Академия героев. Эволюция

      Реисквад вместе зашла в один из многочисленных входов, расположенных в высоких бетонных стенах арены, и там же команда начала медленно исчезать.        — Знаешь, Кахьоноо, — сказал Канхьо перед тем, как его школьный-почти-друг ушел. Канхьо видел в его глазах примесь шока и восторга, — в классе «Б» место Мономы Нейто до сих пор пустует. Ты можешь перевестись туда. Тецутецу, что думаешь?        — Я думаю, что идея охренеть хорошая, — охотно отозвался тот. — Лично я не против, чтоб он к нам перевелся. И Кендо, я уверен, тоже с удовольствием его примет к нам.        — Я думаю так же, — не остался в стороне Каминари. — К тому же, раз наша команда заняла первое место, то тебе, возможно, перевестись будет куда легче, чем любому другому студенту.       Глаза Кахьоноо, как и в первый раз, задрожали от наступающих слез смущения.       «Лучший день в моей жизни», — подумал он, а потом сказал: — Учеба в Юэй... Я не мог и мечтать о таком. Обязательно над этим подумаю, Реисэцу.       Он ушел, напоследок поблагодарив их, что те позволили ему участвовать в их команде и пожелал им удачи, получив взамен те же слова. Вторым от них отделился Тецутецу. Он не стал торжественно разглагольствовать о своей благодарности — лишь пожелал удачи и назвал себя и троих молодцами, после чего присоединился к своим одноклассникам в раздевалке, оставив Каминари наедине с сонным Реисэцу.       «Трудно, наверное, было сдерживать свой шок», — подумал Канхьо, прекрасно зная, что от новых подробностей о нем уже разлетаются слухи. В глазах Каминари он видел сначала радость, но потом ее эффектно, почти незаметно заменил собой страх. Находиться с человеком, от которого все и так шарахаются, и еще, как выяснилось, дьявольски умного и, мать его, ТРЕХПРИЧУДНОГО!       Кто тут не захочет отойти от него на километры?       Но Каминари всеми силами пытался не показывать свои истинные эмоции, обнаруживая, что сдерживать свои чувства — дело не такое легкое, как изначально могло показаться многим, но к своему счастью он нашел способ хотя бы немного отвлечься от произошедшего: руки Канхьо подрагивали от давления, что дало Каминари предлог отвести его в лазарет. Канхьо не стал ничего говорить — лишь дал согласие и позволил однокласснику помочь ему подняться на второй этаж такой невероятно огромной арены. Каминари был уставший, весь потный и, соответственно, «благоухающий» своим естественным запахом вперемешку с колой. Но на Канхьо не было ни капельки пота. Очень давно он объяснял, что у его причуды есть, как бы странно это ни звучало, причуда: она пассивно охлаждает его в жаркие (в прямом и переносном смыслах) моменты, так что его кожа с самого детства не знает, что такое жара. Этой способности позавидовали бы многие: ни носки, ни ноги, ни обувь, ни подмышки, ни одежда — ничего не оставляло на себе запахов тела.       И кожа не могла получить загар.       В лазарете их встретили лекари всех четырех академий (Каминари едва сдержал испуганный смех, когда он увидел полного мужчину с головой лемура), но лечить Канхьо вышел один из них, вернее — одна: высокая молодая женщина в белоснежном халате и с пучком волос, крестообразно проткнутыми двумя спицами. Она указала на пустое место, прямо на полу из металлических пластин. Другие врачи отошли подальше, и два студента заметили искру яркого золота, которая разгорелась до состояния крупного золотого костра. От «Святого огня», как называла свою причуду женщина, не шло никакое тепло, и врач вежливо пригласила Канхьо войти в огонь. Тот немного помедлил, но потом набрался уверенности и вступил в костер, полностью отдавшись совершенно новым (старым) чувствам. Он стал ощущать себя явственнее, чувствовал каждый сосуд в теле, каждую вену и самую маленькую мышцу. Обостренные чувства поспособствовали ощущению ускоренной регенерации, и уже через несколько секунд, когда огонь погас (он тух лишь в те моменты, когда полностью излечивал стоявшего внутрь него человека или животного), он ощутил, что боли в голове, в спине и груди остались в прошлом.       Но зато на их месте пришла еще бо́льшее истощение. Канхьо, все еще босой, пошатнулся, но устоял на ногах, а лечившая его женщина назначила ему лекарства, в котором он и так нуждался весь день: сон.       Поблагодарив их, они направились куда изначально шли — в раздевалку, где за это время успели прийти их одноклассники. Бакуго, едва Реисэцу и Каминари вошли внутрь, набросился на первого, свирепо схватив его за раскрытые по самую грудь вороты и дернув на себя с такой резкостью, что жакет раскрылся полностью.        — ТРИ ПРИЧУДЫ! — залаял ему в лицо Бакуго. — ТРИ, МАТЬ ЕГО, ПРИЧУДЫ, И ТЫ ПОСМЕЛ СКРЫТЬ ЭТО ОТ!..       Бакуго не успел докончить свою гневную тираду. Канхьо едва открыл рот, и Бакуго отпустил его. Морозного дыма не было, но лютый холод обжег ему лицо, заставив закрыть его ладонями.        — Мне надоело повторять, Бакуго, — сказал Канхьо, схватив его за шею дымящейся рукой: — не прикасайся ко мне, иначе я заставлю тебя страдать.        — Воу-воу, только не начинайте! — стал разнимать их Киришима. Когда он встрял между ними, он посмотрел на Реисэцу. — Но он прав.        — Да уж, — согласился Минета. Было странно, что он не истерил от зависти, что Канхьо трогал сочные бу-бу. — Ты даже не дал намекнуть нам на это. Да ты злодей, Канхьо.        — Минета, нельзя кого попало называть злодеями! — принялся толкать громкие речи Иида, сопровождая слова маршами. — Люди имеют право на секреты, даже на такие невероятные!        — А мы что, чужие ему? — спросил Серо. — Или могли бы плохо о нем подумать?        — У меня были весомые причины не говорить вам о моих способностях, — сказал Канхьо раздраженным от сонливости голосом. От их криков снова начинала болеть голова. Сидевший на синей скамейке Шото пристально смотрел на него. Он был доволен, что его подозрения оправдались, но то, что за семью печатями таилась его трехпричудность — это было слишком дерзко.        — Но это же круто! — с энтузиазмом воскликнул Деку, подняв голову от тетради: он снова что-то записывал. — Представьте себе! Канхьо станет одним из первых, если не самым первым героем с тремя способностями! Телекинез — уникальная способность, которая одинаково полезна и в бытовых, и в геройских, и во всех других делах. Если эра людей, владеющих уже тремя сверхъестественными возможностями, наступила, то Канхьо в этом плане очень повезло, потому что все его способности пригодны для боя!        — Притормози, Мидория, — сказал Тодороки. — Двухпричудность даже сегодня является чрезвычайной редкостью. Зачастую у молодого поколения одна, но крайне нестабильная и сумасшедшая причуда. Случай с Канхьо можно рассмотреть как редкую генетическую аномалию, которая способна вместить в фактор причуды сразу три уникальные силы.        — Хм... — Иида задумчиво почесывал подбородок. — А это имеет место быть. Если у ребенка проявляется уникальная причуда, которая никак не связана с причудами предков, то это считается редкой генетической мутацией. Так почему же возможность обладать тремя причудами не может быть разновидностью таких явлений?       Все присутствующие дружно закивали, негласно устанавливая между собой согласие на абсолютно правдивую причину трехпричудности Канхьо. Последний все это время просто стоял, сам не зная, почему, ибо слушать их сейчас хотелось в самую последнюю очередь.        — Что еще за «теле»? — спросил он, но потом отпустил тему. — Неважно.        — Собираешься лечь спать? — спросил Шото.        — Да, — было ответом.        — Тогда, если ты хочешь сражаться в геройском костюме, то тебе лучше переодеться сейчас же.        — Он прав, — сказал Оджиро. — Всем перешедшим сообщили, что до окончания первого этапа ни у кого не будет право на переодевание, так что тебе лучше переодеться прямо сейчас, чтобы потом не пришлось просыпаться для этого.       Сначала все решили, что Канхьо задремал стоя и с полуоткрытыми глазами, но потом он немного пришел в движение и оглянул окружение: Тодороки, Мидория, Бакуго, Киришима и Серо уже успели переодеться, остальные оставались в синих спортивных костюмах Юэй.       Реисэцу на удивление ловко и легко снял с себя расстегнутый жакет, заведя плечи назад. Он перешагнул низкую скамейку, открыл свой синий шкафчик и положил туда жакет, выудив извечно черный геройский костюм. Каминари раздевался возле него. Оставив на себе одно лишь нижнее белье, он взял из шкафа белое полотенце и ушел в душ, чтобы смыть засохшую липкую колу.        — Тебе не нужно в душ? — спросил он у Канхьо и получил отрицательный ответ. Он пожал плечами и вышел через дверь, которая находилась слева от входа в раздевалку.        — Интересный костюм у тебя, — сказал Мидория, когда Канхьо на черные облегающие легинсы надевал такие же черные штаны со штрипкой. — Его разработала Хатсуме?        — Да, — ответил Канхьо. И пока верх одежды не скрыл его торс, Тодороки с ужасом для себя обнаружил кое-что страшное.       Над пупком у Канхьо был странный узор, бо́льшая часть которой уходила в щелях между «кубиками» пресса. Раньше Шото не обращал на него никакого внимания, как и все другие, но сейчас, впервые повнимательнее приглядевшись, он обнаружил, что это было не специфическое родимое пятно.       Это было скопление шрамов, явно оставшихся от очень серьезных ранений и, судя по виду, им не было и пяти лет.        — Но дизайном занималась леди Рьокусо, — закончил объяснение Канхьо, снимая со своего странного, изящного железного ремня шесть маленьких грузовых карманов и убирая их обратно в шкаф с черными очками; последние явно предназначались для защиты глаз от ветра и пыли во время быстрого катания на коньках.       Канхьо выделялся среди своих одноклассников не только чернотой, но и тем, что единственным носил дизайнерский геройский костюм. Он носил черные штаны, область паха и бедер которого была из очень плотного, но эластичного материала, предназначенного для более комфортной ходьбы и бега. Также их не обделили черными металлическими вставками, больше предназначенными для декора, и набедренными карманами, а с берцами, которые Канхьо носил на марафоне, они выглядели завораживающе.       Верх геройского костюма состоял уже из плотно облегающего, подчеркивающего фигуру худи с согнутыми металлическими пластинами по бокам, которые обхватывали бока и едва не дотягивали до подмышки и таза. Рукава заканчивались выше локтя и имели на концах обхватывающие браслеты из хромированного черного металла — того же материала, из чего состояли пластины по бокам, гармонично сшитые (не обошлось без специальной причуды) с тканью.       Такая же окантовка из черного железа была вокруг контура, за которым заканчивалась одежда и начиналась голая кожа груди (с полной демонстрацией жутко выпирающих ключиц) и спины. И спереди, и сзади были треугольные вырезы, и из нижних углов в три стороны выглядывали белые узоры, чем-то напоминающие снежинки и имеющие геометрическую форму, которую леди Рьокусо называла классикой — ромбы.       Ромбы, ромбы и ромбы.       Три ромба в три направления, причем средний был длиннее соседних. Спереди кончик ромба доставал до живота, на спине немного не дотягивал до поясницы.       Ромб образовывали два выреза на груди и спине.       Ромбовидную форму имели карманы, которые он убрал в шкафчик.       Ромбы-эполеты из серебристо-белого металла, которые находились в согнутом положении и закрывали заднюю и переднюю части плеч.       Из хромированных черных железных ромбов, расположенных в горизонтальном положении, состоял его причудливый ремень (с пультом для коньков, конечно). Углы ромбов были припаяны друг к другу, но они свободно огибали таз Реисэцу. Между этими ромбами, заполняя пустое пространство, были горизонтальные половинки ромбов, больше похожие на низкие, но широкие треугольники. Пряжка ремня также имела форму ромба, но из серебристо-белого металла и имела выпуклые стороны. Перекрещенные линии, которые находили свои начало и конец в углах геометрической фигуры, разделяли его на четыре части, которые и выпирали. Точка пересечения линий была на самом «пике», а сама пряжка походила на металлический алмаз.       Серебристо-белые ромбы были и на браслетах Канхьо, которые он достал в самом конце. Их размеры были внушительные, могли покрыть собой чуть больше трети предплечья. Они состояли из того же черного металла и были разделены на две половины, которые не распадались благодаря нескольким мелким петелькам. На обеих браслетах на самых краях находился ромб в горизонтальном положении.        — Это браслеты, о которых ты рассказывал вчера? — спросил Мидория, пока все остальные таращились на Канхьо. Верх геройской формы очень плотно облегал торс и стройнил его.        — Да, — ответил он и положил в один из браслетов свое предплечье, закрыв его. Что-то тихо щелкнуло, а когда Канхьо повернул ромб на четверть оборота, раздался еще один щелчок, на этот гораздо явственнее: браслет закрылся на второй невидимый замок.       И как же идеально сидели эти аксессуары! Узкий у запястья и расширяющийся в сторону предплечья. Ромб, который был на внешней стороне руки, своими концами сидел строго на краях браслетов. Черный металл, казалось, сливался с кожей, не прогибая ее своими тисками.        — Красиво, ничего не скажешь, — прокомментировал Киришима, — но, чувак, у тебя катастрофическая нехватка брони... И не надо на меня так смотреть! Хоть я и хожу с голым торсом, но моя причуда это с лихвой компенсирует.        — Мне не нужна броня в привычном понимании этого слова, — сказал Канхьо.        — А это? — Киришима обогнул его, проведя пальцем по вертикальному углублению на спине. Вырез был довольно большой, кончик заканчивался ниже лопаток. Вырез на груди был равен вырезу на спине — Самые уязвимые места — спина и грудь — совершенно не защищены. Это же так опас...       Киришима отдернул руку, словно спина Канхьо внезапно стала обжигающей. Из черного металла, из которой была сделана окантовка выреза, вырвался слой льда и захлопнул свободные участки кожи твердеющей коркой. Та же заморозка наблюдалась и на груди.        — Что скажешь теперь? — спросил Канхьо, убрав дополнительные доспехи.        — Ну, ты меня уделал, — сдался Киришима.        — Я не мог не продумать такую очевидную мелочь.        — Но все же, — сказал Минета, — а зачем тебе вечно ходить с такими декольте? — Внезапно его прорвало на смех. На него смотрели с вопросом, ожидая, пока он не поделится причиной смеха. — Или, может, ты реально Эльза из «Анна и Снежная королева»!        — Что-то слишком много сходств с Эльзой за сегодня, — заметил Канхьо, доставая из кармана снятого жакета свою цепочку со снежинкой.        — О, слушай, — сказал Мидория. — Я понимаю, что ты устал и хочешь отдохнуть, но ты не покажешь приемы с браслетами, о которых ты говорил?       Реисэцу уже в который раз видел в его зеленых глазах ребенка. Фьюису смотрел на него и Шото почти с таким же взглядом, но его глаза были наполнены возрастом, а не детским восторгом и любопыством.       Канхьо немного согнул правую руку, подняв ее, сжатую в кулак, на уровень лица. Теперь уже вертикальный (и полностью гладкий, не в виде кристалла) ромб на его браслете обильно задымился, а потом что-то, что выделяло этот дым и полностью в нем скрывалось, стало «расти», загибаясь, словно какой-то коготь. Когда дым рассеялся, они увидели, что это было что-то реально напоминающее коготь: остроконечный ледяной нарост, который рос прямо из ромба. Основание было с четырьмя углами и плоскими сторонами, но все это быстро и плавно переходило во что-то округлое, в котором растворялась симметрия и превращалось в загнутый конус.       Канхьо поднял вторую руку в той же позе. Из углов ромба потянулись прямые ледяные линии, которые стали расширяться и срастаться. В этот раз зрелище было захватывающим, потому что расширяющийся лед соблюдал определенную симметрию, не выходя за невидимые грани и образуя ромбовидный щит с полированным железом в центре. Ледяной щит полностью повторял форму своего «сердца», что только делало зрелище прекраснее.        — Эти приемы, — сказал Канхьо, полностью вооруженный. — Ромбы на браслетах сделаны из металла, которые полностью и беспрепятственно пропускают мою причуду.        — Но ты же создал пару браслетов, но изо льда, — сказал Серо. — Ты бы мог обойтись без этих и создать любые самому.        — Мог бы, но с этими браслетами не нужно тщательно следить за сублимацией. Мне проще полностью убрать свое оружие и создать новое, чем следить за тем, чтобы полностью не лишиться браслета. — Коготь снова обильно задымился и деформировался: низ и верх по всей длине обзавелись острой кромкой, превратившись во что-то, напоминающее лезвие косы с бритвенно-острыми гранями.        — Но разве этот лед защитит от серьезных атак? — поинтересовался Аояма. — Он выглядит не самым надежным.        — «Вечная мерзлота». Этот прием — почти самое лучшее, что я когда-либо придумывал, потому что он сводит на нет этот недостаток. Пропитанный холодом лед становится тверже стали, благодаря чему мой щит на проверках смог выдержать выстрелы из огнестрельного оружия.        — В ТЕБЯ СТРЕЛЯЛИ?! — резко закричал Иида. Одно лишь представление в голове этой сцены вызывал у него ужас.        — Не в меня, а в щит, который сломался только от нескончаемой очереди патронов. При мне этот щит будет постоянно восстанавливаться, пропитываясь морозом. Я продумал такие мелочи, благодаря чему получил самую лучшую защиту, которую могут дать ледяные силы.        — Ух ты, а у щита острая кромка, — заметил Мидория.        — Готовый в любой момент превратиться в смертоносный фрисби, — объяснил Канхьо и снова изменил лезвие. На этот раз он убрал старое полностью, и из внешних углов ромба вверх потянулись встречающиеся на пике линии льда, которые быстро заполнились и уплотнились. Внешняя кромка была такой же острой, как у самого режущего в мире тесака. — Вопросы иссякли? Я хочу спать.       Толпа переглянулась. Из душевой вышел Каминари, одетый в тех же трусах и с мокрыми волосами. Полотенце было накинуто на плечи. Заметив Канхьо, он сначала впал в ступор, а потом разрядил обстановку:        — Самый модный герой на районе?       Но смеха не последовало. Канхьо полностью убрал свое вооружение и повернулся к ним спиной.        — И каково было с ним? — спросил Серо.        — А? — не понял Каминари, а потом до него дошло. — Круто, даже очень. Правда, немного напрягало, что он основные части своих планов держал при себе.        — В этом весь он, — сказал Тодороки. — Он мало что рассказывает, если считает это необязательным. Снабжает лишь минимумом информации, чтобы ты имел хоть какое-то представление, что́ собираешься вместе с ним делать.       После его слов раздевалку заполнил резкий звук надвигающегося шторма. Испуганно посмотрев на источник звука, они увидели стоявшего к ним спиной Канхьо, который склонил голову к полу и у которого под ногами рождался белый туман. Он выдувал слабую струю холода, создавая широкую глыбу. Когда бесформенный лед выглянул из тумана, Канхьо провел над ним рукой, и волна нового дыма, следуя движению руки, побежала по льду. Через несколько секунд показалось творение: ледяная кушетка.        — Как можно на таком спать? — услышал он чей-то шепот сзади, но не придал этому никакого смысла. Он полностью подготовился погрузиться в сон, но едва он успел лечь, из динамиков на потолке вырвался громкий голос Айзавы:        — ВТОРОЙ «А», ВАС ЖДУТ НА АРЕНЕ.