***
Том на новости о «Танцах со звёздами» отреагировал неоднозначно. Энн показалось, что он совсем не доволен, только изображает радость. Когда же она спросила его об этом, то получила бездарную и истеричную тираду о том, как она продалась, с выкриками и обвинениями: — Ты же хотела не этого! Развлекать бабуль, что за тупость? Ферейра с Найджел над тобой насмеялись, а ты купилась! — Слушай, ты достал меня уже, — выдохнула Энни, — ты на себя-то давно в зеркало смотрел, чтобы меня осуждать? Если ты не желаешь принимать меня, мои решения и, главное, мою помощь, то мы можем расстаться. Ты этого хочешь? — Нет, я этого не хочу, — быстро понизил тон Том, — я люблю тебя, просто меня жутко расстраивает то, что ты делаешь с собой и своей карьерой. — Да что я такого делаю, чёрт тебя дери?! — непривычно грубо рявкнула Энн, — я — танцовщица! По образованию, по духу, по призванию! И мне выпал шанс показать публике свои таланты, а не только трясти грязным бельем и рассказывать об отсосах! Такое ощущение, что я говорю со стеной или на китайском! Чего тебе опять не так? Чего, Том? Тот только было открыл рот, но Энн махнула на него рукой. — Молчи, пожалуйста. Прошу. Просто, блядь, замолкни. Я не хочу больше нападок и причитаний. Я иду на «Танцы», это не обсуждается. Тогда Том топнул ногой, схватил свою толстовку и ушёл из дома. К своему сожалению, Энн поймала себя на мысли о том, что без него ей дышится спокойнее. Томас вернулся лишь следующим вечером, повеселевший, посветлевший лицом. Энни даже не стала расспрашивать его о том, где он был. Он просто ей надоел, стал неинтересен. «Прямо перед собеседованием у Найджел он сказал мне, что я ускользаю. Это абсолютная правда. Я ускользаю от него». Примерно через неделю Энни вернулась в танцзал и начала тренировки. Ей было сложно — она давно не занималась, подзабыла многие дорожки шагов, движения в общем. Но это было не такой большой проблемой по сравнению с отсутствием партнера. — Как отрабатывать шаги, позиции без партнера, Лин? — возмущалась в трубку Энни. — Могла бы предложить тебе своего бывшего муженька, он любит танцульки и псевдоэстетику, но что-то недосуг мне ему звонить. Ничем не могу помочь, прости, — ответила Найджел и отсоединилась. Энн села прямо на пол студии и призадумалась. Самым простым выходом было бы попросить Тома, но ей не хотелось. Просто не хотелось. Других близких в Лос-Анджелесе у неё не было. Если только… От простоты и очевидности решения она подпрыгнула. Быстро найдя нужный контакт в телефоне, она весело воскликнула: — Либби, привет! У меня к тебе сумасшедшее предложение. Приедешь в танцкласс? Адрес сейчас скину. Либби, как верная подруга, без лишних разговоров согласилась побыть временным партнером Энни. Ей было даже интересно, ведь она никогда не пробовала бальные танцы, да и на дискотеках танцевала кое-как, природной грации и пластичности у неё не было. Однако из Энн вышел неплохой учитель — через пару недель у Либби начали получаться дорожки шагов, а правильное положение рук дошло до автоматизма. Довольная Энн подарила подруге туфли для профессиональных бальных танцев, атласные, золотистые, и Либби на радостях начала стараться ещё сильнее. Даже небольшая проблема — разница в росте, не мешала им, Энн просто исполняла типичную мужскую роль ведущего партнера. «Этот навык мне пригодится, когда я буду учить танцевать какого-то парня-неумеху», — говорила она. Девушки занимались в любую свободную минуту, и когда настал день объявления шоу-партнера Энн, искренне расстроились. Они отлично сработались, поэтому Энни боялась, что такой слаженности с новым партнером не получится, а Либби просто не хотела уходить из танцкласса, ведь она не только получила новое интересное хобби, но и осуществила свою маленькую мечту — похудела на несколько килограммов. — Не переживай, Либби, — обняла её Энн, когда та довезла её до студии «Танцев со звёздами», — что нам помешает заниматься и дальше? Ты же знаешь, я всегда с удовольствием. Тем более, ты была классными партнером. — Спасибо! — искренне рассмеялась Либби, — и напиши, кого тебе «выдадут». Интересно посмотреть на свою замену. — Тебя никто не заменит, — чмокнула её в щеку Энн, и пошла на встречу с продюсерами и участниками шоу. Ей не терпелось узнать, с кем же она будет танцевать. Прямо на входе её поймала светленькая девчонка с ворохом бумаг под мышкой и, схватив за руку, шепнула: — Боже, Энн, как же тебе повезло! Эдриан О’Мэлли! И, ничего не объясняя, она унеслась, цокая каблучками. «Какой к чёрту Эдриан О’Мэлли?» — сдвинула брови Энни. Меньше всего на свете ей хотелось получить в пару какого-нибудь невероятного красавчика, который бы заставил Тома умереть от ревности. И заодно прибить её. Не желая делать себе сюрприз, Энн забила в поисковик «Эдриан О’Мэлли» и тут же забыла как дышать. «Твою мать», — пронеслось у неё в голове. Эдриан О’Мэлли буквально сбивал с ног своей красотой. Тёмно-каштановые густые волосы, чёрные, словно спелые вишни, глаза, и пухлые, сочные, чётко очерченные губы, просто-таки манящие поцеловать их. «Всё. Том точно прибьёт меня, этого Эдриана, а потом и себя. Какой кошмар», — покачала головой Энн. Кстати, на стороне «звёзд» Эдриан выступал, потому что участвовал в прошлом сезоне шоу «Холостячка» и даже дошёл до тройки лучших. Фанаток среди телезрителей у него было не счесть, поэтому продюсеры «Танцев со звёздами» решили пригласить его к себе, чтобы поднять медленно, но верно падающие рейтинги. «Хоть бы он оказался мерзким заносчивым придурком, мы бы не сработались и вылетели после первого же выпуска», — подумала Энни, входя в зал, где собирались устроители и участники «Танцев со звёздами». Найдя на длинном столе табличку со своим именем, она села на стул и выжидательно уставилась на пустующее рядом место с табличкой «Эдриан О’Мэлли». Зал медленно заполнялся людьми, вскоре пришла непривычно довольная Лин, а через несколько минут после неё в дверях появился и Эдриан. Очевидно, он знал, что ему предстоит танцевать с Энни, потому что, завидев её, расплылся в улыбке (и стал от этого ещё прекраснее) и уверенно пошагал к своему месту. — Привет! — сев на соседний стул, мягко сказал Эдриан и протянул Энн руку. Она неуверенно пожала её и тут же покраснела: — Привет. — Ну, похоже, следующие несколько месяцев мы проведем бок о бок. Не против? — Нет, конечно, нет, как я могу быть против. Кстати, я — Энн, — зачем-то добавила она. — А я — Эдди, — вновь улыбнулся О’Мэлли, — не люблю полное имя, слишком пафосно. Энни на это лишь медленно кивнула, не в силах произнести и слова. «Даже не думай», — отвернулась она от О’Мэлли. Собрание прошло спокойно: организаторы выдали контракты, объяснили тонкости шоу, его особенности и условия, а после раздали первые танцы. Энни и Эдди выпал медленный фокстрот. «Не самый худший вариант. Спасибо, что не квикстеп», — подумала Энн. Тренировки и работа с хореографом начинались уже с завтрашнего дня. — Останешься? — спросил Эдди после собрания, — я, честно, мало что смыслю в танцах, хотя бы расскажешь мне что-то. — Да, конечно, — неуверенно улыбнулась Энн, — только переговорю со своим продюсером. Подожди меня здесь, ладно? Эдди кивнул, и Энн направилась к Линдси, всё такой же довольной, как и вначале собрания. — Что такое, Лин? Чего ты улыбаешься? — Ничего, я просто рада, что нам выпал Эдриан. Знаешь, сколько и как я за него боролась? Ха, тебе и не представить. — А чем он так хорош? — убедившись, что О’Мэлли нет поблизости, наклонилась к Найджел Энн. — Да он любимчик публики! А какой красавец! Осторожнее, Энни, — подмигнула ей Лин, — зрители будут голосовать за него, как бешеные, даже если он будет стоять деревом. Но я призываю тебя сделать всё, чтобы он хотя бы немного двигался, ладно, Энн? Вы можете победить, а это сулит хорошие деньги и продление твоего контракта. — В смысле? — удивилась Энн, — я здесь не на один сезон? — Если всё пойдёт хорошо, а я очень на это надеюсь, то ты сможешь работать здесь годами. Шоу не собираются закрывать, насколько я знаю. Отличная работа — танцы, съёмки, гонорары — это же всё, что ты хотела. — Я не… — начала было Энн, но Линдси прервала её: — Будь умницей, Фэрис. Я на тебя рассчитываю. С этими словами она закинула на плечо сумку и почти бегом покинула зал. Энни, поёживаясь, вернулась к Эдриану: — Не хочешь поехать в танцкласс? Там и поговорим. О’Мэлли с радостью согласился. На парковке он вежливо открыл перед Энн дверь своей машины, а по дороге пытался развлечь её светской беседой, только она отвечала односложно — сидела, как замороженная, боясь пошевелиться, и всё размышляла о Томе и Эдриане. «Ты даже думать не должна о всяких красавчиках, не то, чтобы бесстыдно пялиться на них. Кто такой этот О’Мэлли? Какой-то пройдоха, хитрый, жадный до внимания и денег смазливый слизняк. Никого не напоминает, а, Энн? Да это же чёртов Перез, только в зачаточном состоянии! Он даже похож на него, смотри — те же глазища, шевелюра, приторная галантность и приветливость. Ты просто тупица. У тебя есть Том, твой муж, твой партнер по жизни, конечно, со своими недостатками, но верный и понятный. Даже думать забудь. О’Мэлли — твоя работа. Никаких лишних взглядов и движений. Даже мыслей!» С таким настроем она и провела первую, пробную тренировку с Эдрианом. Было заметно, что он недоумевает, почему Энни так холодна, но не позволяет себе лезть к ней с расспросами. Танцевать у него получалось не очень, но он явно старался. Энн, мысленно благодаря Либби, вела его, и через пару часов он уже научился правильно держать руки. Не ощущая от Эдриана никакой угрозы, Энни немного расслабилась к концу тренировки, и даже нарисовала в блокноте О’Мэлли схему-типологию бальных танцев. Домой она вернулась в хорошем настроении, которое тут же испортила кислая мина Тома. — И как тебе? — даже не поздоровавшись, пробурчал он. — Что? — не поняла Энн. — Не «что», а «кто». Твой новый партнёр, красавчик Эдриан О’Мэлли. — Хорошо, — разозлившись, решила пойти в наступление Энн, — очень хорошо. Он галантный, учтивый, хорошо образованный и, как ты верно заметил, красивый. А ещё он уважает меня, мои танцевальные навыки и быстро учится. Устраивает тебя такой ответ? Том ничего не сказал, только, казалось, заскрипел зубами и направился к двери. — Куда ты? Куда ты вечно уходишь? — крикнула ему вслед Энн. — Не твоё дело, — бросил он. — Да ты просто ребёнок! Тупой великовозрастный ребёнок, который поругался с «мамочкой» и сбежал, хлопнув дверью. Ну и вали, пока ветер без камней! — окончательно взбесилась Энн. Томас вновь промолчал, только громко хлопнул дверью. — Придурок чёртов, — прошипела себе под нос Энн.***
С того дня жизнь Энни разделилась на две половины: одна — домашняя, скандальная до исступления, неинтересная, другая — танцевальная, яркая и успешная. Естественно, что с первой частью у неё ассоциировался Том, а со второй — Эдди. С О’Мэлли они сближались каждый день, не только во время танца, но и в перерывах. Энн разрешила себе «отпустить» ситуацию и поступать так, как подскажет сердце. А сердце подсказывало двигаться навстречу Эдриану, ведь в нём не было ничего зловещего и отталкивающего. Он много шутил, рассказывал забавные истории со съемок «Холостячки», которые были полным кошмаром и постановой, а ещё любил поговорить о детстве, ведь он считал его лучшим временем в своей жизни. — Мы жили неплохо, я — единственный ребёнок в семье, избалованный до жути! Как вспомню свои истерики в магазинах игрушек, так стыдно становится, — смеялся он, — мама одна меня воспитывала, всю душу, силы и средства в меня вкладывала. У нас и сейчас очень хорошие отношения, на гонорар от «Холостячки» я купил ей двухуровневую квартиру в Пасадине, она много мне дала, хочу отплатить ей тем же. От таких рассказов Энни чувствовала себя отвратительной дочерью. «Надо набраться смелости и поехать в Атенс, навестить маму с папой», — думала она. — Кстати, именно мама научила меня играть на гитаре. Хочешь, как-нибудь покажу? Энни хотела, очень хотела. «Но что скажет Том? — билось у неё в голове, — хотя… учитывая, как он себя ведет, его вообще не должно касаться, кто и когда играет тебе на гитаре. Сам-то он где пропадает? Не факт, что не с любовницей». Уговорив саму себя таким нехитрым образом, Энни согласилась послушать игру Эндриана. После очередной тренировки они вместе поехали на окраину города, сели на капот авто Эдриана, он достал гитару и начал играть мелодии классического рока. Энни не была поклонницей этого жанра, но без проблем угадывала песни, такие они были знаменитые. Они прекрасно провели вечер — никто не переходил границы и не делал никаких намеков, всё оставалось в пределах дружбы, хотя напряжение, которое витало между ними, было сложно игнорировать. Энн поймала себя на мысли, что больше всего на свете хотела бы, чтобы Эдди наклонился к ней и поцеловал, но сама первого шага сделать не могла — «обручальное» тату на ключице буквально жгло кожу. «Сначала расстанься с Томом, а потом твори, что хочешь», — вздохнула она. Это был прекрасный вечер, но между Энни и Эдди осталось столько недосказанности, что прощание вышло очень нелепым — они не знали, обняться им, поцеловать друг друга в щеку или просто помахать рукой. Остановившись на первом, Эдди довез Энн до дома и, перед тем как уехать, спросил: — Хореограф говорил с тобой? Энн отрицательно покачала головой. — Он мимолетом упомянул, что до первого съемочного дня осталась всего неделя, ему нравится, как мы работаем, поэтому с завтрашнего дня он хочет начать второй танец. Сердце Энн упало. «Только бы не грёбаный квикстеп»: — Какой? — Сальсу. Мне кажется, это будет повеселее, чем фокстрот. — Однозначно, — протянула Энни и, спешно кинув «Пока», вышла из машины. «Повеселее — это мягко сказано. Я и так еле выдерживаю все эти его «вибрации», сальса же доведёт меня до точки кипения. Ненавижу», — злилась она, идя домой. Тома опять не было, и она, тихо этому порадовавшись, легла спать.***
Первая же репетиция сальсы довела Энн почти до истерики. Во-первых, хореограф выбрал песню «Give It To You» Шона Пола и Ив с невероятно быстрым темпом, за которым и Энни тяжело было успевать, не говоря уже об Эдриане. А, во-вторых, как она и предполагала, напряжение между ней и Эдди достигло своего пика, ей было физически тяжело находиться рядом с ним. Находиться, но не сметь коснуться вне танца. Потные, запыхавшиеся, они присели отдохнуть на несколько минут, хореограф тоже, видимо, устал, поэтому ушёл к автомату с газировкой, оставив их одних. Энн внимательно посмотрела на Эдди и, выдохнув, воскликнула: — Я не могу так больше. Он непонимающе глянул на неё. — Пожалуйста, не притворяйся, что ты этого не чувствуешь. Я же вижу, Эдди, я всё вижу! Если ты хочешь меня, скажи прямо, я не выдержу ещё одну подобную тренировку. Эдриан, улыбнувшись, опустил голову на руки: — Не думал, что ты когда-нибудь сделаешь первый шаг. Я пропал, увидев тебя на собрании. Знаешь, чего мне стоило держать всё в себе целый месяц? И он, не дожидаясь ответа Энн, поцеловал её в губы. Она, не ожидав такого жеста, затаила дыхание, но на поцелуй ответила. Впервые после эпопеи с Перезом она почувствовала нечто, похожее на возбуждение, и чуть не рассмеялась от радости. Немного отстранившись и переведя дух, она принялась целовать всё его прекрасное лицо, задыхаясь от страсти, каждой клеточкой тела ощущая, что он чувствует то же. — Как думаешь, если мы уйдем пораньше, нас не уволят? — срывающимся шёпотом произнёс Эдди. Энн, не в состоянии отвечать вслух, лишь отрицательно покачала головой и они, продолжая порывисто целоваться, выбежали из зала и поехали к Эдриану домой. Впервые за долгое время Энн смогла получить сексуальное наслаждение. Эдди был совсем не таким, как Том — более умелым, но и более нежным. Если Том, сосредоточенный только на себе, в порыве страсти мог хорошенько прижать Энни или нечаянно ударить её головой об стену, то Эдди, в первую очередь, заботился о ней, о том, чтобы ей было приятно и комфортно. Когда они оторвались друг от друга, Энн поймала себя на мысли, что не испытывает чувства вины. Никакого. Совершенно. «Я не могу любить Тома, он изменился до неузнаваемости. Или просто показал своё истинное лицо», — подумала она. — Я хочу переночевать у тебя, ты не против? — погладила она Эдриана по щеке. — Конечно, — мягко улыбнулся он и поцеловал кончик её пальца. И хотя на следующий день хореограф смотрел на них косо всю тренировку, он не мог не сказать, что Энн и Эдди стали танцевать более слаженно и плавно. «Вы будто слились друг с другом», — то ли намеренно, то ли нечаянно намекнул он. Пара на это лишь рассмеялась — хореограф был чертовски прав. Первый съемочный день прошёл прекрасно — Энн и Эдди просто-таки плыли по танцполу, идеально попадая в такт и чувствуя друг друга. Результат они получили соответствующий — первое место в турнирной таблице. С тех пор дни понеслись, будто в ускоренной перемотке: репетиция-съёмка-репетиция-съёмка. Между танцами Энни и Эдди находили минуты, чтобы побыть наедине и насладиться близостью — однажды они даже занялись сексом в машине, и Энн вновь смогла почувствовать себя юной, полной энергии и сил, словно «обнулилась». Она никому не рассказывала о романе, даже Либби. На Тома же просто перестала обращать внимание — они стали жить как соседи, даже спал он теперь на диване. Никто не решался сказать роковое «Я хочу развестись», но оба понимали, что скоро это случится. В конце сентября Энн и Эдди отсняли все танцы до полуфинала — они шли очень хорошо, так что были уверены, что окажутся в тройке призёров. Прямо перед съёмками продюсеры объявили двухнедельный отпуск, который Энн и Эдриан планировали провести вместе, желательно, не вылезая из постели. Посмеиваясь и переговариваясь, они переодевались из танцевальных костюмов в свою одежду, но тут Энни отвлёк телефонный звонок. На дисплее высветился неизвестный местный номер и она, пожав плечами, приняла вызов. — Офицер Роджер Холлоуэй. Я говорю с Энн Фэрис? — прозвучал в трубке строгий голос. — Да, — испугавшись такого тона, неуверенно произнесла она. — Ваш муж, Томас Фэрис, арестован по подозрению в нападении на человека и нанесении побоев. Просим вас приехать в участок, записывайте адрес. — Секунду, — прикрыла она рукой динамик телефона, — Эдди, дай свой блокнот. Коряво написав подрагивающей рукой адрес участка, она с ужасом посмотрела на Эдриана: — Том в полиции. Говорят, арестован за нападение.