Академия героев. Эволюция

      Планы Канхьо провалились.       Хотя, нет, не провалились, он нарочно допустил брещ, решив немного поменять местами некоторые этапы. Изначально он хотел отоспаться, а потом пообедать, но его одноклассники решили немного иначе, и, не желая потом есть в одиночестве, он пошел с ними, намереваясь потом провалиться в столь долгожданный сон до самого начала второго тура.       В столовой творилась суматоха, как и в первый раз. Длинные очереди перед буфетами, за которыми выдавали ароматные и сытные яства, казалось, совсем не рассасываются, а наоборот, только растут. Реисэцу как-то незаметно для себя (сказывалась сонливое состояние) оказался напротив поварихи, которая, кажется, давно держала поднос с его заказом прямо перед ним и терпеливо ждала, пока тот соизволит взять блюдо. С губ Канхьо сорвались несвязные звуки, которые должны были сложиться в банальное «спасибо», а потом он чуть бодрее поплел к уже знакомому прилавку, пустому, как и в первый раз. Поздравления и восторг Бернарда, пусть и искренние в силу увиденного, он слушал как-то вполуха, а потом, получив от рух Анетт желаемый коктейль из Абсолютного кофе и ягодный чизкейк, он направился к банкетному столу, за которым уже обедали его одноклассники, всю дорогу ловя на себе недоброжелательные взгляды. По пути какой-то третьекурсник из Заинеу умудрился столкнуться с ним, причем на ровном месте, но каким-то чудом обед сумел не полететь на пол.        — На тебя сейчас смотрит Заинеу, — сказал Шото, когда Канхьо сел рядом с ним. По привычке Тодороки занял ему место рядом со своим. — Кажется, это как-то связано с той девушкой.       Канхьо безо всяких попыток прикрыть свое любопытство окинул взглядом всех заинеувцев, убеждаясь в правоте Шото. Теперь половина, если не больше, народу из этой академии смотрела на него, но не с вызовом, как при случае с Тодороки, а с...       Жалостью?       Канхьо был готов поклясться, что он видит в их глазах жалость, особенно в глазах людей, голая кожа которых демонстрировала абсолютно случайное количество шрамов, явно от порезов. И чем больше шрамов было на человеке, тем больше жалости было в его глазах. Черт, он только сейчас вспомнил, как Тацуказ был покрыт этими шрамами, но куда более старыми, чем у всех!        — Меня это не волнует, — старый настрой не просто явился без приглашения. Он ворвался без стука, снеся дверь с петель, и занял свое законное место. Именно поэтому сейчас весь класс «А» так поразился такому быстрому возвращению скептичности Реисэцу по отношению к другим студентам. — Пусть думают, что хотят. Для меня сейчас главное далеко не чужое мнение.        — Твоя голова сейчас, наверное, занята предстоящей битвой, — высказала свое предположение Асуи и как-то передернулась. — Если честно, то мне немного жутко.        — Мне тоже, — согласился Каминари, подперев голову рукой. — Маленькая Тварь мастер нагонять ужас. Бедный Мекунин чуть не упал в обморок. Ты помнишь его реакцию, когда тот только увидел ее, Канхьо? Он просто умолял тебя не оглядываться.        — Да, помню, — ответил Канхьо, про себя подмечая, что его одноклассники правы. Эта девушка, слегка ненормальная, всецело привлекла его внимание. Если она настолько опасна, что ее боится вся академия Заинеу, то стоит насторожиться и приготовиться к любому сюрпризу с ее стороны.        — Что планируешь делать? — спросил Мидория, помешивая свой кацудон.        — Победить, — сухо ответил тот. Его рука не могла толком определиться, что взять первым: одноразовый стакан с кофе или ледяные палочки. Сам того не понимая, он миновал худший вариант развития событий, выбрав второе. — Но мне также интересно узнать, почему она наводит на всех такой дикий страх.        — Этот вопрос терзает не только тебя, — сказал Оджиро. — Честно говоря, она этим и привлекла внимание всей публики, так что раз с ней сражаться будешь ты, то тебе предстоит выяснить, кто она такая и на что она способна.        — А также как следует рассмотреть ее вблизи, — с вожделением сказал Минета, забывшись в фантазиях. — Ее груди — что спелые персики, а длинные ножки просто сведут с ума любого мужика.       Заряд звуковых волн от Джиро заставил его забыть на ближайшее будущее свои похотливые скитания в своей же голове.        — А все-таки, — нарушила недолгую паузу Хагакурэ, съедая дораяки, — я немного... разочаровалась в последней битве.       Устремившиеся в нее взгляды вызвали невидимые мурашки, которые прошлись вдоль невидимой спины.        — Просто... Я думала, что будет что-то более зрелищное. — Но ее оправдания потонули в поднимающемся обеспокоенном гуле, который зарождался среди одноклассников. Только сейчас она заметила Реисэцу, лицо которого теперь было уже не сонным. Нет. Оно выражало крайнюю степень боли.        — Канхьо? — окликнул его Шото, немного потрясая его за плечо. — Тебе нехорошо?        — Твою мать, — выругался Киришима, заметив изменившийся цвет лица Канхьо: такоц фокус он видел однажды, и ни к чему хорошему это не привело. — Твою мать твою мать ТВОЮ МАТЬ!       Канхьо ничего не мог сказать. Как-то всё быстро ушло на второй план. Все, что сейчас занимало сознание, так это полоска огня, которая начиналась во рту и заканчивалась в желудке, устраивая там грандиозный пожар, грозившийся вылиться в нечто ужасное. Вроде суши лосося, которые он заказал на обед, не должны были быть такими...       Такими...       Он подорвался с места, промчавшись в противоположный конец огромного зала, едва не снося немногочисленные преграды в виде скудной столовой мебели. Шото уже на интуитивном уровне, не отдавая себе в этом отчета, побежал за ним хотя бы ради оказания какой-нибудь помощи, которая могла понадобиться. Другие студенты засуетились, не зная, что только что произошло и что вынудило Реисэцу так рвануть в уборную.        — Может, ему реально стало плохо? — тупо спросил Каминари, и в ответ все стукнуло себя ладонями по лбам.        — А мы подумали, что ему резко захотелось устроить забег в туалет, — сказал Токоями. — Конечно, ему стало плохо. Ты видел его лицо?        — Оно сначала побледнело, а потом так обильно залилось краской, — сказала Яойорозу и призадумалась. — Мне это что-то очень напоминает.        — Бакуго! — закричал Иида. — Не ешь это! Ты разве не видел, что случилось с нашим товарищем? Еда несвежая!       Сидевший все это время спокойно Бакуго с бесстрастным лицом протянул руку с двумя палочками в сторону недоеденных суши, которые оставил Канхьо. Отправив одну в рот и как следует прожевав, он удовлетворенно усмехнулся.        — Неплохо. — Он взял доску с оставшимися суши. — Печет как надо. — Весь оставшийся запас еды, который Канхьо заказал для себя, упал в раскрытый рот Бакуго, который стал с явным удовольствием жевать халяву.        — Ты сказал «печет»? — спросила Урарака. — Но... В этих суши не кладут ничего острого.        — Если не учесть особого пожелания, — сказал Аояма. — И я сомневаюсь, что Канхьо стал бы просить что-то острое, зная, как на это отреагирует его причуда.        — Ты же не хочешь сказать, что это какое-то покушение? — спросил Киришима, хотя уже знал ответ.        — Не какое-то, а самое настоящее покушение.        — Посмотрите! — привлекла их внимание Джиро, которая указывала на нетронутый ягодный чизкейк...       Который перестал быть таковым.       Весь ягодный сироп сменил цвет с красного на золотисто-коричневый, и в нем появились дольки каких-то фруктов, которых минуту назад и в помине не было.       Иида подошел к десерту и, отойдя от своих обычных норм поведения, взял одну дольку и отправил его в рот. Красные глаза с ужасом распахнулись, а зал огласил его шокированный крик:        — ЯБЛОКО!        — А это какой-то энергетик! — сказал Мидория, сняв с одноразового бумажного стаканчика крышку и увидев внутри явно не темную жидкость. Нос учуял характерный кислый запах.       Весь класс «А» обменялся безвольными взглядами, и в каждом читалось одно и то же: кто-то решил устранить неудобного соперника, и долго гадать, кто это был, было не нужно.