Академия героев. Эволюция

      Раскрывшаяся правда об откровенном покушении ударило по и так расшатанной от выпашего курьеза психике больнее, чем он мог предположить. Кипящая ярость стала медленно отходить, забирая крупицы сил, которые его измученный организм успел наскрести, пока тот был в отключке. Теперь сознание снова стало ускользать, а желание упасть на месте и свернуться калачиком и в таком положении дожидаться помощи стало искушать его пуще прежнего.       Его левый глаз...       За эти недолгие месяцы угроза провести остаток дней в темноте (при том, что он успел прожить лишь «пролог») стала слишком частым гостем в его и без того нелегкой жизни. Неестественный свет продолжал литься из арктических глубин его глаза, что уже говорило, что он серьезно не пострадал. Но вот пересекающая радужду белая «трещинка», из-за которой глаз казался до одури остекленевшим, заставлял нервы стоять торчком даже несмотря на заявление лекарей, что это вполне излечимо в их дни, когда в мире господствуют сверхъестественные силы. Но попробуй оставаться спокойным (даже если твой характер высечен из арктических льдин), когда тебя едва не убили, и при этом воспринимать получаемую информацию, как положено. Так что было вполне простительно, что заверения врачей он посчитал жалкой попыткой успокоить его, чтобы тот успел вернуть былую ясность мыслей и приготовиться услышать страшную истину.       Неизвестно, как он в таком состоянии дошел до палаты. Возможно, причина была в Шото, который после того инцидента в столовой сопровождал его, но сейчас это было неважно. Все, что сейчас имело значение — унять нервы, которые не просто шалили, а по-настоящему буйствовали из-за пережитого ужаса. Что-то за эти два года он слишком сильно отвык от будней Ятоми, где угроза смерти поджидает тебя на каждом шагу, или это все любезный подарок от общей измотанности и выгорания? Это узнать не получится, но последние явно сыграли в его состоянии не последнюю роль.       Спасительное забвение накрыло с головой еще до того, как ему на лицо надели кислородную маску. Он просто лег на больничную кушетку и провалился в сон, что позволило новому медицинскому лицу, привезшему драгоценную кровь, незамедлительно приступить к операции по переливанию. Для устранения возможных осложнений врач взял образец крови Реисэцу, немного понамешал в донорской, задействуя в процессе свою странную причуду, и изменил состав крови, сделав ее абсолютно идентичной крови пациента. Переливание заняло некоторое время, в течении которого уже начался бой, а после Реисэцу проснулся скорее уж от внезапной силы, которая пришла к нему с новой кровью. Левый глаз по-прежнему ничего не видел из-за бинтов, но недолгий сон возымел над ним положительный эффект, успокоив разбушевавшееся ментальное состояние.       Шрамы долечили без единого следа — резко улучшенное состояние благоприятствовала к дальнейшему лечению, хоть его потом снова стало клонить в сон. Бинтовая повязка покинула половину его лица, и, посмотрев в зеркало, он увидел, что догадки были верны: глаз пересекала царапинка, а бумажный коготь, который оставил на нем такое безобразие, тогда явно вышел за рамки зеркала души и пересек лоб с бровью. Хоть шрамы и залечили, словно их и не было, об их наличии говорила диагональная лысая полоса, которая рубила левую бровь на неровные половинки. Выглядело это, будто он нарочно сбрил бровь, как иногда это делали фрики, помешанные на моду, но за тем исключением, что эта неформальная изюминка не заросла бы уже никогда — мелкое, но крайне заметное клеймо от Маленькой Твари, которой такая бровь подошла бы явно больше, чем ему.       Кстати, а где она? Возможно, огребает от вышестоящих, а она просто стоит и плутаво улыбается, держа руки за пазухой. И им явно не поздоровится, когда она резко покажет их, а между пальцами будут сверкать (что неестественно для бумаги, какой бы острой она ни была) наконечниками пестрые дротики и сюрикены.       Реисэцу более чем был уверен, что сейчас так и происходит где-то там, откуда он ушел, и был уверен, что сейчас Заинеу хочет сквозь землю провалиться из-за нее, да не может по одной простой причине — Фестиваль еще не закончился, а исчезновение одной академии вызовет гораздо больше вопросов, чем такое неожиданное предательство со стороны Куносуто. Так что оставалось лишь стиснуть зубы и продолжить выступать на публику, даже если она в один голос пошлет эту академию куда подальше.       Следущий путь лежал в раздевалку, естественно, пустую в это время — геройская форма для дальнейшей носки была непригодна, а некоторые функции она перестала выполнять ввиду поломок в пульте и полному отсутствию металлической вставки на одном боку, из-за чего часть торса выставлялась на всеобщее обозрение. Так что надо было переодеться во что-то другое. Единственным вариантом была классическая синяя спортивная форма с инициалами Юэй, которые доставляли в больших количествах. Главной проблемой потом стал подбор нужных размеров, потому что то и дело попадались формы для людей с «причудными» особенностями, изменивших их тела.       А вот с обувью разобраться получилось быстрее, чем с основной формой — классические черно-белые кроссовки. Не возникло никаких проблем даже с размером обуви, так что извечной паре оставалось только вернуться на свои места в рядах зрителей.        — Ты точно уверен? — спросил Шото, когда Канхьо изъявил неожиданное желание. Было немного странно, что он ведет себя так спокойно после всплывшей правды. — Я думал, что ты после боя будешь отсыпаться.        — Да, я полностью уверен, — ответил Канхьо, — и я могу вернуться сюда в любой момент, если мне надоест.        — Как хочешь, — просто ответил Тодороки и, дождавшись Реисэцу, вышел вместе с ним.       Спать действительно хотелось, и сильно. Сегодня для него недостаток сна стал проклятием дня, но он считал своим долгом предстать перед одноклассниками, чтобы те увидели его — целого и почти невредимого. Такая резкая озабоченность ими сначала немного ошарашила его самого, но, когда предполагаемый ответ сложился в голове, в горле появился горький привкус какого-то страха. Кажется, где-то на подсознательном уровне он начинал сомневаться в надежности своего плана, и не зря, ведь не так давно он начал лететь ко всем чертям с легкой подачи Заинеу. Так что такая острая потребность побольше времени проводить в привычной компании стала объясняться его ближайшим...       Интересно, а недосып порождает паранойю? Скорее да, чем нет, ибо такие мысли для него столь нетипичны, что сомнениям нет места.        — Чувак, ты как? — Киришима был первым, кто заметил его. Остальные обернулись, когда услышали обращение красноволосого.        — Теперь лучше, — ответил Канхьо, украдкой посмотрев на поле боя. Сцена разворачивалась не самая интересная. — Спасибо.        — Разве ты сейчас не должен лежать в палате и отдыхать? — спросил Оджиро.        — Канхьо, твой глаз, — Яойорозу закрыла рот руками. Реисэцу неосознанно приблизил ладонь к глазу, отмечая, что все те тревожные, даже истерические, мысли ушли из головы. Теперь в положительные прогнозы верилось больше.        — Я плохо вижу им, но мне сказали, что его можно спасти. Надо просто подождать, пока мой организм не отойдет от предыдущих вмешательств причудами. Иначе последствия могут быть плачевными, даже фатальными.        — У тебя теперь есть лишний повод, чтобы пойти и отдохнуть, — сказала Асуи.        — К тому же, — включился Тодороки, — ты так и не пообедал.        — Ничего страшного не случится, если я просто посижу, — бесцеремонно отрезал Канхьо и тут же вспомнил еще одну причину, по которой его потянуло к одноклассникам. Что ж, теперь хотя бы это больше было похоже на него.       Бакуго.       Не было совсем никаких сомнений, что этот психопат со взрывным нравом откровенно радовался, видя, как его избивают и режут. Этот человек уже давно заделался для него заядлым врагом, даже больше, чем остальным, как успел заметить Канхьо, так что, если бы Куносуто действительно убила его на глазах у публики, то не было бы никакого удивления, что Бакуго заливается истерическим и явно счастливым смехом.       Обсуждаемый сидел, с каким-то отчужденным взглядом уставившись на бой, но ощутив на себе чужой и явно знакомый взгляд, едва повернул голову, чтобы красные и голубые глаза встретились.        — Скорее ад замерзнет, чем ты тут останешься, — проговорил Бакуго, и Канхьо показалось, что его слова звучат даже более зловеще, чем обычно. Кажется, кто-то был очень расстроен, что Реисэцу так и не вылетел из боя за использование чересчур опасных приемов.       Реисэцу проигнорировал его слова, хотя язык и зудел от так и не слетевших с него слов, что он может такое устроить. Но сейчас он не хотел вступать в словесные перепалки. Он слишком устал для этого, а едва утихомирившиеся нервы портить не хотелось, особенно из-за таких, как Бакуго. Поэтому он просто промолчал и посмотрел вперед, пытаясь не уснуть.        — Как только закончится бой, ты пойдешь и ляжешь спать, — услышал он голос Тодороки почти у самого уха. Он говорил тоном родителя, говорившего со своим ребенком, и отметающим любые возможные возражения. Канхьо даже услышал нотки Старателя.        — Хорошо... — удивительно, как быстро усталость вернулась на свое место. А ведь еще десять минут назад он был готов свернуть горы. Видимо, абсолютно вся та энергия, которая вошла в тело вместе с кровью, действительно истратилась на его лечение. Черт, до чего же ужасный день.       И тотчас же бой закончился.