Все для нее

Долг джентльмена он выполнил. Можно было отправляться домой. «Джентльмена...» Прямо самому стало смешно. Будто одно лишь благородство двигало им, когда он помчался следом за Фахрийе! Просто подвернулся случай еще немного побыть с ней наедине, вот и рванул, не разбирая дороги. И ничуть не жалел об этом. Теперь в тайниках его памяти хранился их единственный поцелуй. Реальный, а не постановочный. Какой растерянной она была. Не успела ни возразить ему, ни спрятаться и позволила случиться тому, что случилось. Ее губы были совсем не такими, какими он помнил их со съемок — теплыми, мягкими. И податливыми. До чего же не хотелось отрываться от них. Но Бурак понимал, что продли он поцелуй еще хотя бы пару секунд, и схлопотал бы по шее. А рука у Фахрийе была тяжелой. Это он хорошо помнил. Пришлось однажды отведать: в Каннах. И причина-то была пустяковая... Ну взялся случайно не за то место. Так ведь ее же и спасал, как тогда казалось. Ему показалось, что девушка вот-вот упадет, он и перехватил ее, чтобы предотвратить падение, и получилось так, что рука легла прямо ей на грудь. Ответила она молниеносно - с разворота так заехала ему по лицу, что в ушах зазвенело, а след от тонкой девичьей ладошки пришлось еще целый день носить, как орден, выставленный на всеобщее обозрение. Бурак улыбнулся своим воспоминаниям и даже щеку потер, возрождая в памяти уже забытые ощущения. Ну вот, помимо поцелуя, ему на память осталась еще и пощечина от любимой женщины. Немного, однако. В каких закоулках сознания искать ему теперь хоть какой-то приемлемый повод для встречи? Бурак подумал было обратиться к Илкай — вот у кого всегда была в запасе стоящая идея, - но вспомнив исполнительного продюсера, вспомнил и о том, что в особняке, скорее всего, еще нужны его руки, и скорее направился туда. Как оказалось, не зря - помощь его пришлась очень кстати. Площадка перед особняком Решата паши уже опустела, а он все стоял, опершись на перила крыльца и думал о чем-то своем. Вспоминал многочисленные приятные (и не очень приятные) моменты, которые ему пришлось пережить во время съемок в этом самом доме. Почти на целый год этот старинный особняк стал настоящим домом для него и его коллег. Почти год они были одной большой семьей — со своими радостями и огорчениями, со своими чаяниями и сомнениями, со своими проблемами и тайнами. Уезжать не хотелось, словно, уехав, он разорвал бы последнюю ниточку, связывающую его с Фахрийе, с надеждами на возможное счастье. Но продолжать стоять в одиночестве и предаваться воспоминаниям в пустом и темном дворе было не за чем, и Бурак неохотно двинулся к своей машине. Поехать решил домой, к себе, хотя там его никто и не ждал. В доннерную ехать было поздно — отца там уже наверняка не было. Можно было отправиться к родителям и там окунуться в атмосферу уюта и с детства знакомого состояния покоя и защищенности. Но у него уже не осталось сил улыбаться, а появляться перед родителями опустошенным и невеселым не хотелось. Начнутся вопросы, мама расстроится, у отца подскочит давление. Зачем обременять их своими проблемами? Так что лучшим вариантом было: отправиться домой и как следует выспаться! Пока ехал, в голове было пусто, хоть в футбол играй. Изредка там рождались какие-то мыслишки, но быстро таяли, и среди них не было ни одной конструктивной. Эйфория, охватившая его после поцелуя, прошла, сердце снова наполнилось печалью и сомнениями. Впереди маячило так много безрадостных дней без его любимой девочки, а причин, чтобы увидеться с ней, не осталось. Конечно, одна причина у него была. Наиважнейшая. Вот только именно по этой причине Фахрийе с ним встречаться сейчас и не стала бы.