Beverly Hills

Когда раскрасневшаяся Энн пулей вылетела из коридора и кинулась к нему на колени, Том подумал, что она вновь проиграла, и приготовился было ее утешать, но тут Энни заголосила: — Томми! Мы едем в Лас-Вегас! Всё получилось! Тома как обухом по голове ударили. Он, получая от неё поцелуй за поцелуем, только и смог выдать: — Что? — Один из продюсеров, мистер Перез, увидел что-то во мне и… — Энн обернулась на обратившуюся в слух Элизабет и понизила голос, — у него много связей в Вегасе, свой бизнес. Ему нужна певица и охранник в бар. Взамен он обещает начать раскручивать меня и подарить тебе путёвку в мир подпольных боёв! — Что? — вновь глупо переспросил он. — Мы сделали это! Одним выстрелом поразили две цели! И всё благодаря тебе, Томми. Скоро мы станем звёздами! — Энн, — взял он её за руки, — ты разве не знаешь, что бесплатных завтраков не бывает? [1] — О чём ты? — поморщилась Энни. — Подумай сама, — спокойно, но твёрдо сказал Том. Он вспомнил случай, который заставил его убедиться в правильности этой крылатой фразы. Тому было семь лет, в то время они с мамой жили у её сестры в красивом доме в благополучном районе Атенса. Наверное, это был один из лучших периодов в жизни Тома — беззаботное детство, постоянные угощения и игрушки от тёти Пайпер, которая хоть и была заядлой курильщицей и матершинницей, но к племяннику относилась по-доброму. Томасу казалось даже, что его вечно бледная и понурая мама повеселела, стала ярче одеваться и краситься. Только потом он понял, что это Пайпер отдавала сестре неликвидные вещи из своего магазинчика одежды. Та их подшивала или даже перешивала и носила. Тому она тоже иногда шила что-нибудь из таких вещей, например, могла сделать шорты из джинсов с криво пришитыми карманами. Чудесные воспоминания о тех временах портила лишь одна история. Однажды Томас возвращался из школы — никто его не встречал, а автобусом он не пользовался, потому что хорошо знал район и спокойно ездил в школу и обратно на велосипеде. До дома тётки ему оставалось каких-то полтора квартала, как внезапно его окликнул мужик, лица которого он до сих пор не мог вспомнить. — Эй, пацан, хочешь конфетку? Я на днях вернулся из Японии, привёз просто необычайные лакомства! Томас притормозил. В то время он обожал мультик «Покемон», поэтому всё связанное с Японией встречалось им с особым трепетом. Мама говорила ему, что нельзя брать у незнакомцев сладости, да и вообще что угодно, но любопытство взяло верх, и, мысленно отмахнувшись от назойливых наставлений мамы, он радостно улыбнулся мужику: — Серьёзно? А какие? — О, какие захочешь, всех цветов радуги и даже больше! Пойдём со мной, — указал он на большой чёрный минивэн. Том слез с велика и, везя его рядом с собой, пошёл за незнакомцем. Когда они подошли к машине, мужчина открыл двустворчатые задние двери и кивнул Томасу: — Залезай. — Нет, мистер, вы же обещали мне конфету, — Тома, долго жившего в нищете и неблагополучном районе, было, как он считал, не так легко обмануть. Незнакомец улыбнулся и игриво погрозил ему пальцем: — Ух ты какой! Ну, ладно, так и быть. Выбирай, — достал он из кармана пакетик из фольги. Томас заглянул вовнутрь — там лежало с десяток разноцветных, очень ярких, почти неоновых глянцевых конфеток, похожих на желейные бобы. Ему сразу приглянулись флуоресцентно-зелёная и малиново-фиолетовая, он подумал, что они должны быть с его любимыми вкусами — яблоком и малиной. — А можно две? — запуская руку в пакетик, простодушно спросил он.  — Конечно. Можно и три. Томас, не привыкший отказываться от бесплатных сладостей, пожал плечами, взял три конфетки и тут же засунул их в рот. Вкус ему не очень понравился — уж слишком кисловато-горьковатыми они оказались, а любимых ароматизаторов он и вовсе не почувствовал. — Как-то… не очень, если честно, — ощущая, как мерзко вяжет от них рот, поморщился он, — спасибо, мистер, мне пора домой. — И не прокатишься со мной? — воскликнул мужик, беря Тома за локоть, — знаешь, сколько всего классного у меня в машине? Зверушки из шариков, бенгальские огни и, главное, автоматы для попкорна и сахарной ваты! Ты же любишь попкорн, а? — Люблю, но… — голова у Тома чуть закружилась, а горло обожгло противной горечью конфет, — мне надо домой, хорошо? Простите. Спасибо за угощение. — Так не пойдет, — крепче хватая его за локоток, понизил голос мужчина, — съел конфету — соизволь отблагодарить, как следует! — Я не хочу! — крикнул Том, голова у которого кружилась так, что перед глазами всё плыло. Поняв, что мужик не собирается его отпускать, он собрал все свои силы и пнул его прямо под колено. Незнакомец, ойкнув, инстинктивно подался вперёд, Том смог выпутаться из его хвата, запрыгнул на велосипед и был таков. «Надо добраться домой. Надо добраться домой», — билось у него в голове, пока он неистово крутил педали, обливаясь потом. Доехать ему помогло лишь то, что велик был его лучшим другом, он всё свободное время проводил на нём, колеся по округе и докапываясь до соседских ребят. Бросив велосипед прямо на подъездной дорожке, Томас на еле слушающихся ногах дошёл до дома и, открыв дверь, рухнул прямо на пороге. Его трясло и рвало разноцветной жижей. Он и не заметил, как отключился. Сквозь пелену изменённого сознания он почуял резкий запах курева и приторно-сладких духов, который всегда источала тётя Пайпер. От этого его замутило ещё сильнее. — Дженнифер, сюда! — слышал он, будто издалека, — звони 911, Тому плохо! Далее последовали неразборчивые охи, всхлипы и причитания матери, вой сирены скорой помощи и полная темнота. Очнулся Том уже в больнице. Мама и тётя Пайпер, переглядываясь и путаясь, рассказали ему, что он получил солнечный удар от долгого катания на велике в полдень. Только в четырнадцать или пятнадцать лет мама призналась ему, что его пытался опоить педофил, орудовавший по всей Джорджии и похитивший двенадцать мальчиков, ровесников Тома. Томас чуть не стал четвертой жертвой маньяка. Эта история научила Тома никогда не соглашаться на лёгкие подачки, тем более, от незнакомцев. Исключением стала лишь история с Майком, но тогда Том чувствовал, просто интуитивно ощущал, что тот его не кинет и не подведет. Сейчас же ощущение было совсем другим. — Этот Перез еще в офисе? — обратился Том не к возбуждённо-восторженной Энни, а к секретарше Элизабет. — Да, здесь один выход, — кивнула та. — Хорошо. Ведите меня к нему. Я хочу выяснить, каких таких золотых гор он наобещал моей девушке.

***

В кабинет Переза он вошёл, уверенно расправив плечи. Элизабет, еле догнавшая его на своих шпильках, обежала Томаса и, обращаясь к продюсеру, извиняющимся тоном произнесла: — Мистер Перез, это мистер Фэрис, молодой человек мисс Фолчак. Он хочет спросить вас о чём-то. Том быстрым взглядом окинул Переза. Он видел его фото на сайте «KNP Pro», и Перез сразу не понравился ему своими длинными ресницами и томным взглядом то ли гея, то ли, наоборот, отчаянного бабника. В жизни он выглядел еще более холёным и самоуверенным щеглом-богачом, а Том с самого детства терпеть не мог таких выпендрёжников. Нехотя пожав протянутую Перезом руку, Томас без приглашения уселся на стул для посетителей и выжидательно уставился на продюсера. — Вас зовут Том? — улыбаясь во все свои тридцать два белоснежных зуба, пропел Перез. — Да. Томас. — Вы, наверное, пришли поговорить насчёт предложения, сделанного мною мисс Фолчак? — продолжил светиться напускной доброжелательностью он. — Верно. — Но я назначил встречу на завтра, разве она вам не сказала? — А я не мог ждать, просто разрывался от нетерпения, мечтал познакомиться с таким замечательным и щедрым человеком, как вы, мистер Перез, — насмешливо пояснил Том. Тот хмыкнул: — Что ж, раз пришли, расскажу. Вам повезло, что у меня не запланировано встреч. Я пригласил Энн в Лас-Вегас, в свой кафе-бар-клуб, называйте, как хотите. Она будет работать певицей, аккомпанировать, так сказать, моим танцовщицам. Когда же она упомянула о вас и о вашем… боевом прошлом, я предложил вторую вакансию. Негоже разлучать влюблённую пару, — сложил он руки в замок и подался вперёд, — поработаете на меня и на моего партнёра год, а потом… посмотрим. — Про «посмотрим» она мне не сказала, — нахмурился Том, — Энн уверена, что вы сделаете ее популярной певицей, а меня — звездой подпольных боёв! — Всё будет зависеть только от вас двоих, не от меня, — откинулся на спинку кресла Перез, — будете работать хорошо — начну вас продвигать. Будете филонить — отправитесь обратно в Лос-Анджелес, а, может, и в Джорджию, — усмехнулся он. Его тон так разозлил Тома, что он сжал руки в кулаки. — Так. И что же, по-вашему, входит в понятие «работать хорошо»? — стараясь не сорваться и не нахамить, процедил Томас. — Не опаздывать. Не уходить пораньше. Больничные — только если вас переедет автобус, — вновь улыбнулся Перез, — находясь на дежурстве, не сидеть в телефоне, не разгадывать кроссворды и не читать книжки, это вас касается, Томас. Был у нас такой охранник, любитель нарезать фрукты, просто ниндзя, теперь его нет, — рассмеялся он, — для Энн правила и того проще — работа только в пятницу и субботу, пятнадцать-двадцать песен, костюмы, макияж, причёска — свои, но одобренные мной и моим партнёром. — Желательно, с голой попой и грудью? — вновь разозлился Том. — Нет, почему? Для этого у нас есть танцовщицы. — Хорошо, — выдохнул Том, — я куплюсь. Но у меня тоже будут свои условия. — Весь внимание. — Никаких подкатов к Энн. Ни-ка-ких, — отчеканил он, — не от посетителей, не от работников, не от вас. От вас особенно. Я буду следить за этим лично, если кто-то её хоть пальцем тронет — будет дело иметь со мной. Это всё. Перез медленно кивнул: — По рукам. Зарплата — вам сотня за смену, ей — две. — Идёт, — пожал ему руку Том, после чего встал и вышел, не прощаясь. Взглянув на свои руки, Томас заметил, как они трясутся от злости и напряжения. Перез ему не понравился. Совсем.

***

Восторженная Энн и угрюмый Том вылетели в Лас-Вегас через неделю. Перез им очень помог — организовал перевозку груши, синтезатора и ещё пары крупногабаритных вещей, с которыми Том и Энн намучились, уезжая из Атенса. Квартиру им тоже предложил Перез. Она находилась прямо над баром и, по его словам, была в жилом состоянии, если не считать не оклеенных и не покрашенных кирпичных стен. Плата за неё была символической — чаевые Энн. Ребята, вспоминая долгие и нудные поиски квартиры с агентом, рот которой не закрывался ни на секунду, согласились на такие условия. Первая рабочая смена Энни и Томаса выпадала на третий день после прилёта в Вегас. У них было достаточно времени, чтобы заселиться, посмотреть город и, главное, познакомиться с будущими коллегами. Так они и сделали: бросили вещи в квартирке, которая по сравнению с лос-анджелесским жильем показалась им мрачной, сырой и неуютной, и сразу же отправились в бар Переза. Он прилетел на несколько часов раньше и уже ждал их там. — Приветствую! — обращаясь будто только к Энни, произнёс он, встретив их около заведения, — как вам город? — Не впечатляет так, как Лос-Анджелес, но тоже неплохо, — нехотя признал Том. — Это потому что еще светло, — подмигнул им Перез, — ночью город расцветает. Вот увидите, он покорит вас, — с этими словами он распахнул тяжёлую стеклянную дверь с вытертой ручкой, и жестом пригласил пару в заведение. Сказать, что клуб произвёл на Энн и Томаса впечатление — не сказать ничего. Один только запах в заведении чуть не сбил их с ног — смесь «ароматов» прокисшего пива, пыли и дешёвого моющего средства была явно не для слабых желудком. Половицы противно скрипели от каждого шага, лампочки под потолком жужжали и мигали, невероятно раздражая, а за стойкой посетителей приветствовали кислые мины барменов — симпатичного тёмно-русого парня в простой белой футболке и блондинки лет тридцати пяти, похожей на Памелу Андерсон — с такими же бровями-нитками и силиконовой грудью, вываливающейся из миниатюрной жилетки. Завидев директора, работники вскочили со своих мест и лихорадочно принялись заталкивать под стойку ворох карт, похоже, для игры в «Uno». — Джилл, Адам, — приторно улыбаясь, произнес Перез, — как ваши дела? — Замечательно, мистер Перез, — нервно скрестив руки на груди, кивнул парень в белой футболке, которого, очевидно, звали Адам, — а ваши? — Тоже хорошо. Привёл вам новых коллег, знакомьтесь. Энн Фолчак будет у нас петь, а Томас Фэрис — охранять. Энн, Том, это бармены — Джилл Такер и Адам Салливан. Все пожали друг другу руки. В принципе, что Адам, что Джилл показались Тому с Энн обычными, ничем не раздражающими и не выдающимися работниками захудалого бара, из серии «ничего не делают, ничего не получают». — Мистер Джоэль у себя? — спросил барменов Перез. — Да. Девочки, кстати, тоже уже пришли, — сообщила Джилл. — Прекрасно! Ты радуешь меня, Джилли! — рассмеялся Перез, — рассчитывай на премию. Она рассмеялась в ответ. Том отметил, что бармены встрепенулись только тогда, когда их чуть не застали за игрой, но, в остальном, не боятся и не опасаются начальника. «Это радует, — подумал он про себя, — значит, Перез не тиран и не самодур. Хоть что-то». В это время Перез провёл их вглубь заведения и, остановившись возле двери, которая, похоже, была единственной современной и презентабельно выглядящей частью бара, сказал: — Я много говорил вам о нём, но не называл имени. Пришла пора знакомиться — в кабинете вас ждет мой дорогой бизнес-партнёр, Грегори Джоэль. С каждой фразой он всё больше напоминал Тому ведущих телешоу для бабуль, например, «Колеса фортуны» [2], которые так же пафосно и чересчур эмоционально раздаривали участникам дешёвый хлам, типа тостеров, которые начнут заедать через неделю, или плавящихся после второго использования чайников. Усмехнувшись про себя, Томас ступил в комнату вслед за Перезом и Энни. Грегори Джоэль встретил их, сидя за столом. Том думал, что партнёром хлыща Переза будет такой же хлыщ, но мистер Джоэль оказался толстым и лысым афроамериканцем лет пятидесяти, с незлобным, но похотливым взглядом, выработанным, видимо, многолетней работой с полуголыми танцовщицами. — Добрый день, Грег, — более искренне, чем обычно, улыбнулся ему Перез, — приветствуй певицу и охранника, которых я тебе обещал. Энн Фолчак и Томас Фэрис. Грегори, приподнявшись из-за стола, пожал обоим руки и сел обратно, уставившись на Энни. — Знаешь, что я тебе скажу? — после пятисекундной паузы выдал он, — ты просто вылитая Шаде [3], только белая. Какая грация, какая элегантность, какая осанка! Готовая звезда! — Спасибо, — покраснела от смущения Энни. Том тоже покраснел, только не от смущения, а от приступа ревности и злости. Именно этого он и опасался: «плотоядных» взглядов всяких жирных и старых ублюдков. Перез же довольно заблестел своими белоснежными зубами: — Не зря я выбрал ей псевдоним Хейзел. Не имя, а утверждение! Сначала посияет у нас, а потом будет поражать всех на большой сцене, а, Энн? — Очень бы хотелось, — скромно кивнула та. — А Том, между прочим, участник подпольных боёв из Атенса, Джорджия. Укладывал противников правой и левой. Именно такой парень нам нужен, а не резчик электрофруктов, — похлопал Томаса по плечу Перез. — Ох, Джек, упокой Господь его душу, — вздохнул Грегори. Однако поймав строгий взгляд Переза, он посерьёзнел и замолчал. Том внимательно посмотрел на него, но Джоэль сделал вид, что не заметил этого и вновь обратился к Энни: — Да ты просто куколка! Оскар уже показал тебе перечень песен? — Да, мне он очень понравился. Эстрада восьмидесятых, девяностых, нулевых, мне всё это близко. Жду — не дождусь выступления. Я буду в сияющем золотистом мини-платье и с накладным хвостом до пояса. — Заплети его в косу, будешь точно, как Шаде, — подмигнул ей мистер Джоэль. — Спасибо за идею! Думаю, выйдет стильно, — кивнула ему Энни. — Буду ждать тебя на сцене. А тебя, парень, — обратился он к Тому, — на входе. Без книжек, кроссвордов и другой макулатуры! — повторил он требования Переза. «Видимо, у предыдущего охранника были реальные проблемы с этим», — подумал Томас, вслух сказав: — Естественно, сэр. Мне дорого это место, и я не хочу, чтобы вы сомневались во мне и моём профессионализме.

***

Тома заинтересовали и насторожили слова Джоэля о предыдущем охраннике, поэтому дождавшись, когда Перез и Джоэль уведут Энн знакомиться с танцовщицами, он вернулся в зал и присел за барную стойку, которую усердно (и почему-то без средства) полировали Адам и Джилл. — Ребята, — наклонившись над стойкой, прошептал Том, — расскажите мне, что произошло с вашим охранником? Джеком, кажется. С лица Джилл мгновенно сошла вся краска, а Адам принялся нервозно крутить в руках полотенце. — Ничего. Он… уволился, — попытавшись улыбнуться, пожал плечами Адам. — Думаю, про уволившихся не говорят «упокой Господь душу», — сделал ход конём Том. — А, — выдохнул Адам, скрутив несчастное полотенце в тугой жгут, — этот… ну… — Он хреново выполнял свои обязанности, и Перез с Джоэлем спихнули его в подпольные бои. Джек давно о них мечтал, они ему, вроде бы, изначально их обещали. Продержался два боя. На третий получил заточку в шею и умер до приезда скорой, — понизив голос, протараторила Джилл. Томас молча опустился на стул. Джилл, увидев его реакцию, продолжила: — Всё началось больше года назад. Джек проглядел одного больного ублюдка, который с молотком напал на двух девок из подтанцовки. Одну убил, другой колено расхерачил похлеще, чем Нэнси Керриган [4]. Спас её бывший бармен. Да, Адам, это тебе не в карты целыми днями играть, как мы с тобой, — строго посмотрела она на коллегу, — девушка этой, второй, раньше работала здесь барменом. Я пришла, когда она собиралась увольняться, мы отстояли вместе всего пару смен, но она рассказала мне всё, как было, потому что не хотела, чтобы я верила сплетням, которые здесь распускает эта алкашка Джесс. Мистер Джоэль был страшно зол на Джека, но выставил всё так, что, наоборот, решил его повысить, типа он тут засиделся, и отправил на бои. Финал ты уже знаешь. Поэтому берегись, парень. Если Джоэль или, боже упаси, Перез, скажут, что тебе пора на бой — знай, ты нежилец. — Спасибо, Джилл… — протянул Том. Не в состоянии переварить услышанное, Томас отсел от стойки за столик и уставился на свои ладони. Получается, Перез пригласил его на верную смерть? Но зачем? Для какой цели? Из-за Энни? Но какую выгоду он будет иметь с Энн, но без Тома? Для чего она ему? Мысли разбегались, словно тараканы, поэтому Томас предпочёл просто закрыть глаза и дождаться возвращения Энни. Он и не заметил, как задремал. — Том, ты чего? — разбудил его голос Энн и мягкое прикосновение к щеке. Глубоко вздохнув, он разлепил глаза. — Да… устал просто. Перелёт, столько новых мест и лиц. Знаешь же, что мне нелегко даются знакомства. — Тогда пойдём в наш… новый дом? — потянула его за руку Энни, — я познакомилась с девочками. Их зовут Джесс… «Алкашка Джесс, — пронеслось в голове у Тома, — возможно, заодно с Джоэлем и Перезом». -… Стефани и Триш. Джесс вообще работает здесь лет пять, столько всего повидала… Говорит, что за исключением пары инцидентов здесь замечательно. Никто не давит, всё тихо и мирно. На месте почти всегда один мистер Джоэль, а он очень хороший человек и порядочный начальник, никогда с чаевыми не дурит… — Ты довольна, Энни? — внезапно прервав её, посмотрел Томас ей в глаза. — Конечно. А что такое? Что-то случилось? — испуганно взглянула она на него в ответ. — Нет. Всё в порядке. Да, всё в порядке, — поцеловал он её в лоб, — просто хочу быть уверенным, что мы движемся в правильном направлении.

***

К первому вечеру в баре Энни готовилась так, словно ей предстояло выступать не в заштатном заведеньице, а на премии Грэмми: прогнала все двадцать песен по несколько раз, так, что, в конце концов, начала путаться в словах и перемерила кучу платьев, хотя заранее знала, в каком именно будет выступать. — Ну как, Томми? — крутясь перед зеркалом в своём сияющем наряде, спросила она, — хорошо сидит? — Идеально, — вытирая вспотевшее после тренировки с грушей лицо, прошептал он, — ты слишком хороша для этой забегаловки, знаешь? — Да брось, Том, — заплетая длинные искусственные волосы в косу, отмахнулась она, — я рада, что меня хоть куда-то взяли. Оскар Перез — это наша с тобой главная удача. Я так ему благодарна, до сих пор не могу поверить в то, что он разрешил мне петь у него. — Да, да… — направляясь в ванную, протянула Том, — смотри, не влюбись в него. А то он, по твоим словам, такой замечательный, просто диснеевский принц! Энни лишь закатила глаза: — Да хоть трижды император и шейх! Мне нужен лишь один мужчина, и имя ему — Томас Фэрис. Внезапно Тому пришла в голову мысль, от которой он улыбнулся сам себе. Он сделает ей предложение. Тогда никакой Перез не сможет их разлучить.

***

Работа охранника оказалась куда более скучной, чем Том себе представлял. Он понял беднягу Джека, «фруктового ниндзю» — без телефона или книжки сидеть и глазеть на однообразную массу посетителей было почти невозможно. Скуку ему скрашивала лишь любимая Энни, которую он немного видел и отчётливо слышал. Пела она отлично и, надо было признать, что добавленные в последний момент песни Шаде очень ей подходили. Нравились они и танцовщицам, соблазнительно под них извивающимся на специальном балкончике, и посетителям, которые кидали неплохие чаевые в вазочку, стоящую у сцены. Выступление закончилось ровно в два часа ночи и Том, наплевав на правила, выбрался из-за своей конторки и подошёл близко к сцене, аплодируя. Глаза Энни блестели от счастья — она не только не провалилась, но и собрала овации и целую вазочку денег. Томас хотел было поцеловать ей руку, словно настоящей звезде, но тут из-за сцены, как чёрт из табакерки, появился Оскар Перез с огромным, просто гигантским букетом белых роз. Энни, ахнув, поднесла руки к лицу, а он, забрав у неё микрофон, пропел своим приторным голосом: — Встречайте новую звезду Лас-Вегаса! Великолепную Хейзел! Она будет радовать нас своим талантом каждую пятницу и субботу в течение целого года! Приходите, слушайте, смотрите, — понизил он голос, — не упустите возможность, ведь через пару лет вы будете видеть её на всех экранах и вспоминать, что имели возможность насладиться её пением вживую и почти бесплатно! Хейзел! Аплодисменты, дамы и господа! Перез протянул раскрасневшейся от волнения и радости Энн букетище. Она прижала его к груди и забегала глазами по толпе, будто и не замечая стоящего почти перед ней Томаса. В это же мгновение Том вообразил себе, что ровно так и будет, когда она сможет добиться настоящего успеха — он перестанет интересовать её, ведь рядом будут крутиться продюсеры и бизнесмены не только с букетами, но и с браслетами, и с серьгами, и с ключами от новейших спорткаров. И тогда слова о том, что ей не нужен никто, кроме Тома, позабудутся. Разве можно желать бедного парня с вечно сбитыми костяшками и окровавленным лицом, когда вокруг тебя импозантные миллионеры? Нет. Только если ты не его жена. Решив, что момента идеальнее, чем этот, не будет никогда, Томас подошёл прямо к сцене и пал перед Энн на одно колено. Она, мгновенно всё поняв, взглянула на него полными слёз глазами. Чувствуя, что готов расплакаться сам, Том коротко кашлянул и задал единственный вопрос: — Ты выйдешь за меня? Энни, вернув букет Оскару, с нескрываемым удивлением наблюдающему за всем происходящим, вытерла скатившуюся по щеке слезу и сказала одно-единственное, но такое важное слово: — Да. Посетители бара, бармены, да даже танцовщицы, зааплодировали и заулюлюкали, один Перез остался стоять с букетом и каменным лицом. Энн и Том же, не обращая на него внимания, поцеловались и, не выпуская друг друга из объятий, спустились со сцены. — У меня нет кольца, — шепнул Томас на ухо Энни. — Плевать. Мы в Вегасе! Поженят хоть с бинтиком на пальце! — рассмеялась Энн.