрядила напряженную обстановку, вызванную видом Шоджи. Однако девушка с терниями на голове была очень недовольна поведением своего одноклассника.       Следующими были Косей Цубураба и Пони Цунотори.        — Вопрос или действие?       Девушка с большими глазами вопросительно уставилась на него, не понимая вопрос. Джузо Хоненуки принялся объяснять на английском языке суть его вопроса. Говорил он грамотно, но с заметным акцентом.        — О! — сказала девушка. — Действие!        — Включи какую-нибудь музыку, — сказал рыжий парень, — а то скучно.       Вновь непонятный взгляд, вновь объяснение Хоненуки, после которого девушка смутилась.        — Я... У меня не имеется музыка для моих Джапан друзей.        — Включи ту, что у тебя есть, — сказала Кендо. — Заодно узнаем, какая музыка в Америке.        — Но я стесняться.        — Да брось. Лично мне даже стало интересно.       Девушка встала, достала свой смартфон и зашла в приложение с музыкой, после чего начала перечислять их на своем родном:        — «Jeyne Bertysolo», «Evening star. Beautiful night», «ElectroKaplosion — The Sunrises», «ElectroKaplosion — If I Go Back», «Nightcore. How do you do», «Figment of the World»...        — Включи «Bertysolo», — сказала Кендо. — Звучит привлекающе.       Все еще смущаясь, она нажала на кнопку повтора и включила музыку, которая поначалу была немного громкой, но потом стихла, прибавляя ритму на «припевах» и создавая странную, загадочную, и даже мистическую атмосферу, которая подчеркивалась тем, что они сидели кругом, словно вызывая потустороннего духа.        — Лучше так, чем в тишине, — сказал Цубураба.       Они продолжали игру под музыку, которая одним навевала грусть, вторым — напряженность, третьим — ностальгию, странным образом заставляя вспоминать события из далекого прошлого. Канхьо относился к ним, вспоминая как ночью шел в аэропорт, а в наушниках играла музыка. Эта самая музыка, «Bertysolo», но плейлист в его телефоне был беспорядочным и музыка попадалась ему совсем разная, которую он никогда ранее не слушал.       Иида к Реисэцу:        — Канхьо, вопрос или действие?        — Действие.        — Расскажи нам всем ту историю, которую ты рассказывал нам на игре.       Канхьо вопросительно на него уставился.        — Какой игре?        — На «Захвате флага». Помнишь, мы заперлись внутри ледника, а потом разговорились?        — А, это. — Он прижался спиной к спинке стула, начал вспоминать, но спросил: — А обязательно всем это знать?        — Приказ есть приказ, — пожал плечами Тенья.        — Ну, ладно. — Недолго помолчав, он начал рассказывать, пока все слушали его: — Я подал заявление о поступлении в Юэй летом, то есть несколько месяцев назад. Приняли меня сразу, потому что я был героем по рекомендациям, и экзамен, который я сдавал с остальными, я сдал на максимальный балл. Но результат, который я получил, меня не устроил: я поступил на первый курс класса «А». Сразу же в тот день я связался с директором Незу и попросил перевести меня на второй курс, потому что я был на год старше всех остальных студентов и мне не хотелось чувствовать себя, как второгодник. На эту просьбу я получил отказ. И на вторую, и на третью, четвертую и так далее. Заявок на поступление на второй курс было не сосчитать, я отправлял все новые и новые каждый раз, когда получал отказ, и это даже вошло в привычку, пока за неделю до учебного года меня не заблокировали везде, где только было можно. Они думали, что это меня угомонит, но ошибались, потому что я на следующий же день пришел к ним, игнорируя все запреты, буквально ворвался в кабинет директора и устроил настоящий разгром. Прибежали учителя, которые попытались меня остановить — не вышло, и как только Айзава посмотрел на меня и стер причуду, я начал чувствовать ужасный холод. Так выяснилось, что блокировка особых сил для меня — смертельна. Воспользовавшись шансом, что я был в каком-то смысле нокаутирован, они засобиралась меня выгнать, но я быстро пришел в себя и с криками о том, что они меня недооценивают, заморозил все здание Юэй.       На этом моменте послышались немного испуганные       (У-У-У-У-У)       возгласы. Канхьо продолжил:        — Холод был такой сильный, что большинство окон попросту не выдержали и разбились, как от очень громкого звука. На этом они сдались, видимо, чтобы предотвратить дальнейшее разрушение, и согласились пойти мне на встречу. Хоть директор Незу все еще говорил, что меня с радостью примут и на первый курс, я все равно настоял на своем. И так, через несколько дней, мне устроили усложненный экзамен, даже не сообщив мне об этом. Поскольку я сдавал его один, то никаких конкурентов у меня не было, как и противников: роботов просто сделали крепче и все. На следующий день был первый урок занятий.        — А дальше? — спросил Иида, заметив, что он замолчал.        — Я все рассказал.        — Не все. Ты еще говорил, что тебя приняли при условии, что ты оправдаешь свой скачок.        — Ну, меня приняли при условии, что я оправдаю свой скачок.       Киришима с еще несколькими студентами расхохотался.        — Юморист!        — Так, — смеясь, сказала Яойорозу, — а если серьезно, то как ты должен... Ладно, буду грубее: как ты должен «утереть им носы»?        — Показав себя во всей красе на Спортивном Фестивале, — ответил он, а потом вздохнул. — Все же, мне придется оказаться под прицелом внимания.       Громкое фырканье отвлекло всех.        — И кого это колышет? — подал голос Бакуго, сидя на стуле со скрещенными руками. — Кошмар! На тебя посмотрели люди! Теперь же ты умрешь!        — Апельсинового сока захотелось? — с вызовом спросил Реисэцу.       Хмурые брови парня вскинулись. Красные глаза выпучились, словно от ужаса, и потом Каччан, вмиг вскочив, заорал:        — ДАЖЕ НЕ ДУМАЙ ОБ ЭТОМ, ПСИХОПАТ! Я ЕЩЕ ОТ ПРОШЛОГО РАЗА НЕ ОТОШЕЛ! МОЯ РОЖА БЫЛА ПОХОЖА НА СМОРЩЕННУЮ ЗАДНИЦУ СВИНЬИ ВСЮ НЕДЕЛЮ!       И вновь Киришима расхохотался, вместе с Мидорией, Иидой и некоторыми из «А».        — О чем это он? — удивился Йосецу, а потом посмотрел на него. — Слышь, ты о чем базаришь?        — СПРОСИ У ЭТОГО ПСИХА, ХРЕН С ПОВЯЗКОЙ!       Класс «Б» вопросительно уставился на Канхьо. От этого по голове потекла воображаемая капля пота.        — Так что случилось? — спросила теперь Кендо.        — В прошлый раз, когда мы играли на приказы, он мне проиграл и...        — ВОТ ИМЕННО! — заорал Бакуго, указывая на него пальцем. — Я ПРОИГРАЛ ЭТОМУ ЛЕДОГОЛОВОМУ! ПРОИГРАЛ! ЕМУ! МЕНЯ УНИЗИЛИ!        — Ты вообще хотел заставить меня съесть яблоко, — спокойным, но, как и весь день, уставшим голосом сказал Реисэцу.        — Так и было, — согласился Киришима и посмотрел на Кацуки. — Чувак, ты мог его убить.        — НАСРАТЬ!!!        — Ты дашь мне закончить рассказ? — спросил Канхьо с раздражением.       Кацуки просто махнул рукой, прыгнув на стул и усевшись. Канхьо продолжил:        — Он проиграл, на что я загадал ему почистить зубы и выпить апельсиновый сок.       Тецутецу быстро схватился за челюсть и отвел лицо, словно у него резко заболел зуб. Заболел он фантомной болью. Его действие синхронно повторили его одноклассники.        — Слушай, — сказал Минета, — ты же не будешь так жесток сегодня, да?       — Ничего не могу обещать.       Короткая фраза, но ввела всех в такое напряжение, что они уже готовы были последовать примеру Шиозаки и начать молить Бога, чтобы Он защитил их от Реисэцу. Хотя, оставались вопросы. Можно было выбрать их. Спасены.       Реисэцу к Мидории.        — Вопрос или действие?        — Вопрос.        — Что я пропустил, пока был в Токио?       Неплохой вопрос. Нужно быть в курсе событий, да.        — Ну... — Деку почесал затылок. — Пополнился персонал академии. Думаю, ты сегодня видел пластиковые стаканчики с питьевыми крышками, да?        — Видел, — кивнул он, — но мне показалось, что они были бумажными.        — Это пластик. Причуда нового буфетчика — созидание, но ограничивается только этими стаканчиками. Немного странно, но подходит для закусочных.       Также, я думаю, ты видел нашу новую медсестру — Тахана Ханако. Она — внучка Исцеляющей Девочки, учится в колледже и подрабатывает в Юэй. Ее причуда хороша тем, что она не забирает большое количество ресурсов у организма, но также хорошо исцеляет, не оставляя даже шрамов. «Клеточное восстановление», вроде бы так называется ее причуда.       И еще — три уборщика. Их имен я не знаю, но хорошо помню, что один может выделять жидкое мыло из ладоней, второй превращает неорганические вещества в пепел — «Дезинтеграция» — и облегчает их сбор, а третья девушка обладает причудой, похожей на Мрачную Тень Токоями. «Демон-пожиратель», в ее теле живет что-то черное и похожее на пакмана, который также поедает неорганические вещества и переваривает их, выделяя кислород.        — Он еще как пылесос, — сказал Каминари. — Я однажды видел, как эта штуковина раскрыла свой рот и начала с силой вдыхать воздух. Опавшие листья и прочий мелкий мусор на большом расстоянии всасывались, а этот демон даже не закрывал рот. Кажется, отсутствие легких позволяет бесконечно вдыхать.        — А еще пластик за обе щеки уплетает, — вставила свою реплику Джиро. — Получается, что эта причуда — спасение для экологии.        — Повышена безопасность и слежение, — сказала Цу. — После того случая, из-за которого ты ослеп, директор Незу повысил безопасность. Теперь любой учитель, который не ведет урок какое-то время, сидит в кабинете с компьютерами и следит за всей академией.       Каминари к Тодороки:        — Вопрос или действие?        — Действие.        — Крути обруч и одновременно выпей коктейль.        — Ну хоть какой-то более-менее нормальный приказ! — услышали все голос Аоямы.       Яойорозу использовала свою причуду, создав две изогнутые металлические скобки, ровно по 180 градусов. Авасе Йосецу, использовав свою особую силу «Сварка», на атомарном уровне приварил их друг к другу, создав полноценный обруч. Каминари, пока они были заняты, подпитывал электричеством блендер, в котором готовился коктейль для Шото. Справедливости ради ингредиенты выбрал проигравший.       И вот, под смех студентов, он вертел талией, пытаясь одновременно крутить тяжелое кольцо, и вместе с этим сделать глоток молочного йогурта. Металл больно давил на бока, живот и поясницу. Последняя особенно сильно чувствовала как что-то твердое с силой прижимается к ней. Слабая боль служила усложняющим фактором. И внушительный вес обруча, который своей тонкостью совсем не соответствовал ему (весу), также вынуждал его сильнее крутить талией и сжимать зубы от боли.       Это закончилось через три минуты, которые для Тодороки длились часами. Понимая, что бока еще долго будут болеть и что очень скоро они будут в синяках, он положил пустой стакан на стол и вернулся на место.       Шишида к Кендо.        — Вопрос или действие?        — Вопрос.       Похожий на йети студент, одетый в брюки, рубашку и жилетку, поправил очки.        — Сейчас я задам несколько неуместный вопрос, Кендо-чан, но, позволь поинтересоваться: каково твое мнение насчет нашего товарища, которого сейчас с нами уже нет?       Монома. Само собой, нельзя было просто так забыть о нем, не думать, что он делает в Заинеу, привык ли к обстановке, нашел ли друзей и так далее. На самом же деле Монома сильно отставал от своих новых одноклассников, и девушка с двухцветными волосами оставила на нем немало порезов, когда они тренировались вместе.       Но Ицука об этом не знала. К ее счастью, она не знала, что с ним происходит, и она иной раз ловила себя на мысли, что чувствует, будто он не учится в академии, а попал в тюрьму за содеянное.       «Монома Нейто! Вы обвиняетесь в причинении особо тяжкого вреда здоровью студента Юэй и по этой причине вам присуждается пожизненное заключение в Заинеу — колонию-академию для несовершеннолетних, где вас точно научат героизму и выбьют всю завистливую дурь!»       И это вполне могло было произойти. Суд, удар молотком, колония для несовершеннолетних, раз уж на то пошло. Но Мономе повезло, как минимум так же, как и Реисэцу, потому что удалось вернуть зрение, а значит — никакого заключения в колонию.       Она почти забыла о нем. Забыла, и сама этому удивилась, когда вспомнила о нем. Какая-то ее часть — преданная другу — карала ее за это, но другая, которую можно было бы назвать Здравой мыслью, с холодной уверенностью говорила, что это — правильно, что нужно выбросить его из головы, чтобы попусту не страдать.       Но теперь ей напомнили.       «Уф! Наконец-то мы вновь в голове у Ицуки! Давайте подумаем о Мономе! Отлично! Кто хочет начать?»        — Кендо-чан? — позвал ее Шишида. Девушка, опустив голову, грустно смотрела в пол. — Кендо-чан? Все в порядке?       Она мигом подняла голову, словно проснувшись от внезапного шума, и принялась оглядывать окружение, на секунду забыв, что находилась в компании своих одноклассников в гостях у параллели. Мысли о Мономе быстро поглотили ее.        — Я...        — О, прости, пожалуйста, — начал извиняться Шишида. — Мне не следовало задавать этот вопрос.        — Нет-нет, Шишида-кун. Все в порядке.        — Ты уверена, дорогая? — спросила Шиозаки. Голос добрый, спокойный, но вместе с этим и встревоженный. Она смотрела на одноклассницу, искренне переживая за нее.        — Да, Шиозаки-чан, — ответила она и попыталась улыбнуться. Вышло слабо, и это выдало, что, как могла бы сказать набожная девушка, что-то угнетает ее бессмертную душу.       Кендо встала, еще раз посмотрела на окружающих людей. В ее взгляде читались скорбь, недоумение и сожаление.        — Я расскажу... — начала произносить она, но переформулировала предложение: — ...выскажусь. Если вы не против. Мне сейчас очень нужно выговориться.       Они одобряюще кивнули, а озабоченности в их лицах только прибавилось.       Секунд десять девушка собиралась с мыслями, искала в себе волю, и, наконец, решила перебороть себя:        — Насколько я помню, Монома всегда был хорошим парнем, одним из самых умных людей, которых я знала. С большим потенциалом на героя, на товарища и союзника. С детства мы были не разлей вода, но когда мы поступили в Юэй я вдруг поняла, что знала его не так хорошо, как должна была.       Эта зависть, одержимость быть лучше чем любой из класса «А», маниакальное желание принизить их, — это все сильно меня удивило, и, понятное дело, я не хотела, чтобы у него возникало проблем с вами, коих он тогда успел нахвататься. Особенно на Спортивном Фестивале, поддразнивая и провоцируя Бакуго. Тогда я уже поняла, что мне придется тщательно за ним следить, потому что стало понятно: он забыл о стремлении стать героем, поставив перед собой новую цель — превзойти в популярности класс «А». В мое отсутствие его сдерживали другие, в частности — Йосецу. — Девушка посмотрела на одноклассника, который стянул повязку со лба на горло. — Позже пошли слухи, что у Мономы имеются психические расстройства, но это было просто слухом, которым обычно не доверяют, но мне следовало стать более бдительной, как и всем из нашего класса...       Она недолго помолчала, и ее лицо стало более грустным, и всем без исключения стало ясно, что ей не хватало его. Словно он был для нее не просто другом, но и парнем.       Она пустила слезу. От этого все встревоженно вздохнули. Тецутецу вскочил и подбежал к ней, чтобы успокоить. Шиозаки, Кодай, Янаги и еще некоторые последовали за ним. Ицука быстро утерла слезы, желая показать стойкий характер, чтобы не повредить свою репутацию старосты.        — Я в порядке, — сказала она и посмотрела на класс «А». — Я много раз извинялись за его поведение, вы это знаете. Много раз я предотвращала конфликты, которые он пытался создать. Но сейчас я вам обещаю, что это просьба простить его будет последней. Особенно хочу попросить простить его у Реисэцу-куна.       Все посмотрели на него. Опять над ним нависла аура неловкости.        — Я знаю, что простить его — дело непростое, — продолжила Кендо. — Я знаю, что он едва ли не оставил тебя инвалидом на всю жизнь, и особенно труднее становится простить его, потому что он ЗНАЛ, что итоги будут крайне плачевными. Да, это делает его монстром, потому что он сознательно ослепил тебя...       Снова она замолчала, уже не в силах сдержать слезы. Шиозаки обняла ее, утешая. Кодай также начала гладить ее по волосам, как и Тецутецу, который утешающе водил рукой по ее плечу.       И Канхьо, который вместе с одноклассниками озабоченно смотрел на эту трогательную сцену, вновь ощутил прилив вины. На этот раз куда более обильный, куда более сильный и противный. Настолько, что он, сам не полностью осознавая это, начал извиняться.       На него посмотрели с удивлением что «А», что «Б».        — Но ты тут ни при чем, — сказал Оджиро.        — Зачем ты извиняешься? — спросил Иида.        — Я знаю, что моей вины здесь нет, — сказал он. — Но... Я чувствую вину. Это странно, но чувствую. — Он поднял голову. — Перед всем «Б».       Теперь удивилась даже Ицука.        — Но сейчас, — продолжил он, — если покопаться глубже, то можно сказать, что поступи я в другую академию, то Монома сейчас был бы с вами. Я мог хотя бы не отвечать на его провокации...        — Нет. — Кендо снова утерла слезы, пытаясь придать голосу уверенность. — Ты ошибаешься, Реисэцу-кун. Тут совсем нет твоей вины, и чувствовать себя виноватым в случившемся — неправильно. Даже если бы ты поступил в другую академию, то нельзя исключать возможности, что он бы навредил другому из класса «А», например, Мидории, потому что проявление новой причуды только бы сильнее разожгло его зависть. Сейчас я понимаю, что его отчисление было всего лишь вопросом времени, и это сопровождалось бы ужасной травмой для одного из класса «А». Так что нам нужно просто привыкнуть к тому, что его с нами больше нет.       Слова звучали так, словно Монома умер.        — И еще. — Она уставилась на некоторых своих одноклассников. — Персональное обращение к вам: забудьте уже о соревновании. Это не Фестиваль, не гонки, — не игра. Нам НЕ НУЖНО пытаться превзойти наших друзей из параллели, НЕ НУЖНО, понимаете? — Ее взгляд попал на Йосецу, Каибару, Камакири и еще нескольких. — Особенно это касается некоторых из вас. Вам нужно научиться сотрудничеству с классом «А». Соревноваться только во время тренировок.       «Это напоминает ей Моному, — догадался Реисэцу. — Она хочет избавиться от этого и вместе с этим настроить свой класс к нам положительно».       Теперь класс «Б» чувствовал себя так, словно их отсчитали. Их отсчитали, так и есть, но им казалось, что это сделала не их староста, а мать. Отсчитала за плохое поведение, публично пристыдив их за проступки. Что ж, Кендо никогда не боялась ругать своих одноклассников, но никогда не делала это со зла. Никогда она не пыталась унизить их. Лишь поставить на путь истинный, как сказала бы Шиозаки.        — Сейчас Монома учится в Заинеу, — вернулась она к старой теме, и голос звучал более спокойно, — в Ятоми. Родители все это время не покладая рук искали для него новую академию, и он должен быть смертельно благодарен им за то, что они хотя бы спасли его будущую карьеру героя.       Гробовую тишину нарушала только «Bertysolo», которая все это время играла на телефоне Цунотори.        — Теперь легче? — спросил Тецутецу.        — Намного, — ответила Ицука. — Продолжаем?        — После такого? — спросила Яойорозу с недоумением. — Ты уверена, что все в порядке? Может, тебе дать какую-нибудь таблетку?        — Я в порядке, правда. И, чтобы отвлечься от этой драмы, которую я нечаянно устроила, давайте уже перейдем к другой игре?        — УНО?        — Да! Точно. Ты говорила, что с одноклассниками адаптировала эту игру на огромную компанию, да?        — Так и есть. — Яойорозу, как и всех, немного смущало поведение рыжей девушки.        — Но мы же еще не доиграли в «Вопрос или действие», — сказала Сецуна с какой-то обидой в голосе.        — Проигравшие в УНО выполняют приказы победителя.       Эти слова заставили ее передумать, как и всех остальных.        — И еще, — сказала Яойорозу, обращаясь к своим одноклассникам, — мы с Ашидо немного доработали игру и добавили там новую карточку. Я объясню все позже, сначала принесу карты, а вы пока приготовьте стулья и столы.        — Но нас тут слишком много, — сказал Киришима. — Тридцать девять человек.        — Тридцать девять делим на три и получаем тринадцать. Тринадцать столов. К каждому столу по три стула, как в прошлый раз, и ставьте все в круг, чтобы можно было нормально ходить карточкой «Обмена игроками».       Название последней карточки многих заинтриговало, как и то, что правила изменили, или просто добавили новые. У Реисэцу, едва он подошел к одному из столов, запикал таймер, посему ему пришлось удалиться, чтобы выполнить обязательную процедуру. Через пару минут он вернулся вместе с Яойорозу и Ашидо, заметив возле проема трещину. Сразу вспомнился тот пасмурный, дождливый день: он и Момо были «похищены» двумя злодеями, Мрачным Ястребом и Пантерой, роль которых они играли, тем самым оказав помощь своим учителям, чтобы их одноклассники, осознав, что это — не тренировка, приняли всевозможные меры, чтобы спасти их. Он отделался лопнувшими барабанными перепонками и трещиной в ребре, который мог стать летальным, ударь Иида чуть в сторону.       Тогда он сильно вымотался, потому что Исцеляющая Девочка залечила его трещину, но для этого потребовалось много ресурсов организма, и тогда он ходил таким же вялым и усталым, как сейчас.       Потом Яойорозу подарила всем зонтики, они пошли по домам, но Мидория проявил свою новую силу, из-за которой они собрались в общежитие класса «А», где проводился тест причуды. В результате одного из этих тестов хлыст угодил в стену и сломал ее. И Бакуго, стоя в проеме, едва успел уклониться.       Когда они пришели, столы еще не были на своих местах. Они все это время занимались расчисткой территории, чтобы как-то уместить своеобразное игровое поле в помещение. Оно находилось прямо напротив входа в здание, а значит места было много. Пришлось ставить их ближе друг к другу, и так они смогли уместиться. Если во время прошлой игры стульев было шесть и они были расположены так, что образовывали концы шестигранной звезды, то теперь было то же самое, но «звезда» была немного меньше, и лучей было тринадцать. Не было судьи, какой раньше была Яойорозу, потому что общее количество игроков делилось на три. Идеально.        — Ну? — спросила Ашидо, возле которой стояла Яойомомо, держа в руках черный деревянный ящик. — Готовы?        — Да, — с энтузиазмом ответила Сецуна.       Яойорозу открыла шкатулку с посеребренными узорами. Мина достала оттуда упаковки карт, количество которых очень сильно удивило всех присутствующих из «Б». Рейко Янаги, получив просьбу, использовала «Полтергейста» и телекинетически положила на каждый стол по одной толстой колоде.        — А теперь слушайте правила. — Яойорозу закрыла шкатулку. — Особенно класс «Б». Эта игра в УНО значительно отличается от обычной, потому что карт в нашем случае гораздо больше — шестьдесят пять. Ранее было всего шестьдесят, но поскольку появилась новая карта, количество увеличилось.       Первое правило: каждый игрок занимает место возле одного стола, садясь на стул выбранного цвета. Этот цвет имеет важное значение для карты «Обмена игроками». Если кто-то сделает ход этой карточкой, то перед ходом крикнет «Обмен!» и цвет стула, на котором он сидит. После этого он пересаживается на другой стул того же цвета, который находится за столом правее, и ход одного игрока влияет на всех, так что придется друг другу уступать места. А, чуть не забыла, карты вы оставляете на месте, чтобы игрок, пришедший на ваше место, продолжил игру ими.       Правило второе: карта «Обмен цвета». Новая, внесена в игру еще вчера. Если кто-то сделает ход этой картой, то в пределах одного стола игроки против часовой стрелки пересядут. Карты также остаются на месте.       И, наконец, последнее правило: если кто-то победит, то он крикнет «Победа!» (раньше надо было крикнуть фамилии проигравших), после чего остальные игроки бросят игру и соберутся возле стола, на котором закончилась игра. Победивший может заставить проигравших выполнить желание, но тут также есть кое-какое изменение: можно загадывать желания по очереди, одновременно или одному-конкретному, таким образом «пощадив» второго. Теперь вам все понятно?       Ицука, которая только недавно выглядела грустной, заметно повеселела.        — Как же все продумано! — с искренним восхищением сказала она. — Просто вау! И обмены! Так же появляется чистый рандом, потому что каждый обладает разным мастерством в игре! Ребята, вы просто гениальны!        — Спасибо, — с улыбкой поблагодарила ее девушка.        — Подожди, — сказал Канхьо, — но у нас еще был судья. Им была ты.        — О, я поняла тогда, что судья нам не нужен.        — Давайте же начнем! — с радостью сказала Кендо. — Не терпится начать игру!       Ее поведение порадовало ее одноклассников, но где-то в глубине души они все понимали, что она просто пытается не думать о Мономе. Ицука тоже так думала, но не подозревала об этом, так что ее восторг почти полностью был искренним.       Они разделились. Ожидаемо, что большинство из класса «Б» пытались держаться среди своих, кроме Шиозаки, Кендо, Тецутецу и Сецуны. Теперь в телефоне Пони Цунотори играла музыка «Evening Star. Beautiful Night», и где-то, ближе к концу, приятный женский голос разбавлял музыку. Многим она даже показалась более привлекательной, чем «Bertysolo». И Канхьо перед началом игры запустил приложение распознавания музыки. Итог он быстро скачал.        — Обмен! Красный! — Кто-то уже начал игру и использовал новую карточку.       Реисэцу сидел вместе с Минетой и Тору. Низкий парень ушел, и на его место пришел Тецутецу.        — Зашибись, — сказал он, — круто придумали.        — Один вопрос! — послышался голос Цубурабы, который приостановил игру у всех.        — Какой? — спросила Яойорозу с дальнего стола.        — А «лево» и «право» с какой стороны?        — Эм... Что?        — В смысле, стоя внутри круга, ты двигаешься влево там, где с внешней стороны — вправо.        — А, это. Мы определяем направление, как если бы были с внешней стороны. Понял?        — Да, спасибо.       Спокойно играть было очень непросто. Каждые двадцать-тридцать секунд кто-то обязательно пользовался картой, из-за которой приходилось ходить кругами. Какое-то время чаще встречался «Обмен цветами», в другой время — «Обмен игроками». И так длилось почти десять минут, пока игра у одного трио не подошла к концу.        — Победа! — закричал Реисэцу, но без радости, даже с усталостью. Ему проиграли Шоджи и Серо.       Огромная толпа собралась вокруг Канхьо, смотря вместе с ним на проигравших.        — Так, — он посмотрел на Мезо, — Шоджи, покажешь нам какой-нибудь трюк со своей причудой?       В ответ мускулистый парень усмехнулся.        — Да запросто!       Отростки, которые были прикреплены к его рукам, удлинились. Два щупальца (по одной с каждой стороны) вытянулись, согнулись внутрь, перед животом Шоджи, превратились в глаза и поднялись на уровень его солнечного сплетения, смотря на Канхьо и остальных.       Третье щупальце, которое появилось непонятно откуда, заняло место между глазами, почти у самого стола и превратилось в зубастый рот. Он улыбнулся, и перед всеми было следующее зрелище: широко раскрытые глаза улитки без основания и с улыбающимся человеческим ртом. Сцена была занимательной, даже слегка пугающей, потому что у Серо побежали мурашки.        — Впечатляет, — сказал Канхьо. — Очень впечатляет.       Странное лицо исчезло. Реисэцу повернулся к Ханте.        — Обмотайся своими лентами и до следующего проигрыша или победы продолжай играть в виде мумии.       Все еще находясь под впечатлением от трюка Шоджи, он уставился на одноклассника.        — Если мне кто-то поможет.       Добровольцами вызвалась Токаге. Причуда «Самоампутация» последней как никогда оказалась полезной в данном случае. Ее кисти рук отделились от предплечий, свободно левитируя в пространстве. Серо из своих локтей выпустил концы лент, руки (этот вид немного пугал) взяли концы и начали обматывать парня, начиная с рук. Девушка старательно прищурилась, высунув кончик языка с уголка губ и не теряя улыбки азарта. И вуаля! Через несколько минут Серо был полностью обмотан в лентах. Голыми остались только глаза, рот и нос. Даже пальцы на руках были отдельной обмотаны, чтобы он мог продолжать игру.        — Ну, — сказал он, смотря на свое тело, — приказ нормальный.       Игра продолжилась. Серо, которому было немного труднее играть из-за перчаток из лент, сделал ход «Обменом цветами», потом и Шоджи, а Канхьо покинул их, положив карту «Обмен игроками». На его место пришла Очако, а он очутился за одним столом с Цубурабой и Кендо. Было немного непривычно быть в компании параллели, но правила были правилами. Цубураба сразу же поменял игроков, уступив место Шоджи. Место Реисэцу через минуту занял Токоями, а он продолжил игру вместе с Мидорией и Цу.        — Победа!       Голос, который они никогда раньше не слышали. Девичий. Юи Кодай выиграла у Яойорозу и Янаги.        — Молодец, подруга! — радостно похвалила ее Кендо.       Янаги и Момо ждали, пока черноволосая придумает задание для них.        — Яойорозу, — тихо сказала Кодай, — можно мне...       Она не расслышала, как и все. Девушка скромно опустила взгляд.        — Что? — спросила Момо. — Повтори, пожалуйста.       Опять что-то, но очень тихо.        — Можно чуть громче?        — Матрешки.       Она покраснела от стыда.        — Ах, матрешки! — сказала девушка. — Сейчас.       Она закатала рукав своей кремовой рубашки, плечо засверкало розово-радужными искрами, и вскоре оттуда вылетели классические русские игрушки разных размеров, в основном, в красные цвета. Обычно Яойорозу использовала их, чтобы замаскировать оружие (ранее она призвала их, спрятав внутрь ослепляющие гранаты), но теперь они были цельные — не полые, и, кажется, из дерева или из чего-то похожего.       Юи радостно улыбнулась, удивив одноклассников: девушка обычно не выражала никаких эмоций.        — Четырех хватит? — спросила Момо.        — Да! Да! — радостно сказала девушка, беря в руки матрешки и рассматривая их. — Спасибо!       Яойорозу довольно улыбнулась, радуясь, что порадовала новую подругу.        — А Янаги? — спросил Цубураба. — Ты ей не отдала приказ.       Действительно. Кодай так обрадовалась, что забыла о ней. Посмотрев на нее, она, как и ожидалось, увидела безразличное лицо.        — Можно я отдам ей приказ в другой раз?        — Конечно, — ответила Момо. — Победила ты. Отдавать приказ или оставить как есть — твой выбор.        — Но это тупо, — сказал Каибара.        — Это дает больше прав победителю. Так что все правильно.       На том они замолчали и разошлись.       Карты клались, игроки менялись между собой и цветами, и вот победа теперь досталась Авасе Йосецу. Ему проиграли Бондо и Хирю Рин.        — Так. Вы двое будете соревноваться со мной на гонках.        — Каких еще гонках? — спросил Рин.       Йосецу встал, вышел из круга столов.        — Гонка, стоя на руках. Отсюда до дверей и обратно.       Вызывающе интригующе. Пришлось бы задействовать мышцами и поднапрячься, но Рин (второй иностранец. Из Китая) не особо удивлялся: его друг любил подвижные игры.       Они встали в ряд, прямо напротив ворот. Кендо должна была объявить начало. Другие подростки столпились сзади них, ожидая, чем все закончится.        — На старт...       Трио пригнулось.        — Внимание...       Их руки уперлись в пол.        — МАРШ!       Они быстро встали на руки. Бицепсы напряглись, они «зашагали» вперед так быстро, как только могли. Самые возбужденные кричали фамилии тех, за кого они болели, но ни один из них не слушал болельщиков, пытаясь преодолеть путь. До дверей нужно было пройти (если это можно было так назвать) около пятнадцати метров, и столько же на обратный путь. Уже закрадывались подозрения, что Йосецу немного переборщил. Так думал и Рин, так думал и сам Йосецу, но не Бондо. Последнему повезло с телосложением, так что он не испытывал особо больших нагрузок.       Путь до дверей занял почти двадцать секунд. Трудно стало развернуться, потому что от усталости начиналась кружиться голова. Рин едва не сломал спину, сильно перегнувшись, но смог сохранить равновесие и, сам того не видя, принялся догонять одноклассников. По итогам Бондо дошел первым. Йосецу — вторым, Рин — третьим. У последних двоих были раскрасневшиеся лица от прилива крови и легкая одышка. Немного передохнув, они вернулись к игре.       Не прошло и минуты, как Серо, все еще мумия, заявил о своей победе. Проигравшими были...       Черт, прячьте детей! Прячьтесь сами! Спасайте стариков и беременных женщин!       Бакуго и Камакири.        — Так, Камакири, ты поможешь мне освободиться от моих лент... Да?..       Хмурый взгляд внушал страх. Высокий парень с зеленым ирокезом встал, подошел к Серо, поднял палец, который с лязгом принял форму лезвия.        — Спокойно, — сказал он, увидев, как Ханта нервно сглотнул, — не отрежу я тебе ничего.       Пошлый Минета сразу же начал воображать себе непристойности и залился смехом от представления случайной кастрации Ханты. Джиро быстро засунула в его ухо разъем и пустила звуковую волну, заставив его задрожать.       Ленты Серо благополучно отвалились. Все-таки Камакири (он получил еще один выговор от Ицуки) оказал хорошую помощь.        — Эй, плосколицый, — сказал Бакуго, — обо мне не забывай.       Ханта вдруг вспомнил, чем закончилась прошлая игра Бакуго в УНО и решил не рисковать.        — Выйди на балкон и закричи.       Даже не спросив, что именно закричать, Каччан буквально вскочил, напугав всех, и молча направился в сторону лестницы, которая вела на этажи выше.        — Интересно, — сказала Асуи, когда он скрылся из виду, — а что он закричит?       И тут, словно ответ на вопрос, послышался бешеный вопль: «СДО-О-О-О-О-О-О-О-О-О-Х-Н-И-И-И-И-И-И-И-И-И-И-И-И-И-И!!!»        — Ну, — сказал Тодороки, — это было предсказуемо.       Пока Кацуки возвращался, разрезанные ленты успели убрать. Игра продолжилась и завершилась победой для Куроиро. Проиграли Киришима и Реисэцу.        — Та-а-а-к... — Шихай потирал подбородок словно воображаемую бородку. Он посмотрел на Канхьо. — Реисэцу... Реисэцу-Реисэцу-Реисэцу... Чтобы мне такого загадать?..        — Подумай, — равнодушно ответил Канхьо.       Куроиро прищурился. Некоторых это насторожило.        — Я слышал, что ты любишь кофе... Правильно?        — Правильно. И?       Шихай уставился на Киришиму.        — Ты — отведи меня на вашу кухню. Вот мой приказ к тебе. — Он снова посмотрел на Канхьо. — А ты сиди и жди меня. Ох, какая будет забава!       Оставив в недоумении что Канхьо, что остальных, он, безумно хохоча, удалился с Киришимой, который все гадал, зачем ему понадобилась кухня. Реисэцу сидел и терпеливо ждал их минуту.       Две.       Три.       Четыре.       Пять.        — Что он там делает? — спросил Иида.        — С ним надо быть начеку, — сказал Токоями. — Он очень любит интриговать.        — Серьезно? — спросил Канхьо. — То есть называя мою фамилию и растягивая предложение, — он так пытался заинтриговать нас?        — Да.        — Что-то не вышло.       Шесть.       Семь.       Восемь.       Девять.       Десять.       Одиннадцать.       Они показались в проеме. Шихай что-то держал в руке. Большую красную кружку, наполненную чем-то дымящимся. Киришима с истерикой бегал вокруг него и пытался отговорить выполнять задуманное. Он хватался за волосы, выражал ужас, и это означало одно — Куроиро задумал что-то гнусное.        — Вот, — сказал он, положив кружку перед Канхьо.       Сильно запахло кофеином.        — Кофе? — удивился он и уставился на него. — И что ты хочешь, чтоб я с ним сделал? Вылил себе на голову?       Он хохотнул.        — Нет. Выпей. Просто выпей ВСЕ. До последней капли.       Он с недоверием посмотрел на него, а потом на Киришиму. Раз кофе, то к чему такая истерика?        — Чел! — он почти подлетел к нему. — Это не просто кофе. Это самый КОФЕИНОВЫЙ, МАТЬ ЕГО, КОФЕ!        — Что? — негодующе спросил он.        — Я заварил его из трех больших и полных пачек, — сказал Куроиро, снова потирая подбородок.       Вот тут в ужас пришли и остальные.        — Ты с ума сошел?! — спросила Кендо, и ситуация очень напомнило случай с Мономой. К счастью, это уже не так гложило сердце девушки.        — Даже такой кофеиновый маньяк не осилит это адское варево, — сказал Минета.        — А что? — спросил Куроиро с прозвищем Вантаблэк с безумной улыбкой. — Посмотрите на него, он весь вечер какой-то вялый. Почему бы ему не выпить еще чуть-чуть кофейка? Я даже оказал ему услугу, потому что не добавил сахара. Он пьет кофе БЕЗ САХАРА!       И это было страшнее, потому что чистый кофеин без сахара действовал лишь сильнее.        — Приказ есть приказ, — сказал Реисэцу и взял кружку дымящейся рукой, вмиг охладив его.       Все затаили дыхание, находясь в напряженном ожидании. Как и Куроиро, который понял, что парень попал в его ловушку.        — Ладно! — захохотал он, но теперь уже более спокойным голосом. — Это была шутка, понимаете? Обычная шутка. Что было бы, если бы он вправду это выпил? — Он приложил руки к сердцу и начал имитировать бешеное постукивание, дергаясь вперед и издавая стоны воображаемой боли. Не выдержав, он снова загоготал. — Да я просто уверен, что ты бы просто склеил ласты, если бы...       Он случайно посмотрел на него и его челюсть отвисла.       Другие студенты уже давным-давно смотрели на него, не веря своим выпученным от ужаса глазам. Это было нечто ужасное, нечто такое, что могло свести с ума абсолютно любого человека. Просто неописуемое зрелище, которому можно было дать одно название: РЕИСЭЦУ ВЫПИЛ САМЫЙ-КОФЕИНОВЫЙ-МАТЬ-ЕГО-КОФЕ!       Голова была запрокинута назад, его кадык был выставлен вперед, а кружку он не отпускал, допивая остатки. В таком остановленном виде он походил на Бакуго, который раньше выпивал апельсиновый сок.       Канхьо опустил голову и положил кружку на стол.        — Что ж, — сказал он, смотря на него, и голос теперь был куда более оживленным, — Куроиро, верно? За такой приказ я могу тебя только поблагодарить. Теперь я чувствую себя гораздо лучше.        — Н-н-но-но...       Шихай с широко раскрытыми глазами, не в состоянии вымолвить ни слова, переводил палец то на кружку, то на Канхьо. Потом он схватил кружку и заглянул внутрь — совершенно пусто и сухо. Так же, как он и приказал.       Тецутецу с паникой приложил руку к груди Канхьо.       (БУ-БУМ! БУ-БУМ! БУ-БУМ! БУ-БУМ!)        — Да у него сердце вылетает! — воскликнул он, почувствовав сильный пульс... который вдруг       (бу-бум, бу-бум, бу-бум, бу-бум)       начал резко нормализоваться. — Что за...        — В чем дело? — спросил Реисэцу, терпя прикосновение.        — Твой пульс... Он... Это самое... — Тецутецу убрал руку. — Он какого-то черта резко стал нормальным!        — Как такое возможно? — спросила Комокири.        — Ты уверен, что тебе не показалось? — спросила у парня Ицука.        — Спокойно, — сказал Канхьо, — он прав.       Теперь все уставились на него. Снова.        — Ты о чем? — спросил Иида.        — О том, что мой пульс резко стал спокойным. Секунду...       Он немного напрягся. Брови нахмурились, бицепсы сократились, кулаки сжались. Теперь пульс звучал даже в ушах.        — Проверь сейчас.       Тецутецу снова приложил руку к его груди. Теперь ощущался куда более сильный пульс,       (БУ-БУ-БУМ!!! БУ-БУ-БУМ!!! БУ-БУ-БУМ!!!)       но он тоже быстро нормализовался. Ритмы стали слабее. Стуки — реже.       (бум... бум... бу...)       В какой-то момент сердце остановилось.        — ДА ЧТО ЗА НАХРЕН???!!! — с ужасом отпрянул он и посмотрел на парня. Он глубоко задышал, словно долго задерживал дыхание.        — Я могу сознательно контролировать свой сердечный ритм, — объяснил он загадочный феномен не на шутку испуганным студентам. — Я научился этому, выпивая огромные дозы кофеина. Это нормально.        — ДА У ТЕБЯ СЕРДЦЕ ОСТАНОВИЛОСЬ! — с прежним страхом закричал Тецутецу.        — Я знаю. К тому же я едва успел привести его в действие. Если бы я задержал его еще хоть на секунду, то меня пришлось бы откачивать.        — Подожди-ка, — сказал вдруг Оджиро с таким лицом, как будто он осознал что-то шокирующее, — раз ты можешь контролировать свой сердечный ритм, то это значит, что ты в любой момент можешь...       С языка последние слова никак не хотели слетать во всеобщее услышанье, упрямо вертясь в горле. На него смотрели, ожидая, что он скажет, но Канхьо, который понял, что он хотел сказать, заранее подтвердил его незаконченное предположение:        — Да. Это значит, что я в любой момент времени могу совершить суицид.       От этих слов у всех побежал холодок по коже. Стоило лишь представить, что он валялся на полу, без сознания, дыхания, пульса, и при этом знать, что он самостоятельно остановил свой «насос», — тут испугается даже Все-За-Одного.        — Продолжаем игру, — сказала Яойорозу, чтобы отвлечь их от тревожных мыслей.       И это удалось. Минут пять все сидели тихо, лишь выкрикивая «Обмен!», меняясь местами.        — Победа!       Снова голос, который никогда раньше не слышали. Звонкий, мальчишеский, который резко замолчал. Это был Кода, который смутился своего крика, когда тот выиграл у Мидории и Каминари.        — Молодец, Кода, — похвалил его Изуку. — Приказ?       Он скромно поднял глаза, понимая, что ему придется снова заговорить. Особенно в присутствии всех подростков, которые стояли у него за спиной.        — Планка, — сказал он.        — Упражнение? — спросил Денки.       Анима кивнул.        — Для нас обоих?       Снова кивок.        — Хорошо, — сказал Мидория, вставая, — сколько минут?       Кода поднял открытую ладонь. На какую-то секунду двое парней его возненавидели.        — Пять минут?! — ужаснулся Каминари. — Нам нужно продержать целых ПЯТЬ МИНУТ?!        — Круто, — сказал Киришима. Тецутецу его поддержал.        — Давай, — сказал Деку. — Это просто планка.        — Для него — пытка, — захихикала Кьёка.       Ей назло Каминари сразу же лег на пол посреди всех столов. Упершись локтями, предплечьями и носками в пол. Мидория сделал то же самое, а Ашидо включила таймер.       Тридцать секунд.       Каминари уже чувствует, как мышцы живота начинают напрягаться. Мидория держится.       Полторы минуты.       Стиснув зубы, оба пытаются продержаться.       Три минуты.       Жутко болит пресс.       Четыре и тридцать.       На грани срыва. В особенности Каминари.       Звонок.       С красными лицами и одышкой они упали на пол.        — Да... — глухо сказал Каминари, — мы это... сделали... ура...       Мидория, едва стоя на ногах, встал и посмотрел на Коду.        — Это был... хороший приказ... но... в следующий раз... не так жестоко, ладно?..       Кода кивнул.       Игра продолжилась. Завершилась победой... Куроиро. Вторая победа, теперь он одержал ее над Минетой и Ашидо.        — Итак, — с привычной хитростью в голосе сказал он, — вы двое посмотрите видео. Очень страшное видео.       Они сжались от испуга. Особенно Минета.        — Это видео у меня в телефоне. — Куроиро достал свой смартфон. На нем был чехол-книжка, с помощью которой он сделал подставку и положил телефон перед ними, включив видео. Жуткая старушка, которая держала перед собой ребенка, красовалась на превью видео.        — Это — мисс Аннити, — сказала Шихай. — Очень интересные ролики, которые я часто пересматриваю. Ну, удачно наложить в штаны.       Со смехом он вернулся на место.        — Кто-нибудь хочет тоже посмотреть?        — Я, — сказала Янаги. Девушка любила страшное.       Она встала за парой из «А», которые уже готовы были разбежаться, когда девушка без задних мыслей дотронулась до экрана и включила ролик.       Видео началось.       Мрачная обстановка, пустые стулья, но в глаза бросается что-то другое — ноги. Ноги женские, висящие над землей о покачивающиеся, как елочный шарик. Очевидно, кто-то совершил суицид. Не видно лица, только голубовато-серое платье с белыми вставками под ним и черные туфельки на каблуках.       Что-то мелкое и черное сползает по колготкам самоубийцы. Ловко, быстро, а потом — левитирует, продолжая опускаться на голубую книжку, на которой написано:

LIFE LESSONS

– with –

Miss Annity

      «Miss Annity» написано курсивным, тонким и узорным шрифтом. «LIFE LESSONS» — жирным и более различимым. Под названием книги нарисован маленький черный силуэт танцующей балерины.       Паук (черная точка оказалась им), у которого вдоль всей спинки идет полоска, светящаяся в сумраке комнаты фиолетовым цветом, ползает по обложке. Музыка нарастает, а картинка резко сменяется, отчего Минета и Ашидо вскрикивают и вызывают у Куроиро смех.       Картинка не страшная, страшен резкий переход: показывают в увеличенном плане открытый беззубый рот ребенка, который издает плач.       Мужчина в белой рубашке подходит к нему и берет на руки, чтобы успокоить его. Ясно, что это его ребенок.       Сцена, где снимают только ноги мужчины, ходящие взад-вперед. Он говорит по-английски, по телефону. Со своим боссом. Очевидно, что у него некие проблемы, потому что он говорит ему, что «этого больше не повторится». Что именно — не уточняется. Он лишь сказал, что хочет остаться дома со своей дочерью.       «Все в порядке?» — спрашивает женщина, стоя в проеме.       «Да. Я лишь хотел пожелать спокойной ночи Маккензи».       «Она уже уснула».       Мужчина отворачивается.       «Она всегда плачет, когда я оставляю ее».       Его жена подходит к нему и немного обнимает за торс.       «Я же просила тебя перестать так себя изматывать. Она поймет, что ты делаешь все, чтобы обеспечить нас».       Она целует его в щеку, ободряюще трет за правое плечо и уходит, скорее всего, досматривать сны.       Телефон мужчины завибрировал, он с явной неохотой тянется к гаджету, но сцена быстро меняется, показывая стакан, который человек наполняет виски. Стакан резко меняет свое местоположение в следующем кадре: стоял на столе, теперь — на каких-то бумагах.       Кадр снова меняется. Теперь камера снимает главного героя, который сидит за ноутбуком и работает. На секунду появляется монитор с открытым приложением «Email», а потом в камеру снова попадает мужчина, но теперь съемки продолжаются сбоку. Слышится только музыка Цунотори и хихиканье Куроиро.       Позади мужчины появляется едва видное движение. По стене кто-то сползает на пол, и видны мертвенно-серые колени.       Снимают главного героя, за шеей которого уходят тонкие черные пальцы — паучьи лапы.       Он чешет шею, но ничего не находит. Решается сделать глоток алкоголя, но замечает потом на стакане каплю крови. Удивленный, он ощупывает губы — идет кровь.       Его отвлекает звук из кухни. Выглядывая, он замечает, что на полу валяется кукла, которая издает плач, искаженный механизмом. Мужчина встает, медленно выходит, берет куклу на руки. Он оглядывается, но никого не замечает. Снова смотрит на куклу, подставляет под ее голову ладонь и... начинает укачивать.       Обычная лысая кукла из пластика, одетая в голубое платье, начинает уже хихикать. Умный механизм, реагирует на движения — мечта ребенка, который хочет почувствовать себя мамой.       Звук сообщений из его кабинета.       Он снова с каким-то подозрением смотрит в кабинет. Кукла оказывается на столе и замолкает. Герой заходит в кабинет, наклоняется и смотрит на экран. Видит видео с превью, которая похожа на обложку книги, и с такой же надписью. Зачем-то включает.       Звучит старомодная музыка, и по качеству видео видно, что снято оно довольно давно. Почти сразу же, когда появились видеопленки.       Молодая женщина со светлыми волосами, над висками закручены в кудри, словно в бигуди. Она, стоя перед камерой, мило беседует со зрителями:       «Питер знает, что человек принадлежит рабочему месту, а женское сердце — дому. Так, как всегда было, и так, как всегда должно...»       Он зачем-то ставит видео на паузу.       Присматривается к красивому лицу улыбающейся женщины, волосы которой были заплетены в сложную прическу.       Она ухмыляется, заканчивая предложение словом «Быть». Рот открывается и оттуда, сопровождаемые монструозными звуками, через экран вылезают огромные паучьи лапы, сбивая и пугая мужчину. Они исчезли, а главный герой, сидя на полу и задыхаясь от страха (музыка видео перебивала музыку Цунотори, идеально подчеркивая происходящий ужас).       Минета вскрикнул, как и Мина. Куроиро уже хохотал.        — Продолжайте просмотр, — сказал он. — Вы обязаны по правилам.       Понимая, что у них нет выбора, они нехотя смотрят в телефон, немного карая себя за трусость. Смотрите! Будущие герои, на которых мы в будущем будем полагаться, боится пауков! Какое посмешище!        — Да что там такого страшного? — спросил Канхьо и присоединился к просмотру.       Они пропустили некоторые моменты во время разговора и теперь наблюдали следующее: мужчина, выпив воду, чтобы успокоиться, смотрит в сторону, а именно — на то место, где он положил куклу. Обнаруживает, что она каким-то образом оттуда переместилась на пол. Прямо у входа в его кабинет. Она хихикала.       Он медленно подходит к ней, наклоняется, разглядывает. Странный потусторонний шум за спиной заставляет его обернуться — никого. Как предсказуемо. Как и то, что кукла, которая валялась перед ним, пропала, стоило ему лишь посмотреть на место, где она была.       На столе, которая была возле входа, что-то зашевелилось. Подняв голову, Питер увидел поистине ЧУДОВИЩНУЮ мисс Аннити: она опустилась на корточки, уперев руки в стол. Несколькими паучьими глазами, которые напоминали черные жемчужины, она смотрела на мужчину, наклонив голову набок и демонстрируя пасть с острыми зубами.       Питер закричал. Камера, которая, скорее всего, снимала от лица паучихи, «спрыгнула» на пол, идя в сторону главного героя, который от страха только и мог пятиться назад, испуганно крича.       «Питер!»       Камера теперь снимала через плечо его жены, которая проснулась от шума.       «Какого черта ты делаешь?»       Не веря глазам, герой посмотрел вперед — снова никого.       «Иди спать».       Потусторонний шум, доносящийся из кабинета, снова привлек его внимание.       Кадром позже камера снимала, как женщина входила в темную комнату. Потом появился Питер, у которого под шеей была кровоточащая ранка. Он с предельной аккуратностью шел вперед, ни на секунду не теряя бдительности. Наконец-то он понял, что за ним охотилось чудовище.       Камера заглянула в темную комнату. Жена Питера заправляла одеяло, странно смотря на него. Она снова переместилась за ее спиной, продолжая снимать мужчину, который стоял в проеме и куда-то смотрел.       «Питер. Что такое?»       Он медленно поднимает руку, указывая куда-то сзади нее.       «Оно у тебя за спиной.»       С опаской женщина оборачивается. Не веря мужу, но напуганная.       Потусторонняя музыка.       Съемка сзади. Видна лишь спина, закрытая ее длинными черными волосами. Рука медленно тянется к настольному ночнику. Щелчок. Мягкий свет освещает стену. Женщина ничего не видит и поворачивается к мужу с недоумением. Паучиха Аннити стоит там, словно выжидая момент для нападения.       «Питер, чего?»       Она спрашивает это, потому что ее муж видит монстра и сильно настораживается.       Камера теряет фокус лица женщины и сосредотачивается на паучиху. Секунда, и с бешеными воплями Аннити бросается на камеру, махая паучьими лапами. Неожиданный скример заставляет двоих кричать, а главного героя — выбежать из комнаты и запереть дверь. Паукообразное чудовище скребется, жена недоуменно окликает мужа, который от страха начинает давать деру.       Он сталкивается с кроваткой-качалкой, в которой спала его дочь. Там лежит хихикающая, слегка окровавленная кукла, укрытая белым одеялом.       Кадры сменяются с кроватки на Питера, который отходит назад. С каждым следующим появлением под одеялом что-то растет, выходят новые куклы, интенсивность хихиканья которых нарастает. Это что-то под одеялом продолжает расти, выбрасывая кукол на пол и превращая одеяло в мешок.       Мужчина наступает на что-то, и смех затихает. Он берет в руки куклу, на которую он наступил. Наступил сильно, потому что звук заметно исказился.       Глухие стуки двери, которая находилась сзади, заставили его обернуться. В который раз там никого не было. Справа тоже была дверь, но он стоял и смотрел на куклу, как завороженный.       «Питер?»       Снова он обернулся, когда его окликнул чей-то голос. Паучиха Аннити выросла за его спиной.       Кукла упала, смотря искусственным глазом в камеру. Чудовище забулькало, Питер закричал, и только звуки рвущейся плоти доносились до дрожащих и едва живых Минеты и Ашидо.       В конце показали, как безжизненное тело мужчины что-то утаскивает. Он провалился в открытый люк на полу, который почти сразу же захлопнулся. Слышались только стуки тела.       Следующий кадр. Звучит старомодная музыка, плохое качество видео и звука. Показывают мужчину, одетого в светло-серый костюм и сидящего за столом с бумагами. Над ним висят нити паутины, и он слабо выраженно выполняет работу. За кадром звучит голос Аннити:       «Питер знает, где принадлежит человек. Питер знает место человека. Никаких причудливых представлений о вторжении на территорию его леди. И смотрите, он теперь лучше. Не так ли, Питер?»       Голова поднимается. Натянутая улыбка вводит в дрожь, как и полностью черные глаза, смотрящие в камеру. С правой стороны лба течет кровь. Мисс Аннити, словно кукловод, управляет им, дергая за нитки-паутинки.       На том видео заканчивается. Появляется экран с надписью:

LIFE LESSONS

– with –

Miss Annity

      Пошли титры.       Минета и Ашидо, побелев, как мел, испустили изо рта свои воображаемые души и упали в обморок. Шихай снов засмеялся.        — Там так страшно? — спросил Мидория у Реисэцу. — Что там вообще происходит?        — Ну, там какое-то паукообразное охотится на людей и прикидывается обычной женщиной из старых видеозаписей.        — Данное видео — самый обычный монтаж, — начала говорить Янаги. — Высокое качество видео и умелый переход из кадра в кадр наряду с музыкальным сопровождением и неожиданным появлением главного антагониста идеально передает всю атмосферу напряженности и ужаса с целью психически воздействовать на зрителя и вызвать у него постоянное чувство тревоги, чтобы тот мог почувствовать себя на месте главного персонажа.       Впервые она заговорила длинными фразами. В своей манере — немного приукрашенными и заумными. Настолько заумными, что на нее смотрели с непониманием. Ниренгеки вызвался переводить на понятный язык:        — Она говорит, что видеоролик снят с наивысшим качеством и вниманием к деталям, чтобы лучше передать содержимое.       Серо и Джиро аккуратно приблизились к одноклассникам в полной уверенности, что они поседели.       Но Мина и Минору были просто контуженными. Казалось, что они были именно контуженными.        — Минета? — Серо опустился на колено и помог ему встать. — Минета, ты как?        — Страшно же... — сказал он, дрожа.        — А то, — согласилась Ашидо.       Серо выпрямился и решил пошутить:        — Страшнее чем Канхьо?        — Я все слышу!       Голос звучал сердито. Киришима с ужасом уставился на него.        — Канхьо злится?!        — ВСЕ НА ПОЛ!!! — завопил Каминари.       И через секунду они все лежали на полу. Даже...       Просто не верится. Даже Бакуго и Камакири. От досады Канхьо прижал к лицу руку.       Подозрительно долго ничего не происходило.        — Эй, — осторожно поднял голову Тецутецу, — в чем дело?        — Реисэцу? — спросил Цубураба. — Тебя не триггерит?        — Что? — удивился он, едва удержавшись, чтобы повторное ударить себя по лицу. — Просто встаньте. Я нормальный.       Видя, что он недоволен их поведением, они встали, потому что решили, что их дальнейшее действие правда разозлит его.       Снова усевшись за столы, они продолжили игру. Завершилось все победой Сецуны. Победила она Канхьо и Тодороки.        — Итак, Реисэцу. Расскажи что-нибудь.       Девушка с интересом смотрела на него, ожидая, что он скажет.        — Что именно? — спросил он.        — Ну, о своей прошлой жизни в Ятоми. Есть истории?       Канхьо задумался.        — Всего два. Мне рассказать обе?        — Если тебя это не затруднит.        — Хорошо, но скажу сразу: одна история — не для слабонервных, еще и похожа на недавнюю.        — Страшная история! — воскликнула Янаги, стоя вместе с остальными позади подруги. — Страшная история! Начни с нее! Начни с нее!       Удивленный ее энтузиазмом и несдержанностью, он получил объяснение от Кендо:        — Она любит ужастики. Особенно истории.       Реисэцу пошел ей на встречу.        — Когда я еще учился в начальных классах, около десяти лет назад, в школе был один тип. Старше всех где-то на три класса. Он очень любил запугивать младших школьников, потому что пойти на ровесников ему не хватало смелости. Зато он с восторгом гонял детей, пугал их, при любой возможности мог дать им подзатыльники или пинки. Даже ходили слухи, что он их обворовывал. Почему его родителей не вызвали в школу, почему учителя закрывали на это глаза — неясно, но ему это было только на руку.       Меня он не замечал. Странно, да, особенно если учесть то, что я всегда видел его на переменах, но на одном из них он все-таки заметил меня. Тут важно знать, что в том возрасте я плохо контролировал свою причуду, а она уже тогда была чрезвычайно сильной.       Помню, он схватил меня левой рукой за плечо и прижал к стене, что-то требуя. Что именно — вспомнить не могу. Я помню только то, что случайно от гнева высвободил свою силу. Его рука замерзла до состояния некроза и... отломалась.       Снова испуганные возгласы.        — Именно так. Она отломалась по самое плечо. Сначала он не сразу понял что произошло, потому что его нервные окончания заледенели и были не в состоянии передать в мозг всю боль, но потом, когда он осознал, что его рука отделилась от тела, он начал кричать от ужаса. А я смотрел на руку, которая продолжала держать меня за плечо. Пальцы потом сломались под весом предплечья и, упав, разбились, как стекло.       Потом пришли учителя, другие ученики, попадали в обморок, его родители забрали его из школы и больше я его не видел, как и его причуду. Что странно, я не получил никакого выговора и даже психологических травм. Но вот остальные стали меня бояться. Даже некоторые учителя.       Он закончил рассказ. Янаги слушала его взахлеб и немного огорчилась, когда он сказал, что закончил повествование.        — Жесть, — сказал Тецутецу.        — А что сказала твоя бабушка? — спросил Токоями.       Канхьо посмотрел на него сквозь очки. По спине птицеголового побежали мурашки.        — Она ничего не знает об этом. Готовы выслушать вторую историю?        — А она тоже страшная? — спросила Янаги.       Со слегка виноватым взглядом он посмотрел на девушку.        — Нет. Она скорее смешная. Ее больше оценит Кода.       Парень со скалообразной головой внимательно на него посмотрел. Канхьо начал рассказ:        — Все так же в школе, только перейдя в старший класс, я устроился на работу. Волонтером приюта для бездомных животных. Работал я три дня в неделю, неполные смены. На каникулах работал на несколько часов больше, но мне больше хотелось не зарабатывать, а ухаживать за животными. Это, кстати, было одним из основных занятий всех работников.       Старшие часто ездили по городу и подбирали животных: щенята, котята, бывали и более взрослые, и даже те животные, которых нет в Японии. К примеру, попугай какаду.        — Какаду? — спросил Тецутецу. — Это те, которые головой махают, как рокеры?        — Да, именно они. И таких какаду у нас было два, и тут стоит отдельно отметить, что у таких попугаев есть довольно вредная привычка: они время от времени начинают сходить с ума. Это сопровождается и бешеной тряской головы, и криками. И один из этих безумных выходок запомнился очень четко.       Первого пристроили. Привезли вторую белую красавцу. Точнее, ее с силой изъяли у жестоких хозяев, которые издевались над ней. Они держали ее в малюсенькой круглой клетке, которые губительны для психики крупных птиц. Им нужны просторные клетки с углами, чтобы они могли прятаться.       Один работник, который был моим ровесником, должен был позаботиться о ней. Клетка была готова, большая и многоэтажная, купленная специально для этого какаду. Нужно было всего лишь пустить ее внутрь, и сделать это с большой аккуратностью, потому что птица боялась людей.       И в какой-то момент этот парень неуклюже задевает вазу с кормом для этой птицы, разбивает его, а потом...       Он помолчал, а потом уставился на них.        — Вы когда-нибудь видели, чтоб попугай покрывал человека трехэтажным матом?       Прохожие на улице вздрогнули от оглушительного гогота, который донесся из общежития класса «А». Минут пять они безостановочно хохотали, не в силах замолчать. Стекла тряслись, вибрация звука распространялась по всем поверхностям, рты издавали смех.        — Йосецу! — сказал Хирю Рин, успокаиваясь. — А это случайно не твой был попугай?       Это вопрос только сильнее всех развеселил.        — Она... — Киришима с трудом останавливался. — Она... ОБМАТЮКАЛА ЕГО???       Канхьо удивленно смотрел на одноклассника.        — По-английски.       Толпу накрыло новой волной хохота.        — ОРУ! КРИЧУ! НА ПОЛ ЛЕЧУ!       Киришима нарочно упал, и тем самым подлил масло в огонь. Каминари и Мидория, которые недавно делали планку, ненавидели его за это: из-за смеха мышцы разболелись куда сильнее. Вместе с Эйджиро на пол упали и еще несколько человек.        — Ну а это уже перебор, — спокойно сказал Реисэцу. Он, Тодороки и Бакуго озадаченно смотрели на всех.       Несколько минут все приходили в себя. Парни валялись на полу, и по щекам текли слезы, которые навернулись на глазах от смеха.        — Подумать только, — сказал Тецутецу, валяясь на полу. — Попугай, который матерится.        — Его через несколько дней забрала одна женщина, — продолжил рассказывать Канхьо, — но вернула через неделю, говоря, что он учил ее ребенку плохому.        — Мне б такую птичку, — сказал Эйджиро. — Что с ней потом стало?        — Ее потом никто забирать не стал. Что сейчас с ней — я не знаю, потому что мне пришлось уйти с работы, когда я переезжал в Мусутафу. Вот только мне никак не забыть фразочки, которые она выбрасывала. Порой даже угрожающие.        — Например? — спросил Аояма.        — «Я тебе артерию перережу».       Канхьо процитировал фразу на английском, а Пони Цунотори, которая смеялась лишь за компанию, вопросительно и испуганно на него уставилась. Джузо Хоненуки это заметил и объяснил что к чему. Девушка посмеялась.        — А почему этот попугай говорил по-английски? — спросил Шоджи.       Канхьо пожал плечами.        — Наверное, хозяева были американскими мигрантами. Я их в лицо не видел. Но эта девочка была довольно умной, потому что несколько раз, видя, как кто-то уходил, поднимала лапу, начинала махать им и говорить по-английски: «Пока! Пока-пока!» — Он оглядел толпу. Даже ту, что лежала на полу. — Вопросы еще есть?        — Есть, — сказал Оджиро, подняв руку, — касаемо первой истории.        — Какой?        — Ты не любишь прикосновения из-за того, что та мертвая рука тебя продолжала какое-то время держать?       Канхьо покачал головой.        — Я не любил это и раньше. Но вот подобие социофобии я получил именно от того случая.       Вопросы иссякли. Все вернулись на места, похихикивая из-за истории с какаду, и так они веселились и пересаживались, пока Авасе Йосецу не одержал победу над Яойорозу и Реисэцу.        — Итак, — сказал он, смотря на них. — Устройте комедийную сценку «Поход к психологу». Импровизируйте и придумывайте все на ходу. Чем глупее, тем лучше.        — Хорошая идея! — сказал Каибара.        — У кого какая роль? — спросила Яойорозу.        — Яойорозу — психолог, — объяснил парень, — Реисэцу — клиент.       Несколько минут они обустраивали все для внезапного спектакля: освободили пространство, выстроили стулья так, чтобы можно было свободно наблюдать за актерским мастерством парня и девушка, а также пододвинули красный диван, который должен был служить кушеткой для Реисэцу. Яойорозу взяла свой стул, поставила возле дивана, создала карандаш с блокнотом, одолжила у Ииды его запасные очки. Надев их, она с важным видом села на стул, деловито перекинула правую ногу на левое бедро и принялась притворяться, что делает записи.       Канхьо лежал на диване лицом вверх, положив голову на подлокотник и сцепив руки на солнечном сплетении.        — Итак, Реисэцу-сан, — начала представление Яойорозу в образе психолога, — что вас беспокоит?       Нужно было импровизировать, а это оказалось не таким уж и простым делом.        — Люди, — коротко ответил он.       Публика захихикала.       Психолог немного опустила очки и вопросительно посмотрела на него.        — Простите?        — Прощаю.       Теперь некоторые посмеялись. Яойорозу себя сдержала.        — Вас беспокоят люди?        — Да.        — Какие именно?        — Homo sapiens.       Она с трудом сдерживалась. Зрители смеялись, Канхьо не выходил из роли.        — То есть вас беспокоят приматы?        — Зачем вы так с приматами? Это же не люди.       Киришима снова повалился на пол.        — Но тут есть парадокс, Реисэцу-сан.        — Какой?        — Вы тоже человек.        — Я родился таким. Скажите, это лечится?       Девушка прикусывала губу.        — Вряд ли.        — Кошмар.        — Реисэцу-сан?        — Гм?        — Я вас тоже раздражаю?       Канхьо немного перевел взгляд на нее.        — А вы не обидитесь?        — Нет.        — Тогда — да.       Зрители уже хохотали.        — Знаете, Реисэцу-сан, я знаю один интересный метод психотерапии, который поможет вам избавиться от вашей проблемы.        — Какой?        — Вы должны сказать какую-нибудь глупость. Чем глупее, тем лучше.       Йосецу даже не заметил, что Яойорозу скопировала его фразу. Кажется, она пыталась «спихнуть» задачу на одноклассника.        — Например?        — Скажите что-нибудь бредовое.        — Бред.        — Что-то более?        — Дважды бред.        — Нет-нет, что-то такое, отчего у нас взорвется мозг.        — Мозговзрыватель.        — Звучит угрожающе.        — Неугрожающий мозговзрыватель.       Каминари тем временем составил Киришиме компанию на полу.        — Вы неправильно поняли. — Яойорозу была на грани. Все видели, что она держится из последних сил. — Что-нибудь такое, чтобы, знаете... Без мозгов.        — Я банан.       Серо и Тецутецу «выпали».        — Вы — фрукт?        — Я не знаю.        — Но вы сказали, что вы — банан.        — Слушайте, а с чего мы начинали?        — У вас были проблемы с людьми.        — А причем тут банан?        — Но вы — банан.        — Очевидно же что нет.       Яойорозу не выдержала и засмеялась во все горло, спровоцировав новый приступ смеха у зрителей. Встав, Канхьо увидел, что почти половина парней валялась на полу.        — М-да, — сказал Йосецу, — актеры из вас — так себе.       В этот момент парни встали. Яойорозу с остальными начала успокаиваться и подошла к Ииде, чтобы отдать очки. Парень убрал их в нагрудный карман своей темно-синей рубашки.       внезапно случилось то, чего никто не ожидал: отключили электричество. Веселью настал конец. Классу «Б» оставалось только собираться и идти в свое общежитие, оставив свои стулья, чтобы забрать их в другой раз. Канхьо мог попросить отдать ему сумку с учебниками и одеждой, и он бы отправился домой, перед этим внеся свой вклад в уборку помещения. А потом, на следующий день, в Юэй, они бы обсудили вчерашнюю игру и то, какая досада случилась, что свет вырубили, ведь они так и не смогли докончить игру.       Понятное дело, они никуда не спешили. Они даже не догадались достать свои телефоны, чтобы включить фонарики и посветить. Вместо этого они все в один голос вскрикнули от ужаса, но далеко не из-за того, что они боялись темноты. Особенно Куроиро и Токоями.       Свет включили.       Эти несколько секунд для них длились очень долго, и Канхьо, который в одиночку стоял перед всей толпой, увидел, что все смотрели НА НЕГО. Смотрели с ужасом, словно увидели невиданное чудовище. Ибара Шиозаки, обычно спокойная, пятилась назад с широко распахнутыми глазами, крестясь и бубня молитву. Обычно злой Кацуки смотрел на него с таким же ужасом и удивлением, каким смотрел днем, когда узнал, что Реисэцу не помнил, как он буянил. Напуганным был даже Тодороки.        — В-в-все это видели?! — спросил Йосецу с ужасно напуганным голосом, указывая на него трясущимся пальцем и мотая головой, смотря на одноклассников, а потом переводя широко раскрытые глаза на Канхьо.        — Мне это не почудилось? — дрожа от страха, спросил Каминари.       От их прежнего веселья не осталось и следа. Ветер страха унес его, заполнив собой их головы. Реисэцу теперь понял: они ВСЕ видели.        — Канхьо?.. — Изуку, такой же напуганный, как и все остальные, немного приблизился к нему. — Ты... С тобой все в порядке?        — Ты о чем? — спросил он, пытаясь придать голосу удивление, но он прекрасно знал, что Мидория имеет в виду.        — Сними очки, — сказал Цубураба.        — Да, — поддакнул Каибара. — Что это за черт?        — Мне нельзя снимать очки при ярком свете, — ловко парировал Канхьо.       Цубураба уже оглядывался, пытаясь найти выключатель, но его опередил Токоями: Мрачная Тень вытянулась к парню, деформировалась и приняла форму своеобразного зонта с горящими желтыми глазами. Тень нависла над Реисэцу, погрузив его в сумрак: очки теперь могли не понадобиться.        — Сними очки, — сказала теперь Яойорозу, но с аккуратностью, пытаясь быть убедительной. — Сними их, хотя бы на пару секунд. Пожалуйста.       Что же оставалось делать Канхьо? Ничего. Рано или поздно они бы узнали об этом. Увидели. Весь мир рано или поздно увидел бы его без очков, так что смысла дальше прятать изуродованные глаза уже не было. Не было и раньше.       Оджиро заметил, что он снова смутился, как это сделал немного раньше, когда ему пришлось пойти в ванную, чтобы закапать капли. Теперь ему стало понятно, почему он не хотел этого делать: было противно видеть себя таким. И насколько же его глаза теперь стали страшными?       Нехотя Канхьо аккуратно взял темные заушники, а потом принялся медленно снимать с себя солнцезащитные очки. Решив в какой-то момент, что сразу снимать — не вариант, он наклонил голову вперед. И вот тогда он немного опустил очки, заставляя одноклассников и параллелеклассников почти что вздрогнуть.       От темно-карих глаз ничего не осталось. Точнее, отдельно от «темно-карего». Глаза были как у Всемогущего или у Полночи — голубыми, но не просто голубыми. Цвет был неестественно насыщенным и густым.       Но это отнюдь не то, что так напугало студентов, когда потух свет. Тогда в темноте они видели две размытые голубые пятна и задались вопросом, что это.       Сейчас они получили ответ. В виде аномальных глаз.       Голубые глаза Канхьо светились. В буквальном смысле слова, некогда карие радужки, став голубыми, светились. Совсем как та фиолетовая полоска на спинке паука, который появился в начале страшного видео про мисс Аннити. В темноте, которую создавала Мрачная Тень, ясно был виден свет. Можно было даже увидеть черные зрачки в центре каждой радужки. И теперь, поняв, что размытые пятна в темноте были лишь светом, выходящим через темные линзы, они задались вопросом: что это за чертовщина?       Заметив, что все увидели то, что он тщетно пытался скрыть, Канхьо снова скрыл очками глаза. Мрачная Тень приняла свою изначальную форму и вернулась к Токоями.        — Увидели, да? — задал Канхьо риторический вопрос.       Где-то с полдесятка секунд они молча смотрели на него. Все с такими же напуганными лицами.        — Чува-а-а-а-к? — первым подал голос Киришима. — Это что у тебя с глазами?       Канхьо, вздохнув, сел на диван, понимая, что сейчас ему придется все рассказывать.        — Операция прошла... не совсем так, как планировалась. Я это понял буквально несколько часов назад. Вот результат: глаза изменили цвет.        — Я слышала о таких операциях, — сказала Кендо. — Карие глаза на самом деле — голубые. Да?        — Да, — кивнул Реисэцу. — Карий цвет — лишь оболочка из коричневых пигментов, которые можно убрать лазерной коррекцией. Но я раньше думал, что это можно сделать лишь специальной операцией. Оказалось, что так можно сделать любой, где задействован лазер.        — Но почему глаза светятся? — спросил Шото.       Канхьо покачал головой.        — Я не знаю. Понятия не имею, почему они такие. Я заметил их, когда сегодня в Юэй спустился в уборную, чтобы закапать капли. Меня попросила сделать это Исцеляющая Девочка, когда Айзава-сэнсэй отправил меня к ней.        — Поэтому ты весь день был таким подавленным, — сказал Шоджи.       Канхьо кивнул.        — Но цвету нужно время, чтобы проявиться, — сказала Кендо. — Как глаза в одночасье могли стать голубыми?        — «Регенерация» Исцеляющей Девочки ускорила процесс. Сгоревшие пигменты быстро исчезли.       Все заметили, что ему было немного неловко от внезапного метаморфоза.        — А мне кажется, что глаза красивые, — сказала вечно позитивная Токаге. — У кого еще будут светящиеся глаза?       Действительно, у кого? У кого еще могли быть выразительные глаза, которые еще и светятся? Правильно, ни у кого... Кажется.        — А есть такие линзы? — поинтересовался Каминари.       Они принялись обсуждать увиденное, но теперь в голосах не было ни капли страха. Были только восторг, интерес и впечатление. Это немало удивило Реисэцу. Да, это банально — стыдиться такой мелочью, как цвет глаз. Но, черт возьми, это не гетерохромия, как у Тодороки, а необъяснимый феномен, из-за которого радужки СВЕТЯТСЯ! Слабо заметно, если иметь в виду освещенные места, но хорошо заметные в темноте, как летающие огоньки. Но на фоне других голубоглазых его глаза выглядели бы куда более выразительно. И как же теперь...        — Брюнет с голубыми глазами! — отвлек его голос Хагакурэ. — Это же красиво!       Они снова уставились на виновника торжества. Удивленного, немного сбитого с толку, но теперь уже более спокойного.        — Спасибо... — с каким-то удивлением сказал он. — Не ожидал такого.        — Это просто глаза, — сказала Яойорозу, а потом повернулась к толпе. — Продолжаем игру!        — Нет, Яойорозу, — сказала Ицука, пытаясь не звучать грубо. — Нам пора идти.       На удивление, никто из класса «Б» не возражал. Шиозаки даже согласилась.        — Уже поздно: без четверти десять, а нам завтра еще нужно в Юэй.        — Спасибо за приглашение, — сказала Кендо. — Это был отличный вечер... Хоть и странный и немного необычный.       Они принялись искать стулья, которые принесли: на спинках были выгравированы буквы класса, которому они принадлежали. Кодай снова воспользовалась причудой, уменьшила их, а Янаги загрузила мелкий груз в свои карманы. Потом они принялись помогать ставить все на свои места, после чего, тепло попрощавшись с «А», ушли. По дороге упрямая мысль о Мономе вновь всплыла в голове рыжеволосой, но она перестала ей казаться такой важной, легко отогнав прочь образ рыдающего друга. Последнее зрелище в тот день было очень жалким: Нейто, словно малое дитя, разрыдался, и даже впал в истерику. Монома Аяко закрыла лицо руками, чтобы спрятать горькие слезы и заглушить свой плач. Изао, словно безэмоциональная машина, схватил сына за шею и хорошенько влупил, чтобы привести его в чувства. Волосы парня спутались, из треснутой губы к подбородку потекла тонкая полоска крови, а в глазах, которые распухли от слез, читалась мировая скорбь. Всхлипывая и все еще плача, он беспомощно поплел за родителями, напоследок бросив на подругу жалобный взгляд.       «Монома... — шептал голос в ее голове трагической интонацией, — что же ты сейчас делаешь? Что теперь с тобой стало?       «Забудь о нем, — всплыл другой голос. Более рассудительный, спокойный, в нем слышалась железная твердость, — он заслужил это, и ты это прекрасно знаешь. Он вел себя как редкостный пакостник и было более чем очевидно, что рано или поздно он сполна отхватит за содеянное. Ты ведь даже знала, что когда-нибудь он пересечет все границы, верно»?       Конечно, было очевидно, что рано или поздно такое бы случилось. Это было так же очевидно как и то, что девушка без лишних раздумий послушалась второй мысли и напрочь забыла о друге, прекрасно понимая, что от ее скорби ничего не изменится. В ту ночь она впервые за все время спокойно спала.       У Канхьо зазвенел звонок. По привычному графику он пошел в ванную, уже не так сильно боясь увидеть свое отражение... Или боялся? Во всяком случае, ему следует последовать примеру Ицуки и свыкнуться.       Он вышел даже раньше, чем думал. Когда он вернулся обратно, то заметил в руках Ииды свою сумку.        — Мы хранили его здесь.        — Также я положила туда свои тетради чтобы ты мог переписать конспекты, — сказала Яойорозу.        — Спасибо, — сказал он и, беря портфель, добавил: — сегодня меня ждет бессонная ночь.       Девушка похихикала.        — Не обязательно возвращать сразу завтра. Верни когда сможешь.       Пришла Урарака (везучая, как и еще несколько человек, которые не проиграли, но и не выиграли), в руке она держала черный пакет.        — Твои пиджак и галстук. Постираны и поглажены.        — Спасибо.        — Ребят! — крикнул им Киришима. — А с этим что делать?       Он стоял возле ледяного стола, вазы и кусочков льда, которые Канхьо сделал для напитков.       Щелчок пальцами — и все рассыпалось на мельчайшие частицы, превратившись в ледяной пар. Послышался только лязг железной лопаточки Яойорозу.       Он попрощался с ними, после чего вышел на ночную улицу, уже пустующую. Идя по дороге, под белым светом фонарей и луны, он снова подумал, что сегодня предстоит долго писать и учить записи. Кажется, Айзава был прав: не надо было так губить себя. Одноклассники вполне могли прислать фотографии, или вообще прийти к нему, если не наоборот. Так было бы легче.       Стоп. Но тогда ему снова бы пришлось напрячься, потому что тогда пришлось бы догнать то, что он упустил за восстановительный период. Что ж, ладно, разницы никакой, оказывается.       Он открыл свою сумку из черной кожи, чтобы заранее посмотреть, что нужно написать и как много. В последнем он был уверен: много. Кое-как они уместили в крошечную наплечную сумку несколько тетрадей. Пришлось достать несколько учебников, чтобы был легче копаться.       Бинго! Он нашел цепочку-снежинку.       Сложная, разветвленная звезда с шестигранными окончаниями ловила свет фонарей и отбрасывала не менее яркие блики своими причудливыми лучами. Канхьо, не останавливаясь, положил обратно учебники, снова надел аксессуар, ощутив приятный холод металла, а потом снова достал учебники, продолжая копаться.       Он шел по темной улице, рассматривая конспекты при свете фонарей.