Военная полиция Учиха

— Эй, ты! Учиха! Саске едва заметно вздрогнул, с трудом вынырнув из своих мыслей. Кому он мог понадобиться?.. В голове всё путалось и перемешивалось, не давая разобраться в ситуации. Ночное чтение отвратительно сказывалось на самочувствии, но временами он просто не мог оторваться. Мальчик медленно поднял взгляд на окликнувшего его парня-старшекурсника. Слишком медленно, чтобы успеть среагировать на удар. Мощный выпад сбил Учиху с ног и отбросил на пару шагов. Разбитую губу пронзила боль. Тело действовало на рефлексах — перекат, неудачное скольжение, приземление на корточки. Содранные колени отозвались болью. Уставший разум не поспевал за происходящим. Что?.. Саске абсолютно не ожидал нападения, особенно в стенах Академии. Кто? Зачем? Чего им всем опять нужно?! Взгляд заволокла ярко-красная дымка из сна. Тихий выдох сквозь зубы: сознание захлестнула ярость. Раньше спрятанная глубоко внутри, она рвалась из груди, оплавляя кожу и мышцы. В глазах мальчика всё плыло, слишком явственно напоминая повторяющийся снова и снова кошмар. Уйдите с пути. Мешаете. Вокруг зрачка закружилось единственное томоэ. От следующего удара со спины Учиха уже успел увернуться, от третьего — тоже, пусть и с трудом. Просто видеть атаки было недостаточно: не хватало скорости, чтобы отреагировать. Кувырок, подсечка — бесполезно. Короткий взгляд вокруг. Противников четверо, ещё один чуть вдалеке. Взяли в кольцо, обступив со всех сторон. Группой на одного. Твари. Первая контратака — Саске бил в полную силу, кулаком, метя в солнечное сплетение. Увернулся — ожидаемо. Не было смысла смотреть на лица — личности нападающих не имели значения. Они сами выбрали бой. Мальчик сделал резкий шаг назад, почти вплотную к растерявшемуся старшекурснику. Попытался схватить — поддался на провокацию. Удар локтем в область печени — пропустил, — одновременно — пяткой по подъёму стопы. Дезориентирован. Разворот. Ребром ладони в шею — потерял сознание, — сразу же уйти вниз, уворачиваясь от атаки его разозлённого союзника. Руку Учихи полоснуло что-то острое — судя по траектории, тренировочный кунай. Отвлёкся. Едва успел вывернуться из захвата, удар прошёл по касательной по боку. Больно. Он резко дёрнулся в сторону, пытаясь разорвать дистанцию — чуть не попал под бросок тренировочного сюрикена. Вот и слабое место их построения. Обманное движение, прыжок, перекат, удар снизу — этот явно был бойцом дальнего боя и пропустил сильный удар в живот. Руку Саске прошило неприятное ощущения погружения в мягкую, тёплую плоть. На пару мгновений мир будто бы застыл. Спазм сдавил горло, Саске почти захлебнулся в невыносимом красном. В глазах поплыло ещё сильнее. Он в два шага оказался у окна и выскочил прямо под дождь, неуклюже приземлившись на забор. Следом — на землю. Задыхаясь, мальчик бежал по пустым, теряющимся в сумерках улицах. Мягкая, тёплая плоть. Тихий хруст, упругость рвущихся мышц. Тело сотрясала дрожь, то ли от холода, то ли от животного, иррационального ужаса. Учиха резко остановился в каком-то переулке, тщетно пытаясь отдышаться: грудь будто бы прошило множество острых шипов. Слабак. Жалкий слабак. Испугался, потерял контроль над эмоциями… Логика не помогала — руки продолжали ходить ходуном. Саске зажмурился, проклиная себя за неосторожность, за вспыльчивость, за допущенные во время короткого боя ошибки. Не удержавшись на ногах, он свалился на колени в чёрную от грязи лужу. Ха. Боя. Тишину переулка разбил хриплый, истерический хохот, быстро сошедший на нет. Боя. Это даже не смешно. Боем их глупую детскую стычку было не назвать. Долгий вдох. Влажный промозглый воздух опалил лёгкие. Холодно. Дождь насквозь пропитал водой лёгкие шорты и футболку, мокрые волосы лезли в лицо и противно прилипали ко лбу. Холод сковывал руки и ноги, пальцы почти не слушались. Холодно. Больно. Боль поселилась в груди, за рёбрами — отголоски былого ужаса. Усилием воли Саске заставил себя встать и отряхнуть от грязи сбитые в кровь коленки. Неудачно упал во время драки. Сил не было. Совсем. Но сдаться не позволяла гордость. Дорога до дома прошла как в тумане. А может, вокруг и правда был туман. В перегруженных глазах всё плыло, головная боль давила на лоб и виски. За что? Было почти смешно: Учиха чувствовал такую глупую, детскую обиду. За что на него набросились толпой? Зачем полезли драться с представителем собственной деревни, ещё и со спины? Ответ был прост — ими просто управляла красная, бесконтрольная ненависть. Губы мальчика искривила горькая, почти отчаянная усмешка. Справедливость, как же. Справедливость, которую в детстве он так хотел защищать. Почему-то эти воспоминания казались теперь такими далёкими, а ведь после резни прошёл всего лишь месяц. Целый месяц, проведённый в красно-чёрном тумане. Справедливость же… Не было её. Справедливость всегда создавали люди, люди же — чертовски субъективны. Наверняка те старшекурсники считали, что их действия справедливы. Каждый так считает. И Итачи так считал. В замке оглушительно щёлкнул ключ. Каждый считает, что он в своём праве. Саске не исключал из этого правила и себя. Он просто не знал, где ошибался — это можно было увидеть только со стороны. Скинув мокрую обувь у закрытой двери, мальчик тихо вскочил на порог. Шаг, другой — центр гостиной. На полу не осталось и следа от крови, но воспоминания были даже ярче, чем реальность. Намного ярче. Тихий шелест воды — горячий душ смыл грязь и кровь, не тронув холода, прячущегося под кожей. Порез и губа противно щипали. Спирт, пластырь. Больно, зато перестали мешать. Стирка. Не сложно, но долго — Саске стирал всё руками, как когда-то мама. Мог бы просто зайти в прачечную, но… Не хотелось. Почему-то казалось, что глупые привычки помогут подольше сохранить крупицы прошлого. Кровь отстирывалась холодной водой. Грязь — горячей. После первых ошибок Учиха больше этого не путал. Вода в деревянной кадушке окрасилась тёмно-бурым. Кадушка тяжёлая, наполнять слишком сильно не стоит. Выжав вещи — всё ещё недосточно сильно, — мальчик развесил их на протянутой в ванной веревке. Из-за высокой влажности сохло плохо, а до окончания сезона дождей должно было пройти ещё не меньше пары недель. Дома опять почти ничего не осталось. Нужно было сходить в магазин — рынок наверняка был закрыт в такую непогоду. Учиха усмехнулся, быстро перетягивая бинтами легко вылетающие лодыжки и запястья. Времени на мысли о произошедшем просто не было, и это тоже казалось почти забавным. Совсем недавно он бы думал о драке весь день. Казалось, что он понемногу лишался чувств, и Саске не был уверен, плохо это или хорошо. Для человека — плохо. Для безликого убийцы — хорошо. У каждого своя справедливость. Только натянув всё ещё влажные сандалии, мальчик понял, что оставил в Академии свой зонт. Раздражённо сощурившись, он машинально потёр глаза тыльной стороной ладони. Бесполезно — последствия шарингана так легко не снимешь. К чёрту. Заберёт завтра. Тяжёлый большой зонт неприятно оттягивал руку, но всяко лучше, чем снова мокнуть под ледяным дождём. Вечер окончательно вступил в свои права, окрашивая деревню в монохромные цвета: из-за сильного ливня темнело раньше обычного. Холодно. Зябко передёрнув плечами, Учиха запер дверь и тихо двинулся сквозь пустой квартал, утопающий в уродливых чёрных тенях. Призраки прошлого следили за последним выжившим пустыми провалами вместо глаз, но это не было жутко. Так даже лучше. Сложнее забыть, погрузившись в рутину однотипных дней. Здание полицейского управления, ворота. С трудом пробивающийся сквозь пелену дождя свет уличных фонарей. Мерный стук капель по зонту звучал удивительно умиротворяюще, стирая лишние эмоции. Тишина отдалённых районов вскоре сменились приглушёнными голосами случайных прохожих под разноцветными зонтами. Большинство куда-то спешили: домой, к ужину, или хотя бы под крышу какого-нибудь заведения. Овощная лавка пряталась под широким навесом, подсвеченным тёплым светом изнутри. — Добро пожаловать! Саске вежливо поздоровался с хозяйкой лавочки, но та, похоже, даже не обратила внимания. В последнее время так было со всеми — его просто старались не замечать. Он не задумывался о причинах — в сущности, не было никакой разницы. Есть и есть. Хозяйка не глядя назвала цену, завысив цифры минимум в полтора раза. Бессмысленное дело — глупо даже для мести. Да и за что ей было мстить едва знакомому мальчишке? Могло бы быть интересным вопросом, если бы его правда интересовало мнение простых гражданских. Вежливая благодарность, короткий поклон. В ответ — холодный, недобрый взгляд. Не так важно. Молодая продавщица уже собиралась закрывать магазинчик, торгующий молочной продукцией. Она смотрела иначе — наверное, считала, что это похоже на сочувствие. По мнению Саске, больше походило на безразличие с примесью лживой жалости. Всего лишь пара мелочей: положение рук, морщины вокруг глаз — и чувств непримечательной девушки уже не разобрать. — Заходи ещё, Саске-кун, — улыбнулась она на прощание. Вежливый поклон, вежливая благодарность — мальчик даже толком не запоминал, с кем он говорил. Не было смысла. После недавней вспышки эмоций навалилась огромная усталость. Барабанящий по зонту дождь постепенно сходил на нет. Даже туман понемногу рассеивался. Закрыв и стряхнув зонт, Учиха медленно двинулся домой. Почему-то впервые за прошедший месяц было почти спокойно. Тишину неожиданно разбил громкий топот и плеск воды. Мимо Саске пронёсся, поднимая тучу брызг, его ровесник. Единственное, что бросилось мальчику в глаза — яркий, неуместный жёлтый цвет волос и белые слёзы на глазах. Опять Узумаки. Опять биджуев белый. Учиха раздражённо дёрнул плечом. Странный ребёнок и очередное напоминание. Он и правда непозволительно расслабился… Почти забылся. — А ну стой, паршивец! Следом за Наруто бежал хозяин небольшой лавки, торгующей самыми основными товарами, чаще всего — длительного хранения. Мужчина весь раскраснелся — даже ребёнок-шиноби доставлял своей скоростью проблем. — Прошу прощения. — Собственный голос прозвучал будто бы со стороны. Саске сам не понял, зачем остановил разъярённого мужчину. Чего хотел этим добиться? — Чего тебе, пацан? — зло осведомился тот, резко обернувшись на мальчика. В его глазах отражалась бесконтрольная, красная ненависть. — Ты мешаешь мне поймать этого биджуева щенка! — Прошу прощения, — снова проговорил Учиха и мягко преградил дорогу торговцу, борясь с подступающим раздражением. — Могу ли я спросить, по какой причине вы желаете поймать этого мальчика? Он что-то натворил? — Да! — гаркнул мужчина, но отпихнуть отчего-то не решился. Его налитые кровью глазки забегали в попытке не пересекаться взглядом с мальчиком.— Проваливай, если не хочешь леща получить! Ты ведь проклятый Учиха?! Ну так где ваша хвалёная полиция, а?! — он распалялся всё сильнее, отчётливо уйдя от темы. — Померли вс… Торговец резко замолчал, побледнев. Саске прикрыл саднящие глаза, отключая шаринган. Для простого гражданского более чем достаточно. Сам факт агрессии на детей-сирот неимоверно злил. Вот такая вот субъективная справедливость: нет полиции, и теперь каждый сам себе указ. — Не смей говорить о моём клане в подобном тоне, — глухо проговорил мальчик, чеканя каждое слово. Как же он ненавидел мелких, трусливых тварей, нападающих на заведомо более слабых. Ненавидел их лицемерие, их желание навредить просто потому, что захотелось. Они не могли считаться людьми. Не были даже монстрами. Твари. — Так что произошло? Он что-то украл? — быть вежливым с подобными личностями Учиха не хотел и не собирался. Больно много чести. Но и грубить старшему не стоило — не хотелось позорить честь клана. Хотя хотелось не просто нагрубить. Руки почти наяву ощутили тяжесть боевого танто и сопротивление мягкой, не знавшей тренировок плоти. Звон разрываемых мышц… Тело снова сдавило судорогой, как до этого в Академии, но Саске не позволил себе ни единым движением выдать поглотивших его эмоций. От навязчивого образа перед глазами его замутило, страх сдавил горло и грудь. Он правда… Хотел убить этого гражданского?.. — О-он своровал несколько пачек заварной лапши, — соврал торговец, немного запинаясь. Мальчик прекрасно видел фальшь, да и Узумаки вряд ли мог что-то украсть. Слишком болезненно-справедливый он для подобного. — Я за него заплачу. И на этом инцидент будет исчерпан, — губы Учихи тронула неискренняя, жесткая улыбка. Он не знал, зачем помогал этому усуратонкачи. Почему-то казалось, что просто замаливал (свои) чужие грехи. — Надеюсь, больше подобного не повторится. Доброго вам вечера. Лёгкий поклон, десяток шагов. Глубокие вдох и выдох. Как же он устал. Саске снова потёр воспалённые глаза. Конечно же, бесполезно. Теперь не стоило использовать додзюцу ещё хотя бы пару дней, чтобы дать зрению отдых. В груди за рёбрами плескалось обжигающее красное озеро. Как же он ненавидел тот чистый, горький белый. Путь до дома почти ничем не запомнился. Мальчик шёл медленно, пытаясь прийти в себя. Мешанина эмоций давила на виски, и временами он не мог отделить свои от чужих, впечатавшихся в сознание раскаленным железом. Буря и тишина одновременно. Отвратительное ощущение, будто сходишь с ума. Он правда хотел убить того гражданского? Скорее нет, чем да. Чужие воспоминания въелись слишком глубоко. Мальчику всё чаще снился танто в руках. Настолько часто, что он уже почти привык, почти поверил в то, что эти руки — его. Всё чаще ночами ему снилось, будто Итачи — это он сам. Остановившись в тени древнего дуба, Саске поднял взгляд на небо. Среди расплывающихся силуэтов туч он не видел ни одной звезды: шаринган временно снизил зрение. Не в первый раз уже. Вместо чёрного неба перед глазами всё ещё стоял яркий белый в уголках (родных) ненавистных глаз. На следующий день снова шёл дождь, а у ворот Академии Учиху ждал сердитый Ирука-сенсей. На расспросы о драке мальчик мог лишь пожать плечами: не его инициатива, не его желание. — Прошу прощения за беспокойство, сенсей. Впредь буду внимательнее. — Короткий поклон. — Лучше избегай драк, когда это возможно, — учитель устало вздохнул и улыбнулся, потирая шрам на переносице. — Вы всё-таки будущие шиноби одной и той же деревни. — Сделаю всё, чтобы подобного больше не повторилось. Пустые слова. Саске едва заметно дёрнул плечом, пытаясь сбросить неприятное ощущение незавершённости. Он просто сказал то, что должен был. То, что было положено. Ирука — тоже. Это ничего не решало, но и сама «проблема» не имела значения. Первым уроком стояла лекция по древней истории мира шиноби. Легенды и предания, шесть путей прародителя чакры — Рикудо Сеннина. Названия и значение которых варьировались с поразительным отрывом друг от друга. Наверное, каждый летописец считал именно свою версию верной. В конспектировании Саске не видел смысла, по памяти ответив на несколько вопросов от инструктора. Тот укоризненно покачал головой, но мальчик лишь продолжал смотреть в окно. Несмотря на внешнее безразличие, история ему нравилась. Дальше — основы стратегии на примерах относительно недавних сражений. Смысл принятых Нидайме решений в ходе второй мировой войны. Сенджу Тобирама будто бы видел на несколько ходов вперёд. Учиха короткой схемой зарисовал причины и следствия действий и приказов Хокаге. Где-то на дальних рядах уже полторы минуты не прекращались шепотки. Звонок. Перемена. Саске вытащил из подсумка недочитанный свиток по теории чакры. За пару недель он приноровился читать по диагонали, выцепляя основные мысли — не было времени слишком углубляться в текст. Раньше разберётся — раньше сможет наконец стать сильнее. Это ведь и есть его цель. Стать сильнее и отомстить. Лишние мысли только мешали. В последнее время мальчик и правда слишком часто ловил себя на странных рассуждениях. На позорных страхах. Хватит. Больше такого не будет. Нужно сосредоточиться. Взгляд как назло зацепился за знакомую жёлтую макушку. Саске потряс головой, возвращаясь к свитку. Вчерашнее происшествие было единичными: он не собирался ни драться, ни помогать этому усуратонкачи в дальнейшем. — Сегодня позанимаемся в помещении, — Такеши-сенсей усмехнулся, чуть растрепав край своей рыжей бороды. Они только закончили основную разминку. — Повторите основные ката стиля тайдзюцу Листа. Посмотрим, чему вы научились. Учиха послушно принял начальную стойку, как и стоящие рядом однокурсники. Расстояния вполне хватало, чтобы… Мальчик удивлённо вздрогнул и оглянулся по сторонам, чтобы встретиться с удивительно колючим взглядом инструктора. — Начали! Первое ката. Шаг вперёд, прямой выпад. Резкий разворот, шаг назад. Сменить стойку. Блок. Выпад, выпад — отступить. Снова этот взгляд. Удар ногой, имитация подсечки, шаг назад. Прямой выпад. Завершить. По окончанию разминки Такеши-сенсей разбил учеников на пары, сказав отработать приёмы с условным противником без непосредственного контакта. Следом — спарринги до падения. — Учиха и Узумаки. Саске с удивлением взглянул на своего недовольного противника. Смысл ставить их друг против друга? Сложив печать конфронтации, он остановился в шаге от центра начерченного на полу круга. Без разницы. — Начали! Хватило всего пары секунд, чтобы сбить Узумаки с ног: слишком читаемая и простая атака. Шаг в сторону. Простая подсечка. Саске слегка потянул «противника» за край жилетки, страхуя, но не мешая падению. Зачем он вообще использовал страховку?.. — Победитель — Учиха Саске. Следующие, Акимичи и Яманака! За следующим поединком Учиха не следил — не было смысла. Как, собственно, и во всём этом занятии: отработать ката можно и одному, а тренироваться следовало с тем, кто хотя бы равен по силам. Конец занятий. Следующая цель — библиотека. Мальчик шёл по давно намеченному плану, привычно игнорируя всё вокруг. Знакомый коридор заставил его замереть и всё же вынырнуть из своих мыслей. Совсем забыл. «Нужно быть внимательнее», — напомнил себе Саске и, встряхнувшись, огляделся по сторонам. Коридор на первом этаже, ведущий через весь корпус Академии. Библиотека находилась в противоположном от входа крыле. Десяток шагов спустя мальчик снова остановился: из-за двери учительской звучали знакомые голоса. Он бы прошёл мимо, если бы темой разговора не являлся… Сам Учиха. — Такеши, ты предвзят, — негромко, но твёрдо, скорее всего, не в первый раз повторял Ирука. — Да и зачинщиком… — Ирука, не будь наивным, — жестко перебил его голос Такеши-сенсея. — Не важно, кто зачинщик. Меня беспокоит то, что Учиха мог без раздумий сломать своему сверстнику шею. — Но не сломал же, — резонно заметил Умино. — Ты сгущаешь краски. Понимаю, именно ты рекомендовал Итачи на звание генина, но… — Я. — Несколько секунд тишины. — Я курировал его выпуск и знаю, о чём говорю, Ирука. И не собираюсь учить второго Кланоубийцу. Глубокий неслышный вдох и долгий выдох. Саске не бросился бежать, как сделал бы раньше. От судьбы не убежишь. Так смысл? Он просто двинулся дальше по коридору, как будто ничего не произошло. Поздоровался со стариком-библиотекарем, вежливо поблагодарил за помощь с книгами. Отдал прочитанное, взял новый атлас и более углублённую книгу по теории. Вернулся ко входу в Академии. Замер у дверей, как будто пытался перетерпеть боль. Учиха снова попытался восстановить равновесие техникой дыхания — кажется, почти помогло. В подставке его ждали два зонта. Открывать не хотелось ни один. Ураганный ветер на улице сразу же бросил в лицо капли дождя. Взгляд зацепился за неуместный среди серого жёлтый. — Усуратонкачи. Чего домой не идёшь? Узумаки вздрогнул и принялся быстро тереть лицо, прежде чем обернуться. — Отстань, Саске-бака! Учиха только поднял бровь, красноречиво обведя глазами мокрого мальчишку, Наруто снова отвернулся, столкнувшись взглядом с чёрными, как будто кукольными глазами. Не нравились ему эти глаза. Словно и не живые вовсе. К руке неожиданно прикоснулось что-то холодное. Вскрикнув, Узумаки отскочил в сторону от… Ручки простого детского зонта. Он удалённо посмотрел на протягивающего ему зонт Саске. — Вернёшь потом. Бледные губы, такие же фарфоровые, как и он сам, тронула лёгкая, ненастоящая улыбка. Наруто неуверенно сжал зонт в руках и, проводив скрывшуюся в пелене дождя фигурку взглядом, запоздало улыбнулся в ответ.