Путь гримма

Альбукерке, штат Нью-Мексико. Два дня назад. Очередной обгоревший до самого фильтра окурок полетел в песок. Морин потянулась за новой сигаретой, и чертыхнулась — осталось всего две. А денег на кармане не было, так что курево придется растягивать подольше, насколько возможно… А, похрен. Девушка вытянула одну, прикурила, жадно затянулась, глядя на исписанную стену прямо перед собой. Бросила взгляд на окно своего дома, убедившись, что свет не горит. Родители спят. Коротко взвизгнул мобильный. Стиснув сигарету зубами, Морин достала трубку. София. — Эй, привет, подруга, ты скоро? — у Софи возбужденный голос и быстрая речь, значит, девчонки раздобыли выпивку. Отлично. Где бухло, там и курево. Или что повеселее.  — Скоро, — машинально понизив голос, отозвалась Морин. — Они дрыхнут. — Давай уже! — проорала в трубку София и захохотала. Похоже, им там уже хорошо. Девушка жадными затяжками прикончила сигарету и заторопилась к «Пьяному закату» — дешевому подобию ночного клуба, где продавали самое дерьмовое в штате пиво и не слишком внимательно смотрели на возраст посетителей. Подруг, Софию и Линду, Морин заметила, еще только подходя к парковке. Девчонки неплохо проводили время в компании троих парней, торчка Уоррена, Дэна из Нью-Мексико и незнакомого молодого мексиканца в голубой рубашке. Дэн с Линдой увлеченно сосались на капоте его машины, Уоррен и Софи над чем-то вместе хихикали (гашеные?), а незнакомец поглядывал на них с улыбкой и тянул из банки колу. — Мо! — Уоррен первым ее заметил и замахал рукой. — Иди к нам! Иди к нам-ам-ам! — и они с Софи снова залились смехом. Точно гашеные. А есть еще?.. «А толку, — подумала с тоской Морин. — С деньгами все равно хреново, а угощать даром никто не станет. Дружба дружбой, а дурь врозь». — Привет, — она кивнула мексиканцу, — я Морин. — Я понял, — он протянул ей банку. — Я Майк. Угощайся, — он протянул ей банку. Напиток слабо отдавал колой и чем-то еще. Поколебавшись, девушка отпила, почувствовав жар, растекшийся по языку.  — Отлично, — улыбнулась она Майку и глотнула еще. Стало веселее. Намного веселее. — Я рад, — Майк мягко забрал банку. — Эй, народ! Здесь становится шумно. Поехали куда-нибудь…в какое-нибудь местечко поромантичнее? — М-м-м… Романтичнее? — Дэну и Линде, похоже, было неплохо и здесь, но мысль им понравилась. А Софи и Уоррен без лишних слов забрались в машину, не переставая смеяться. Новый знакомый сел за руль, никто с ним не спорил — хозяин машины был занят Линдой. Грязные улицы Альбукерке быстро остались позади, перед компанией живописно раскинулась вечерняя пустыня. Под впечатлением ли от красоты каменных исполинов, или же от какой-то дряни из банки Майка, Морин было хорошо. Она не слышала ни возбужденного дыхания, ни дурацких фразочек и смешков, только смотрела в окно на черно-малиновое небо. — Приехали! — объявил Майк. — О, тут и правда неплохо, — заключила Линда, оглядев небольшую укрытую от шоссе полянку со старым кострищем и парой потертых низких скамеек. — Ну, тогда устраивайтесь, — из бардачка появились еще банки с алкоголем, из колонок авто полилась музыка, и веселье продолжилось. Морин смеялась вместе со всеми, Соф угостила ее сигаретами — жизнь налаживалась. — Может, хочешь прогуляться? — жарко шепнул ей на ухо Майк, — Я покажу тебе нечто прекрасное. — М-м? — Морин обхватила его за шею. — Хочу. Потом — его сладкие губы. Горячий глоток из банки. Затяжка. — Это будет… необыкновенно… Еще затяжка. Это и правда необыкновенно… Друзья остались далеко позади, а может впереди, она их больше не слышала. Перед ней развернулся космос, небо и земля поменялись местами, перемешались, засияли красками, засверкали, потекли сквозь ее пальцы. Пустыня расцвела, сквозь жемчужно-белый перламутровый песок стали прорастать яркие цветы, переливаясь лилово-золотисто-пурпурным, завиваясь во фракталы, они источали чудесный аромат. — Ты слышишь? Слышишь музыку? — шепчет Майк. — Слышу… Она счастливо улыбается ему — слышит. Это поет трава, небо, Вселенная, волшебные звуки видны и осязаемы. — Если слышишь — давай танцевать. Майк кладет ладонь ей на талию и они кружатся в танце. Морин никогда раньше не танцевала вальс, но она уверена — они танцуют прекрасно. Движения легки, синхронны, отточены, каждое движение приносит им обоим неописуемое наслаждение. Они танцуют… Они готовы танцевать вечно… Ведь музыка такая сладкая… Музыка… Детектив Андре Гарсиа поморщился на палящее солнце. Стрелка на наручных часах одышливо подползала к трем, и это означало, что его ждет крайне неаппетитное зрелище. — И почему я не пошел учиться на адвоката? — вздохнул он и вышел из машины. — Ну и жара… Об исчезновении девушки сообщили сегодня утром ее родители. Морин Миллз была так называемым трудным подростком — проблемы с наркотиками, нахождение в общественном месте в нетрезвом виде, бродяжничество — внушительный список к шестнадцати-то годам. Связались с ее подругой Линдой Тёрк — та, мучаясь жестоким похмельем, сообщила, где в последний раз видела Морин… Патрульная служба обнаружила пропавшую девушку довольно быстро — помогли падальщики, кружащие над своей законной добычей. И поэтому Гарсиа особенно не хотелось туда идти. — Привет! — махнул ему хмурый сержант Стэнли. Ну… выражение лица здоровяка совсем не понравилось детективу. Если уж этот вечно позитивный (порой до отвращения) живчик мрачен, как туча, то там все особенно дерьмово. — Что у нас? — вздохнул Гарсиа. — Да черт его знает, — поморщился Стэн. — Месиво. Девчонка, похоже, еще ночью коньки отбросила, стервятники над ней хорошо поработали. Эксперты уже приехали, высказали, что думают по этому поводу. Я два новых ругательства узнал. — Ясно… Гарсиа нырнул под ограничительную ленту, стараясь дышать неглубоко. Трупный смрад распространялся, наверное, до самого Альбукерке. Распростертое на камнях тело было действительно основательно изуродовано, слово «месиво» подходило к нему как нельзя лучше. Здесь явно еще и койоты побывали, причем, драка за лакомые кусочки у них была нешуточная. Лицо обглодано, на месте груди и живота зияют дыры, на левом предплечье чудом сохранившееся дешевое размытое тату. Превозмогая отвращение, Гарсиа склонился над жертвой, внимательно осматривая пустые глазницы. Попутно порадовался, что не успел сегодня пообедать. — Отлично. Можете приступать, — кивнул он экспертам. Вернувшись к машине, он вынул телефон, набрал номер. — Привет. Разбудил? Доброе утро. Вставай, Эспиноза, радуйся жизни. О, да. Мне кажется, опять он. Я еду. Вари кофе. И покрепче. Портленд, штат Орегон. В дверь постучали. Робко, тихо. Монро вздохнул, догадываясь, кто это может быть. Открыл дверь. — Монро… На Джульетту было жалко смотреть. Она казалась больной, выжатой, как после тяжелой лихорадки. — Входи… — Монро посторонился, впуская девушку. — Ты видел Ника? — даже ее голос казался осипшим. — Да, — не стал врать потрошитель. — Он… Что он сказал тебе? — Ну… — Монро вздохнул. Чертовски дурацкое положение, надо сказать! — Он был немного расстроен. Ага. — Ты знаешь, где он? Телефон не отвечает, — Джульетта подняла на него припухшие глаза и вдруг тихонько заплакала. — О, Боже, Джульетта, — Монро растерялся. — Тише, тише, — обнял он девушку. Она уткнулась ему в плечо, дрожа, как маленький котенок. — Ну почему это со мной случилось… — зашептала она. «Потому что тебя заколдовала злая рассерженная ведьма, чтобы отомстить твоему парню-охотнику на существ из детских сказок, которые вовсе не сказки». Ага. Ну да, ну да. — Пойдем, выпьем чаю с мятой, — успокаивающе забормотал Монро. — Хотя к черту мяту, у меня где-то должен быть ром… Завернув плачущую девушку в свой любимый плед, Монро сунул ей в руки дымящуюся кружку, над которой клубился совсем не кофейный аромат. Джульетта машинально глотнула. — Я не люблю его. Я не люблю Шона, — по ее щекам опять покатились слезы. — Я не знаю, что на меня нашло, клянусь! Мне нужен Ник… Знаешь, у меня такое чувство, что я его потеряла… И боюсь, что навсегда. «Знаешь, у меня тоже есть такое чувство», — хотел бы сказать Монро, но понимал, что этого говорить как раз не стоит. Вместо этого попытался слабо улыбнулся. — Ну что ты. Я уверен, все наладится. Джульетта поглядела на него, понимая, что он лжет. Монро вздохнул, промолчал. Девушка сделала еще глоток. — А может, все и к лучшему, — проговорила она задумчиво. — Я так устала… Может, так все и должно было случиться. «Что?» — Я… Не совсем понимаю… — Я так устала, Монро… Устала от всей этой… чертовщины, лжи, недомолвок. Я так с ума сойду. Надо все это прекратить, хотя бы это в моих силах. — Как? — Я уеду. Уеду… да хоть в Миннесоту. Мне надо побыть одной. Спасибо, Монро, — она коснулась его руки. — Извини меня. — Да о чем ты… Когда она ушла, Монро еще долго сидел, забыв про остывший чай с мятой. Изредка в глазах его вспыхивали алые огоньки.