Академия героев. Эволюция

      Признаться самому себе в своем же промахе было противно, но нынешнее положение заставило упрямого Тацуказ забыть свой принцип и тысячу раз пожалеть о своей опрометчивой, отчаянной попытке отмыть свою напыщенную гордость.       Реисэцу смотрел на него, по-прежнему с улыбкой, которая делала его олицетворением самой дерзости. Не меняя свою позу, он напоминал чудовищного ядовитого тарантула, а вокруг него по полу ледяными кружевами росли морозные узоры под воздействием вращающегося кольца стужи, которое явно не сулило ничего доброго, да еще и с каждой секундой ускорялось, поднимая ветер, заставляющий волосы Канхьо трепыхаться.       Нацуо: Что он задумал?       Фуюми: Не знаю, но мне не по-себе.       Рей ничего не говорила. Она сначала смотрела на Канхьо с нарастающим испугом, а потом и вовсе закрыла лицо руками. И только леди Рьокусо, которая сидела рядом выше, неистовствовала, сухой рукой схватив шею какого-то бугая по соседству и грозя кулаком свободной руки. Женщина, перевозбужденная и рассерженная, орала чуть ли не благом матом:        — РЕИСЭЦУ-САН! ПОКАЖИТЕ ЭТОМУ НАХАЛУ ГДЕ РАКИ ЗИМУЮТ! УЖ Я-ТО ЗНАЮ, ЭТО ВАМ ПОД СИЛУ!       И только задыхающийся от хватки амбал негодовал, едва выговаривая:        — Бабуля, сколько вам лет?       Вращающееся кольцо утонуло в земле, оставив блестящий белый обруч инея. Правая рука с растопыренными и обильно дымящимися пальцами поднялась в воздух, и через секунду все мироздание стало содрогаться от растущих ледяных башен, а уши стали заполняться криками Тацуказ, правда, ненадолго.       Несколько секунд казались часами, в течении которых росли ледяные пики; пусть Канхьо и не выражал никаких злых эмоций, его гнев отчетливо прослеживался в ощетинившейся ледяной вышке, от основания которых во все стороны потянули длинные остроконечные копья. Нацуо намертво прилип к спинке кресла, с огромной опаской смотря на кончик одного из шипов, который был почти у самого его кадыка, и почти не дышал.       Вершина главного шипа же, который рос строго вертикально, прорезал небо и достигал своей высотой почти до облаков. Прежние льды, покрывающие Тацуказ, исчезли, но он этого не замечал, как и не замечал ничего другого: глаза были плотно закрыты, потому что ему открывался ужасающий обзор на километровые высоты. Лед, выросший чуть позади него, своим кончиком задел его рубашку и понес с собой в небо, и теперь любое неосторожное движение грозило как минимум нарушением чудом сохранившегося равновесия, а далее...       А далее его бы ожидал смертельный поцелуй с землей.       Наито Рензу поднял свои нематериальные камеры почти до самых облаков, снимая несчастного парня со всех ракурсов. Где-то вдали все еще виднелись обломки Сеймура?       Сущий Мик: ОХ ТЫ Ж МАТЬ МОЯ... РЕИСЭЦУ!       Саната: ТАЦУКАЗ, КИВНИ, ЕСЛИ ТЫ СЛЫШИШЬ МЕНЯ.       Парень, дрожа, кивнул.       Саната: НЕ ДЕЛАЙ НИКАКИХ РЕЗКИХ ДВИЖЕНИЙ. ТЕБЯ СЕЙЧАС СНИМУТ.       Сущий Мик: РЕИСЭЦУ, ПОЖАЛУЙСТА, СПУСТИ ЕГО, ТОЛЬКО Я УМОЛЯЮ ТЕБЯ, БЕЗ ТВОИХ ОПАСНЫХ ФОКУСОВ. НЕ НАВРЕДИ ЕМУ, ХОРОШО?       Старатель: Я поймаю его, если Реисэцу вздумает снова над ним подшутить.       Киришима: А я предупреждал его, чтоб он не провоцировал Канхьо.       Тодороки: По всей видимости, Тацуказ не из благоразумных.       Бакуго: Этот псих своими трюками рано или поздно допрыгается.       Мидория: Зная Канхьо, это навряд ли.       Виновник торжества сонно смотрел на вершину своего творения. «Кажется, я слишком разозлился», — подумал он, оценив масштаб своей вспыльчивости. Хорошо хоть эти шипы никого не убили.        — Ладно, — сказал он, вызвав ряд сосулек, растущих из-под земли. Мгновенно задымившись, они образовали ледяную горку идеальной полировки с очень крутым склоном. Откуда-то сверху стал доноситься испуганный крик, который с каждым мгновением становился все громче и громче, а потом показался и сам Тацуказ, смотря вниз расширяющимися от ужаса глазами. Но стоило ему почти достичь низа, как Канхьо продлил горку, выведя ее противоположный конец за ареной и дальше, пока он не скрылся в темноте входа. — Дуй отсюда! — Тацуказ почти с космической скоростью промчался мимо него, за долю секунды преодолев нешуточное расстояние, и скрылся где-то в темноте.       И плевать, что ему надо было в другую сторону.       Вся горка превратилась в белый пар, который стал уносить ветер. Реисэцу протянул ладонь в основание ледяных шипов, вызвав их стремительное исчезновение. Каждый шип вростал обратно в основание, исчезая в растущем облаке белого дыма, который расползался по всей округе; весь окружающий лед будто бы проваливался в потусторонний мир, скрытый этой морозной дымкой.       Конец «уборки» вызвал совсем неожиданную реакцию у публики: чистый восторг. Явно запоздалый, но зато какой громкий! Реисэцу про себя удовлетворенно хмыкнул и, прикрыв зев рукой, поплел обратно. Ветер, вызванный его атакой, откинул его волосы назад, вновь оголив весь лоб. Поредевший белый локон из-за разницы в структуре отделился от всей черноты и болтался возле левого глаза, доставая своими кончиками почти до щеки.       Саната: НУ, ПОЛНОЧЬ, КАК ПРОКОММЕНТИРУЕТЕ ВЫХОДКУ ВАШЕГО ЛЮБИМЧИКА? — бесстрастный оттенок в голосе исчез. Теперь мужчина не скрывал своего раздражения.        — Как прокомментирую? — спросила женщина сквозь зубы, посмотрев в одно из окон башен, заголосила в спину удаляющемуся студенту: — МОЛОДЦА, РЕИСЭЦУ! ТАК ДЕРЖАТЬ! ПРЯМО КАК Я ТЕБЯ И УЧИЛА! ЗНАЙ, Я ГОРЖУСЬ ТОБОЙ!       Полночь поддержали многие:       Нацуо: МОЛОДЕЦ, БРАТАН! ТАК ДЕРЖАТЬ!       Леди Рьокусо: Так его, Реисэцу-сан!       Старатель: Все было слишком просто. Он впустую растратил столько сил...       Ястреб: Я вижу, ты уже положил на него глаз.       Небрежные слова, сказанные впустую, плотно засели в голове старшего Тодороки, чья бомба была не так далеко от взрыва.       Сущий Мик: ИТАК, ДОРОГИЕ ДРУЗЬЯ! ВОТ И ПОДОШЕЛ К КОНЦУ ПЕРВЫЙ ТУР, КОТОРОМУ РЕИСЭЦУ ТАК ЭФФЕКТНО ПОСТАВИЛ ТОЧКУ, А ЭТО ЗНАЧИТ, ЧТО МЫ С ВАМИ ПРОЩАЕМСЯ НА ПОЛТОРА ЧАСА! НО ДАБЫ НЕ ТОМИТЬ ВАС ДОЛГИМИ ОЖИДАНИЯМИ, МЫ ЗАРАНЕЕ ВЫБЕРЕМ ПАРУ, КОТОРАЯ ОЧЕНЬ СКОРО СТОЛКНЕТСЯ НА ЭТОЙ САМОЙ АРЕНЕ В ЯРОСТНОЙ БИТВЕ!       Пока комментаторы толкали свои речи, Канхьо уже преодолел бо́льшую часть пути.       Сущий Мик: ДРУЗЬЯ МОИ, КОЛЬЦО ВРАЩАЕТСЯ! ТАК, ТАК-ТАК-ТАК... КТО ЖЕ БУДЕТ СЛЕДУЮЩИМ... НЕВЕРОЯТНО! СНОВА РЕИСЭЦУ КАНХЬО ИЗ ЮЭЙ! А ЕГО ПРОТИВНИК...       Канхьо, уже скрытый в темноте входа (ясное дело, Тацуказ куда-то смотался), про себя обрадовался: если он будет первым сражаться во втором туре, то он легко одержит победу и сможет спать не только весь остаток второго тура, но и еще всю рекламную паузу перед третьим туром. К черту бои, к черту зрелища, самое главное — сон, и этих часов должно быть достаточно чтобы хотя бы немного, но выспаться.       Но противник, которого озвучил комментатор из Заинеу, прогнал все его радостные мысли, заставив ненадолго застыть на месте от нетипичного для него удивления:       Саната: МАЛЕНЬКАЯ ТВАРЬ.