Адам Салливан привык всю жизнь быть вторым. Второй по успеваемости в классе. Второй на писательском конкурсе, к которому он готовился полгода. Второй и на общешкольной выставке фотографий красот родного города, австралийского Перта. Он даже родился вторым, ровно на двенадцать минут позже своего брата-близнеца, Дэвида, который как раз и был тем самым «первым» и во всём лучшим. Сначала Адам не обращал на это внимания, да и родители подбадривали, говорили, что они с братом большие молодцы, только Дэвид, всё же, чуть больший, но годам к шестнадцати Адама стало раздражать то, что ему вечно не хватало какого-то дюйма, чтобы дотянуться до вершины. Свою злость он срывал на том, кому этого самого дюйма всегда хватало.
Постоянные ссоры и драки в комнате мальчишек заставили родителей расселить братьев. Точнее, не расселить, а отселить. Естественно, под раздачу попал Адам, быстро, но не без скандала, перекочевав в комнатушку на чердаке. Всё необходимое там было — кровать, шкаф, зеркало, даже компьютер, но Адам затаил обиду. Правда, реализовывать её начал не привычными для подростков способами, типа прогулов, попоек и подобных гадких проделок, а просто стал стараться в два, в три, в сто раз больше. Доказать родителям и брату то, что он лучший в этой семье, превратилось для него в дело чести. Но, видимо, у Адама на роду было написано «неудачник», поэтому толку от его усердий было чуть.
Он вполне успешно окончил школу, но не смог заработать стипендию и поступить в университет бесплатно. Родители, скрепя сердце, оплатили ему первый год учёбы в престижном Сиднейском университете, где Адам с детства мечтал учиться. Направлением подготовки он выбрал журналистику — у него всегда лежала душа к фотографии и писательству, а эта профессия объединяла в себе и то, и другое. К тому же, Адам считал себя достаточно хитрым и ловким для того, чтобы работать репортёром, а не каким-нибудь редактором в никчёмном глянцевом журнале.
Дэвид же остался в Перте, пошёл на курсы медбратьев и вскоре устроился работать в местную больницу. Большую часть денег он отдавал родителям, и они не могли на него нарадоваться, постоянно ставя работящего Дэвида в пример «прожектёру» Адаму. Вот так Дэйви, как его во время ссор пренебрежительно называл Адам, вновь оказался лучше него.
Устав от немых упрёков и сравнений с братом, Адам собрал свои нехитрые пожитки и, оставив родным короткую записку, отправился в США, за своей Американской мечтой. За плечами у него был лишь неполный год обучения в университете, тысяча долларов, профессиональный фотоаппарат и много, слишком много амбиций и скрытых комплексов.
Путь Адам держал в мекку всех фантазёров — в Лос-Анджелес. Там он потолкался несколько месяцев, ничего для себя не нашёл и, решив не терять время зря, уехал в Лас-Вегас, который не меньше Лос-Анжелеса манил его своими огнями казино. Мечты Адама чуть изменились — теперь он хотел стать крутым крупье, зарабатывать огромные деньги на всяких туристах-простофилях, а в свободное время устраивать частные фотосессии и писать статейки для какой-нибудь газеты, чтобы не потерять навык. Потом же, накопив достаточную сумму, он думал реализовать себя в любимой журналистике, возможно, даже пойти и доучиться, получить степень бакалавра, а после и магистра. Адам снял себе малюсенькую квартирку в не самом лучшем районе Вегаса и принялся за воплощение своих идей.
В подростковом возрасте Адам обожал сериал «Остаться в живых» и то, что происходило с ним дальше, заставило его вспомнить любимую цитату одного из героев шоу, Кристиана Шепарда: «Некоторые рождены, чтобы страдать, вот почему "Ред Сокс" никогда не станут чемпионами». У него ничего не получалось: он не смог устроиться в казино, поэтому ему пришлось идти работать официантом; оборудование для фотостудии оказалось просто нереально дорогим; а единственная газета, которая взяла его внештатным корреспондентом, ограничила его написанием некрологов и непонятно кому нужных заметок о бракосочетаниях. Только природная гордость не давала Адаму оставить свои мечты и вернуться в Перт. Он бился, старался изо всех сил, придумывал, как бы ему выкрутиться и свести концы с концами, ведь денег часто хватало лишь на лапшу быстрого приготовления, и то раз в день.
Однажды, не в состоянии уснуть из-за пустого желудка, Адам размышлял о том, как бы подзаработать хотя бы пару сотен. Он включил телевизор — шёл какой-то дешёвый сериал про полицейских, Адам невольно зацепился взглядом за экран, и тут его осенило — с его камерой, проворностью и упорством ему надо попробовать себя в слежке, как частному детективу! Спрос на разоблачение неверных супругов, работников, тырящих двадцатки из кассы и стоматологов, не глядя выписывающих сильнейшие наркотические обезболивающие, всегда был, есть и будет! Еле дождавшись утра, он нашёл в интернете все детективные агентства Вегаса и принялся методично их обзванивать.
Он подошёл сразу двум агентствам — одно называлось вычурно и загадочно, «Тень», другое же не пыталось напустить нелепого пафоса и звалось просто: «Синклер и Ко». Адам стал сотрудничать с обоими одновременно. Дрянную и неблагодарную работу официанта он оставил и полностью перешёл в «ночной режим» — днём отсыпался, ночами шпионил за нужными людьми. Признаться честно, ему было не очень приятно это делать, особенно снимать изменщиков в пикантных ситуациях, но другого выхода не было — платили за работу прекрасно. С «Тени» он имел по сотне за ночь, с «Синклера» — целых полторы. Адам смог не только начать вовремя оплачивать квартиру, нормально питаться и одеваться, но и немного откладывать для своей новой мечты — издания книги миниатюр, основанных на самых интересных делах, которые он запечатлел.
Всё шло хорошо целых три года, Адам даже уже было собирался написать родителям и Дэвиду, похвастаться успехами (приврав про работу, конечно), но тут в «Синклер и Ко» обратилась некая очень богатая и капризная дама по имени Линдси Найджел. Она хотела разоблачить своего партнёра по бизнесу, Оскара Переза и его друга, Грегори Джоэля, которые, как она считала, вели нечистые дела в Вегасе, скрывали налоги и, главное, занимались поставками «мяса» на самые жестокие подпольные бои Невады и Калифорнии. Платила дамочка в три раза больше, чем стандартные клиенты, но и требовала соответственно. Если обычно Адам просто выслеживал и незаметно фотографировал «цель», то сейчас ему нужно было устроиться барменом в заведение Джоэля и Переза, втереться им в доверие и заполучить не просто десяток компрометирующих фоток, а провести целое расследование. Сказать, что Адам вдохновился — не сказать ничего. Он без раздумий согласился на все условия миссис Найджел и принялся готовиться к первому в своей жизни полноценному делу. Накупил спиртного, оборудования для смешивания напитков и днями напролёт учился готовить коктейли — запоминал все пропорции, названия и даже разучивал некоторые нехитрые трюки «заправских» барменов. Устраиваться в нужный бар он пошёл с неким волнением, хотя до этого испытывал его лишь на самых первых делах. Его, естественно, взяли (на самом деле, он был даже слишком квалифицирован для этого заведения) и Адам, выпив рюмку водки для храбрости, отправился на первую рабочую смену.
Там его встретили не только начальники, но и разношерстный персонал: его главная коллега, пофигистка барменша Джилл, которая даже «Маргариту» не могла смешать без рецепта, зато отличалась выдающейся во всех смыслах фигурой и умением разводить клиентов, называя им завышенные цены и подливая воду и чай вместо водки, текилы и виски; глупые, как пешки, Стефани и Триш, местные танцовщицы, которые за небольшую плату частенько отсасывали расщедрившимся посетителям; и Джесс, ещё одна танцовщица, сразу же привлекшая внимание Адама своей обособленностью от двух других девиц. Во-первых, она была заметно старше Стеф и Триш, во-вторых, была очень строга с клиентами и никогда даже не раздевалась перед ними, в-третьих, слишком рано приходила на работу и слишком долго сидела в кабинете у Джоэля. Джесс явно была не так проста. Она и стала первой целью Адама.
Уже во время второй смены Джилл, имеющая явные проблемы с хранением секретов, поведала Адаму, что Джесс — дочка садовника мистера Джоэля, отец постоянно брал её с собой на работу, поэтому она, можно сказать, выросла в доме Грегори. Он относился к ней по-отечески, из-за чего она и получала много поблажек, в первую очередь, могла бесплатно хлебать на баре алкоголь, что остальным девчонкам строго запрещалось. «За годы работы тут она превратилась в настоящую алкашку, — наклонившись к Адаму так близко, что её грудь почти упёрлась в его лицо, шептала Джилл, — стоит ей только понюхать пробку от бутылки — тут же пьянеет, просто до невменяемости! Ничего не соображает, несёт какую-то хрень про смерти, кровь, убийства… Видать, "CSI" пересмотрела».
Это была первая зацепка Адама. Он рассудил, что Джесс, как приближённая, может что-то знать о боях Джоэля и Переза, рассказал о своих подозрениях начальству и получил добро на слежку за ней. Первые несколько ночей не приносили никаких плодов — Джесс просто «накидывалась» водки или текилы, еле слушающимся языком просила вызвать для неё такси и уезжала домой. На пятый же день Адам заметил, что она не пьёт, а, оттанцевав положенные часы, постоянно озирается, будто ждёт кого-то. Он, чуя, что сегодня может произойти что-то интересное, отпросился у Джилл и, дождавшись, когда Джесс сядет в такси, последовал за ней.
Она приехала на самую окраину Лас-Вегаса, к недостроенным высоткам. Там её уже ждал огромный мужик, больше похожий не на человека, а на Халка. Адам, притаившись за полуразрушенной стеной, включил специальное записывающее устройство с высокой чувствительностью и обратился в слух. То, что он услышал, повергло его в шок. Похоже, Джоэль и Перез устраивали не просто бои без правил, а… жестокие расправы за деньги.
Насколько Адам понял, Джесс принесла гигантскому мужику, которого она называла Джонни, материалы на некого Стивена Перри. Бедняге Стивену предстояло стать натуральной боксёрской грушей для этого самого Джонни, он всё расспрашивал его параметры, рост, вес, возраст, прикидывая, как именно будет его убивать — голыми руками или оружием. В итоге, его всё устроило, и он дал Джесс сто тысяч долларов. Адам, боясь дышать, медленно-медленно вытащил из рюкзака фотоаппарат и, молясь, чтобы его не услышали и не увидели, сделал несколько фото Джонни и Джесс. Когда они, довольные «сотрудничеством», разошлись, Адам для верности просидел на стройке ещё час и поехал домой. Руки и ноги у него тряслись, словно в лихорадке, он был одновременно напуган и рад. Первое крупное дело действительно оказалось серьёзным.
Наутро он в домашней лаборатории проявил и распечатал фото, и отправился к своему начальнику, Артуру Синклеру. Тот мгновенно узнал Джонни-Халка — он сталкивался с ним еще на службе в полиции. Джонни, Джонни Браво, он же — Джонатан МакКан, был известным бойцом, который славился своей жестокостью, доходящей до тупой кровожадности. Отойдя от профессиональных боёв, он перешёл в подпольные, а потом пропал из поля зрения полиции. Артур признался, что иногда задумывался над тем, куда делся Джонни, и теперь его любопытство было удовлетворено. Браво, накопив достаточно денег и не желая больше проходить через долгие и нудные суды, стал просто покупать себе жертв, когда его особо припекала жажда крови. Артур и Адам «пробили» по базе и предполагаемую жертву, Стивена Перри, и среди многих молодых людей с такими именами и фамилиями нашли самого подходящего — бывшего профессионального каратиста, ушедшего из спорта после травмы и, похоже, подавшегося в подпольные бои.
Адам и Артур обсуждали и изучали полученную информацию несколько часов и нашли много «ниточек», тянущихся от Джоэля с Перезом к бывшим спортсменам. Большинство из них временами подрабатывали охранниками в баре подельников, многие были убиты при загадочных обстоятельствах. Но особо Адама заинтересовал случай Рауля Ферейры. Мгновенно узнав фамилию парня, Адам внимательнее вчитался в информацию о Рауле. Память и чутье не подвели его — женой Рауля Ферейры была главная звезда «KNP Pro», певица Алекса Ферейра. Точнее, не женой, а вдовой.
Алексе удалось «раскрутиться» пару лет назад, тогда же она некоторое время жила в Лас-Вегасе, пела в баре Джоэля и Переза, а её муж, фитнес-тренер, работал в этом же баре охранником. Потом произошла какая-то невнятная ситуация, информации о ней было мало даже в полицейских архивах, но итог был один — Рауля нашли задушенным в двух кварталах от бара. Причём задушенным специфически, — при прочтении Адаму стало не по себе, — ему просто зажали рот и нос и держали, пока он не умер. Больше никаких повреждений на теле не нашли, эксперты было подумали, что он умер своей смертью, всё же, долгие годы сидел на стероидах и протеиновых коктейлях. И только при внимательном осмотре они-таки обнаружили несколько небольших синячков возле носа и рта погибшего — это убийца схатил его так сильно, что подушечки пальцев буквально впечатались в кожу Рауля. Без комментариев было ясно, кто это сделал.
Но самым странным во всей это истории был даже не варварский способ убийства, а то, что Алекса превратилась во всеамериканскую звезду через каких-то полгода после смерти мужа. Её клипы и песни набирали миллионы прослушиваний и просмотров, дебютный альбом стартовал с первого места в чарте «Billboard», а на церемониях MTV VMA и EMA она сорвала такой наградной куш, что ей могли бы позавидовать сами Тейлор Свифт и Адель.
Дураку было понятно, как это всё взаимосвязано, а Адам был далеко не дурак. Он продолжил слежку, и вскоре в его руках оказались кадры встречи Джонни Браво с самим Оскаром Перезом. Они обсуждали новую жертву, Томаса Фэриса, которого Перез без зазрения совести называл «выблядком» и «белым мусором». Через пару дней порог бара переступили Энн Фолчак и названный Томас Фэрис, певица и боец из маленького городка в Джорджии.
Адам хотел было отозвать их в сторону и рассказать о грядущей опасности, но тут вмешалась Джилл и выдала настолько интересную и пугающую историю о бывшем охраннике Джеке, что Адам сам удивился. Видимо, он не копал так глубоко, либо это происшествие смешалось с нападением на танцовщицу по имени Рейчел Полье, которое никак к Перезу, Джоэлю и их грязным делам не относилось, и Адам его проигнорировал.
Он не спал днями и ночами, мысли роились в голове, словно растревоженный улей. Слишком много информации, слишком много зацепок, но одновременно слишком много пробелов. Например, по какому принципу подбирались жертвы? Джек был нерадивым охранником, Стив — бывшим спортсменом, Рауль и Томас — сильными парнями, к тому же, партнёрами певичек, которые работали с продюсерским центром Переза. Адаму даже показалось, что существует два канала поставки жертв, один из них — от Джоэля, другой — от Переза.
Но потом произошло нечто странное. Томас жил и здравствовал, а неподалёку от бара нашли забитого насмерть Романа Шевчука, нелегала из Украины, простого, ничем не примечательного, но сильного и крупного парня. Через неделю новый труп — Дин Хэмлок, почерк тот же. Тогда-то Адам пришёл к выводу, который почему-то ускользал от него всё время — клиенты Джоэля и Переза — не только Джонни Браво. Их много. Это сеть.
Он не знал, что ему делать с этой информацией. Не знал даже его начальник, Синклер. Он просто поручил Адаму работать дальше и попытаться добыть кадры с другими клиентами Переза и Джоэля. Однако дело осложнилось тем, что Джилл уволилась, и прикрывать Адама больше было некому.
Однажды он сидел за стойкой и рассматривал снимки, которые смог насобирать за все месяцы работы. Их было не так и много — всего тридцать восемь, но все они были по-настоящему ценны. Для того чтобы ничего не потерять, Адам канцелярским корректором поставил номер в правом углу каждой фотографии, а для того, чтобы их не украли, он всегда носил конверт с фотками с собой, даже на работу, хотя и понимал, что это может быть рискованно. Когда он добрался до пятой фотографии, в бар залетела непривычно строго одетая Энни и, поздоровавшись на бегу, шмыгнула в кабинет Оскара Переза. Адам, зная, что в заведении нет работников и камер, на цыпочках прошёл к кабинету начальника и припал к двери. Он слышал каждое слово в их разговоре, каждый всхлип Энн, каждый мерзкий смешок Оскара и каждый звук, сопровождающий процесс, который Адам даже не хотел себе представлять. Произошедшее повергло его в ужас сильнее, чем подробности убийств несчастных парней, попадавших в лапы Переза и Джоэля, потому что сексуальное насилие всегда казалось ему особым видом зла. Когда гадкая сцена закончилась, Адам убежал обратно, переваривать услышанное. К тому же, он хотел дождаться Энни, может, как-то помочь ей, ведь он мог только вообразить, что она сейчас пережила. Сделанных фото он не касался, просто сидел за баром и смотрел в наполированную столешницу.
Когда Энн не вышла из дальних комнат и через двадцать минут, Адам решил пойти и проверить, что с ней, жива ли она вообще. Он нашел девушку на полу санузла в полуобморочном состоянии. Ему стало жалко её почти до слёз, и именно тогда он решил, что сделает всё, чтобы Джоэль и Перез оказались за решеткой как можно быстрее.
***
Зарёванная Энни дрожащими руками поднесла стакан виски к губам, к удивлению Адама, одним глотком осушила его и, явно усмирив истерику, задала Адаму самый неожиданный и самый очевидный вопрос:
— Адам, что ты знаешь о подпольных боях Переза и Джоэля?
Он замялся. Рассказать всё? Это странно. Вдруг девчонка тоже за них и просто ломает комедию? С другой стороны, Адам знал о подельниках достаточно, и имена Энни и Томаса он видел только в списках их потенциальных жертв. Поэтому, выдохнув, Адам решился и произнёс:
— Почти всё. Только давай поговорим не здесь, а в китайском ресторанчике на углу.
Энн, растерянно моргая, кивнула и попыталась встать с высокого барного стула, но чуть не упала. Тогда Адам, прихватив конверт с фотками, быстро обогнул стойку и помог ей слезть со стула. Он не понял, почему её шатало — то ли от потрясения, то ли от виски, выпитого на пустой желудок, то ли от всего вместе.
В китайском ресторане со странным и неуместным названием «Цунами» они заказали себе зелёный чай и, как только официантка-китаянка, постоянно косясь на них, ушла, Адам почти вплотную подсел к Энн и шёпотом принялся рассказывать ей всё, что знал о делах Джоэля и Переза. Его «монолог», во время которого Энни постоянно плакала, занял больше часа и, когда он, наконец, закончил, Энн высморкалась в ресторанную салфетку и так же шёпотом спросила:
— Ты можешь показать мне эти фото?
Адам вновь задумался. «Ты и так рассказал ей всё, что только мог, чуть ли не кличку собаки Джоэля выдал! Конечно, покажи», — рассудил он. Открыв рюкзак, он достал большой, чуть помятый конверт, и протянул ей:
— Конечно. Только осторожнее, чтобы никто в кафе их не увидел.
— Тогда помоги мне, — шепнула Энн.
Адам сделал ладони лодочкой и прикрыл фото, оставив Энни лишь маленький уголок для обзора. Она, убрав от лица выбившиеся из хвоста прядки, принялась внимательно, подолгу рассматривать каждый кадр. Внезапно она вздрогнула и, прикрыв рот рукой, посмотрела на Адама:
— Все фото пронумерованы по порядку?
Чувствуя, как неприятно сжимается желудок, Адам медленно кивнул.
— Смотри сюда, — вновь начиная плакать, указала она на фотографию, — эта — шестая, а это…
— Восьмая… — сам закончил Адам.
Фото номер семь не было.
Адам в эту секунду, еще не до конца осознав, что именно произошло, глупо усмехнулся. И только посмотрев на Энн, которая, как заведённая, качала головой, он ощутил, что сердце бьётся у него где-то в глотке.
Фото номер семь не было.
Еле справляясь со своими эмоциями, он кашлянул:
— Надо проверить все.
Кроме седьмой, в стопке не хватало семнадцатой и тридцать первой фотографии.
— Адам, вспомни, что на них было запечатлено, — схватила его за руки Энн.
Он, не в силах сосредоточиться из-за страха, сковывающего его изнутри и не дающего здраво мыслить, отрицательно мотнул головой:
— Я не знаю.
— Закрой глаза, — внезапно твёрдо и спокойно сказала Энни, — откинься назад, — положила она ладонь ему на лоб, — не бойся. Просто подумай.
Адам, несколько раз вздохнув, принялся мысленно воспроизводить фотографии. Он сам их сделал, сам их проявил, сам их подписал, сам упаковал и везде с собой таскал. Вновь пройдя все стадии процесса, он открыл глаза и затараторил:
— Семь — Джесс провожает Джонни, держа в руках конверт с деньгами, семнадцать — Перез рассказывает Джонни о Томасе, тридцать один — Перез пересчитывает деньги, купюры хорошо видны на фото.
Энн попыталась улыбнуться:
— Ты молодец. Просто молодец. Только…
Не успела она договорить, как у Адама зазвонил телефон, отчего он вздрогнул, чуть не зацепив локтём чашку чая.
— Кто звонит? — одними губами произнесла Энни.
— Перез.
Оба посмотрели друг другу в глаза — никто не знал, как поступить.
— Возьми. Через телефон он ничего не сделает, — наконец, выдохнула Энни.
Адам кивнул и принял вызов. Возмущённый голос Переза буквально оглушил его:
— Адам! Где тебя носит? Знаешь вообще, который час?
Адам, покрутив головой, наткнулся взглядом на настенные часы:
— Семь сорок две, — бесхитростно ответил он.
— А тебе во сколько надо быть на работе?
— В семь.
— И я о том же, — чуть успокоился Оскар, — быстро сюда, где бы ты ни был!
— Хорошо, мистер Перез. Пару минут, — не дожидаясь ответа, Адам положил трубку.
— Что будешь делать? — испуганно уставилась на него Энн.
— Пойду в бар, — пожал плечами Адам.
— Нет, Адам! Ты серьёзно? — схватила его за руку Энни, — он же убьёт тебя!
— Не думаю. Скорее он убьёт меня в моей квартирке с хлипкой дверью, чем в людном баре. Да и… Энн, мы с тобой знакомы несколько месяцев, но знаешь ли ты, кем я был до Вегаса?
— Нет. Знаю только, что ты из Перта.
— Это верно. Я из Перта, из хорошей семьи. Мою маму зовут Мелани, моего папу — Энди, а брата-близнеца — Дэвид. Моё детство было счастливым, за исключением одного маленького факта — я всегда был вторым. Дэвид был королём семьи, любимчиком, славным, послушным, умным, чудесным, просто самым лучшим. А я, несмотря на то, что выглядел ровно как он, всегда был не таким. Всю свою юность я посвятил тому, чтобы доказать, что я не хуже, только вот кому доказывал? Наверное, себе, потому что с родными я давно не общаюсь, они не знают, как у меня дела. И вот теперь, когда у меня появился шанс доказать всем что-то, довести это расследование до конца, написать о нём, получить Пулитцеровскую премию, — он рассмеялся, — я не хочу этого. Хочу только, чтобы эти ублюдки сели в тюрьму и не разрушали чужие жизни. В университете нам говорили, что журналист должен действовать как полицейский — не иметь личного мотива в деле. А у меня он появился, и это вы с Томом. Я смотрю на вас, на вашу любовь, на твой талант, на его силу, и мне не хочется, чтобы Перез сломал это всё, растоптал и выкинул. А ведь он уже начал.
Энн, перестав уже вытирать катящиеся градом слёзы, приобняла его. Адам прильнул к ней и рассмеялся, пытаясь не разрыдаться сам:
— Вот это я сказанул! Сказываются годы писательства. Просто речь грёбаного Капитана Америка.
— Нет. Это было искренне, а я ничего искреннего в Лас-Вегасе не видела и не слышала. Береги себя, будь осторожен. Как будешь собираться домой — позвони мне, хорошо?
— Конечно, — складывая фотографии в рюкзак, грустно улыбнулся он.
— И, Адам… спасибо. Спасибо большое.
— Всегда пожалуйста, Энн, — кинув на стол десятку, Адам поспешил прочь из ресторанчика. Да, он пытался сохранять спокойствие и играть бесстрашного, но делал это только ради Энни. На самом деле ему было до смерти жутко.
***
В баре Адам, озираясь, встал за стойку и, стараясь вести себя непринуждённо, надел фартук и принялся натирать стаканы и бокалы. Вскоре к нему подошёл клиент. Потом второй, третий, пятый… Адам расслабился, даже немного позабыл о пропавших фотографиях, но внезапно поток выпивох иссяк. Посмотрев по сторонам, Адам понял, что никто не бежит к бару, все, кто хотел, уже набрали себе спиртного. Ему вновь поплохело — Энни как-то рассказывала, что иногда переживает так, что её мутит и трясёт, и сейчас Адам, кажется, её понимал. Погрузившись в свои мысли, пытаясь успокоиться, он не услышал шаги за спиной и обернулся лишь тогда, когда ему на плечо медленно и твёрдо опустилась ладонь.
— Адам, здравствуй, — натянуто улыбнулся Оскар Перез, — вижу, у тебя нет клиентов, поэтому, пожалуйста, пройди в мой кабинет.
— Здравствуйте, мистер Перез, — часто заморгал Адам, — извините, но… зачем?
— Хочу поговорить насчёт твоего сегодняшнего опоздания. Мне это не понравилось. Тем более, девочки говорили, что ты часто уходишь раньше положенного. В чём дело?
— Ни в чём, мистер Перез, — сжал в руках стакан тот.
— Тогда нет причин волноваться. Пойдём ко мне в кабинет и спокойно поговорим, — неприятно и настойчиво сжал плечо Адама Оскар, — только сними фартук.
Адам, понимая, что ему не отвертеться, торопливо стащил с шеи фартук и пошёл вслед за торжественно вышагивающим Перезом. «Мне крышка», — нервно сглотнув, подумал он.
В кабинете Адам надеялся увидеть мистера Джоэля, но его не было. Перез, как всегда приторно-учтивый, указал Адаму на небольшой кожаный диванчик, а сам облокотился на стол. Это уже напугало Адама — он заметил, что Оскар всегда уверенно восседает в своём удобном кресле, а не стоит, прислонившись куда попало.
— Ну, Адам, рассказывай, — скрестил руки на груди Перез.
— Да я… встретил вчера здесь, в баре, девушку. Она мне очень понравилась, такая милая, но в то же время было в ней что-то рокерское, — принялся врать Адам, — она дала мне свой номер, и сегодня в шесть мы встретились. Я не рассчитал время, прошу прощения, такого больше не повторится.
— Плохо, — как будто сам себе сказал Перез.
Адам недоумевающе глянул на него.
— Плохо, говорю, — теперь громко повторил Оскар, — очень плохо ты врёшь, а ещё мечтаешь быть журналистом… Да уж, ничего у тебя не выйдет, они же только ложью себе на жизнь и зарабатывают. Мне даже жаль — фотографируешь ты классно. Такой контраст, баланс белого и прочие ваши штучки, и всё без вспышки! Браво, просто браво.
Закончив, Оскар бросил Адаму на колени те самые пропавшие фото. Семь. Семнадцать. Тридцать один. Адам, не зная, как реагировать и что говорить, сгрёб их в кучу и сжал в ладонях.
— Из-за этих поющих трусов, — даже не посмотрев на Адама, вновь заговорил Перез, — все мои планы коту под хвост! Не смог отказаться, больно она красивая. А Джонни… Ты же понимаешь, кто такой Джонни, верно? — обратился уже прямо к Адаму Оскар, — так вот, Джонни не любит оттяжек, заминок и прочей лабуды. У нас с ним была договоренность — послезавтра он должен был получить Фэриса и отмудохать его до состояния отбивной. Но ничего не вышло, я думаю, Энни тебе всё рассказала. А отмудохать кого-то Джонни хочет, тем более, он заплатил вперёд триста штук. Адам, ты знаешь, что такое триста штук?
Перез так резко шагнул к нему, что Адам вздрогнул и кивнул:
— Знаю.
— Да нихрена ты не знаешь, щенок! Думал, умнее всех? Умнее меня и Грега? Чёрта с два! Даже Джесс, которая уже все мозги пропила, и то умнее тебя. Стащила фотки, пока ты выволакивал из туалета эту слюнтяйку, — Перез явно насмехался над ним и радовался собственному остроумию, — короче, Адам, не буду тебя мучить — чтобы сделка не сорвалась, я предложил Джонни тебя вместо Тома. Знаю, не равнозначный обмен, но хоть что-то он получить должен. И ещё, к твоему несчастью, я перенёс сделку на сегодня, чтобы он получил свою игрушку пораньше и не так разозлился. Мне жаль, Адам, прости, но бизнес есть бизнес, — развёл он руками, — но, прежде чем Джонни придёт и размозжит твою не в меру любопытную башку, у меня есть вопрос.
Он, видимо, надеялся, что Адам поддержит разговор и спросит: «Какой?», но тот не мог произнести и полслова. Сидел и думал, как бы просто сбежать отсюда.
— Вопрос: кто заказал тебе слежку? — упёр руки в бока Перез.
Адам, неожиданно для самого себя, обрёл дар речи:
— Вы же только что сказали: «Бизнес есть бизнес». У вас свой бизнес, у меня — свой.
Оскар на это лишь усмехнулся и повернулся к нему спиной. Улучив момент, Адам вскочил с дивана, кинулся было к двери, но в то же мгновение получил толчок куда-то под ключицу. Не поняв, что именно произошло, он остановился и посмотрел вниз — из верхней части его груди торчала рукоятка ножа для бумаг. Перез ударил его с такой силой и яростью, что почти десятисантиметровое лезвие полностью вошло в тело. Вернув взгляд перед собой, он увидел перекошенное злобой лицо Оскара и окровавленный нож, который он крепко сжимал в кулаке. Таким пугающе-уродливым он не видел его никогда. Адам был настолько поражён, что даже почти не чувствовал боли, только ощущал, как из раны, заливая его футболку, течёт горячая кровь. Оба застыли, не зная, что делать дальше.
Оскар очнулся первым. Он направил остриё ножа прямо Адаму в лицо и прошипел:
— Имя. Или прощайся со своим чудесным зелёным глазом.
Адам понял, что он не шутит, когда лезвие придвинулось к нему на дюйм.
— Хорошо, — первая волна адреналина подутихла, и Адама оглушило такой болью, что он еле удержался на ногах, — это Грегори Джоэль.
Перез, сдвинув брови, убрал нож и сделал шаг назад. В его глазах мелькнуло нечто, похожее на разочарование. «Сработало», — подумал Адам, крепко зажимая рану, из которой натекло уже достаточно крови. Ему стало ещё страшнее — он никогда до этого не чувствовал дыхание смерти так близко.
Оскар же вновь замешкался, переваривая услышанное. Видимо даже у такого отпетого ублюдка имелось какое-то представление о сотрудничестве и товариществе. Адам, чувствуя, что победа близка, шепнул ему:
— Мистер Перез.
Тот инстинктивно повернулся и получил от Адама такую пощёчину, что, не удержав равновесие, свалился на пол. Адам, скуля от боли, ведь бить ему пришлось именно правой рукой, навис над ним, и срывающимся голосом воскликнул:
— Знаете, почему пощёчина, а не просто удар кулаком? Потому что только этого вы и достойны! Вы — настоящая сука, мелочная и трусливая, вы…
Он не успел договорить, потому что на его рту и носу сомкнулись чьи-то здоровенные ручища в латексных перчатках. Адам попытался вдохнуть — ничего не вышло. Но он не намерен был сдаваться просто так. Пытаясь отбиться, он с огромным трудом сделал шаг к столу, но налетел на ногу лежащего на полу Переза, и завалился вперёд. Тут же почувствовав металлический привкус во рту и резкую, ослепляющую боль во всём лице, он дёрнулся ещё несколько раз, стараясь столкнуть с себя Джонни, который с каждым мгновением сдавливал его рот и нос всё сильнее, но у него ничего не вышло — всё тело дрожало, а перед глазами летали разноцветные круги. Понимая, что проигрывает не только схватку с Джонни, но и с самой смертью, Адам забился ещё отчаяннее, но вскоре просто провалился в темноту и звенящую тишину, которые словно поглотили его. Сердце Адама дёрнулось ещё пару раз и остановилось.
***
— Да твою мать, Оскар! Какого хрена ты тут натворил? — через несколько минут после расправы завалился в кабинет Грег Джоэль, — почему он весь в кровище?
— Извини, в этот раз я не сдержался, — всё ещё держась на щёку, прошипел Перез, — но нос — не моя вина. Этот придурок пытался вырваться и ударился об стол. Неудачник и в смерти неудачник.
— Он его, похоже, сломал, — прогудел Джонни, — где ты его нашёл, Перез?
— Это наш бармен, я же говорил, — уже прислонил к ударенной щеке графин с виски Оскар, — не думал, что он такой прыткий.
— Да ты ему плечо пробил, идиот! — склонившись над телом Адама, разозлился Джоэль, — Джонни сделал свою работу чисто, а ты замарал комнату, замарал Джонни и замарался сам! Всё, Оскар, больше ты в этом не участвуешь! Иди сначала на курсы управления гневом, а потом уже лезь в серьёзный бизнес! Пошёл вон отсюда!
Перез, обиженно глядя на него, вышел из кабинета и направился в санузел — он действительно сильно испачкался в крови Адама, тот ещё и накапал на него, когда напоролся на стол.
Джонни и Грег же наворачивали круги вокруг бездыханного тела несчастного.
— Я знаю, что мы сделаем. Пусть копы подумают, что это ограбление. Ты вынеси его через чёрный ход и положи рядом с баками, а я принесу его вещи, посмотрим, что там.
Джонни, повеселев, несколько раз ткнул носом своего ботинка ногу Адама и, удостоверившись, что он мёртв, легко, словно кошку, а не взрослого мужчину, подхватил его, перекинул через плечо и, не обращая внимания на то, что из носа Адама всё ещё немного капает кровь, понёс тело в указанном Джоэлем направлении.
Сам Джоэль же, матерясь себе под нос, достал из кармана телефон, набрал номер и, услышав мелодичное «Да, дядя Грег», гаркнул:
— Джесси! Быстрее в кабинет! Захвати хлорку, перчатки, тряпки и прочее. Придурковатый Перез решил порезать этого умника, тут крови, как на скотобойне. Торопись!
Та пробормотала что-то в трубку и отсоединилась.
Джоэль, не переставая бурчать, направился было к двери, но проход ему перегородил Перез, ещё более разъярённый, чем до похода в уборную. Сжимая нож для бумаги, он процедил:
— Знаешь, что Салливан сказал перед смертью? Что это ты заказал слежку за всеми нами. Как объяснишь это, Грег?
