***
— Эрррррор, нет, я хочу курочку с джемом! — визжал Инк, пока его с трудом тащили от кухни подальше. — Какая курочка с джемом, Инк, тебе, что, семь лет? Прекращай. — Нет! Я хочу и точка! И вообще, если не хочешь мне готовить курочку, я сам ее приготовлю! — Ну уж нет, не для этого я жил, чтобы тушить пожар на кухне. — Эррррор! Завидев Гено, что вышел на крики, художник замахал ему рукой. — Гено, родной, миленький, спасай, мне курочку с джемом не хотят даваааать, — проныл чернильный, начиная брыкаться сильнее. — Эррор, отпусти его, пожалуйста, — в спокойном тоне сказал одноглазый, выходя полностью к скелетам. Ошибка аж ошалел от такой просьбы. И это говорит скелет, что ему чуть ли не брат?! И это говорит тот, что перечитал кучу книжек по психологии и является чертовски хорошим успокоителем?! Тем не менее, чуть ворча что-то по типу «живот будет болеть» и «сами пожар будете тушить», отпустил его. Инк тут же кинулся обнимать, по его мнению, освободителя. — Геночка, дорогой, спасибо большое! — Инк, слушай внимательно, — всё в том же спокойном тоне сказал недобитыш, отлепляя от себя коротышку, придерживая и чуть сжимая плечи, — сейчас твой организм достаточно слаб, а лишний стресс и перегрузки могут лишь усугубить твоё положение. И такое некорректное сочетание еды как «курица» и «джем» лишь ухудшат твоё состояние. Хочешь ли ты, чтобы ребенок родился вялым? Тебе нужно сохранять все силы. Так что. Лучше послушай Эррора. Хорошо? — улыбнувшись, спросила развалинка. Неохотно, но Инк кивнул. Его плечи почувствовали свободу, но… В следующую секунду художник грохнулся на пол, чуть скрючиваясь в комочек. Ошибка чуть не посерел от страха, тут же подбегая к нему. — Инк? ИНК! Что с тобой?! — Его душа светится, — сказал Гено, указывая на то место, что ярко сияло радугой, — одно из двух: либо ребенок решил подпитаться его энергией души, либо он готов сформировать тело. Возьми его на руки и бегом к Оутеру. Немедля более, Ошибка сгреб в охапку своё сокровище, что часто дышало, хрипело, но не могло произнести ни звука, и что есть сил рванул в Звездную сторону.***
Если бы у Эррора были ногти — он бы их все уже давно изгрыз до крови. Но к счастью, этого не произошло. Вместо этого Глюк беспокойно метался возле двери, ведущей в комнату Оутера и Саенса, где было чертовски тихо, и это не из-за звукоизоляции, нет, дверь была приоткрыта, просто сам процесс был довольно-таки напряженным и тяжелым, поэтому все трое скелетов, что находились в комнате, хранили молчание, лишь чуть тяжеловатое дыхание Инка, что лежал там, прерывало его. Гено, сидевший на полу в коридоре рядом, наблюдал за чернокостным, что ходил туда-сюда. Ему не разрешили заходить только потому, что чернильный сам настоял на этом. Он просто не хотел, чтобы Ошибка видел его замученное лицо. Ему будет достаточно знать, что тот за дверью, ждет его и переживает там. — Эррор, — прошептал недобитыш, чуть махнув рукой тому, — иди сюда. Он был словно на иголках. Даже будучи севшим, продолжал ёрзать и нервничать. Гено положил ему руку на плечо. К счастью, Эррор привык к нему, поэтому гаптофобия даже не дала о себе знать, молча в тряпочку и не возникая. Глючный повернул к нему голову, устало шепча: — Понимаешь, я не могу, а что, если… Гено тут же прислонил свой палец к его зубам и покачал головой. — Никогда не говори «А что, если…». То, что ты понапридумывал себе — такой же бред, как и рассказы и нытьё Инка о том, что ты его не любишь. То, что ты предполагаешь, произойдет с вероятностью в ничтожную долю процентов. Так отпусти эти волнения. Не держи ложных иллюзий будущего. Живи настоящим и наслаждайся им. А теперь. Сделай глубокий вдох. И выдох. И досчитай до пяти. Сделав все в точности, как сказал «брат», Ошибка действительно почувствовал себя лучше. — Я уверен, что у вас будет прелестный ребенок, не беспокойся, хорошо? Я знаю, что не только Инку сейчас тяжело, но и тебе. Просто не трать лишние нервы, всё в порядке будет, — мягкая улыбка тронула лицо развалинки, заставляя глючного окончательно расслабиться и успокоится. — Как дела с Рипером? — спросил он всё также шепотом. Гено чуть надул «губы» и включил цундере. — Этот идиот не получит никакого ребенка в ближайшие три годы, загрёб меня уже со своим «хочу» да «хочу». Ему лишь бы поиграться, как ребенок, честное слово. Не понимает, что это огромная ответственность, стальные нервы и вечный недосып. Ему примера с Дримом не хватило? Тот, вон, только недавно начал высыпаться, потому что Лакс уже стала более-менее спокойной и перестала каждую ночь маму звать. Да и Кросс измотан. Так что, нет, мне такого счастья ненадобно. — Кстати, а где сам Рипер? Я его с утра не видел. — Он ушёл границы города обходить. Дрим с ребенком сейчас в холле Икс. Дверь чуть приоткрылась, и оба скелета резко повернули головы туда. Это Оутер. Он выглядел и счастливым, и уставшим. — Эррор, — сказал он негромким голосом. Тот застыл, внимая каждому слову и не смея шевелиться, — дай Инку еще пару минут. И можно будет заходить. Глюк кивнул, чуть поджав коленки к себе и обняв их. Он уже успокоился, но некая тревожность всё равно осталась. Звездоглазый ушел, чем чуть хлопнув, загремев, а затем вновь вышел, кивнув чернокостному. На дрожащих и трясущихся ногах он еле встал и доплелся до комнаты, проходя мимо космического. Инк лежал на кровати с обнаженной грудной клеткой и легкими шортами. В руках у него был завернут в чистое полотенце крохотный комочек чего-то чёрного. Устало и измотанно улыбаясь, художник смотрел на него влюбленным взглядом. Услышав звуки, он оторвался от ребенка и поглядел на Эррора, что был весьма напряжен. — Эррор, иди сюда, посмотри, какой он… — полушепотом сказал Ки-Ки, счастливо глядя на него. Ошибка пошел к нему и тут же присел на коленки, чтобы быть с ним одного роста, опираясь на кровать. Повернув дитя в его сторону, чернильный спросил: — Разве он не чудо? На Эррора смотрел черный скелет-малыш, от чьего черепа чуть отделялись будто чернила. Они словно плескались там, позже вновь возвращаясь в череп, создавая новую «волну». Его глазницы и фаланги пальцев, в отличие от красных глючного, были розовыми. В правой глазнице сиял белый зрачок, а в левой — синий с желтой звездой. Секунда — и она сменилась ромбом. Своими глазенками он смотрел на отца. Затем протянул ему свою крохотную ручку, улыбаясь, протянув звук наподобие «эа». Тот чуть шарахнулся от него. Гаптофобия. Видимо, придётся каким-то волшебным образом и к малышу привыкать. Инк хихикнул и чуть оттянул ребенка к себе. — Я всё ещё хочу курочку с джемом, — сказал чернильный, ухмыльнувшись. — Обойдёшься, — буркнул Глюк, — лучше на бумаге порисуй. — Ага, джемом по бумаге, — хихикнул художник. — Ты не исправим, — вздохнул Эррор, но стукнулся своими зубами о его лобик, имитируя поцелуй, далее кладя руку на его плечо. — Нам нужно имя придумать ему. — Угум. Есть идеи? — Джастин? — Что за бред… — Кисточка? — Инк, нет. — Динь-ди-линь? — Инк, прекращай. — Ну не могу я думать, будучи голодным! — Курицу не буду никакую готовить. — Тогда я буду есть джем с бумагой, — усмехнулся коротышка. Через секунду он радостно воскликнул: — Паперджем! — Чего? — не понял чернокостный. — Имя! Его можно назвать Паперджем! — повернулся к ребенку Инк. Тот на имя, будто что-то понимая, вновь что-то «эа»-кнул и улыбнулся. Затем засмеялся во всю голосину. На шум в комнату заглянул Фреш, сверкнув надписью «ХМ?». Завидев теперяшнего племянника, он начал подходить к молодой семье, размахивая руками. — Хей, братиш, чо ж ты не сказал мне, что племяш мой родилс? Ну-ко давай, показывай! — Это чисто семейный сбор, скройся, Фреш, — чуть злобно прошипел Глюк, закрывая собой Инка и Папера, зыркнув на него. Только пистолета не хватает. Тот, к сожалению, под подушкой лежил в его комнате, а до нее дойти надо. — Оши, ну же, не надо быть столь грубым, он же твой брат, — с нежностью сказал чернильный, устраиваясь в кровати чуть удобнее. — Он ребенка напугает, — буркнул Эррор, продолжив стоять на своём. — Не напугает. Фреш, иди сюда, — подозвал художник сожителя, чуть пихнув ногой при этом Ру-Ру в бок. Тот чуть обиделся, но отступил. Следом за Свежим зашел и Гено. Ну хотя бы единственный нормальный скелет нашёлся в этом дурдоме. Когда тому дали волю, светофор в три прыжка оказался возле родившего, уставившись своим взором на племянника сквозь толщу чёрных очков. «Милый» — отобразилось на них. Джем, до этого изучая дядю взглядом, на смену надписи в очках радостно загугукал, потянув к ним ручки. — Э, неа, племяш, это тебе не надо видеть. А то твой отец точно меня сожрет с потрохами, если я тебя напугаю, — заржал Фреш. Никаких манер. Впрочем, их и не было. — Как назвали? — поинтересовался одноглазый у Эррора, что сел на полу возле другой кровати, скрестив руки на груди и ревниво смотря на Йоло, что уже успел разыграть ребенка, от чего тот хохотал. — Паперджем, — буркнул тот, гордо отвернувшись от всего и вся. — Эррор, иногда мне кажется, что ребенок тут только ты, — хмыкнул Гено, подходя к ПиДжи, — привет, малыш! Увидев повязку на глазу «дяди», Папер замолк. А затем потянулся ручками к нему. Недобитыш хотел было отдалиться, но не успел — повязку сняли. Гено поспешил зажмурить глаз и прикрыть лицо рукой, чтобы ребёнок не увидел ужасного последствия действия радиации. Но малыш заплакал, желая видеть лицо. Инк пытался его успокоить, покачивая, напевая песенку, пытаясь накормить энергией души — ничего не помогало. — Гено, убери руку, пожалуйста, он хочет увидеть твоё лицо, — чуть ли не в отчаянии сказал Инк. Даже Фреш, пытавшийся его развеселить, мало помогал. — Я не хочу, чтобы он испугался! — не менее отчаянно сказал Гено, закрывая лицо. — Он и так плачет, прошу, только ты можешь помочь! Выдохнув, развалинка открыла лицо, открывая уродливый глаз, что был расплывчат и будто тёк. Но ребенку, как бы странно это не звучало, понравилось это. Он засмеялся и протянул ручки Гено, просясь к нему. Недобитыш посмотрел на Инка с неуверенностью в зрачке. Тот кивнул, приподнимая малыша в воздухе к тому. Аккуратно, но Гено взял этот маленький комочек радости, улыбнувшись. Эта кроха такая прелестная. Гугукнув еще раз, Джемми потянул свою ручку и коснулся скулы «дяди», начиная её чуть оглаживать и щипать, проверяя на ощупь. Тот лишь мог улыбаться. Еще никто так спокойно не реагировал на его глаз. Даже Лакс с её проломленным черепом слегка вздрогнула при виде глаза, и лишь потом привыкла. Далее ПиДжи с разрешением Инка перекочевал в руки Фреша, а Эррор слегка поднапрягся. Этот скелет не настолько серьезный, чтобы доверять ему такие вещи. Чернильный это тоже понимал, но он знал свежего очень хорошо, а потому и доверял. — Чё как, ПиДжи? — очки сверкнули надпистью «Совсем кроха», а рот расплылся в улыбке. Золотой зуб тут же блеснул на свету. Паперджем улыбнулся дяде и, засмеявшись, вновь потянулся к очкам, намереваясь их снять. Светофор начал уворачиваться. Малютка пыталась поймать предмет, но этого не удалось сделать. К счастью, он не заплакал, когда не получил желаемого — увидеть лицо второго родственника (коим Гено, собственно, не является, но с «тремя братьями» все все равно согласились. Их объединяла одна вещь — радиация, что подействовала на них. И если Фреш и Эррор такие от рождения, то Гено получил травму в результате несчастного случая). Светофор осторожно тыкнул малыша в нос, тихо посмеявшись над умилительностью этого скелетика. Даже Лакс, хоть так же была мила, всё равно отличалась от Джема. Может, это просто родственные связи так действуют? Может быть. После тыка в носик, Папер ухватился за указательный палец дяди обеими руками, а затем начал грызть его. Это было совсем не больно, ведь зубки были совсем маленькими и доставляли едва ли ощутимое покалывание. — Смотри, ЗАГРЫЗЁТ, — хихикнул Гено, наблюдая за этими двумя. — Да, почти наполовину съел, — подтвердил Фреш в веселом тоне, наблюдая за тем, как малыш переместился от крайней фаланги к средней, чуть рыча по-детски. Смотрелось со стороны это довольно мило и забавно. Пока Саенс, все это время сидевший за столом и читающий что-то в книге, не сказал: — Всё, всё, ладно, Инк, малышу пора отдохнуть после формирования нового тела. Оно весьма специфичное, но это лишь из-за генов Эррора. Его можно считать… Полу-полумутантом??? Но не рискуйте проверять это, пихая в ОБЛАКА. Лучше не надо. Опасно. Может, все же, его кости не смогут в жизни выдерживать радиации. Фреш с неохотой протянул Паперджема обратно коротышке. Тот принял его и, чуть покачивая на руках, начал напевать тихую мелодию, дабы малыш успокоился и заснул. Гено и Фреш ушли, как и Саенс с Оутером. Эррор же остался, вновь подползая к художнику. Чуть зевнув, он положил свою черепушку на край кровати, одной рукой сплетаясь фалангами пальцев с младшим мужем. Вслед за заснувшим ребенком заснул и его отец. Позже вырубился и папка, глядя с нежной улыбкой на этих двоих. — Как же я вас люблю, мои любимые…***
Раздался плач. Поморщившись, Эррор приоткрыл глаза. Этот дьявольский ребенок смеет закатывать концерт уже третий раз за ночь! А ведь Ошибка только нашел самую удобную позу, чтобы в обнимку спать с чернильным. Сам коротышка также пошевелился, распахивая глазницы, под которыми зияли черные разводы — результаты недосыпа. — Мнхм, Эррор, — сонно сказал он, — отпусти меня, дай Папера успокою… — Ну уж нет, не для того я вскакивал два раза, чтобы потом и третий раз тебя отпускать! — в обиденном тоне сказал Глюк, лишь крепче сжимая Инка, не давая ему пошевелиться. Крики не прекращались. Хорошо, что стены не пропускают звук. — Эррррор, прекращай, — чуть более смело сказал Ки-Ки, повысив голос, — его нужно успокоить! Ты, вообще-то, обещал сам по ночам вставать и успокаивать его! А встаю в основном я! Так что тебе бы лучше вообще не возникать и молчать! — у кого-то явно нервишки сдают уже. — Не пущу, — буркнул Эррор, хотя крики ему слушать уже надоело, и он был готов чуть ли не в подвал запихать Папера, лишь бы тот не мешал спать. Инк взвыл от отчаяния, продолжая попытки выбраться. Безуспешно. Слезы потекли по скулам. Ему было сложно. Сложно тащить на себе ребенка, попутно то и дело отпихиваясь от Эррора, что лип к нему и отвлекал. Как будто ему было легко! Рыдания ребенка словно нож резали по душе, заставляя художника изводиться и стараться тут же всеми силами его успокоить. Увидев чернильного в таком состоянии, Эррор вдруг осознал. Осознал, что он не прав. Что Инку уже плохо от этого всего. И принял для себя решение. Помочь ему. — Я сам его успокою, — сказал он вдруг нежным тоном голоса, чмокнув его в лобик, — только не плачь, Инки… Инк аж замер от такого заявления. Эррор… Сам его успокоит?! Впервые за три месяца?! Верилось с трудом. Но он доверял старшему мужу, а потому кивнул, шепча «спасибо». На душе становилось тепло и свободно, когда его отпустили, а затем стихли и крики. — Ну привет, мелкий, — перегнулся Ошибка через борт небольшой кроватки в углу, — опять капризничаешь? Паперджем тут же замолчал, недоуменно посмотрев на отца. А где же его папа? Глючный скелет осторожно взял кроху на руки — с гаптофобией пришлось свыкнуться в ускоренном темпе из-за ребенка, что любит хвататься за всё, что ни попадя — а затем потопал в коридор. Инк же даже не видел и не слышал этого. Отрубился как миленький. — Ну не орешь, уже хорошо, — приговаривал Эррор, покачивая малыша, что смотрел заинтересованно на него своими глазенками, почти не шевелясь. Куда они идут? Длинный коридор бункера Икс сменился чуть более темным коридором, что являлся переходным из одной части в другую. Тут было попрохладнее и помрачнее, от чего Папер спрятал голову в легкую майку отца, прижавшись к нему и вцепившись махонькими ручками в одежду. Ему было немного страшно. Наконец, страшный коридор закончился, а заместо его появился чуть узковатый, но уютный коридор Звездной части. Инк буквально полгода назад, во время своей беременности, вдруг резко захотел сменить обстановку. Как результат — все стены здесь оказались исписаны пейзажами и звездами. За недельку он справился, хоть и жутко устал. Зато маленькой Лакс нравится. Она любит постоянно подбегать к ним, смеяться, и прикладывать ладошки то к звезде, то к бабочке, то к солнышку, если Кросс поднимет на ручки. Остановился Глюк перед бывшей комнатой Дрима и Инка. С тех пор, как они переехали к своим половинкам, одна личность была крайне заинтересована в том, чтобы жить одна. И чем с Эпиком не ужились, нормально же все было, нет? К счастью, было не заперто. Распахнув дверь, Ошибка зашел внутрь, тут же включая свет и говоря: — Теперь это официально твоя проблема. Спросоньей, Фреш вскочил, ничего не понимая, почему его разбудили посреди ночи и врубили свет. Протирая глазницы, скелет вдруг почувствовал, что на его одеяло положили что-то. Окончательно проснувшись, он заметил Джема, что рассматривал его глаза… Очки! Мигом схватив очки, свежий поспешил их надеть. Недоуменно перевел взгляд на Эррора, что стоял рядом, собираясь уходить. — Теперь это чудо — твой геморой. И, ах да, — повернулся он уже в двеном проёме на него, — если с ним что-то случится, то ты получишь от Инка, а потом и от меня. Только попробуй с ним что-нибудь сотворить, сам лично через мясорубку пропущу. — в грозном тоне сказал он, захлопывая дверь за собой. Отвлекшись от ушедшего братца, светофор перевел взгляд на ПиДжи — тот успел доползти до его колен. Взбираясь все выше, он периодически пытался ручками дотянуться до его лица, но когда попытки не увенчались успехом — вновь продолжал упорно ползти. Полумутанту до жути стало интересно, что же тот сделать собирается, поэтому даже не смел шевелиться. Малыш, тем временем, заполз на его колени и протянул свои руки к очкам. Секунда — и они оказались сняты. Папер уставился на дрожащую зрачок-душу в левом глазу и чуть шевелящиеся щупальца в правом. Затем улыбнулся и своей крохотной ручкой с тихим стуком с размаху коснулся его скулы, чуть поскребывая. В его левом зрачке сияла звезда. Неловко и смущенно улыбнувшись в ответ, свежий приподнял его на руки, позволив встать на грудную клетку и, придерживая его, спросил: — Ну и что мне с тобой делать, мелкий? — Га-га-гу! — очень содержательно, понятно и ёмко, однако. Хихикнув, Фреш обвел взглядом комнату. Не найдя в ней ничего интересного, он, утеряв желание спать окончательно, посмотрел на ребенка вновь. — Хей, не желаешь услышать от радикального дядьки Фреша пару историй, хм? Хоть малыш мало чего понимал, но радостно угукнул, чуть помахав ручками от радости. Усадив кроху поудобнее, скелет начал: — Что ж, тогда слушай. Однажды мы играли с корешом-Эпиком в Морской Бой…***
Чуть поморщившись, Фреш открыл глаза. Который час? Глянув на настенные часы, свежий понял, что сейчас примерно час дня. Неплохо он поспал. Под боком что-то зашевелилось. Точнее — кто-то. До этого момента мило сопящий Паперджем распахнул глаза и посмотрел по сторонам. Не обнаружив папку, он было хотел закатить концерт, даже часто задышал, надув «губки», но светофор сразу сообразил что к чему и, подняв его на руки, тут же вскочил с кровати, подбросив его в воздух и поймав после. — Хей, ПиДжи, даже не думай тут слезы лить, это совсееем не радикально! Подлетев в воздух, кроха тут же захохотала, оглашая тихое пространство своим громким и заливистым смехом. Побросав в воздух его еще немного, полумутант сказал: — А знаешь, я голодный. Что насчет того, чтобы ограбить кухню? — малыш продолжал улыбаться и смеяться. — Значит, да. Тогда пошли, «чудо» братца. Едва свежий зашел на кухню, как услышал нечеловеческий вой, раздавшийся по всему бункеру. Инк и Эррор с Блу в придачу, сидевшие там, повернулись в сторону только что зашедшего Фреша с Папером на руках. — Ох, Джемми! — художник вскочил из-за стола и подбежал к светофору, забирая ребенка и прижимая его к себе. — Как ты, милый? Хорошо поспал? Ох, радость моя, ты даже не представляешь, как я переживал за тебя ночью! — Ага, и поэтому спал как убитый, — хмыкнул Эррор, потягивая кофе из чашки. Чернильный строго зыркнул на него, а затем повернулся к Фрешу, одаривая его лучезарной и счастливой улыбкой. — С ним сложно было? — Та не особо, — махнул рукой тот, пожимая плечами, — мы просто болтали почти до утра, а потом оба вырубились. Ничего трудного. — Фреш, вот честно, спасибо тебе огромное, я так давно себя выспавшимся не чувствовал! — благодарно кивнул Инк. Тот кивнул в ответ. Послышался очень громкий стук железной двери, будто ее выбить собирались. Ки-Ки всунул Джема обратно Фрешу и выбежал в коридор. Издалека послышался счастливый ржач и продолжившийся крик вперемешку с матными и нелестными словами. Бежал Рипер и Гено, причем второй был явно не на шутку злым. Инк понял, что дело дрянь и поспешил выйти в холл. Смерть успела выбежать на улицу, а вот развалинку удалось перехватить, остановив. — Гено, что случилось, — поинтересовался художник, когда недобитыш относительно успокоился, а его сбитое дыхание восстановилось. — Этот… придурок, идиот, извращенец! Он. ОН! Он слился со мной душами! И теперь я залетел от него! Да что б его…! — Так у тебя тоже скоро будет малыш?! — радостно воскликнул Дрим, залетая в холл. Вслед за ним шёл Крест. — …Тоже? — Оу, да, хе-хе, — сказал Сон, чуть желтея, — мы решили с Кроссом завести еще одного карапуза! После того, как Рипер вернулся, еще очень долго Лакс и Папер сидели в одной комнате с Дримом и Инком, чтобы не слышать всех «цензурных и хороших» слов, что лились из Гено. Но этот день стал воистину незабываем и памятен. В особенности для Фреша…