Академия героев. Эволюция

      «Я надеюсь, что вы поступите благоразумно и не станете лепетать языком о тех вещах, о которых вы так нечестно узнали... Иначе за сказанное вы дорого заплатите».       Странная способность нагонять жуть на собеседника пригодилась Реисэцу в этой ситуации как никогда раньше. Пока он разговаривал с этими людьми, которые поначалу были настроены к нему крайне враждебно, их лица бледнели от ужаса. Канхьо даже стал немного переживать, что он зря сотрясает воздух, потому что их вид так и кричал, что сейчас они грохнутся в обморок.       Но этого не произошло, к его счастью, и им ничего больше не оставалось делать, кроме как послушно кивать и внимать его словам — уверенным и наполненным холодным гневом, из-за чего мысли о блефе даже не возникало.       Канхьо, убедившись, что его слова намотали себе на ус, вышел из туалета и преспокойно направился к одноклассникам. Он выделялся на синей спортивной формой Юэй на фоне заинеувцев, одетых в серые спортивки и белые футболки. Спортивная и учебная форма одновременно. И люди, одетые в эту форму, не то, что бросали в его сторону косые взгляды, они его буквально пожирали своим взором. Но даже так Канхьо знал, что он остается их второстепенной целью. Главная их цель — Тодороки, против которого ни у одного из них нет и малейшего шанса.       Его одноклассники вели с кем-то беседу, причем очень оживленно и как-то весело. Их лица выражали радость, словно они только что встретили кого-то, кого они не видели давно.       Реисэцу с большим неудовольствием обнаружил, что рядом с ними сидит человек из Заинеу. Высокий, мускулистый, с очень широкими плечами, торчащими во все стороны короткими волосами и пухлыми губами. Он скорее слушал, чем говорил, и этот чужак улыбался.        — О, вот он, — поспешно сказал Киришима, сидящий возле незнакомца и указал кивком на приближающегося Канхьо. Темные глаза незнакомца, найдя его, распахнулись, а потом он встал. Резко, чуть неуклюже, словно он увидел короля или королеву и спешил достойно встретить персону. Киришима, улыбаясь, посмотрел на Реисэцу. — Канхьо, познакомься: это Рикидо Сато. Он учился у нас до тебя.       Вот, значит, как. Ревность угасла, и Канхьо с немалым удивлением обнаружил, что она вообще была. Как бы то ни было, Шото был прав и ему действительно стоит отдохнуть.       Сато дружелюбно протянул ему массивную мускулистую руку через стол.        — Рад нашей встрече, Реисэцу.       Канхьо без колебаний пожал ее.        — Да, я тоже.       Канхьо вернулся на свое место, уже зная, что сейчас разговор будет не с Шото, как обычно, а с новым (подерзим) другом, который, ясное дело, хочет немного побеседовать с ним.        — Ну, как тебе в Юэй? — спросил Сато. Все остальные почти утихли. — Как тебе этот класс?        — Юэй — замечательный, — честно сказал Канхьо, — и коллектив в этом классе мне тоже нравится. Вот только в нем есть один брак.        — Не может быть! — воскликнул Сато и в удивлении воззрился на нескольких бывших одноклассников, которые разразились хохотом. Канхьо ухмылялся, а Бакуго, отвлекшись от поедания обильного количества сладкого, гневно на него уставился.        — Чувак, это было довольно обидно, — смеясь, сказал Серо, а потом просветил и Сато. — Эти двое — ходячая катастрофа всей Юэй. Стоит оставить их наедине и...        — СЕРО! ЭТО ДАЖЕ ЗВУЧИТ СТРАШНО! — воскликнул Минета, подорвавшись со стула.        — Так, подождите, — сказал Сато. Его лоб рассекли горизонтальные морщины, а потом догадка, озарившая его, заставила брови взлететь вверх. — Неужели есть такие люди, которые готовы враждовать с Бакуго?!        — Именно! — возвестил его Киришима. — Ты прикинь! Бакуго забил ему стрелу в его первый же день, а он согласился сразу же! Готов был прямо в ту же секунду прибить его!        — Да ладно... — в глубочайшем изумлении прошептал Сато.        — Вот потому Бакуго и психует, — сказал Ханта. — Непривычно, что кто-то дерзит ему в ответ, а потому они всегда шабашутся.        — Настолько непривычно, что упрямо не желает оставить его в покое, — дополнила Джиро. — В столовой, когда Канхьо еще был новеньким, в лесу и вчера. Он трижды доводил Канхьо до одного шага от его убийства. Нам даже поручили присматривать за ними всем классом, когда рядом нет учителей.        — Это... неловко, — сказал Канхьо, слегка стыдливо отводя взгляд. Сато по-новому вгляделся в него, потом на Тодороки, снова на него и так поочередно, после чего он задал им немного неуместный вопрос:        — А вы, ребята, часом не...        — Нет, мы не родственники, — заранее ответил Шото, а Канхьо вздохнул:        — Об этом спрашивает каждый. Та старушка, которую мы спасли зимой, была первой, кто не задала такой вопрос.        — Знаешь, Тодороки, немного странно — видеть тебя проводящим с кем-то время. Сколько я помню, ты всегда был отстраненным ото всех нас.       Они ничего не ответили. Само собой, это тоже было ожидаемо, что кто-то такое ему скажет.        — Но теперь все изменилось, — сказал Мидория. — Он — наш друг, и мы рады, что он больше не сторонится нас.       Шото слабо улыбнулся. Слышать такое от Мидории, конечно, не в новинку, но все равно приятно.        — У меня вопрос, Сато, — сказал Реисэцу: — что происходит в Заинеу?       Веселый настрой Сато быстро улетучился. На лице отразились задумчивость и какая-то тревога.        — Так себе, — ответил он наконец. — Мне пришлось переехать в Ятоми, потому что моих родителей — героев — перевели туда в качестве помощников для тамошних героев, которые не справлялись с количеством преступников. Когда я поступил в Заинеу, я не мог поверить, что это называется геройской академией, уж куда больше смахивало на какую-то колонию для несовершеннолетних, в которых лишь единицы — здравомыслящие, не испорченные студенты с такими же мировоззрением и убеждениями, как и у нас. В Заинеу не любят работу в команде, там каждого интересует только собственный престиж и авторитет. Если и работать в команде, то только на тренировках, где это необходимо, и то все действуют очень не слаженно. — Он поднял на них глаза, по которым было видно, что он что-то резко вспомнил. — Кстати, а никто не знает, почему в Юэй больше не учится Монома?       Собеседники немного поерзали на стульях. Объяснять на этот раз стал Канхьо:        — Ровно через неделю после моего поступления в Юэй он лишил меня зрения, за что его немедленно выгнали, а мне сделали лазерную коррекцию. — Сато смотрел на него, не зная, что и спросить. Канхьо продолжил: — И, раз уж мы заговорили о нем, то где он? Не буду скрывать, что хочу позлорадствовать.       Сато немного помедлил, прежде чем ответить:        — Я видел его лишь раз, кажется, в его первый день. — Он замолчал, а потом дополнил ответ объяснением: — Сразу стало понятно, что это был его первый день, потому что он пошел за ней.       Ожидание, что он сейчас куда-то укажет, не оправдалось.        — «За ней»? — спросил Иида.        — Кто она? — задала более конкретный вопрос Яойорозу.        — Вы видели девушку с волосами, как у Тодороки? — задал встречный вопрос Сато. — Только они у нее черно-белые, как у Реисэцу.       Кто-то крикнул: «ЭТО ИХ ДОЧЬ!» — но никто не придал этому значения. Реисэцу вспомнил, как прошлой ночью, когда они с Шото должны были выезжать на беговую полосу, он услышал за собой бессвязное детское пение, обладательница которой оценивающе окинула его взглядом и задала       (победитель генетической лотереи?)       флиртующий вопрос.        — Да, видели, — ответил за него Тодороки.        — Держитесь от нее подальше! — громким шепотом сказал Сато каким-то умоляющим тоном. — Она кусается!       Его неожиданная реакция вызвала удивление.        — В смысле «кусается»? — спросил Шоджи.        — Ты был лучше назвал нам ее имя и фамилию, — сказала Урарака.        — Я не знаю, как ее зовут, — признался Сато как-то виновато. — Но она — единственная гордость академии, которую она держит в паническом ужасе. Когда она просто выходит в коридор, все замолкают и пытаются не делать резких движений, чтобы не привлечь ее внимания. Если же это случилось, то остается лишь молиться, чтоб она тобой не заинтересовалась или быстро отстала от тебя. Даже простое ее присутствие заставляет кровь в жилах стыть.       Его слушали, переглядываясь между собой. Всеобщий вопрос задал Каминари:        — Чувак, ты сейчас кого описываешь: ту бабу или Канхьо?       Неожиданно для самих себя, все рассмеялись, даже не вникающий в курс дела Сато.        — В смысле? — спросил он.        — Его лучше не злить, — объяснил Шото. — Ты же видел, что он сделал с Шиндо?        — Нет, — ответил он, качая головой. — Меня выкинуло за чертой вместе с несколькими другими. Ну, когда Реисэцу создал глыбу под нами, а потом превратил в горку...        — Вынужденная мера, — сказал Канхьо.        — Признаюсь, это был ловкий ход, как и трюк с той ледяной башней. Никогда в жизни не видел, чтоб один человек мог создавать столько льда одновременно, и у тебя еще оставались силы для бега! Тодороки, не воспринимай это как оскорбление, но твоему льду до его — как до луны пешком.        — Я знаю, — сказал Шото бесстрастным, как всегда, тоном, но Канхьо заметил в его голосе едва уловимую толику иронии — Капитан Очевидность. Тодороки перевел взгляд на Канхьо. — Но он не спал всю ночь из-за нервов. Так что ему придется немного поспать. — Последнюю фразу он произнес по большей части для него.        — Но его усталость не отменяет факта, что он немного... — Сато прочистил горло и докончил: — Cooler.       Знатоки английского засмеялись. Киришима по-дружески хлопнул его по спине, невербально хваля его за такой остроумный каламбур.        — Наполовину, — скаламбурил теперь Канхьо, отчего все заново залились смехом.        — Он у нас любитель словом поиграть, — сказала Тору. Реисэцу принялся неспешно, с наслаждением пить кофейный коктейль. Все-таки Тома сделал правильно, прилетев в Токио. Без его прекрасного кофе он бы сейчас в отрубе валялся здесь на полу или его бы кто-то перетащил в раздевалку.        — Какие у нас тут розовые сцены, — услышали они незнакомый, насмешливый голос. Смех разом стих, и их внимание пленил широкоплечий парень с короткими и светлыми волосами.       Из Заинеу.       Руки в карманы, на лице натянута ехидная, самодовольная улыбка. Незваный гость нагло расхаживался мимо второго «А» из Юэй, одаривая их высокомерным и презрительным взглядом. Голые участки тела, включая лица, покрывала безобразная сетка расплывчатых шрамов. Таких же старых, как ожог Тодороки или порез на запястье Реисэцу. Шрамы исполосовали почти все его лицо, и Бог знает, как его глаза еще смогли уцелеть после того как его исполосовало какое-то чудовище.       Однако Канхьо заметил, что такими шрамами покрыты чуть ли не все учащиеся из Заинеу, но они были не такими старыми, — об этом говорило то, что они были менее расплывшимися. Стоящий рядом с ними же был ранен гораздо раньше и гораздо сильнее. И шрамов было гораздо больше, чем у остальных.        — Уходи отсюда, Тацука́з, — сердито сказал ему Сато, на что шрамированный парень метнул в него свирепый взгляд.        — Заткнись, Сато. Сейчас я не к тебе.        — Убирайся отсюда или!..        — Какая часть из слова «заткнись» тебе непонятна? — рявкнул на него Тацуказ и тут же увидел, как все синхронно встали, выстроившись своеобразной стеной.        — Не смей наезжать на нашего друга, хрен с горы, — в гневе сказал Киришима, толкая его в грудь. — Свали отсюда ко всем хренам или будешь иметь дело с нами!       Сначала незваный гость вопросительно уставился на него, а потом, ко всеобщему удивлению, засмеялся.        — Сато, неужто это твои старые друзья? Такие самоотверженные и глупые — идеальный круг общения для тебя. — Он замолчал и злобно уставился сначала на Киришиму, а потом на Сато. — Но я уже сказал, что сегодня мы с тобой не пересечемся. Во всяком случае, пока что. Сейчас у меня другая цель. Некто другой, с которым я очень хочу встретиться.       Он перемахнул через стол, опрокинув на пол пару корзин с фруктами. Тацуказ очень быстро нашел свою цель и заодно цель всего остального Заинеу.       Однако его не интересовал Тодороки.       Все его внимание было приковано к Канхьо, который, в отличии от своих одноклассников, сидел и спокойно пил кофейный коктейль. Тацуказ довольно улыбнулся, решив для себя, что апатичное отношение ко всему происходящему вокруг Реисэцу свидетельствует о его неуверенности. В конце концов, Всемогущий проговорился и сказал на всю страну, что он попал на второй курс сразу же, а это значит, что Реисэцу не доставало опыта, которого множество студентов набрались на первых курсах.       Неопытный победитель марафона — разве это не легкая и очень ценная добыча?       Тацуказ хлопнул ладонью по столу прямо перед Канхьо, ожидая, что он вздрогнет, но этого не произошло.        — Известный на всю Японию хвастунишка, который осенью попытался потушить Старателя и успел за один день произвести огромное впечатление на страну, — сказал Тацуказ. Его голова была на одном уровне с головой Канхьо, который по-прежнему не обращал на него никакого внимания. — Знаю, что ты из Ятоми, и до чего же мне противно знать, что ты учишься в этой мерзкой Юэй со всеми этими неудачниками, озабоченными этой фуфлыжной дружбой... Хотя, знаешь, тебе даже повезло в какой-то мере, потому что таких как ты у нас в первый же день глотают целиком, не оставляя даже шанса. Но не спеши радоваться, отморозок, потому что сегодня здесь Заинеу, который сделает с тобой и со всеми твоими приятелями то, что я только что сказал, и ты будешь моим.       Тацуказ улыбался, мерзко и высокомерно, и второе сыграло с ним в злую шутку, потому что оно не дало ему обратить внимание на одноклассников жертвы, которые обильно потели и явно ждали чего-то ужасного.       Канхьо сделал последний глоток коктейля, спокойно положил полуопустевшую банку на стол, на котором все еще нагло покоилась рука какого-то нахала, лицо которого маячила слева.       Лицо, которое внезапно отшатнулось от удара.       Все присутствующие вздрогнули от неожиданности: мигом ранее спокойное лицо Канхьо повернулось к Тацуказ с небывалой, пугающей резкостью и скоростью, из-за чего они мало что успели разглядеть, — лишь итог, когда Канхьо ударил своим лбом в лоб неприятеля, но сам не шелохнулся и даже не поморщился, словно он ударил воздух.       Зато Тацуказ мгновенно схватился обеими руками за лоб и отошел на несколько шагов назад, плотно зажмурив глаза от боли.        — Мне показалось, или какой-то мусор из Заинеу только что посмел мне угрожать? — с угрожающим тоном спросил Канхьо, медленно вставая. — Знаешь, ты только появился, а я уже тебя ненавижу. Не будет лишним преподать тебе урок хороших манер.       Но едва Канхьо сделал шаг в сторону Тацуказ, его за правую кисть схватили и потянули назад, призывая остановиться.        — Перестань, Канхьо, — полушепотом сказал ему Тодороки, крепче сжав руку. — Ты не видишь? Он тебя провоцирует. Сделаешь с ним что-то — и ты потеряешь право участия в Фестивале.       Увидев, как руки Тацуказ опустились, а щеки стянула улыбка, Реисэцу догадался, что это не было его изначальной целью, но стала ею только что.        — Это будет означать, что меня больше ничто не будет держать, — подвел новый итог Канхьо и внимательно взглянул Тацуказ в глаза. — Так что для него же будет хуже. Гораздо хуже.       Насмешливое фырканье переключило на Бакуго все внимание.        — Решил поприкидываться крутышом на глазах у чужака, Пингвин? — спросил он. Пластырь на носу чем-то подчеркивал его недовольство.       Тодороки с удивлением посмотрел на первую руку, которой он удерживал Канхьо, — она держала пустоту. Лица остальных из класса «А» выражали нехилое удивление, потому что Реисэцу вновь удалось какими-то невероятными способами прямо у них на глазах «телепортироваться» и был по другую сторону стола.       И ЧОРТ!,       Он цапался с Бакуго.       Между ними искрилась злоба, два парня теснили друг друга плечами и висками, скаля зубы и готовясь вгрызаться в глотки.        — Ты что, тварь, нарываешься? — угрожающе спросил Канхьо.        — Готов посраться со мной прямо здесь, промороженная ты мудила? — бросил Бакуго.       Киришима резко вспомнил случай в лесу и, наспех схватив все бананы, выкинул их куда подальше.        — Ребят, — в испуге сказал Серо, — ну вы опять, а? Дайте хоть укрыться...       Тацуказ обошел стол, оттолкнув Серо.        — Не смей так резко обрывать со мной разговор, — злобно прорычал он.       Но его продолжали игнорировать.        — Не шути со мной, отморозок, а то подохнешь раньше времени.        — Я порежу тебя на кубики льда, грязное животное.        — Я поотрубаю тебе руки и ноги, псина.        — Будешь нервировать мои нервы, я заморожу твои железы навсегда, ублюдок.       Тодороки: Канхьо, тебе лучше идти спать прямо сейчас.       Каминари: Мы успеем вывести всех отсюда до начала апокалипсиса?       Джиро: НЕ КАРКАЙ!       Серо: Нам бы самим успеть спастись.       Тацуказ злился все сильнее и сильнее, а опасливые речи «А» только больше заставляли его ненавидеть их.        — НЕ СМЕЙ МЕНЯ ИГНОРИРОВАТЬ, РЕИС!.. — хотел было вмешаться он с уязвленной гордостью, но не успел он докончить, как ему в лицо прилетело одновременно два кулака с криками:        — ЗАТКНИСЬ! МЫ ЗАНЯТЫ! — Тацуказ отлетел на несколько метров назад, упав на спину и проделав по полу дополнительные полметра пути прежде, чем он остановился. Едва он открыл глаза, закрытые из-за резкой боли, он почувствовал, как чьи-то леденяще холодные пальцы сомкнулись на его горле и как его оторвало от земли.        — Повысишь на мне голос еще раз — и ты труп, — со злым шепотом сказал ему Канхьо прямо в лицо. Тацуказ ловил ртом воздух, дрожа от холода. Дыхание вырывалось прерывистым паром, а из-под пальцев Канхьо по его горле расползался блестящий иней, захватывая все больше и больше свободных участков кожи. По линиям шрамов они начинали «течь», ускоряясь в распространении.        — Чувак, отпусти его! — вмешался Киришима и заставил Реисэцу разжать пальцы. Задыхающийся Тацуказ едва не упал на колени, кашляя и хватаясь за горло. Посмотрев на Канхьо, которого Киришима возвращал назад и сдерживал, он рефлекторно отшатнулся и зло на них уставился.        — Тебе конец, — низким от холода голосом сказал он, нацеливая на него указательный палец. — Ты дорого за это заплатишь, ледяной псих... Ты еще не знаешь, кто такие заинеувцы. Я просто сдую тебя, как пылинку!       Он легонько дыхнул в них, отчего Киришиму и Канхьо обдало резким ветром. Реисэцу подался вперед, но Киришима удержал его.        — Не смей использовать на нас свое навозное дыхание, — злобно рявкнул Канхьо. Тацуказ снова решил вступить в бой, но знакомый взрослый голос, который он услышал сзади, заставил его невольно остановиться:        — Тацуказ!       Мужчина, одетый в строгий черный костюм, вырос у него за спиной и пресек его попытку завязать драку. Киришима, секунду поколебавшись, вернул на место Реисэцу, продолжающегл сверлить взглядом нахала, с которым сейчас должен был поговорить его классный руководитель — Акайо Саната.        — Тацуказ, как тебе только не стыдно выставлять себя в таком плохом свете перед четырьмя академиями? — спросил Саната, стоя с гордой прямой осанкой. Его голос звучал ровно и спокойно, но такой тон лишь больше добавлял весу словам, нежели если бы он кричал. — Не забывай, что пока нет необходимости, не нужно враждовать ни с кем.        — Вы тоже извините нашего друга! — подбежал Киришима, убедившись, что Канхьо не станет кидаться на Тацуказ. Красноволосый неловко почесал затылок, оправдывая одноклассника. — Понимаете ли, он реагирует на неприятных ему типов с излишней агрессией, а прошлой ночью почти не спал, что также не красит его...        — Нет, все в порядке, — легко и мягко перебил его мужчина, слегка подняв ладонь. Тацуказ стоял рядом с ним с припущенной головой, словно провинившийся школьник. — Напротив, тут по большей части виноват мой студент, потому что он спровоцировал... Реисэцу, верно? Иметь дело со студентами Юэй, можно сказать, честь. Обещаю, такого безобразия по отношению к вам не повторится.        — Сэнсэй... — сердито промямлил Тацуказ. — Он чуть не убил меня...        — Как я уже говорил, ты сам спровоцировал его, Тацуказ. — Саната снова посмотрел на Киришиму, ошеломленного от того, что с ним разговаривают, как со взрослым человеком. — Еще раз извиняюсь за него. Удачного дня.        — Спасибо, — кивнул он, а потом посмотрел на провинившегося. — Чувак, знай на будущее: не лезь к Реисэцу, даже если ты бессмертный.        — Да пшел ты уже, — плюнул словами Тацуказ, повернув голову в сторону. Киришима не стал ничего говорить и, попрощавшись с учителем из Заинеу, поспешил вернуться к своим одноклассникам.        — Кто это был? — спросил Деку, когда Киришима садился на место.        — Его классный руководитель, кажется, — ответил он.        — Акайо Саната, — в один голос ответили Реисэцу и Сато. Канхьо продолжил: — Я рассказывал вам о нем вчера вечером.        — Сато, что имел в виду Тацуказ, говоря, что он пришел не к тебе? — спросила Яойорозу.       Сато принял мрачный вид.        — У нас с ним часто бывают стычки.        — Вы — одноклассники?        — Нет. Он учится в параллели. Наша с ним вражда началась почти в первый же день моего поступления. Я заступился за одного студента в столовой, который позже стал моим другом, а Тацуказ, недовольный тем, что я ему помешал, врезал мне в лицо. У нас завязалась драка, но нас разняли. С тех пор у нас с ним вражда, но лишь односторонняя: он почти всегда ищет повод завязать драку.        — Отвратительно, — сказал Канхьо холодным тоном, но в нем все равно сквозило презрением.        — Знаю, — согласился Сато, и не успел он продолжить тему, как послышался несколько напуганный голос Каминари:        — Это все, конечно, интересно, но сейчас у нас есть другая проблема, причем катастрофических масштабов.       Серо, поняв, что имеет в виду Денки, побледнел.        — Точно... — Его голос звучал сипло, а дрожащий взгляд стал мотаться от Канхьо к Кацуки. — Ребяяят... Айзава ведь сказал вчера, что на боях один на один противники будут выбираться абсолютно случайно...        — О, Канхьо и Бакуго не будут друг с другом драться, — с уверенностью сказал Иида. На его лице было написано облегчение.        — Да, — согласилась Яойорозу. — Айзава сказал нам, что в том «рандомайзере», который выбирает противников, предусмотрительно запрограммировали два исключения: «Реисэцу против Бакуго» и «Бакуго против Реисэцу». Так что можете успокоиться.       Но не успели они отойти от испуга, как огромная столовая наполнилась облегченными вздохами: от всех студентов Юэй отлегло, и второй «А» разразился истерическим ржачем.        — Вот это я понимаю, — сквозь смех сказал Сато. — Вас что, реально пугает тот факт, что они могут...       Чья-то ладонь смачно прилетела ему в рот и заставила замолчать — Киришима.        — Ты такие вещи не говори, ладно? У меня сердечко екает.        — Эх, я надеялся как следует отмудохать этого придурка, — не без досады и разочарования сказал Бакуго.        — Насчет этого можешь не тревожиться, — сказал ему Канхьо почти что с вызовом. — Однажды этот день все-таки настанет, и я раздавлю тебя как букашку!        — Подождите! — сказал Сато, убрав со рта руку Киришимы. — Но, если они оба смогут попасть в финал, то что тогда будет?       Все посмотрели на Ииду с Яойорозу, ожидая, что они будут загнаны в угол, но им нашлось, что ответить.        — Они будут соревноваться в том, в чем оба хороши, — сказала Момо.        — Кулинария! — возведя руки к небу и расправив их, возвестил их староста. — Они, попав в финал, будут хозяйничать в этой столовой и готовить самые разные блюда, список которых составил сам директор Незу. Блюда будут оцениваться всеми собравшимися про-героями. Получивший наивысшее количество оценок станет победителем этого Межакадемического Спортивного Фестиваля.       Повисла тишина, а потом Киришима посмотрел на Бакуго с сочувствием.        — Чувак, если такое случится, то считай, что ты в пролете.        — ЧЕ?!        — Бакуго, серьезно, — поддержал Киришиму Каминари. — Ты, конечно, вкусно готовишь, но с Канхьо тебе никогда не сравниться. У него это как будто в крови.        — Ого, а Бакуго больше не хозяйничает на кухне в общежитии? — поинтересовался Сато.        — Вообще-то, он все еще готовит для нас, — ответил Оджиро. — Но Канхьо живет отдельно от нас.        — Мы бы ели как короли, живи он с нами, — мечтательно протянул Каминари. — Канхьо из тех, кто умеет превращать простую яичницу в кулинарный шедевр. Нет, серьезно, он любит экспериментировать с омлетами, и все, что выходит — объедение. Серо, помнишь, как он нас закормил ими?        — Ага, — живо отозвался он. — Шесть омлетов, офигеть просто. Хоть они все вкусы потом примешались во рту, они все равно было неплохими.        — С каждым разом изобретает новый вид яичниц, — вздохнул Каминари, но едва он замолчал, Канхьо заголосил:        — Парни лучше знают, как обращаться с яйцами!       Повисло секундное молчание, которое резко подорвалось громоподобным смехом всего класса. Стаканы с напитками опрокинулись на пол, на стол, оставляя мокрые пятна, разлились супы и посыпались закуски. Парни со смеху откинулись на спинках стульев. Киришима откинулся слишком сильно, упал, зачем-то заполз под стол и, сидя на корточках, продолжил смеяться с придыханием. Лица всех присутствующих раскраснелись, кроме Шото, Канхьо и Кацуки, потому что они не смеялись.        — Молоток, Канхьо, — сказал Серо, пытаясь успокоиться. — Не ожидал от тебя.        — И каждый подумал об одном, — проговорил про себя Реисэцу. Ответом был продолжающийся, но медленно сходящий на нет смех.