Мидория Изуку против Генсакуши Усофу
28 февраля 2023 г. в 00:00
Второй выход на публику больше не вызывал сильного смущения, но Деку все равно было не по-себе от тысяч пар глаз, направленных на него, и оглушительных аплодисментов вперемешку с восторженными воплями. На этот раз хаотичное пятно зрителей испещрило куда большее количество полос (преимущественно белых), на которых фанаты так креативно изобразили его. Было приятно, и очень, поэтому белая и яркая, как солнце, улыбка растянулась от уха до уха, озаряя все экраны и воодушевляя наблюдателей.
Кто-то 1: Смотришь на этого мальчика и невольно улыбаешься. Такое солнышко!
Кто-то 2: Да, у него такая сильная харизма, что невозможно его не полюбить. Неудивительно, что он — гордость Юэй.
Кто-то 3: Как он вырос с момента прошлого фестиваля. Разница как между небом и землей.
Контрастная тишина наблюдалась на стороне Заинеу, из которой выходила девушка в наряде циркового фокусника. Она никак не могла не заметить эту радость, с которой народ встречал представителя академии Юэй, как и эту злобную, нагнетающую тишину. Пара мимолетных, совершенно незаметных взглядов на толпу, которые были замаскированы движениями, призванными удержать на голове цилиндр, помогли ей полностью убедиться, что действия директора окончательно убили и так плачевную репутацию Заинеу. Поэтому она совсем не удивилась, когда увидела с такого большого расстояния несколько лиц, смотрящих на нее далеко не радостными взорами, как и огненных про-героев, которых Старатель расставил двумя рядами по обе стороны от выходящего со стороны Заинеу. Эти люди не сводили с нее глаз, а их общее напряжение говорило, что те были готовы остановить ее, вздумай она выкинуть какую-нибудь глупость. Неизмеримая ненависть, которую удалось отлично скрыть, вспыхнула где-то глубоко внутри багровым огнем и тут же окрасилась в ядовито-зеленую зависть к Мидории, который купался в славе.
Зевок, прикрытый ладонью в перчатке, послужил маскировкой для улыбки от внезапной идеи, которую породил союз этих двух порочных чувств. Она стояла на арене, держа прописанную правилами дистанцию с обеих сторон, и ждала.
Урарака: Деку выглядит увереннее, чем раньше.
Киришима: Удачи, Мидория!
Яойорозу: Суть причуды Генсакуши все еще непонятна. Канхьо, ты что-нибудь о ней знаешь?
Реисэцу: Нет. Ее причуда — это что-то непонятное, лишь кое-как напоминающее гипноз.
Иида: Если судить по предыдущему бою, то она странным образом воздействует на чужое сознание. Только как?
Джиро: Это бы немного противоречило ее прозвищу. Тут дело должно быть в другом.
Фокусница стояла прямо напротив, деловито положив руки перед собой на набалдашник трости, и не сводила с Мидории глаз, явно уступая ему инициативу. Зеленоволосый стоял без движений даже после объявления Полночью начала боя, пытаясь придумать хоть какую-то стратегию против врага, о котором он не знал ровным счетом ничего. Как-то не хотелось удариться лицом в грязь перед отцом, который сейчас смотрит на него и которого показывают на больших экранах.
Стоп, что?
Мидория застыл в изумлении, смотря на огромные экраны, которые увеличенным планом показывали лицо отца. Обескураженность вызвало не одно лишь неожиданное внимание Рензу на одного зрителя, сколько выражение лица последнего, от которого живот скрутило тугим обручем: грусть и сожаление.
— Но что... — слова вышли сиплым писком. — Что я сделал?
Оджиро: С кем он разговаривает?
Шоджи: Не знаю. Уже начались непонятки.
Хисаши Мидория только покачал головой, словно тот услышал вопрос сына. Последний от этого жеста, в котором очень ярко читалось разочарование, опешил еще сильнее. Воздух вдруг стал тяжелым.
Отвод взгляда с целью расстаться с такой болезненной картиной лишь усугубил положение, как только он увидел тысячи лиц, выражающих то же, что и лицо отца.
— Я не понимаю, — до его мозга, занятого анализом непонятной ситуации, слишком поздно доходит, что все звуки радости вокруг как-то стихли. Фокусница же стояла, совсем не изменившись в теле. Лишь понурила голову, но специально таким образом, чтобы полы цилиндра могли скрыть ее глаза, и улыбалась, хоть последнее парень совсем не видел потому что она этого не хотела. Да, ей повезло найти слабую точку в нем, и теперь она беспощадно давила на нее.
Как-то неожиданно Полночь бесшумным шагом вышла посередине арены, не в силах скрыть выражение вселенского разочарования.
— Леди Полночь, — окликнул ее Мидория, но та лишь молча на него смотрела. — Сэнсэй, что происходит? Почему вы так смотрите на меня?
В ответ она лишь подняла хлыст, но потом опустила его обратно, махнув рукой, и ушла. Не вернулась на свое место, а просто ушла.
— Мидория Изуку, — Фокусница привлекла его внимание, просто назвав фамилию с именем. Деку выжидающе посмотрел на нее, пытаясь игнорировать чужие взгляды и не сломаться под их невероятным натиском. Никогда раньше он не видел столь далекие лица с такой четкостью. Генсакуши вдруг подняла голову, посмотрев на Мидорию с огромной печалью. — Зачем?
Вопрос почти вышиб землю из-под ног. Почти инстинктивные оглядки с целью найти помощь в чужих лицах ничего не дали, кроме новых проблем. Везде кругом были осуждающие взгляды.
«Это транслируется по всему миру».
— НЕТ! — истошный вопль растворился почти в твердой тишине. Сердце колотилось, как загнанный заяц. — Прошу, нет! Я... Я обязательно исправлюсь... — К глазам непроизвольно подступили предательские слезы. Комок, вставший в горле, исказил следующие оправдания. — Я не хотел никого подводить! Я не знаю, где я допустил ошибку, но обещаю, что больше подобного не повторю. Прошу, простите меня!
Но зрители немилосердно продолжали выражать крайнее недовольство. Они, казалось, обступили его, загнав в круг истязания.
Каминари: Мидория! Ты что творишь?! С кем ты вообще разговариваешь?!
— Мидория Изуку, — голос Фокусницы стал чуть ниже и мягче, из-за чего названный ухватился за нее вниманием, словно за спасательный круг. — Пожалуйста, пойми, что ты теперь ничего не сможешь исправить. Лучшее, что ты сейчас можешь сделать — уйти прочь, пока это еще возможно.
— Что? — заплаканные зеленые глаза расширились. — Но... Я не могу. Я не могу подвести свою... — и последние слова дорого обходятся, потому что на экранах он видит своих учителей, которые смотрят на него с неописуемой грустью и сожалением.
— Ты ничего уже не можешь поделать, — сказала Генсакуши, поочередно переминая затекшие пальцы рук. — Мидория, пока не поздно, послушай меня.
На этот раз просьба отняла у него всякую надежду, а Фокуснице едва удавалось скрыть свою злую улыбку, когда она говорила эти слова, которые обеспечили ей картину, где у человека буквально отнимают всю надежду и безжалостно ломают изнутри. Кто бы мог подумать, что эта слежка за отцом и сыном могла ей пригодиться?
По щекам безостановочно текли слезы, которые обещали полномасштабную истерику с явно долгим отрезвлением от произошедшего. Улыбка, которую он мечтал носить всегда, теперь казалась далекой и невозможной, как никогда раньше, особенно со всеми этими лицами, на которых только незрячий бы не заметил разочарование.
Трясущаяся рука поднялась в воздух, а мужества едва хватило, чтобы произнести: «Сдаюсь», и абсолютное игнорирование полнейшего шока, который был написан на каждом лице, которые для него не изменились.
Мидория развернулся, чтобы убежать, не в силах больше выдерживать такой натиск недовольных взоров.