Академия героев. Эволюция

      Все, что сейчас оставалось делать, так это бежать. Бежать со всех ног и без оглядки. Куда? В лагерь. Слава всем богам, что они помнили тропу и теперь все бежали за помощью, ибо только так можно было остановить...       Нет, не злодея.       Толпа «культистов» в зеленых гидрофобных мантиях терпеливо ждали своих. Точнее они ходили взад-вперед, подавляя желание самим отправиться на поиски остальных групп. Разделись они снова, то потеряли бы слишком много времени. Каминари подзаправлялся вчерашним холодным сэндвичем, но кусок застрял в горле и он подавился, когда из лесной чащи с криками выбежала дюжина человек. По их лицам было видно, что они только что увидели нечто ужасающее. Можно было определить и по голосу: бессвязные звуки, которые никак не хотели складываться в слова и предложения, вырвались из их ртов. Они почти тряслись, а широко выпученные глаза смотрели то на одного, то на другого. Мидория стучал по спине Каминари, потому что тот не переставал кашлять. Потом Минета кинул ему бутылку воды.       А где еще двое?        — БАКУГО И РЕИСЭЦУ ПОДРАЛИСЬ! — визгливым и надломанным голосом заверещал Йосецу.        — Да ну? — сказал Каминари, утирая слезы, которые выступили после кашля. — Что-то земля не трясется, и небо не падает...        — А ВАМ И В ГОЛОВУ НЕ ПРИШЛА МЫСЛЬ ОСТАНОВИТЬ ИХ?! — завизжала Яойорозу, словно она и не услышала одноклассника. — ЕЩЕ И ОСТАВИЛИ ИХ ОДНИХ?!        — Их ведь тоже могут похитить! — крикнул Иида.       Урарака упала на колени и, опустив лицо в ладони, заплакала.        — Они же обещали... Он же дал слово!        — Они не подрались... — сказал Тецутецу, очнувшись от шока. — Нечто гораздо хуже.       Упала гробовая тишина.        — Т-т-то есть?.. — сказал Деку с дрожью.        — Черт! — выругался про себя Шото. — Где они?! — Не дожидаясь ответа, он со всех ног рванул в лес.        — Стой! — крикнул Шоджи. — Ты куда?        — Спасать задницу Бакуго! — долетел до них уходящий крик.        — Остановись! — крикнул Цубураба. — Реисэцу же тебе голову откусит!       Последние слова донеслись до него глухим эхом, но парень их проигнорировал. Он бежал так быстро, как мог. Пару раз больно споткнулся ногой о корни, но сумел сохранить равновесие. Оказавшись довольно далеко, он оглянулся, но увидел лишь деревья.       (злодеи!)       Потом он сложил руки рупором у рта и закричал на весь лес:        — КАНХЬ!.. — Горло пересохло после бега. Громкий крик сорвался на безудержный кашель. Собравшись с силами, он снова закричал: — БАКУГО!       Он продолжил бег, медленнее, выкрикивая их имя и фамилию, пока он не услышал полный гнева ор откуда-то издалека: «НЕ ИСПЫТЫВАЙ МОЕ ТЕРПЕНИЕ!!!»       Потом последовал звук, словно железной кувалдой со всего размаху ударили по древесине, и скрип. Повернувшись на звук, Тодороки увидел, как многометровый и толстый дуб стремительно наклоняется и падает. Последовал продолжительный треск, похожий на очередь из игрушечного автомата: дерево упало на своих меньших собратьев, сломало им ветки, и, перевернувшись, как-то нашло свободное пространство и рухнуло в грязь. Ногами парень почувствовал вибрацию.       Он нашел его.       Шото быстро побежал туда, ожидая увидеть Реисэцу всего окровавленного (а он его увидит, и дважды).

Минутами ранее

      Они шли одной толпой, не забывая смотреть по сторонам в поисках разведчиков. Их свистки ненужными легкими грузами висели у них на шеях, скрытых под дождевиками. Зуб Канхьо снова начал играть свою мелодию боли, так что ему пришлось в очередной раз приложить источающую холод руку к лицу, но немного не рассчитал силу и прижал руку сильнее обычного. Внезапная боль прострелила левую часть челюсти, а язык почувствовал привкус металла, соли... и кофе, которым пропиталась его кровь. Зуб стал шататься сильнее, его буквально можно было двигать языком, но это стоило боли. Что ж, зато теперь появился шанс, что он рано или поздно выпадет сам и уступит насиженное место новому, который покоился под десной многие годы.        — Слышь, Ледоголовый. — Бакуго протиснулся между Оджиро и Йосецу, но не спешил равняться с Реисэцу. — Есть разговор.        — Подождет, — сказал Канхьо, после чего снова ощутил боль: зуб выгнулся наружу, а верхние только сильнее вытеснили его.        — Не подождет, — огрызнулся Кацуки. — Потому что я до сих пор не догоняю, на кой хер ты приперся к нам.        — Потому что мне так того хотелось. А теперь оставь меня в покое.       Бакуго, как всегда, фыркнул, нарочно вложив в этот короткий звук все свое презрение. Канхьо уже по звуку мог определить его выражение лица: хмурый, оскаленный, с морщинами между бровями. Остальные лишь молча шли следом, так что им двоим казалось, что здесь кроме них никого нет.        — Захотелось ему, — сказал Бакуго. — Пришел какой-то хрен с горы, опозорился, бросив вызов Старателю, поиздевался надо мной, заставив на почищенные зубы выпить сраный сок, потом через два-три дня превратился в машину для убийств, по...        — Тихо! — вдруг сказал Канхьо, подняв руку. Даже Бакуго машинально заткнулся. — Вы это слышите?       Группа внезапно ожила, насторожились и смотря в оба.        — Канхьо, что ты услышал? — спросила Джиро.       Парень стал прислушиваться к каждому звуку, все еще держа руку поднятой. Этот несчастный жест держал всех под огромным напряжением. Они были готовы испустить вздох облегчения, когда тот опустил ее.        — Чей-то крайне мерзкий голос напоминал мне события прошлого, — сказал он, — но она резко заткнулась. — Он посмотрел через плечо на Кацуки. На лице была приемлемая для него и Тодороки ледяная маска безразличия. — Бакуго, почему бы тебе не последовать ее примеру?       В менее напряженной обстановке все бы засмеялись, но сейчас они лишь тревожно посмотрели на закипающего Каччана. Последний чувствовал, словно ему резко дали в живот, потому что тот чуть ли не задыхался от гнева и — что еще хуже — не знал, как на это ответить. Тем временем Канхьо повернулся и пошел дальше. Остальные, сами не догадываясь, последовали за ним. Кацуки какое-то время оставался на месте, не веря, что́ ему сказали, но потом быстро собрался и догнал остальных.        — Как же я жалею, что убил на такую никчемность вроде тебя свой нож, — придумал он хоть какую-то фразу для нанесения словесного удара.        — Согласен, не лучшим было решение метнуть его в меня, — сказал Реисэцу, не оборачиваясь. — Тебе следовало сразу же использовать его по назначению и провести по своим венам. Бакуго, я повторять больше не буду: оставь меня в покое.       Кацуки вновь вскипятился, пока остальные про себя размышляли: смеяться над вторым обломом... или усомниться в психической стабильности Реисэцу?        — Да я этим ножом... ВСКРЫЛ БЫ ТЕБЕ ТВОЙ СТАРЫЙ ШРАМ! — почти перешел на ор Каччан, но Канхьо его уже не слышал.       Зуб.       Он зажмурился и затаил дыхание, словно оно и было в ответе за мучения. Ему безо всякой причины вспомнились доисторические люди, которые жили в пещерах и лесах. У этих людей не было никаких врачей или хотя бы самой обыденной для современного человека вещи. Они жили, но с трудом. Интересно, а что они делали, если у кого-то болел зуб, врастал ноготь или ломалась рука или нога? Продолжали жить превозмогая боль?       Бакуго орал. Его, кажется, пытались успокоить.       Зуб ныл и шатался, но даже не думал покидать место и замолчать.       Нервы шатались.       Откуда-то из кустов на них смотрела глазастая тварь. Под двумя большими красными глазами появился ряд красных бусин. Тварь исчезла.       Бакуго кричал.       Зуб болел.       Нервы ни к черту.       Код: Сатана.       Бакуго по своей глупости напрочь стер с лица Реисэцу его ледяную маску, и на всеобщее обозрение показалось лицо. Наверное, подумал Кацуки, ты видишь именно это лицо, если после смерти попадаешь в ад.       О ностальгия! Рыки фантастических чудовищ, которыми отдавалось в горле дыхание Реисэцу вернулись, на этот раз с чем-то новым, даже более пугающим.       Канхьо снова посмотрел на Бакуго через плечо, широко распахнув глаза и нахмурившись. От одного лишь взгляда все оцепенели от неестественного ужаса: черные зрачки сильно сузились и вытянулись, из-за чего голубая радужка стала казаться больше, чем она была на самом деле. Канхьо, глухо рыча, смотрел на       (жертву)       Каччана змеиными глазами.        — Что ж, — сказал он не своим, злым, рычащим голосом, — объясню тебе на твоем языке.       Время для всех внезапно ускорилось. Канхьо развернулся с такой силой, что с него слетел дождевик. Он схватил Бакуго за правое предплечье и откинул его в сторону, будто он ничего не весил. Толстое дерево, что находилось в двадцати метрах от них, немного пошатнулось, когда Кацуки врезался в него спиной. Не успел он даже соскользнуть, как его кто-то схватил за горло и прижал к стволу. Его ноги оставались оторванными от земли, а он, задыхаясь, смотрел на заметные глаза Реисэцу. Настолько оскаленного, что, казалось, он не побрезгует и на самом деле вцепиться ему в шею своими клыками.        — А теперь послушай меня внимательно, грязная ты падаль! — говорил Канхьо сдерживаемым криком. — За эти два жалких месяца ты здорово попортил мне кровь. Когда я поступал в Юэй, я делал это не для того, чтобы мусор вроде тебя действовал мне на нервы. Нас ясно предупредили, что за любую драку мы будем исключены, но те ничего не говорили о драках во внеурочное время, и я сейчас с трудом сдерживаю себя, чтобы не повесить тебя на это дряное дерево на твоих же кишках!       Кацуки дрожал, не в силах отвести взгляд от невероятно злых глаз. Сознание вопило. Все тело затекло от ужаса, и невероятно унизительная, отвратительная мысль засела у него в голове: он оказался в шкуре Деку, которого травил с самого детства. Унизительно. Просто УНИЗИТЕЛЬНО!       И воздух...       Этот психопат полностью перекрыл его дыхательные пути, мир вокруг меркнет, ясно видны лишь глаза Реисэцу... И две красные, как светофоры, выглядывающие из кустов. Но они исчезли: от недостатка воздуха сознание меркнет. Он в полутора шагах от обморока.        — Я лучше тебя знаю, что меня не оставят в покое после такого, так что я предупреждаю тебя, сволочь: — он занес крепо сжаты кулак назад, насколько это было возможно. — НЕ ИСПЫТЫВАЙ МОЕ ТЕРПЕНИЕ!!!       Кацуки плотно зажмурился перед тем, как ему нанесли сокрушительный удар. Громкий рокот, прозвучал возле его левого уха, но тот не открывал глаз. Потом Реисэцу с такой же легкостью отбросил его в сторону, где он, упав на землю, начал жадно глотать ртом воздух и кашлять, словно курильщик со стажем, и с ужасом смотреть на Канхьо, у которого правая рука была по предплечье воткнуть в дерево. Он не выдернул ее, а с легкостью провел ею внутри ствола, превращая дыру в щель. Дерево начало наклоняться вперед, а потом упало.        — Иначе, если нас исключат, то тебе не придется переживать об этом.       Глаза Канхьо быстро приняли нормальный вид, но он все еще выглядел очень злым. Как и голос. Резко он вспомнил об остальных и быстро обернулся — там никого не было. Посмотрел влево-вправо — тоже никого.        — Блеск, — сказал он уже нормальным голосом, в котором теперь читалась досада. — Из-за тебя я всех распугал.       Бакуго кое-как пришел в себя. Закрывая рот рукой, он дрожал, стоя на коленях и смотря в землю выпученными глазами.        — Д-д-да чт-т-т-то же с т-тоб-бой не т-так?.. — тихо просипел он, не в силах поднять голову, но, услышав приближающиеся шаги (кто-то спешно бежал на него), он быстро вскочил и повернулся.        — Бакуго! — Тодороки. Судя по грязному лицу и плащу, он упал, пока бежал. — Канхьо!       Последний стоял возле ствола, который остался после падающего дерева. От одной лишь мысли, что это сделал Реисэцу, у Шото по телу побежали мурашки. Не хотелось даже думать, что удар предназначался Кацуки.        — Где остальные? — спросил Канхьо, медленно приближаясь к ним.        — Что у вас тут произошло?! — вдруг выкрикнул Тодороки.       Канхьо остановился и посмотрел на Каччана, который так же стоял к нему спиной, словно парализованный.        — Мы всего лишь выясняли отношения, — сказал он немного надменным голосом. — По-человечески попросил его оставить меня в покое. К счастью, он усвоил урок.        — Чертово чудовище... — послышался иссушенный призрак голоса Кацуки. Тодороки приготовился остановить Канхьо, но тот не подавал никаких признаков агрессии.        — Где все остальные? — повторил вопрос Реисэцу.        — В лагере, — машинально ответил Шото. — И нас они тоже ждут. — Он повернулся к Кацуки. — Ты так не дойдешь.       Шото встал возле него вплотную, перекинул одну его руку через свое плечо, а вторым засобирался взять за талию, но Каччан, не меняясь в лице, оттолкнул его в сторону. Тодороки чуть не упал.        — Отв-вали, П-Половинчатый, — сказал он, после чего поплел вперед. Не пройдя и двух шагов, он упал на землю без сознания.        — Нам придется его нести, — сказал Тодороки, не поворачиваясь к Канхьо.       Двое приподняли тело Бакуго, перекинули его руки через свои плечи, а свободными взяли его за талию. Их руки перекрещивались на его спине. Канхьо забыл дождевик.       Тварь снова стала шпионить за добычей.