Часть 2
16 января 2020 г. в 00:05
Не то чтобы Геральт ненавидел все эти торжественные приёмы, скорее, испытывал чувство глубокого психологического дискомфорта и чувствовал себя явно не в своей тарелке. Точнее, как слон в посудной лавке. Конечно, Белый Волк в таком бы не признался и под пытками. А ещё всех этих манерных вельмож, которых он про себя именовал не иначе как напыщенными индюками, Ведьмак и вовсе на дух не переносит. И тем не менее, он здесь. Чертов Лютик! Это всё его вина. Хотя, это ещё с какой стороны посмотреть.
Ведьмак, скрипя зубами, признаёт, что благодаря стараниям болтливого Лютика его перестали считать мясником из Блавикена и нынче величают исключительно Белым Волком. Каждый шрам, украшающий его могучее тело, был любовно воспет в отдельной поэме, а баллады о его славных подвигах известны в каждом королевстве. Благодаря сладкоголосому Лютику народ встречал их как героев, а не камнями и проклятиями. Всё-таки от надоедливого менестреля была хоть какая-то польза.
Прибыв в очередной зажиточный городок, где Ведьмака встретили чуть ли не с распростертыми объятиями, Геральт узнал, что здесь есть работёнка как раз для него. Платили более чем щедро, а им обоим позарез нужны были деньги, хороший постоялый двор и добротная еда с крепким элем. Пару месяцев назад гарпии повадились таскать детей средь бела дня. И не было спасения от этой напасти. Даже маленькую любимую дочурку мэра высокие стены не уберегли от летучих гадов.
Отправились на рассвете. Разыскать гнездо хищных тварей на вершине отвесной скалы не представляло для Ведьмака особой сложности. Бой был не на жизнь, а на смерть. Лютик, стоящий внизу, весь испереживался, а потом с возмущением принялся отряхивать свой костюм от перьев гарпий, валившихся на него дождем. В гнезде хищных тварей неожиданно обнаружилась маленькая девчушка, перепуганная до смерти и слегка поцарапанная когтями, но вполне себе живая. Колдовское снадобье, которых у Ведьмака было в избытке, быстро излечило девочку, а также избавило от шрамов и стерло память. Увидев свою дочь живой и невредимой, глава города решил устроить прием в замке в его честь.
— Бухло, еда и бабы, Геральт! — вещал неугомонный менестрель. С одной стороны, всё не так уж плохо. Геральт уже и забыл, когда в последний раз спал на огромной мягкой постели не на постоялом дворе. Эль лился рекой, от дорогих яств и сладких фруктов столы ломились. Здесь и рябчики, и фазаны, и жаркое из настоящего кабана, сладкий виноград, великолепный эль, заморские сладости, которых Геральт в жизни не пробовал.
Но почему-то Ведьмаку кусок в горло не лез. В отличие от Лютика, который явно чувствовал здесь себя как рыба в воде и вовсю наслаждался прекрасным вечером. Сладкоголосый менестрель соловьем заливался, а благодарная ему толпа восторженно рукоплескала.
— Позер, — недовольно рычит Геральт, вгрызаясь в кроличью ногу. Лютику место на сцене, в королевском театре играть.
Девки на балу действительно были породистые, прекрасные, словно лесные нимфы, одетые в парчу и дорогой шелк, кружатся в легком танце благоухая дорогими духами. Прекрасные девы то и дело звонко смеялись, прикрываясь изящными веерами, то и дело бросая в сторону Ведьмака красноречивые взгляды из-под длинных ресниц. Вот только Геральта такое внимание к своей скромной персоне скорее напрягало, чем радовало. К своему величайшему позору, Ведьмак должен был признать, что совершенно ничего не смыслит в искусстве флирта и ухаживаниях. К тому же, Ведьмак привык иметь дело с дамами полусвета. С ними все просто — заплатишь чеканной монетой и бойкая девица сама тебя за руку тянет в свободную комнату и ублажит по полной.
А вот Лютик, напротив, во всю наслаждался вечером и выпавшим шансом блеснуть в высшем обществе. Болтливый менестрель чувствовал себя совершенно естественно и раскованно.
Лютик что-то ласково нашептывал на ушко графине, заставляя её краснеть. Девушки вокруг томно вздыхали и жеманно хихикали, когда менестрель рассказывал им о своих странствиях и приключениях. Теперь Геральт понимает, почему Лютика считали дамским угодником.
Вилка переломилась в руках Ведьмака, а сам он заскрежетал зубами при виде этой милой сцены. Хотелось подойти и разогнать стайку назойливых девиц, жестом руки, словно голубей на городской площади. Геральт не подозревал, что противное неведомое чувство, которое жгло в груди зовётся банальной человеческой ревностью.
Впрочем, Лютик щедро одаривал своим вниманием не только представительниц прекрасного пола. Юный златовласый виконт так и вился вокруг него ужом весь вечер. Этот щеголь сразу Геральту не понравился. Чего только одни эти вьющиеся до самой жопы волосы, перевязанные пижонским красным бантом, стоят. Да и сам он был какой-то весь слишком смазливый, что ли. Эти блестящие золотисто-зеленые глаза, ловящие каждое движение Лютика, странная улыбка и изящная фигура отчего-то невероятно бесили. Точно его бабка с эльфом согрешила, вот и результат. Мысленно пожелав златовласке блох, Геральт презрительно отвернулся.
Казалось, Лютик его весь вечер принципиально игнорирует. Вот может же эта зараза выбесить его, практически ничего не делая. Особый талант, не иначе. Отчасти Геральт и сам виноват. Ещё в начале вечера Лютик привычно крутится вокруг вечно хмурого Ведьмака, пытаясь завязать разговор, но после лаконичного полного яростного рычания «Отвянь!», Лютик как-то поник и действительно отвял. Вот только радовало это Геральта почему-то не долго.
— «Лютик! Ах ты голосистая бесстыжая тварь!» — ругается Ведьмак, стоило на минуту отвернуться, как этот прохвост успел куда-то улизнуть из зала. Спасать своего безмозглого менестреля от благородных рогоносцев Ведьмаку совсем не улыбается. Поэтому, вспомнив все известные проклятия, Геральт со страдальческим видом отправляется на поиски.
Менестреля Геральт отыскал просто по запаху. От Лютика всегда пахло чем-то сладким и приятным, а нечеловеческие зрение и обоняние значительно облегчали задачу.
— Лютик, мы уходим! — хотел уже гаркнуть Ведьмак, но осекся, так и застыв на месте с открытым ртом словно памятник самому себе. Картина представшая перед его глазами была достойна легендарных оргий в доме мэра.
Бесстыжий менестрель одаривал своего новоиспеченного любовника страстными и чувственными поцелуями, зажимая того прямо посреди темного коридора, в то время как шаловливые ручки любовно оглаживали и сминали маленькую упругую задницу виконта. Сам же белобрысый аристократ не считал подобные поползновения оскорбительными. Наоборот, всячески способствовал собственному грехопадению.
Ай да Лютик, ай да сукин сын! Наш пострел везде успел, да? Не то чтобы Ведьмак был удивлен — слишком уж манерным и изящным казался ему иногда сам Лютик. Люди искусства, что с них взять. Да и юные аристократы часто были падкими на запретные наслаждения, тому виной природная испорченность и жажда острых ощущений. А еще обучение в закрытых школах весьма способствовало приобретению подобного опыта. Что касается Ведьмаков и Чародеев, то им были чужды людские комплексы. Так что Геральт был совсем не удивлен, узнав, что сладкоголосый менестрель греет постель не только прекрасным дамам, но и пылким юношам с взором горящим.
Отпрыск благородного аристократического рода извивался, словно уж на сковородке, явно жаждал получить больше ласки, отирался о любезно подставленное колено менестреля, чувственно стонал в поцелуй, сминая чужую рубашку на плечах Лютика изящными пальцами, дрожа от желания. К тому времени Лютик уже успел расстегнуть камзол и жилетку, и ловко расправлялся с пуговицами на шелковой кружевной рубашке, покрывая чувственными дразнящими поцелуями тонкую шею виконта.
Воодушевленный столь бурной реакцией, бесстыжий менестрель припал к плоской груди виконта, обхватывая губами, нежно покусывая и дразня чувствительные бусинки розовых сосков. Проворные руки Лютика гладили плоский живот и поясницу юного аристократа.
— О, Юлиан, — горячо шептал, дрожа, словно охваченный лихорадкой, виконт. Ведьмак прекрасно видел, как юный аристократ кусает и облизывая губы в предвкушении, стараясь сдерживать стоны, его ресницы трепетали, а щеки пылали ярким румянцем.
Лютик времени даром не терял — уже успел запустить свои шаловливые ручки в штаны новоиспеченного любовника, во всю наглаживая стремительно твердеющую плоть виконта. И всё-таки вот этого Ведьмак решительно не понимал. В чем кайф лапать чужой член?! Лютику своего собственного мало?!
Юный аристократ совершенно потерял себя от нахлынувшего удовольствия, не задумываясь, опустился на колени перед Лютиком, ловко спуская штаны менестреля до колен, любуясь твердым красивым членом своего любовника. Ровный, с розовой головкой и выступающими венками на стволе, не огромный, но достаточного размера для глубокого проникновения и широкого разнообразия поз. Лютик, словно читая чужие похотливые мысли, одаривает виконта одной из своих самых обольстительных улыбок, одобрительно запуская свои тонкие, музыкальные пальцы в золотистые локоны аристократа.
Виконт с явным энтузиазмом принимается целовать и облизывает головку, плотно обхватывая покрасневшими от поцелуев влажными губами, дразнит уздечку проворным языком. С губ Лютика срывается громкий чувственный стон. Вдохновленный подобной реакцией любовника, юный аристократ обводит развратным языком каждую венку на члене, а после вновь возвращается к головке, обхватывает губами ствол, активно задвигал головой, отсасывая с видимым удовольствием. Менестрель, не в силах больше выносить эту сладкую пытку, надавливает на белобрысую макушку любовника, заставляя взять глубже, контролирует движения, активно толкаясь в призывно открытый, горячий рот.
Виконт не возражает, только сильнее распаляясь от такого напора, отсасывает активнее и с явным удовольствием. Вон, даже руку в штаны себе запустил, неужели так нравится, недоумевает Ведьмак, наблюдая за этим непотребством. А потом Лютик стонет. Громко, чувственно, развратно. Лютик звучал потрясающе. Эти протяжные, искренние, молящие, сладкие стоны ласкали чувствительный слух Ведьмака. Голос менестреля раскрывался множеством новых граней, был сладким и манящим. Лютик звучал словно сладкоголосая сирена, только в его голосе не было магии, лишь чистая симфония похоти и порока.
Геральт чувствует предательское шевеление в штанах. Чертов Лютик! Сладкоголосая ты зараза! Лютик, не подозревая о душевных терзаниях Ведьмака, выгибается, кончая с долгим непристойно громким протяжным стоном, изливаясь в рот виконта. Менестрель выравнивает дыхание, смотрит на своего любовника горящими глазами, поднимает с колен, притягивает к себе, развратно целуя. А после хватает за руку, утягивая за собой в первую свободную спальню.
Ведьмак смутно понимал, что ему следует уйти прямо сейчас, однако природное любопытство, сдобренное изрядной порцией отборного эля заставляет его остаться. Геральт видит через приоткрытую дверь, как Лютик толкает своего любовника на кровать начинает быстро раздеваться. Менестрель явно красуется, плавно и изящно избавляясь от одежды под пылким взглядом виконта. А посмотреть было на что. Лютик был действительно хорош собой, высокий, гибкий. Ведьмак невольно залюбовался открывшимся шикарным видом со спины: кожа молочно-белая, словно шелк, лишенная шрамов и изъянов, стройные ноги, которым бы позавидовала любая девушка, а задница вообще загляденье. На этом моменте Ведьмак смутился, мысленно отвешивая себе хорошую затрещину, ибо негоже с таким вожделением на задницу лучшего друга пялиться.
Бесстыжий менестрель по-кошачьи ловко забирается на кровать, седлает бедра любовника, нетерпеливо потираясь своим членом о член виконта, сладко постанывая. Изящно выгибает спину, склоняясь к юному аристократу, вовлекая его в глубокий, чувственный поцелуй, незаметно стягивая ленту с волос. А после, ловко привязывает тонкие запястья к кованому изголовью кровати той самой алой шелковой лентой.
Лютик, не теряя времени, тянется к красивому стеклянному флакончику с ароматическим маслом для массажа, так удачно забытому на прикроватном столике. Жар окутывает тело Ведьмака, когда он видит, как менестрель, изгибаясь, заводит руку за спину, начиная растягивать себя своими длинными изящными пальцами, открывая прекрасный вид на бледные блестящие от смазки ягодицы и маленький сжимающийся розовый анус.
А потом и вовсе насаживается на член виконта, опускаясь до самого конца, царапая ногтями грудь своего любовника. Сладкие протяжные стоны Лютика заполняют комнату отражаясь от стен. Да это просто издевательство какое-то! Не зная Лютика можно подумать, что он наблюдает сейчас развлечение развратного инкуба, соблазнившего свою нервную жертву. Вот только Лютик точно инкубом не был, и никакими приворотными любовными зельями здесь и не пахло. Только страсть и похоть, а еще желание любовников, что так исступленно предавались неземной страсти перед его глазами. Твердый, просто каменный член Ведьмака уже сдавливала одежда, причиняя ощутимый дискомфорт.
Рукоблудить, наблюдая за плотскими утехами своего лучшего друга, Геральт считал ниже своего достоинства. Поэтому был вынужден покинуть замок и в срочном порядке искать ближайший бордель. Благо, искомое нашлось достаточно быстро, да и девушки были свободны — большинство постоянных клиентов были на празднике. Ведьмак выбрал себе на этот вечер бойкую голубоглазую брюнетку с густыми кудрями и маленькой грудью.
Но сегодня отчего-то хотелось странного. Например, развернуть девушку спиной к себе и уткнуть лицом в подушку. А еще вполне искренние стоны девицы почему-то раздражали. Ведьмак покинул бордель на рассвете чертовски злой и неудовлетворённый.
— Лютик! Сладкоголосая ты зараза! — в сердцах рычит Ведьмак, пытаясь изгнать из памяти развратные картины.