Академия героев. Эволюция

      Сначала была мысль, что побежит лишь он, но она оказалась ложной сразу же, когда за ним увязался Мидория, которому в первую очередь хотелось проведать не Канхьо, а Кацуки. Что ж, по крайней мере, такая озабоченность другом хотя бы на время, но отсрочила возможный «допрос» насчет Реисэцу, которого он тогда останавливал от совершения глупости (превратить Юбасару в металлолом) и ненароком узнал его тайну; но готовым к возможным вопросам со стороны других одноклассников нужно было быть, потому что такое просто так не пропускается без внимания.       Картина перед Шото и Деку предстала тревожная. Люди в белых халатах суетливо бегали по обширной палате, в которой находились всего лишь две койки. На одной возлежал Реисэцу Канхьо, без верхней одежды, обуви и сознания, в кислородной маске и каким-то полотенцем на лбу, мокрота на которой едва светилась бело-голубым и поверх которой покоилась искрящаяся целительной причудой ладонь одного из врачей. На второй койке лежал Бакуго, очевидно лишь спящий, но со все еще побелевшим от страха лицом и бинтами на нем.        — Вы рано, мальчики, — не обращая никакого внимания на них, сказал один врач, которым была Ханако.        — Как они? — в нетерпении спросил Деку.        — Плоховато, — ответил другой врач, лечивший Канхьо. Убрав тряпку с его лба, он промочил ее в светящейся жидкости, которая была налита в тазе возле него (причуда — Живая вода), и вернул ткань обратно на лоб пострадавшего, снова подключив свою причуду. — У Реисэцу выявлено сильное сотрясение, но это ничего, уж голову-то мы убедим, но вот насчет Бакуго...        — Леди Полночь поступила очень правильно, усыпив его, — подала голос Ханако, возившаяся над блондином. — Такое небольшое забытье после минувшей буквально на миллиметр смерти поможет лучше воспринять случившееся под впечатлением какого-то кошмара.        — Пусть и со знанием, что все это было взаправду, — вмешался другой врач с головой лемура. — Человеческое сознание, знаете ли, так сложно устроено, что иной раз без определенной установки не обойтись. Никакого моего УЗБОГОЙСЯ бы не хватило, чтобы спасти его рассудок от помутнения. Кацуки Бакуго будет знать, что его едва не убили, но защитный механизм сознания будет воспринимать это как реалистичный сон.        — Юный Бакуго! Юный Реисэцу! — появление Тошинори Яги было полной неожиданностью. — Как мои студенты?        — Идут на поправку, — ответил врач-лемур, а потом посмотрел на спящего Бакуго. — Но одному, боюсь, придется отлеживаться и приходить в себя дольше.       Дрожащий взгляд Всемогущего застыл на одном студенте. Проследив за ним, двое с удивлением отметили, что он смотрел на Реисэцу, и с еще большим удивлением отметили, что страх, который переполнял голубые глаза учителя, имел совсем другую причину, чем могло показаться, хотя понять его они могли: это ставшее беззащитным тело немногим ранее устроила погодный катаклизм, а еще до этого продемонстрировало за грань сознания выходящие способности и едва ли не феноменальные навыки адаптации к бою. Один лишь трюк с пленением причуды Бакуго в своей атаке чего стоил.        — Я никогда не видел... — проговорил Всемогущий. — Такого выражения лица юного Реисэцу... Никогда. — В голове как ясный день всплыла звериная физиономия Канхьо, на котором четко было видно ликование. Ликование дьявола, поймавшего в сеть своих уловок очередную душу. Какой-то глубинный, забытый, почти стертый временем и усилиями силуэт стал всплывать в момент нечеловеческого хохота и очерчиваться, прибавляя четкости, и это перекошенное лицо наслоилось на силуэт.       Всемогущий видно взродгнул, прогнав из головы тревожный образ — образ самой Смерти.        — Пожалуй, — сказал он уже спокойнее, — что этот бой откладывался долго. Слишком долго, чтобы сдерживать своих демонов и желание свести счеты. И это едва ни стоило жизни юному Бакуго. Смотря на это, я понимаю, что мы допустили ошибку, изолировав их обоих друг от друга все эти месяцы, ведь иначе бой мог бы закончиться не так, как сейчас.        — Правильно рассуждаете, — охотно согласилась Ханако. — Мальчишкам, знаете ли, бывает полезно покусать друг друга, чтобы потом не стать яростно рвать и грызть, что у нас случилось только что.        — Навряд ли они потом будут конфликтовать, — озвучил мысль Тодороки. — По крайней мере, у одного точно отпадет желание.       Повисло короткое молчание.        — Как скоро они очнутся? — спросил Всемогущий.        — Реисэцу придет в себя довольно скоро, — ответил врач, лечивший его голову. — Но ему какое-то время придется отдыхать. Необходимо провести некоторые обследования на предмет возможных головных болей.        — Что же касается Бакуго, — Ханако немного замялась, чем уже насторожила троих, — то ему длительный сон пойдет только на пользу.       Длительный сон.       Значит, очнется Бакуго нескоро.        — Спасибо вам за ваши усилия, — сказал Всемогущий, кланяясь. — Не будем вас дольше отвлекать. Просто, пожалуйста, позаботьтесь о них.        — Это то, что мы и делаем, — ответил новый голос, обладатель которого хотел лишь напомнить об этом, но случайно превратил напоминание в колкость. — Ваши мальчики очень скоро встанут на ноги, вот увидите.       Ничего не ответив, трое вышли в коридор, направившись обратно в отведенные им места.        — Уж от кого, но такого я не ожидал, — сказал Всемогущий, а потом внес толику конкретики: — даже от юного Реисэцу.        — Унизить на глазах у всей страны, мира, — Деку аж передернуло. — При том, что он — один из лучших в Юэй и победитель прошлого Фестиваля.        — Канхьо это знал, — тон, с которым Тодороки произнес это, не терпел возражений. — Он все предыдущие бои пытался расправиться с противниками мгновенно, как с Тацуказ, но с Бакуго решил поиграть. И я сомневаюсь, что желание поквитаться с ним было единственной причиной такого исключения.        — Ты думаешь, что у него были еще причины? — спросил Деку. Тодороки показалось, или голос у него дрожал? Возможно, потому что температура еще не успела подняться.        — Да, — ответил Шото. — Однако не имею ни малейшего представления, какие именно причины у него были. Но в их наличии я уверен полностью. Бакуго был прав: Канхьо что-то задумал.        — Что бы там ни было, я надеюсь, что у него все получится, — сказал Всемогущий. — Он весь день показывал отличные результаты и имеет все шансы остаться в Юэй. Главное, чтобы он с умом использовал эти шансы.        — Ему осталось победить только один раз, — извечный энтузиазм вернулся к Мидории.        — Юный Тодороки, у тебя через полчаса бой с Йоараши.        — Рекламные паузы становятся короче, — заметил Шото.        — Потому что уже слишком много времени ушло на Фестиваль, — ответил Всемогущий. — Хочется уже поскорее закончить этот бесконечный день и вернуться домой.        — Кстати, Шото, — обратился Мидория к однокласснику, — последний бой, получается, будет между тобой и...       Окончание, если оно и имелось, Шото не услышал, мгновенно впав в пучины тревожного раздумья. Удивляло больше не то, что Мидория свято верил (и принимал как само собой разумеющееся), что Тодороки победит, а то, что в финальном бою он...       Нет.       Нет.       Весь этот день в одночасье стал в десятки раз сложнее.