***
Каникулы длились десять дней. Почти все свободное время парень проводил в спортзале, чтобы вернуть мускулатуру, и, хоть он в этом преуспел, он решил, что на этом останавливаться не будет. Тодороки проводил время с матерью, иногда принося ей цветы от отца. Несмотря на то, что мужчина не видел ее около двенадцати лет, он прекрасно помнил, что беловолосая женщина еще на первом свидании, которое было много лет назад, сказала ему, что она любит цветы. Энджи Тодороки это запомнил и частенько дарил их ей, желая показать, что он любит ее. Однако мало кто знал, что он изначально хотел только преемника. Сильного преемника, который не был бы подвержен слабостям причуд, как он. Он увидел в тогда молодой девушке очень внушительные ледяные силы и решил, что она — идеальна. Идеальна не женщина, не обольщайтесь, а ее причуда, которая отлично гармонировала бы с его огнем, как бы это парадоксально ни звучало. Одержимый этой идеей, он насильно заставил ее выйти за него замуж, использовав все свои связи. Брак был несчастным, и об этом знал далеко не каждый. А среди этих «счастливчиков» были все, кто учился в классе «А». И один из них, следующий Всемогущий, все выходные проводил за тренировками с Тошинори Яги, но теперь он делал акцент на свою новую причуду, потому что, как сказал Айзава, это идеальная возможность предотвращать сильные травмы после использования основной причуды. Густая черная субстанция, копясь на руках, резко высвобождала во все стороны тонкие, молниеносные щупальца, которые с силой врезались в землю, деревья и прочие объекты, сгущаясь и пуская «корни». Выглядело это как жвачка, которую отдирали от поверхности: она тянется, но ее основная часть протестующие держится за объект своими «корнями». С «Черным хлыстом» было то же самое, но исчезали они быстро, превращаясь в подобие черного дыма, который сразу же растворялся в пространстве. — Ты делаешь успехи, юный Мидория, — сказал Всемогущий, увидев, как в очередной раз одно разветвление сдвинуло с места камень. — Спасибо, — сказал он, а через какое-то время остановился. Всемогущий удивился этому. — В чем дело? — Я могу задать вопрос? — Мидория серьезно посмотрел на него. — Конечно, мальчик мой. — Их ведь несколько, верно? — «Их»? — Причуды. Раз Один-За-Всех эволюционирует у каждого носителя, то, возможно, каждому следующему обладателю передается основная причуда предыдущего? Тошинори довольно ухмыльнулся. В который раз Мидория проявлял такую догадливость, в который раз он дивился его интеллекту. — Передохни немного, — сказал он. — Давай лучше прогуляемся. Я расскажу тебе все о передаче причуд. Деку зажегся энтузиазмом и последовал за учителем. Солнце уже садилось, а рыжая осень уже начала окрашивать деревья золотом, которая в бликах уходящего за горизонт светила становилась необыкновенно яркой. Улетающие в теплые страны птицы горланили над их головами, обещая вернуться в конце зимы. — Один-За-Всех — уникальная причуда, — начал говорить мужчина, идя вместе с Деку по тропе среди искусственного леса. — Настолько уникальная, что никогда не устаешь повторять это. — Он посмотрел на ученика. — Ты знаешь, кем был первый обладатель этой причуды? Мидория кивнул. — Младший брат самого страшного злодея в истории — Всего-За-Одного. Тогда злодей передал ему причуду накапливания силы, не зная, что у него была способность передавать причуду другому человеку. В результате эти причуды смешались и получилась Один-За-Всех. — Именно, — кивнул Тошинори, — но в тот день я не рассказал тебе о довольно важной детали, хотя сейчас ты уже о нем догадался: причуды. — Вы хотите сказать, что моя догадка верна? — Глаза Мидории заблестели интересом. — Верна. Очень верна. Один-За-Всех не только усиливается сам, а еще и наследует причуды своих предыдущих хозяев, передавая их следующим людям. Вот в чем заключается самый важный аспект. Один-За-Всех идет в ногу со временем и поколением, чтобы быть в состоянии сдерживать нарастающие напоры зла. Ты, Мидория Изуку, сделал невозможное: открыл одну из нескольких причуд, чего вполне достаточно для пробуждения остальных причуд. — Он посмотрел на него с хитрой и гордой ухмылкой. — Мальчик мой, ты даже не представляешь, какая невероятная судьба тебя ждет. Воистину, ты будешь самым известным обладателем Одного-За-Всех. Самым лучшим Символом мира, самым... — Он активировал остатки своей причуды, вновь став двухметровой горой мышц. — Самым крутым! Форма мгновенно испарилась, а Всемогущий начал кашлять и харкать кровью. — Вам все хуже и хуже, — испуганно сказал Мидория. — Спокойно, — сказал он, оклемавшись, — мне не следовало этого делать, но я не удержался. Сейчас главное совсем не это, а твое будущее, юный Мидория: я совсем не помню, какие причуды были у предыдущих обладателей Одного-За-Всех, но помню, что их было около шести штук. — Сколько?.. — У Деку открылся рот. — Насчет давления можешь не беспокоиться. Тебя эта учесть обойдет стороной, потому что Один-За-Всех не позволит причудам навредить тебе. Кстати, я также хотел спросить у тебя, помнишь ли ты особенность этой причуды. Кроме передачи и накопления силы. Мидория начал быстро-быстро вспоминать все диалоги с кумиром, где он хотя бы раз упоминал эту причуду. Она существует издревле, так? Так. Она выделяется среди всех причуд способностью бесконечно накапливать силу, так? Так. Она может нехило потрепать тебя, если твое тело недостаточно мускулистое, так? Еще как! Но на что на еще способна? Всемогущий рассказывал об уникальности этой силы, другой уникальности, но никак не получается вспомнить эти слова... Тошинори Яги озадаченно смотрел на ученика: парень, приняв серьезное выражение лица и прикрыв губы кулаком, быстро бубнил себе под нос все свои мысли. Что ж, это в его манере, но никак к этому не привыкнуть. — Юный Мидория, — сказал Всемогущий. Парень вскинул голову, удивленно уставившись на дряхлого учителя. По удивленному взгляду было заметно, что он задумался. — Не можешь вспомнить? — ухмыльнулся Всемогущий, а лучи садящегося солнца создавали вокруг его головы золотой ореол. В каком-то смысле он был похож на ангела. — Я помню, вы что-то говорили о взаимодействии с другими причудами, — сказал Изуку, — но никак не могу вспомнить, что вы именно говорили. — Я приводил в пример Тодороки, — напомнил он, — на Спортивном Фестивале. У Мидории вспыхнули глаза. — Точно! Один-За-Всех может многократно усиливать основные причуды! — Правильно. — Они продолжили идти по дороге. Солнце начало медленно скрываться, облаков на небе почти не было, хотя к вечеру обещали дождь. — И эта способность, пожалуй, делает героя абсолютно непобедимым, хоть и требуется время для того, чтобы Один-За-Всех установил своеобразную связь с причудой. Сейчас твои хлысты вряд ли получат усиление, и это самому решить, к сожалению, никак нельзя, остается лишь ждать. Ждать и гадать, какие будут следующие причуды и когда они появятся. К огорчению, твоя природная беспричудность тоже сыграла свою роль, как хорошую, так и плохую: новые причуды будут проявляться очень и очень долго. Возможно, что последняя не успеет появиться, как ты уже будешь искать преемника и твой внешний вид почти ничем не будет отличаться от моего. Деку на секунду задумался, представив себя в виде своего учителя: тощее телосложение, растрепанные и безжизненные волосы, зеленые глаза, видные в тенях под лбом, и постоянное отхаркивание крови. Хорошо, что этот день еще далеко. — Я довольствовался только Одним-за-Всех, — продолжил Тошинори, — и первое время этого хватало, но, быть может, если бы я проявил в свое время хоть какую-то причуду, то сейчас не был бы так похож на измученного зомби. Возможно даже, что Все-За-Одного не смог бы причинить мне ту рану, после которой я начал слабеть. — Я хотел спросить об этом, — сказал Мидория. Фанат Всемогущего, вызубрил о нем все от корки до корки, коллекционировал фигурки, цитировал, корчил гримасы, но, как оказалось в тот судьбоносный день, не все было известно о нем. И он намеревался узнать. — Спрашивай о чем угодно. — Ваша карьера. Когда вы еще были в расцвете сил. Расскажите какую-нибудь историю, например, о Злой Четверке. Всемогущий неловко почесал затылок, отведя взгляд. О том случае в Ятоми он не вспоминал добрые десять лет, если не больше, но вопрос Мидории заставил его вспомнить все, что тогда было. Ну, или около того. — Если честно, — начал говорить он, — я до сих пор не могу понять, что за причуды были у Сэикенко. Никто в точности не знал о его причудах, но они были крайне сильными и опасными. Двухпричудность тогда была огромной редкостью, а учитывая тот факт, что ему достались такие разрушительные силы, то его вполне могли бы посчитать самым везучим в плане причуд. Вот только эту везучесть он обратил против всех нас. Почему — неизвестно, казалось, что ему и его друзьям нравилось доставлять людям страдания. Их не интересовали деньги, как мне показалось. Их целью было лишь запугивание города, а после — всей страны. Сэикенко был одним из самых страшных злодеев не только из-за своих злодеяний — у него была еще одна пугающая, крайне изощренная сторона: он убивал резко, массово, без предупреждения и почти незаметно. Из-за его причуды само окружение искажалось под его волю, и людей попросту расплющивало падающими зданиями. Вот последнее ему нравилось больше всего — уничтожать основания строения и наблюдать, как оно падает и вызывает разрушения и массовые смерти. Его совсем не волновало, находились там люди или нет, он просто хотел творить зло и убивать, вот и все. Иной раз закрадывалась мысль, что он удерживает своих друзей насильно, потому что те без всякого энтузиазма выполняли его приказы. От рук этого урода погибло около пятиста человек. Знаю, это очень маленькая цифра по сравнению с разрушениями, которые он вызывал, но, знаешь ли, герои Ятоми спасали людей, иногда даже ценой собственной жизни, потому что Сэикенко убивал их. Жестоко, изобретательно и мучительно. Уж что и делало его ужаснее чем Все-За-Одного, так это нескрываемый садизм, который превращал его в бешеного животного, а также неутолимая жажда убийства. В то время мне было около двадцати лет. Молодой, но очень опытный как в героизме, так и в использовании причуды. Ну и, ясное дело, уверенность, что мне все по плечу. Сэикенко с первого же раза заставил меня переосмыслить свои взгляды, когда в мою сторону полетело огромное строение. Из открытых окон вылетали люди, которые были в ловушке: если выйдут — убьют, если не выйдут — тоже убьют. Это время я вспоминаю с ужасом. Я едва успевал ловить их, проскакивать в каждый дом, на огромной скорости отводить их в безопасное место. И это я должен был успеть за короткое время, пока падало строение. Сейчас это кажется невероятным, даже мне, но такое было, уж поверь мне, юный Мидория. Сэикенко убегал, не забывая швыряться в меня строениями. Он прекрасно знал, что я не променяю невинные человеческие жизни на него, так что он умело этим пользовался, также я не должен был смотреть ему прямо в глаза. Иной раз мне приходилось даже закрывать их, потому что вторая причуда как-то воздействовала на мозг, парализуя или что-то в этом роде. Но злодей от меня хоть и ускользал, он не подумал, что запас его «снарядов» ограничен, так что ему пришлось швырять в меня все, что попадалось под воздействие его причуды: обломки, разрушенные глыбы цемента, оторванные от земли ковры асфальта и так далее. Ясное дело, что это ему не помогло, и отсутствие людей также сыграло мне на руку, потому что я смог высвободить разрушительную волну, оглушив его и заставив потерять сознание. Что касается его дружков, то их я поймал крайне быстро, передав в руки органов. Сэикенко начали периодически напичкивать какими-то химическими препаратами, многократно снижающими мощь его причуды, а также лишая возможности нормального мышления. Но, как ты уже знаешь, он сбежал, потому что лаборанты не учли, что организм будет адаптироваться к дозам, дав ему возможность сбежать. Если в новостях говорили правду, то он спрыгнул с обрыва. Тело не нашли по сей день. Мидория слушал, не смея усомниться даже в одном слове. Но это все равно казалось невероятным: злодей уничтожил целый город, использовал людей в качестве пушечного мяса, на его счету около пятиста убийств, и сейчас даже неизвестно, жив он или нет. Всемогущий угрюмо, сжав губы, продолжал идти, но с задумчивым видом. По его лицу было видно, что он до сих пор не может отойти от того давнего случая. Все еще не верилось, что могут быть люди, которые убивают ради веселья и с нечеловеческой жестокостью. Уже сейчас, если сравнить этого Сэикенко со Всеми-За-Одного, то можно понять, что последний хоть и официально является самым страшным злодеем, этот титул свободно можно дать и тому психопату. Какое же все-таки везение, что он умер. Какая радость, что он не оставил после себя потомков! В таком напряженном молчании они продолжали идти, не замечая, что над ними давно нависли черные тучи.Всемогущий и Сэикенко
27 апреля 2020 г. в 04:56
Примерно за полтора года до всей этой истории, которая сейчас пишется, в родном городе Реисэцу, сразу же после его отъезда в Мусутафу, произошел невероятно ужасный случай, который был вызван человеческой халатностью и расточительностью.
В одной неполной семье, который состоял из отца и сына, произошла утечка газа. Каким-то непонятным образом в толстом газовом шланге образовалось мелкое отверстие, из которого тонкой невидимой струйкой вырывался газ. Непонятно, почему мужчина и парень не почуяли запах, предположительно, они оба заболели насморком, потому что в то время была ранняя весна, когда такие мелкие, но противные заболевания встречаются почти у каждого. И именно это заболевание погубило их.
Как сообщает экспертиза, это семейство, состоящее из двоих представителей сильного пола, нерационально использовало электроэнергию, что и послужило второй причиной многочисленных смертей.
Через несколько часов газовое облако теснилось на потолке и продолжало расти. Была поздняя ночь, так что никто не заметил, как это облако начало втискивать свои невидимые и губительные габариты в другую комнату, ловко проскочив из кухни в гостиную, где спал сын, а потом — в спальню отца, где свет был включен. Добела раскаленная спираль из тугоплавкого металла, которая была в зажженной лампочке накала, стала третьей причиной Огненной трагедии, как потом его будут называть люди. Газовые щупальца и источник света, оказавшись в смертельной близости, слились в огненном поцелуе. После громоподобного взрыва квартира вспыхнула, как спичка, а пламя охватило ту тонкую струйку газа, пробравшись в трубу и распространяясь по всем трубным сетям. Почти одновременно все квартиры многоэтажного здания взорвались и начали полыхать ярким огнем.
Крупный центр газоснабжения также не смог уцелеть от разрушительного пожара, как и один детдом, к которому тянулись несколько труб. Дети, даже младенцы, горели заживо, как и работники приюта. От улиц, под которыми проходили газопроводные трубы, не осталось почти ничего. Взрыв центра был виден за километры. Огненно-дымовой столб поднимался в ясное ночное небо. И вот уже тогда почти во всем городе разверзся настоящий ад. Огромные горящие куски разрушенного строения, словно метеориты, упали и на соседний центр, не менее крупный, но куда более богатый сетью труб. В результате сгорело еще три детдома и в общей сумме сорок три корпуса. Смертельная цепная реакция унесла ровно 1338 жизней, бо́льшая часть из которых — дети. Страна Восходящего солнца потратила огромные силы и ресурсы на восстановление некоторых районов, но оставила руины от седьмого корпуса. К счастью, Канхьо не потерял опекуна.