Академия героев. Эволюция

      Вокруг него была лишь безмолвная, бездонная, непроглядная тьма. Тьма, в которой он чувствовал себя как никогда спокойно, и это было редкостью.       Обычно, стоило ему лишь начать погружаться в сон, как подсознание, травмированное (в этом сомнений быть не могло) на всю оставшуюся жизнь, вытаскивало на его обозрение одну из сцен пережитого ужаса, обязательно приправленного кошмарами. В такие моменты ему казалось, что он, засыпая в одном мире, просыпался в другом — в его персональном аду. Аду, где он переживал одно и то же, одни и те же дни, каким-то сумасшедшим способом психопата умещенные в жалкие часы.       Но сегодня он был слишком уставшим, слава небесам, а потому разум устроил ему короткий выходной от калейдоскопа бесконечных ужасов, к которым, правда, за эти годы выработался своего рода психологический иммунитет. На осознанное сновидение оно не тянуло, скорее уж к простому осознанию, что это лишь кошмар и следуемому за ним мгновенному успокоению.       Однако он все равно проснулся. Уж каким бы благотворными ни были эти сонные каникулы (так он про себя называл сны без кошмарной начинки) и какими бы они ни были сладостными, он проснулся. Одетый в своей дизайнерской геройской форме, превращенный из мультяшного пони обратно в человека (вся одежда, что деформировалась или исчезла, вернулась к своим прежним формам) и лежащий на неудобной на первый взгляд ледяной кушетке, форма которой обеспечивала уютную позу для сна, он открыл заспанные светящиеся глаза. Не сразу он обнаружил, что в раздевалке он один. Должно быть, они снова в столовой? Когда они вернулись обратно, все проявили инициативу перекусить, но он отказался подкрепиться, потому что все, что ему тогда требовалось — спокойный сон, и отказался даже от их предложения принести ему еду и кофе здесь.       Но, посмотрев на часы, он увидел время: 13:40. Всего двадцать минут — и начнется третий тур. Вряд ли его одноклассники до сих пор сидят в столовой и набивают животы. Скорее всего, они уже занимают места среди зрителей (конечно, места для обычных зрителей и студентов находились в разных краях арены, ибо первые не оставили бы вторых в покое) и гадают, кто же будет первым и с кем будет сражаться. Эта версия была правдивой, потому что Канхьо вспомнил, как через сон отчетливо слышал чей-то голос: «Пусть сейчас спит, а за десять-пятнадцать минут до выборов первых участников боя я разбужу его. Айзава сказал, что участники будут выбираться случайным образом, так что ему надо быть готовым». Чьи это могли быть слова, он не мог дать ответа, но это было неважно. Единственное, что сейчас для него было важно, так это разговор с Айзавой, и ему надо было поторопиться, потому что перерыв комментаторов уже начинал подходить к концу.       Он встал со своей ледяной кушетки и вошел в ванную. Открыл холодную воду, два раза умыл лицо, а потом вообще подставил всю голову. От контакта с холодной водой он полностью очнулся, но еще около полминуты продлил удовольствие от таких водных процедур. В конце он оттянул волосы назад, полностью открыв лицо. Закрыл глаза и заморозил его, а также голову и руки. Извечный треск льда и ощущение неровной ледяной кромки, в которую превратилась влага, подарили ему новое удовольствие. После испарения льда он открыл глаза, а из оттянутых назад волос, которые после такой сушки превращались в шелк и прибавляли в объеме, выбился весь белый локон и повис, доставая кончиками ниже глаз. В силу разности молекулярных структур волос, белый локон не мог «ужиться» с черными, а потому все время отделялся от остальной массы.       «У Шото так же», — пронеслась в голове ненавязчивая, мимолетная мысль, с которой пришли и воспоминания об их разговоре, коих было немало. Шото также рассказывал, что его красные и белые волосы тоже различаются своей структурой, и не надо было долго думать, чтобы понять, что структура белых волос у них одна, как и то, что правая сторона головы Тодороки и небольшой участок на голове Реисэцу, из которых у них росли белые волосы, были холоднее всей остальной головы.       Канхьо выбросил из головы лишние мысли и вышел из ванны, а потом — из раздевалки, спешным шагом идя на верхние этажи. Железная подошва его экстравагантных берц отбивало характерную мелодию о синий пол. В такой мертвой тишине звук казался оглушительным, но этот звук каким-то образом способствовал его твердому решению без приглашения зайти к учителям-героям, посмотреть на них и спросить: «И как я вам?»       К звуку железа, который отбивал ритм о пол, прибавилось чье-то детское, знакомое       (...ла-а-а-ла-ла... н-н-на-а-а-на-на-а-а-а-на-на-а-а...)       пение, услышав которое он немного замедлил шаг, снова предавшись раздумьям.       Маленькая Тварь, как ее величает его школьный одноклассник Кахьоноо Мекунин. Перед тем, как уйти в раздевалку, Канхьо бегло посмотрел на таблицу, на которой отображались студенты, команды которых набрали необходимую сумму очков. Среди этих студентов он увидел голову девушки с пухлыми губами и хищным взглядом, черно-белые волосы которой были заплетены в два хвостика.       Как она смогла набрать баллы и при этом не засветить не то, что на экранах, но и среди участников игры? Было совсем непонятно, и мысль о причуде, позволяющая ей и ее команде скрыться в толпе, была неуместна, ибо Канхьо на марафоне видел ее силу. Мельком, но и этого было достаточно чтобы понять, что эта девушка обладает иной силой, что позволяет ей как минимум создавать из разноцветного рванья воздушные змеи.       Песня стихла. Вернее, она удалилась. Маленькая Тварь, должно быть, не заметила Канхьо и куда-то (возможно, вприпрыжку) удалилась. Ну а Канхьо уже стоял напротив высоких и толстых двойных дверей из лакированного темного дерева. Он четырежды постучал по ней, и звук распространился эхом по всем коридорам. Сначала за дверями донеслись суетливые звуки — учителя не ждали гостей, но потом позолоченная ручка опустилась, дверь со скрипом открылась, а из растущей щели показалось немного удивленное лицо Сущего Мика, который поднял свои оранжево-коричневые очки на лоб.        — Дьяволенок! — громко оповестил он коллег, увидев Реисэцу. Повернувшись, он задал вопрос: — Кто-нибудь вызывал его?        — Реисэцу? — спросил Айзава. — Впусти его.       Сущий Мик отошел от проема, открыв Канхьо путь. Войдя в их кабинет, он увидел обставленное дешевой, но удобной мебелью помещение. Из окон лил солнечный свет, в углах стояли высокие вазы с наспех собранными в букеты цветами. Все учителя Юэй сидели за длинным стеклянным столиком и совсем недавно предавались чаепитию с печеньями и кексами. Об этом говорили крошки на столе и мокрые пятна, которые они собирались убрать, но вместо этого сейчас смотрели на незваного гостя.        — Извините, что без приглашения, — сказал Канхьо, — но это срочно. — Он внимательно посмотрел на Айзаву. — Сэнсэй, можно вас на минутку?       Айзава тут же встал и зашагал в сторону двери, сопровождаемый взглядами коллег. Выйдя из кабинета, он закрыл за собой дверь и повернулся к своему студенту.        — Я слушаю тебя, Реисэцу.        — Я хотел поговорить с вами про наш с вами уговор, — без замедлений начал Канхьо. — Помните?       Айзава несколько секунд помолчал, анализируя слова Реисэцу, а потом кивнул.        — Согласно которому ты должен был доказать нам, что достоин учиться в Юэй. Среди Бакуго, Тодороки и Мидории — наших лучших студентов.        — Да, — кивнул Канхьо, обнаружив, что снова хочет спать.        — И что ты еще хочешь сказать? — Канхьо не понравилось лицо Айзавы. Оно хоть и оставалось бесстрастным, но он все равно что-то в нем углядел. Какую-то маленькую, недобрую искру.        — Я пришел узнать, сколько побед конкретно мне нужно одержать, — честно и прямолинейно сказал Канхьо. Времени думать, как бы плавно донести причину своего визита у него не было, да и он сам никогда не видел в этом смысла: если хочешь о чем-то говорить — озвучь все свои мысли.       На этот раз губы Айзавы разошлись в слабой, токсичной улыбке, отчего Канхьо понял, что он ждал от него такого вопроса. Выражение лица Айзавы сулило новые проблемы, и Канхьо уже начинал догадываться, что эти проблемы — расплата за то, что он «жонглировал» несколькими причудами два часа назад.        — Какую планку я тебе поставил? — спросил Айзава. — Или, вернее сказать, какую планку мы для тебя поставили? — Айзава повернулся к нему профилем и сделал несколько вальяжных шагов вперед. Остановился, повернулся к Канхьо лицом. — По правде говоря, Реисэцу, ты лишь добавил себе проблем, перейдя в третий тур. А если точнее, то проблем добавил тебе не сам переход, сколько один из твоих способов украсть одновременно множество очков. Понимаешь, о чем я говорю?        — Смутно, — ответил Канхьо, хотя уже догадывался, что скажет классный руководитель.        — Скажу тебе чистую правду: ты показывал себя блестяще с самой первой минуты Спортивного Фестиваля, Реисэцу, и все мы были очень довольны твоей смекалкой и критическим мышлением в самые напряженные ситуации. Скажу даже больше: мы были в восторге, отчего всерьез решили понизить для тебя сложность и таким образом упростить тебе задачу доказать свое достоинство учиться у нас, потому что только сегодня мы увидели в тебе действительно плодовитые зачатки героя, отказываться от которых было бы настоящим кощунством. — Он перестал улыбаться. — Но когда выяснилось, что ты скрывал наличие третьей причуды, нам пришлось уже во второй раз пересмотреть наши планы насчет тебя. Директор Незу предвидел, что ты явишься к нам с подобным вопросом, поэтому он попросил меня проинформировать тебя насчет них. — Он снова расплылся в недоброй, усталой улыбке. — В конце концов, эти планы касаются твоей дальнейшей судьбы, и ты имеешь все права знать о них.       Канхьо слушал его, не выказывая никаких эмоций, однако злоба и раздражение в нем стремительно накапливались. Его правая рука непроизвольно сжалась в кулак и начала покрываться кристаллами инея, но Айзава предпочел оставить это без внимания.        — Раз уж ты такой одаренный, Реисэцу, — продолжил Айзава, — то будет справедливо поднять планку выше назначенного, но не пугайся. В конце концов, как гласит одна мудрая японская пословица: «Задачи не появляются вне своих решений». Верно?        — Это против правил, — попытался сказать Канхьо без агрессии, но ничего не вышло. — Вы дали мне слово.        — Ты умный парень, Реисэцу, так что о правилах лучше не зарекайся, ибо ты прекрасно знаешь, что мы можем изменять их так, как хотим. Так что ты вынужден подчиняться им. Уж поверь, если бы мы хотели, чтобы тебя не было в Юэй, то мы бы исключили тебя даже с первого курса, для которого ты, по твоему мнению, слишком хорош.       Канхьо сжал зубы от злости. Айзаве показалось, или глаза на долю секунды сузились в змеиные щелки?        — Что еще мне нужно сделать? — спросил Канхьо, пытаясь говорить как можно спокойнее и сдержаннее.        — Ничего сложного, — тут же ответил Айзава. — Для тебя, конечно же. Можешь гордиться, ты — единственный человек с тремя причудами не только здесь и сейчас, но и за всю историю Спортивного Фестиваля. Будь уверен, что твои имя и фамилия люди будут помнить еще много лет, особенно если ты в полной мере проявишь себя в третьем туре. Попытайся вообразить себе бесчисленные предложения профессиональных героев пройти стажировку у них в то время, как они сейчас уже всерьез заинтересовались тобой... Конечно же, если ты одержишь пять побед.        — Пять побед? — Теперь голос и лицо Канхьо приобрели более живые оттенки. — Но это же...        — Означает занять первое место, — закончил Айзава. — Да, ты прав, Реисэцу.        — ШОТА! ТЫ ЖЕ ЕГО ПОДНАЧИВАЕШЬ НА УБИЙСТВА! — закричал Сущий Мик, который выскочил из-за внезапно открывшейся двери. Секунды три студент и классный руководитель молча на него смотрели. — И нет, я вас не подслушивал. Поторопить, Шота, через десять минут приступаем к работе. Учителя должны быть у микрофонов, чтобы озвучивать имена и фамилии своих студентов. — Сказав эти слова, он удалился восвояси.        — Но... Это же почти невозможно, — сказал Канхьо. — Занять первое место, чтобы продолжить учебу.        — Исходя из моих наблюдений, ты всегда находишь лазейки из любых ситуаций, — продолжил Айзава. — А в данном случае твоя лазейка — твое же слово «почти». Ты также очень любишь игры слов, верно? — Айзава вновь сделался серьезным. — Реисэцу, условия таковы: либо ты занимаешь первое место, либо мы навсегда с тобой попрощается этим же вечером. Эта задача не должна составить для тебя труда благодаря твоим причудам. Что ж, разговор окончен, а теперь иди и готовься. И, несмотря на все мои слова, я желаю тебе удачи.       Взбесившийся Реисэцу не удостоил его даже банальным «спасибо», резко повернувшись и зашагав обратно.       Первое место...       Подумать только. ПЕРВОЕ МЕСТО! Если б он только знал, чем закончатся его трюки, то он бы воздерживался от них и придумал бы новые способы перебраться в третий тур.       Но прошлого не вернешь, так что Канхьо, направляясь обратно, полностью настроился на том, чтобы отвоевать себе место среди юэйцев.       Сущий Мик: ДОРОГИЕ ЗРИТЕЛИ! ГОТОВЫ ЛИ ВЫ УВИДЕТЬ ТО, РАДИ ЧЕГО БОЛЬШИНСТВО ИЗ ВАС СЮДА ПРИШЛО? ВРЕМЯ ЭПИЧНЫХ, БУДОРАЖАЩИХ КРОВЬ БИТВ!!! ВЫБОРЫ СОПЕРНИКОВ В ЭТОМ ГОДУ БУДУТ РАДИКАЛЬНО ОТЛИЧАТЬСЯ ОТ ТЕХ, К КОТОРЫМ МЫ ПРИВЫКЛИ! ИТАК, ВЫ ВИДИТЕ КОЛЕСО, РАЗДЕЛЕННОЕ РОВНО НА ТРИДЦАТЬ ДВЕ СЕКЦИИ, И В КАЖДОЙ ИЗ НИХ — ОДИН УЧАСТНИК ТРЕТЬЕГО ТУРА! КОЛЕСО НЕ МОЖЕТ ВЫБРАТЬ ОДНОГО И ТОГО ЖЕ ЧЕЛОВЕКА ДВАЖДЫ, ПОЭТОМУ ПРИСТУПАЕМ! ИТАК, РАСКРУЧИВАЕМ КАК СЛЕДУЕТ! КАК ИНТЕРЕСНО, КТО БУДЕТ ПЕРВЫЙ?       Канхьо спускался по лестнице на этаж с раздевалкой.       Айзава: КАЦУКИ БАКУГО ИЗ ВТОРОГО «А» ЮЭЙ, А ЕГО СОПЕРНИК...       Канхьо услышал, как зрители разразились овациями и восторженными воплями при упоминании Бакуго. Все-таки он был одним из лучших в Юэй и победителем прошлого фестиваля.       Акайо Саната: НОЧИТА́ЕРУ КАМЕИ́ ИЗ ВТОРОГО «А» ЗАИНЕУ.       Голос Санаты. Бакуго будет сражаться со студентом Заинеу, которую он так ненавидел. А этот человек, насколько он помнил, обладал силами природы.        — Чувак! — услышал он голос Киришимы за спиной. Обернувшись, он увидел, как тот выбежал из раздевалки, в котором он его, судя по лицу, искал. — Ты где был?        — У меня был важный разговор, — просто ответил Канхьо, идя по коридору уже вместе с ним.        — Судя по твоему лицу, он прошел не очень, — сказал Киришима, а потом решил сменить тему. — Ты слышал объявление? Бакуго будет сражаться первым.        — Слышал, — ответил Канхьо.        — Очень не завидую тому парню. Бакуго за месяц тренировки стал сильнее и даже научился чему-то новому.        — Бакуго меня сейчас совершенно не волнует. — Теперь Канхьо потихоньку стал выпускать накопившийся пар. — Единственное, о чем я сейчас думаю, так это о том, как доказать директору, чего я стою.        — Думаешь, что ты не сможешь доказать свою пригодность для нашей академии? — В голосе Киришимы звучало удивление. — Слушай, терять человека, у которого три причуды — это же неразумно. Вряд ли они тебя выгонят.        — Именно из-за этого у меня появились неприятности. — Он выдохнул. — Забудь. Я сам разберусь со своими проблемами.        — Уверен? Если тебе нужно выговориться, то я тебя выслушаю.        — Мне не нужно выговориться, спасибо.        — Как хочешь, но знай одно: если тебя выгонят, мы всем классом потребуем, чтобы тебя вернули.       Канхьо ничего не ответил, продолжая идти. Киришима тоже не стал дальше толкать слова поддержки, и вскоре они вместе вышли к своим одноклассникам.