Сон в зимнюю ночь

На массаж Катя пойти постеснялась, а в бассейне после завтрака все-таки поплавала. Дорожки там, к ее удивлению, оказались пятидесятиметровые. С непривычки, ей пришлось несколько раз останавливаться, цепляясь за бортик, но пару раз туда-обратно она проплыла и чувствовала себя после этого совершенно вымотанной. Зато появилась уверенность, что она в этот день сделала хоть что-то более-менее полезное, и Катя решила, что после обеда обязательно пройдется по парку. Нет смысла сидеть и смотреть в стену, нужно заставить себя жить дальше. После вчерашних разговоров с новым знакомым ей стало гораздо легче думать обо всем случившемся. Удивительный все-таки человек этот Виктор Владимирович – она проговорила с ним всего ничего, а такое ощущение, что она знает его едва ли ни с детства. Знает и абсолютно доверяет ему. Почти как Андрею когда-то, только Андрей казался ей идеалом мужчины, звездой, небожителем, в которого невозможно не влюбиться, а Виктор Владимирович, при всей его импозантности, казался ей не столько живым мужчиной, сколько таинственной силой, притягательной и справедливой. И он прав, ей нужно разобраться в своих ошибках, чтобы больше их не допускать! Она попыталась представить себе, как она могла бы повести себя и с Кирой Юрьевной, и с Андреем, и с Малиновским, получалось с трудом. Но все-таки получалось! Но выйдет ли у нее хоть что-то, если придется столкнуться с ними лицом к лицу? Вряд ли… А ей ведь совсем скоро придется встречаться с ними, чтобы подписать новую доверенность. Совсем-совсем скоро. Настроение от этих мыслей испортилось. Катя все же заставила себя сходить на обед, а потом погулять по парку – по часам, ровно сорок минут, необходимый минимум, который она сама себе назначила. И как только Виктору Владимировичу не скучно возиться с такой размазней, как она? Хотя, может и скучно. Кто знает, вдруг передумает тратить на нее свое время. Только вот как тогда дотянуть до конца путевки? Может, махнуть на все рукой и вернуться в Москву? Нет, тогда придется объяснять маме и папе, почему она вдруг решила вернуться из санатория на несколько дней раньше… Проще перетерпеть. В конце концов, не так уж тут и плохо! Ее невеселые размышления прервал настойчивый стук в дверь, пришлось идти открывать. Первое, что она увидела, когда распахнула дверь, был огромный букет темно-красных роз. – Добрый вечер, Катюша, – поздоровался Виктор Владимирович. – Я тут подумал, что приглашать красивую девушку на ужин и являться при этом без цветов – это как-то некрасиво. Как у вас прошел день? Катя ошарашенно приняла букет и посторонилась, пропуская мужчину в номер. – Здравствуйте. Виктор Владимирович, не стоит лукавить. Вы же прекрасно понимаете, что я и прилагательное «красивый» – понятия несочетаемые. Мужчина неожиданно рассмеялся, громко и очень заразительно: – Чушь полнейшая, Катюша. Вы просто слишком привыкли, что если вас принижают, то так и нужно. Бросайте эти глупости, они вам не к лицу. Как впрочем и… Катюша, вот что я прекрасно понимаю, так это то, что авторитарность – хорошее качество для бизнесмена, но весьма плохое для мужчины. Но я, увы, авторитарен. Или, как предпочитает говорить ваше поколение, контрол-фрик. И вот сейчас мне очень не хочется сдерживать эту черту характера. Я абсолютно уверен, что и как я хотел бы изменить в вашем внешнем виде, чтобы все было именно по моему вкусу. Предлагаю компромисс – стиль ваш трогать не будем, но вы согласитесь отсидеть пару часов в салоне, где вам сделают новую прическу. Говорят, салон при этом санатории вполне неплохой. По рукам? – Это – компромисс?! – опешила Катя. Виктор Владимирович уверенно кивнул: – Именно! Вы же сами меня спровоцировали, можно сказать, попытались взять на «слабо». – Я?! – Ну не я же, – улыбнулся он с иронией. – Пойдемте, если есть свободный мастер, мы обернемся как раз до ужина. К тому же, подумайте: вы сейчас стремитесь к переменам, а во многих культурах срезание части волос означало отречение от прошлой жизни и начало новой. То, что нужно! И не пугайтесь, отрезать можно и чисто символические сантиметр-другой. От неожиданного напора Катя окончательно растерялась. Пришла в себя она уже в парикмахерском кресле, когда высокая черноволосая девушка намыливала ей голову. Очень хотелось отказаться от стрижки и потихоньку сбежать в свой номер, но ее очки были у Виктора Владимировича – ну куда она без очков пойдет! Зачем она только не отказалась сразу! Только бы ей сделали на голове что-то легко приводимое в первоначальный вид. Завтра вымоет голову, заплетет косички и все будет как прежде. А это вечер она уж как-нибудь перетерпит… Девушка кружилась вокруг нее часа два, Катя даже успела задремать и даже не сразу поняла, что все закончилось и можно сбежать из неприятного места, в котором она чувствовала себя совершенно не ко двору. Виктор Владимирович вернул ей очки, оглядел со всех сторон и удовлетворенно кивнул: – То, что надо. Катя со страхом повернулась к зеркалу и вначале испугалась, не увидев там своего отражения. Ну не могла же она вдруг перестать отражаться в зеркалах?! Или могла? Из зеркала на нее смотрела незнакомая девушка. Одежда и очки были точно Катины, но лицо… Такой могла бы быть Меламори Блимм*, но никак не Катя Пушкарева. Про нее Катя уж точно бы никогда не сказала, что она и прилагательное «красивый» – понятия несочетаемые. Эта перемена настолько ее потрясла, что Катя толком не запомнила даже о чем она говорила с Виктором Владимировичем весь вечер. Ложиться спать было страшно. А вдруг она проснется, и окажется, что ей это все приснилось? Но наутро наваждение не рассеялось, и Катя воспрянула духом. Она обязательно постарается измениться! В Москву должна вернуться совершенно другая Катя Пушкарева, уверенная в себе и не позволяющая себя унижать! Только вот как это сделать… Оставшиеся до среды дни пролетели незаметно. Вроде бы только вчера был тот самый четверг, когда Виктор Владимирович подсел за ее столик, и вот уже среда, пора собираться в Москву. Промелькнувшие во мгновенье ока четыре дня были похожи один на другой как близнецы: после завтрака она гуляла с новым знакомым по аллеям парка, потом они пили терпкий ароматный чай с мятой, и Катю начинало клонить в сон от свежего воздуха и крепкой мяты. Спалось ей в номере Виктора Владимировича сладко, как в детстве, хоть сны порой были не веселые – о Зималетто. Зато обсуждать их было интересно, Виктор Владимирович умел посмотреть на ситуацию с совершенно неожиданной для Кати точки зрения, не посоветовать какое-то решение, но дать идею, в каком направлении думать. А в понедельник у нее был первый экзамен на прочность – позвонить на мобильный Андрея, чтобы узнать у того номер Павла Олеговича. Прав ее новый знакомый, сто раз прав, нехорошо заставлять старшего Жданова нервничать из-за того, что она пропала. Нужно позвонить и сказать, что она готова встретиться с ним в четверг утром. Пока Катя набирала на телефоне Виктора Владимировича номер Андрея, ладони вспотели и по спине поползли мурашки, но она заставила себя нажать на кнопку вызова и зажмурилась. Оказалось, не все так жутко, как она боялась. Даже голос у нее звучал нормально, словно ей все нипочём. И глаза она смогла открыть после первой же фразы – очень захотелось увидеть одобрение в глазах Виктора Владимировича. И повезло, что удалось поговорить с отцом Андрея сразу, не откладывая в долгий ящик. Когда старший Жданов перешел на более строгий тон, Катя непроизвольно сжалась, но тут же заметила, как Виктор Владимирович качает головой. Она медленно выдохнула, сосредоточилась и стала говорить со Ждановым так, как могла бы говорить леди Меламори, уверенно и спокойно. Проговорила все, что собиралась сказать, сухо попрощалась и повесила трубку. – Браво, Катюша, браво! – Виктор Владимирович улыбнулся ей ободряюще. – Вот видите, все вы можете, и вовсе это не страшно, отстаивать свои позиции. Я в вас верю. И Катя окончательно поверила, что все у нее получится. Не может не получиться. С каждым днем ей становилось все легче думать о возвращении в Москву и о походе в Зималетто, но уезжать из санатория было все-таки немного грустно, словно она переворачивала очень важную страницу своей жизни. Выехали они из санатория поздно – Виктор Владимирович хотел прогуляться по парку после обеда, потом ему пришлось ответить на несколько телефонных звонков, и в результате выезжали они уже почти в сумерках. На подъезде к Москве они устроили небольшой привал: Виктор Владимирович захватил с собой из санатория два термоса. Один – с крепчайшим черным кофе, необычайно вкусным и бодрящим на его вкус, и отвратительно горьким на вкус Кати, а второй – с так полюбившимся ей травяным чаем. Мерное гудение мотора убаюкивало, кресло в машине было такое же удобное, как в номере Виктора Владимировича, и Катя прикрыла глаза, перебирая в памяти разговоры последних дней. Не прошло и пары минут, как она задремала, надеясь, что на это раз ей приснится что-то приятное. (*) Персонаж Хроник Ехо Макса Фрая.