Сон в зимнюю ночь

Первые дни тянулись бесконечно. Катя заставляла себя ходить на завтраки, обеды и ужины, а все остальное время проводила в номере. Не было ни сил, ни желания ходить в бассейн или на массаж, хоть путевка это и позволяла. Не хотелось даже гулять по территории санатория. Ничего не хотелось. Может, зря она сюда вообще приехала? Сидела бы себе дома или врабатывалась бы в дела Юлианиной фирмы. Второе даже лучше – было бы чем занять голову, чтобы не думать об Андрее. Был только один плюс от этой поездки – она оттягивала встречу с Советом Директоров. Колька передал ей, что Зималетто нужна какая-то дополнительная доверенность, почему-то оставленных ею документов не хватило, хоть она и подошла к этому вопросу со всей тщательностью. От мысли, что ей снова придется их всех увидеть, в животе появлялся холодный тяжелый ком и хотелось зарыться поглубже под одеяло. А так – хоть какая-то отсрочка. Ее нет в городе. Нет и все! В ресторане санатория она старалась садиться за столик в углу зала, подальше от остальных людей. Разговаривать ни с кем не хотелось. Да никто и не рвался нарушать ее уединение – кому она, страшила с железными зубами, тут нужна! Только аппетит людям портить. Поэтому, когда в один из дней во время завтрака к ее столику подошел мужчина лет пятидесяти пяти, Катя растерялась. – Позволите? – произнес он глубоким голосом. – Не хотел вас тревожить, но тут какая-то накладка с рестораном, они ждут большую группу и попросили не занимать остальные столы. Надеюсь, не слишком вас обременю. Катя покорно кивнула, подавив вздох. По крайне мере, такой сосед вряд ли будет острить и говорить гадости о ее внешности. Смотрел он на нее вполне доброжелательно, как Павел Олегович на первом Совете, когда она показывала поддельные данные. И одет был так же солидно. – Разрешите представиться, милая барышня, меня зовут Виктор Владимирович, – представился сосед, составляя с подноса на стол свои тарелки и чашку. – А к вам мне как обращаться? Катя чуть поморщилась – общаться с незнакомым человеком ей совершенно не хотелось. Впрочем, со знакомыми ей сейчас хотелось общаться еще меньше. Скорее допить чай с ватрушкой – и в номер, к спасительной тишине! – Хорошо, тогда давайте я буду звать вас… Точно, Гретхен! Вам очень подходит. Катя едва не подавилась ватрушкой и хмуро уставилась на собеседника. Тоже мне, остряк престарелый! – А что вас так удивляет. Это имя вам удивительно подходит. Вернее, даже не имя, а то, как видел Гретхен Сальвадор Дали. Кате стало любопытно. Она поймала себя на том, что как горная лисичка чиффа из фраевских романов высовывается сейчас из норки и ничего не может поделать со своим любопытством. – А как именно он ее видел? – О, эта гравюра – одна из самых интересных работ Дали, – обрадовался ее вопросу Виктор Владимирович. – В портрете Гретхен-Маргариты он попытался совместить несовместимое. Вышел очень гармоничный образ, женственный и в то же время затягивающий, как в омут. Гретхен смотрит с портрета широко открытыми глазами, но не в упор, а как бы мимо зрителя, и голову ее охватывает вихрь. Но самое интересное, что при всей гармоничности, половины лица у нее совершенно разные, если рассматривать их по отдельности – это словно разные личности. Одна – словно призрачный образ, с грустным и гаснущим взором, другая – полная жизни, силы, власти над природой и миром. Словно вечное возрождение от зимы к лету. Если хотите, с удовольствием вам покажу, у меня заставка на ноутбуке сейчас как раз эта картина. – И вы считаете, что это на меня похоже? – скептически скривилась Катя. – Очень! Причем в данный момент вы в первой, хмурой и призрачной ипостаси. – Я просто хочу побыть одна. – Врете, – ответил собеседник мягким тоном. – Вы хотите не одиночества, а перемен, но у вас пока что с ними как-то не складывается. Мой, смею сказать, немалый жизненный опыт подсказывает мне, что у вас были какие-то проблемы, скорее всего личного плана. Уехать от них вроде бы и уехали, но увезли их с собой. Он пристально посмотрел на Катю, и ей от этого взгляда стало очень не по себе, хоть собеседник и смотрел на нее с доброжелательной полуулыбкой. Его взгляд словно раздевал, но не тело, а душу, и от этого хотелось спрятаться, желательно под стол. – Под стол – не рекомендую. Еще ударитесь вдруг макушкой о столешницу, будет шишка, – усмехнулся Виктор Владимирович. – Не бойтесь, вреда я вам не причиню. Вы мне нравитесь, милая Гретхен. – Меня зовут Катя, – буркнула она растерянно. Неужели она до этого рассуждала вслух? Или этот человек умеет читать мысли? – Катя-Катерина, маков цвет… – покачал головой Виктор Владимирович, отпивая из своей чашки. – Катюша, не пугайтесь вы так. В том, что я могу угадывать некоторые образы, нет ничего жуткого. Жутко – это когда все нужно держать в себе и поделиться не с кем. Или, – он прищурился на секунду и тут же кивнул, словно отвечая на свои же мысли, – когда ваш мир, казалось, рухнул в тартарары, а нужно делать вид, что все прекрасно и поддерживать доброжелательный деловой разговор с тем, кого хочется раздавить дверью, как таракана. Катя поежилась. Неужели ее собеседник все как-то прочитал в ее мыслях? И то, что было, и то, что ей когда-то хотелось сделать… – Что вам от меня нужно? – Ничего особенного. Просто у меня сейчас довольно скучный период, и я не против влезть в чужие проблемы, разнообразия ради. На голову я, правда, предпочел бы не вставать*, для этого я слишком ленив. Может, пройдемся по территории санатория, раз вы уже закончили завтрак? Тут замечательные аллеи, а сегодня все деревья в снегу, просто Берендеево царство. Буду ждать вас через десять минут в холле у ресепшен, а после прогулки покажу обещанную фотографию гравюры. Виктор Владимирович буквально испарился. Катя и не заметила, когда он успел встать. Только что расслабленно сидел за столом, и вдруг уже идет к выходу из ресторана. Она посидела еще пару минут, собираясь с мыслями, и пошла в свой номер. Сидеть в нем одной ей уже казалось глупым. Как долго она еще сможет бегать от самой себя? И зачем? Думать о прошлом все равно больно, и легче никак не становится. Постоянно всплывают в памяти слова и поступки Андрея, его ложь и подлость, которые он так умело маскировал под предельную искренность и влюбленность. Со временем все само забудется, а если сидеть одной и ничего не делать, то она застынет в этой боли. Может, ей все же стоит пойти прогуляться с этим странным знакомым? Да, от его «рентгеновского» взгляда ей на какой-то момент стало очень не по себе, но зато она впервые за все эти дни почувствовала себя живой, а не скорбящим по прошлому призраком. И, в конце концов, Чиффой звали не только неуловимых лисичек, но и самого Джуффина Халли, начальника Тайного Сыска Ехо**… А что, если этот странный тип – ее Джуффин, способный выудить ее из этого унылого мира, где ей суждено влюбляться только в андреев и денисов? Зачем-то же он с ней заговорил, пообещал помочь. Да, этот человек ее немного пугает, но при этом явной опасности от него не исходит. Пугает его сила. Так, как может напугать стихия. Или природа. Резкий обрыв в пропасть тоже пугает, но кто сказал, что нужно шагать вниз? С обрыва иногда такой красивый вид, что дух захватывает. Что, если впереди что-то по-настоящему новое? Может, и не Ехо, но… Катя торопливо натянула сапоги и берет, схватила в руки пальто и решительно направилась на прогулку. (*) Один из методов для того, чтобы выманить любопытную лисичку чиффу из норки: охотник должен встать на голову, чтобы ей захотелось узнать, что он там вытворяет. Ну или начать делать еще какие-нибудь фокусы. По крайне мере, так утверждает Макс Фрай. :) (**) Катя имеет в виду персонажа из серии Ехо Макса Фрая.