Военная полиция Учиха

— Курота-сенсей рассказал мне о произошедшем на его уроке. Руки Саске чуть заметно дрогнули, но он всё же забрал у Ируки свитки по основам анатомии, невольно отведя взгляд. В тёплых, слишком уж добрых для шиноби глазах светилось искреннее желание помочь. Видеть эти эмоции не было ни желания, ни сил. Внутри закипали злость и отвращение: в первую очередь, к себе. Жалкий. Какой же он жалкий. — Прошу прощения за беспокойство. Положенный по правилам поклон. Ответом стал протяжный вздох. Учиха распрямился, но головы не поднял. — Хватит уже, — неожиданно устало проговорил инструктор. Удивление пересилило злость, заставив мальчика посмотреть ему в лицо. Умино потёр шрам на переносице. — Я понимаю, этикет, вежливость… Но для учителя нормально волноваться о своём ученике. Здесь нет правых и виноватых, так что и извиняться не за что. Саске только едва заметно дёрнул плечом. Может, и не за что. Но так было проще. Ему не нужны были беспокойство, жалость или сочувствие — просто бессмысленная трата времени. Лучше бы его просто оставили в покое. Всё равно никому не понять. — Спасибо. Всё действительно в порядке. — Безликий, но вежливый ответ. Ирука красноречиво указал на перебинтованную ладонь Учихи, не желая сдаваться и отступать. — Это мелочь. — Не мелочь! — от возмущения чунин даже немного повысил голос, но быстро взял себя в руки. — Это никакая не мелочь. Ты поранился во время урока… — Мой контроль чакры недостаточно хорош, — твердо прервал сенсея мальчик. — Травма — всего лишь следствие моей ошибки. Подобного больше не повторится. Он начинал медленно терять терпение: в душе предупреждающе вспыхнула красным злость. Разговор не имел смысла, только раз за разом подчёркивая ущербность Саске. Зачем? В чём цель этого унижения?! В коротком поединке взглядов Умино отвёл глаза первым. Он и сам не знал, зачем раз за разом пытался пробиться через стену отстранённой вежливости. Остановить, предложить отдохнуть? Ничего не поменяется. Он не был в силах даже дать совет, подсказать, как не ранить самого себя собственной же чакрой. С таким никто раньше не сталкивался: высшую ступень шарингана и побочные эффекты от её применения не то чтобы не исследовали. Даже не видели. Шарингана. Разум зацепился за интуитивно кажущуюся верной мысль. Шаринган. Додзюцу Учиха, кеккей генкай клана… Вот оно. Сандайме говорил, что Саске пробудил первое томое. Ирука никогда толком не интересовался темой улучшенных геномов, но всё же знал основы. Даже самая слабая форма способна видеть чакру. Тем, что видишь, управлять ведь проще, так?.. — Я… Имел в виду, может… Тебе поможет в улучшении контроля твой шаринган? — прозвучало совсем не уверенно. Спросил бы кто-то «Как именно?» — Умино бы не ответил. Он просто указал пальцем в небо и, к своему удивлению, попал. Глаза Саске чуть расширились в немом удивлении. Шаринган вряд ли мог чем-то помочь в проблемах с чакрой сам по себе. Другое дело — то, что сам факт его пробуждения будто бы стёрся из памяти. Возможно, не напомни Ирука сейчас — и мальчик бы забыл о клановом наследии крови ещё надолго, полностью погрузившись в медицину. Глубокий поклон получился на удивление легко, совсем без раздражения — Учиха был правда благодарен. Как минимум за возможность сдвинуться с мёртвой точки. И за хорошую подсказку, как ускорить процесс. — Большое спасибо. На лице Умино застыла какая-то недоуменная радость, будто бы он сам до конца не верил в успешность своей догадки. — С вашего позволения, я пойду, — Саске коротко склонил голову и, получив положенный ответ, направился обратно в холл. Убрав часть свитков в подсумок, он развернул один, читая прямо на ходу — нетерпение взяло верх. Не сказать, чтобы он так уж любил учиться, но призрачная возможность буквально подталкивала в спину. — Смотри, куда прёшь! Не сильный, но неприятный удар заставил Учиху отшатнуться. С трудом удержавшись на ногах, он поднял удивлённый взгляд от свитка. Слишком увлёкся и, похоже, врезался в одного из старшекурсников. — Прошу прощения, — он сдержанно наклонил голову. Желания вступать в диалог не было. Бессмысленная трата времени. Мальчик попытался было пройти мимо, но ему преградил путь один из компании старших ребят. — Мешаешь. — Совсем обнаглел, малолетка?! — вспылил ещё один парнишка. Судя по всему, все они были с выпускного курса. Выше на две головы, чем-то разозлённые. Самоуверенные. Удар у них такой же: прямой, легко читаемый. Достаточно сделать шаг в сторону, и хватит обычной подножки. С громким грохотом старшекурсник свалился на пол, на глазах свирепея. В два движения вскочив на ноги, он уже всерьёз бросился на Саске. Шаг. Пригнуться, немного сместиться в бок, уворачиваясь от неумелой атаки. Шаг. Учиха резко нанёс точный удар раскрытой ладонью в горло невольного противника. Тот пошатнулся и в следующую секунду снова завалился на пол — на этот раз без сознания. Бил бы кулаком в полную силу — мог бы и убить. — Отнесите его в медпункт, — Саске убрал свободную руку в карман, а свиток спрятал в подсумок. Спокойная, циничная мысль об убийстве обдала чёрным холодом изнутри. Но так и должно быть. Шиноби — сами по себе монстры. И он — один из них. И ничего, что это страшно. Резко развернувшись, мальчик быстрым шагом преодолел оставшиеся метры до дверей и уже на улице открыл зонт. В лицо ударил промозглый ветер: похоже, дождь вполне мог перерасти в скором времени в полноценную грозу. Саске глубоко вдохнул влажный, немного пахнущий сырым деревом и дымом воздух. Буря внутри уже почти улеглась, но страх продолжал касаться тонкими пальцами горла. Он не боялся драк, не боялся проиграть и уж тем более, не боялся старшекурсников. Нет. Главным страхом Саске стала необходимость убивать. Бояться самой сути шиноби просто глупо. Но с этим ничего не поделать. Наверное, будь у мальчика выбор, он бы больше никогда не взял в руки оружие. Разгорающаяся алым пожаром в душе ненависть выбора не оставляла. Сложив зонт, чтобы не мешал, он перешёл на бег. От судьбы не убежишь — и что? Поворот, поворот, узкая пустая улица. Клановый квартал находился на самой окраине, даже бегом не меньше десяти минут. Ничего. Это неважно. Плеск воды, капли из лужи попали на бинты на ногах, напоминая навязчивый сон. Только сон был окрашен красным и чёрным, а реальность — безликим серым. Мокрые волосы липли к лицу, лезли в глаза — Учиха не обращал внимания. Холодно. Начало сбиваться дыхание. В ушах гулко стучало сердце — всё ещё живое, будто бы в насмешку. Мальчик резко остановился у ворот на входе в квартал, пытаясь отдышаться. Он сам не заметил, как добрался сюда. Дождь и не думал утихать. В кривом отражении в луже дрогнул знакомый силуэт. — Уходи! Крик поглотила пелена тумана. Такая же пелена, казалось, застилала разум и взгляд. Саске глубоко вдохнул и выдохнул. Всего лишь выдался сложный день. И снова слишком много мыслей о нём. Об Итачи. Усилием воли заставив себя расслабиться, он двинулся вперёд, дальше по казавшейся призрачной улицы. Стало немного легче, пусть мальчик и промок до нитки. Видимо, такова расплата за видимое спокойствие. Даже дорогу до дома он помнил урывками. И правда, слишком слаб. Учиха быстрым шагом добрался до особняка, нащупал в подсумке ключ — хорошо, что ливень не намочил свитки — и практически привычно отпер дверь. — Я дома. Негромкий голос растворился в тишине. Сердце почему-то пропустило удар. Скорее всего, потому, что он слишком привык слышать ответ — привыкнуть к молчанию пустых стен было не так-то просто. Скинуть на пороге мокрые сандалии. Тихий скрип деревянных досок. Саске быстро переоделся и вытер волосы. Забыл зайти за покупками — точнее, даже не вспомнил об этом. Что ж, тогда снова безвкусный рис с маринованными овощами. Готовить не хотелось, поэтому мальчик просто заварил себе чай. Тоже безвкусный. Наверное, он просто не чувствовал разницы. Горячий напиток хотя бы согревал — это было уже неплохо. Чашка дымилась на столе отца в кабинете, в то время как Саске вчитывался один из полученных от сенсея свитков. Написанный простым языком, упускающий много деталей, но интересный. Наверное, будь текст сложнее, было бы просто непонятно. Секундная заминка. Стоило попробовать одну идею. Учиха сложил свободной рукой печать концентрации. Ожог под бинтами неприятно кольнул, но это было неважно. Пущенная к глазам чакра окрасила мир в красный. Шаринган. Восприятие действительности через додзюцу сильно отличалось от обычного: всё вокруг замедлилось и будто бы стало глубже, информативнее. Мальчик оглядел кабинет, отмечая незаметные прежде детали, заставившие закусить губу. Казавшийся раньше безликим кабинет был насквозь пропитан личными чертами хозяина. Положение ручки на столе, несколько хитро спрятанных в углу дальнего стеллажа томов художественной литературы. Закладка в книге в виде потёртого бумажного кота. Неаккуратно брошенные под парой бумаг очки. Глубокий вдох и выдох — привычная дыхательная техника. Саске на миг зажмурился, отгоняя непрошенные мысли. Шаринган тянул чакру, пусть не сильно, но весьма ощутимо. Так что тратить время впустую не стоило. Скорость восприятия увеличилась. Скорость запоминания стала почти идеальной. С таким подспорьем свитки, на которые можно было потратить добрых пару дней, были выучены наизусть за жалкие полчаса. Додзюцу почти полностью осушило резерв, оставив лишь самый минимум — доводить себя до истощения Учиха не собирался. Глубокие вдох и выдох — уже привычка. Глаза саднило и жгло, будто бы песка насыпали. Голова болела, но не критично, скорее — просто ныла. Мальчик мимоходом отметил побочные эффекты использования новых сил. Пытаться пользоваться шаринганом без подготовки было глупо — он сам знал. Любопытство и нетерпение сыграли с ним злую шутку — так бы, наверное, сказал отец. По крайней мере, такое объяснение было проще. Об истинной причине собственного безрассудства Саске не хотел ни думать, ни говорить, даже наедине с собой. Хотя, казалось бы, кто, помимо него, теперь может быть недоволен? Кто посмотрит с осуждением, разочарованно покачает головой? Верно. Никто. Немного придя в себя, он занялся уборкой — снова. Не то, чтобы она действительно требовалось, но могла быть неплохой тренировкой. Как всегда, не главная причина. Учиха усмехнулся, смахивая пыль с пустых полок. Плохая привычка лгать самому себя грозила сыграть с ним злую шутку в будущем. Впрочем, едва ли он проживёт долго, чтобы и правда сыграла. — Да что такое? — мальчик похлопал себя по щекам, отгоняя странные мысли. У него была цель, были средства, были возможности. И не было времени на нытьё. На улице прогремел первый раскат грома, неплотно запертые двери на веранду громко задребезжали. Перед глазами уже плыло от усталости, но Саске почему-то вернулся в кабинет. Едва ли он мог что-то прочитать, просто… «Признайся уже себе. Ты прячешься здесь, как напуганный котёнок.» Мальчик крепче стиснул зубы, как будто молчанием можно было обмануть самого себя. Руки сами собой разложили бумаги отца по стопкам на краю стола. Под парой документов и правда лежали очки. Учиха медленно сложил дужки и, не глядя, отложил их поверх стопки. Здесь было ещё кое-что. То, что его шаринган прежде принял за блокнот. Фотография. Их фотография. На деревянную столешницу закапали слёзы. Саске, плотно зажмурившись и опираясь на руки, молча глотал позорные всхлипы. Жалкое зрелище. Думал, что выбросил всё. Как выяснилось — нет. Дрожащими руками вытащив из рамки фотографию, он осторожно загнул её край, сам не понимая, почему. Почему просто не уничтожит, как всё остальное. Почему не порвёт. На поставленном обратно изображении видны остались только трое. Отец, мама и он. Рамка заняла своё место на краю стола. Среди бумаг и отчётов, рядом со стопкой документов и очками. Теперь здесь — маленькое святилище Саске. Глупо? Он и не собирался спорить. Но остановить его от глупостей тоже было больше некому. Мальчик сам не заметил, как задремал, сидя за столом и положив голову на руки. Усталость от второго в жизни использования шарингана всё-таки взяла своё. Пробуждение встретило его головной болью и поздним вечером. Вместо снов Саске помнил только липкую черноту. Зажигать свет не хотелось. На кухне — пришлось. То же, что и накануне. Всё повторилось с точностью до мелочей: безвкусный рис, тихий шелест воды, едва не разбитая чашка — раковина слишком высоко, а вставать на стул слишком по-детски. Беспокойный сон, переполненный красным. Грязно-серое утро. Стук капель по крыше — дождь всё лил и лил, даже не думая прекращается. За прошедшее время накопилась стирка, и сушить вещи, видимо, придётся дома. Спокойные, безразличные мысли. Саске усмехнулся, зачёсывая волосы назад так, чтобы они не мешали. Интересно, как скоро он забудет о том, что когда-то было по-другому? Как скоро сотрётся из памяти мамина улыбка, её лицо, привычки? Как скоро он не сможет вспомнить голос отца, тепло его рук в редкие моменты похвалы? Когда-нибудь ведь точно забудет. Разминка, завтрак, сборы, зонт. Серое здание Академии. Жёлтое пятно во дворе — снова Наруто сидел и мок под дождём. Усуратонкачи. Учиха дёрнул плечом, едва заметно нахмурившись. Он не знал, почему раз за разом обращал внимание на этого странного ребенка. Наверное, потому, что теперь они похожи. Людный коридор, короткая стычка — снова полезли вчерашние старшекурсники, но теперь их быстро остановил Такеши-сенсей. Саске даже не обратил толком внимания — он думал о прочитанных накануне свитках. На глупые детские разборки просто не было времени. Безликий серый день, снова тренировка чакры — в этот раз проблем не возникло, но взгляд учителя так и остался раздражённым. Мальчик только пожал плечами: это не было существенно. Лекция с Наной-сенсей по основам выживания в гористой местности. Короткий конспект. Лекция с Ирукой-сенсеем — не обязательно даже записывать, тема простая и знакомая. Серый-серый день, почти без красных всполохов. — Благодарю за помощь с подбором свитков, сенсей, — после окончания последнего урока Саске подошёл к инструктору, чтобы вернуть бесполезные уже материалы. — Не могли бы вы посоветовать, что стоит прочитать дальше? Конечно же, если вас не затруднит. Сложные слова, спрятанные за вежливостью эмоции — в клановом этикете были свои плюсы. Ирука устало вздохнул: ему эта подчёркнуто-вежливая форма казалась архаизмом. Им, собственно, и являлась. Для всех, кроме древнейших кланов. — Ты прочитал всё это так быстро? — чунин вымученно улыбнулся, забирая свитки. Мальчик только пожал плечами — а почему бы и нет? — Хорошо, пойдём. Думаю, лучше тебе просто оформить библиотечную карточку и брать книги по мере прочтения. — Спасибо, — короткий благодарный поклон, серьёзный взгляд. Умино передёрнул плечами, отгоняя слишком уж похожий образ из прошлого. Саске и правда напоминал ему Итачи, особенно сейчас. Не столько словами или внешностью, сколько взглядом. Кто-то сказал бы, что в безразличных чёрных глазах оставила свой отпечаток боль — и был бы прав. Кто-то увидел бы злость, холодную решимость — и тоже бы угадал. Ирука же видел то, что когда-то сгубило его близкого друга. Оковы из долга и обязательств. Хьюга печатью-клеткой клеймили побочную ветвь. Учихи носили на своих плечах тяжёлый доспех ответственности с детства. Все без исключений. И именно поэтому сейчас великий когда-то клан лежал в руинах. — Сенсей? — тихий вопрос вырвал учителя из его мыслей. Провалившись слишком глубоко, он сам не заметил, что застыл у дверей библиотеки. — Да, прости, Саске-кун, задумался, — Ирука улыбнулся уже почти искренне. Предупреждён — значит, вооружен. — Ирука-сенсей! — стоило Умино закончить с оформлением карточки, как на подоконник вскочил смутно знакомый ему чунин. — Там Наруто опять… — стоило ему начать, и инструктор резко подхватился с места. Коротко попрощавшись с учеником, он выскочил в окно вслед за коллегой. Саске задумчиво проводил его взглядом. Всё такой же серый день. По крайней мере, для него.