Сон в зимнюю ночь

– Катя… Катенька… – начал Андрей после долгой паузы. – Ты сегодня говорила о Викторе Владимировиче так, словно злишься на него за ту идею. Но ведь он очень во многом прав и, если бы не он, я бы наломал дров после выходки Зорькина. Да и с дракой… Наверное, на время драки мне стало бы легче. Проще. Наверное, мне на какое-то время стало бы не до мыслей о том, что я с тобой натворил. А потом было бы то же болото, только отец бы брезгливо кривился, видя мою разукрашенную физиономию и считал меня еще большей ошибкой его жизни, чем он считает сейчас. А ты вообще ни о чем не узнала. Или решила бы, что я ввязался в это исключительно потому, что меня вышвырнули с поста президента. Верно, о чем еще может думать такой продажный подонок, как Андрей Жданов? Только о карьере и власти в компании. Катя перевела взгляд на неразожжённый камин, потому что смотреть в глаза Андрею не было сил. Он прав, узнай она о драке, подумала бы, что Андрей сорвался именно из-за потери места президента Зималетто. Скорее всего расстроилась бы из-за того, что не сдержалась и представила реальный отчет, предавая Андрея. Хотя… Бывали и моменты, когда она считала, что он более чем заслужил тот позор на Совете. Унижение за унижение, око за око… Теперь она не видела лица Андрея, но легче от этого не стало. Наоборот. Было грустно и страшно от всего, что натворила. Голос Андрея звучал глуше и тише, чем в начале монолога, словно «минутный порыв говорить пропал»*, но он продолжал говорить. – А так, Катенька, у меня был хоть какой-то шанс донести до тебя, что я действительно очень сожалею о том, что сделал. Не о наших отношениях, нет. О том, какими они были. Что и начал их по-дурацки, и ухаживал как придурок, и даже поцеловать прилюдно стеснялся. Трусил. Лгал. Предавал. Не смог внятно донести до Ромки, что всерьез полюбил тебя. Не смог защитить тебя от Киры. Много чего не смог. Слишком много. Я не ждал, что ты простишь вдруг и сразу, но я наделся, что хотя бы поверишь, что я не лгу сейчас. Хотя, я и тогда умудрился выставить себя мелочным идиотом – не посчитал день того Совета Директоров. Ты права, его тоже нужно было учесть. Я не учел. Глупо. Катя поежилась – перед глазами снова встали события того не-сна, как она машинально поправила ту цифру, совершенно не думая о последствиях. Не хотела быть мелочной или навредить Андрею, но навредила самым мелочным образом. И при всем этом Андрей считает мелочным именно себя, а не ее! Уму непостижимо. Если бы только была возможность открутить время назад, она бы не дала тому издевательству свершиться. А еще лучше, если бы у нее была возможность одуматься перед Советом, рассказать Андрею все – и что слышала тот гадкий разговор о городах, и что видела инструкцию, и что Колька – просто друг, нет никакого романа с ним, но было желание дать ответную пощечину… – Я не думал, что ты остановишь наказание, но я надеялся, что после окончания ты хотя бы останешься и дашь мне шанс все объяснить, – Андрей тяжело вздохнул и тут же очень торопливо продолжил: – Я понимаю, что Виктор Владимирович дал тебе какое-то седативное, я ни в коем случае не хочу сказать, что ты не права. Я понимаю, что для тебя все это было не самым приятным сном. Но единственное, в чем я мог бы его обвинить, так это в том, что он наверняка знал, что ты восприняла это сном, но мне не сказал. Я был уверен до сегодняшней встречи в Зималетто, что ты меня ненавидишь. Может, он и прав, что я все это заслужил. Просто мне было бы гораздо легче знать, что у меня еще действительно есть шанс тебе все объяснить. Сегодня… – Андрей запнулся, подбирая слова. – Катенька, сегодня ты меня не оттолкнула, в чем-то мы словно вернулись к прошлому, где ты была на моей стороне и не отталкивала меня. Ты согласилась вернуться в Зималетто. Ты не была против, чтобы я рассказал женсовету о нашем романе. Ты даже не представляешь себе, как я рад, что ты согласилась начать все с начала. Что ты снова хочешь быть со мной. И мне очень страшно, что ты можешь передумать. Андрей снова надолго замолчал, и Катя почувствовала, что на этот раз он ждет от нее ответа. Но что сказать? Что ей сейчас стыдно смотреть ему в глаза? Что она должна была сделать все иначе? Не сбегать в санаторий, не предавать на Совете, не издеваться столько недель подряд, не утаивать правды о том, что знает об инструкции?.. Слишком много «не». До невозможности много. Как просто было не думать и не говорить, когда Андрей обнимал ее, прижимал к себе так крепко, что больше ни о чем не оставалось сил думать. А сейчас он сидит всего лишь в полуметре, но такое ощущение, словно между ними белая льдистая пропасть. Пододвинуться к Андрею и обнять? Невозможно. Он облокотился на колени, ссутулился – как ни обними, придется обнимать со спины, а этого делать никак нельзя. Но как же быть? И что сказать? Катя пододвинулась поближе к Андрею, прислонилась к его плечу, но под руку взять не рискнула: – Я тебя любила и люблю. Я очень хочу быть с тобой, Андрюша. Я верю тебе. И в тебя. Мне очень, очень жаль, что все сложилось именно так, как сложилось, и я не знаю, что мне делать дальше. Но я тебя очень люблю. Андрей развернулся к ней, молча и стремительно, Катя даже не сразу поняла, что происходит. Только что сидела, неловко прижавшись к его плечу, и вдруг оказалась в эпицентре урагана, в «глазе», где тихо и спокойно, а вокруг бушует стихия. Чувствовала только его горячее дыхание у виска, словно еще немного – и дыхнет огнем, и руки, обнимающие ее за плечи, мертвой хваткой. Катя словно провалилась в безвременье – не было ни минут, ни часов, только его дыхание и руки. И тишина. Не гнетущая, а обволакивающая, уютная. Катя даже совершенно забыла, что сейчас они с Андреем в комнате не одни, и едва не вздрогнула, услышав голос Малиновского: – Что ж, это прекрасно, что с основными проблемами вы разобрались, но полагаю, что я тоже имею право голоса в этой ситуации. Надеюсь, никто не возражает? Катя неопределенно мотнула головой, по-прежнему спрятав лицо на груди Андрея – пусть он решает. Наверное, он кивнул, потому что Малиновский произнес уверенным тоном: – Замечательно. Только давайте договоримся, что я тоже буду иметь возможность высказаться до конца, без всяких там перебиваний и комментариев. (*) “Так дымно” Владимир Высоцкий Не удержусь и дам две ссылки на ютуб – где эту песню исполняет сам Высоцкий и где поет Марина Влади. Там интересная разница и в тексте, и в интонациях. Долго могу объясняться в любви к обоим… https://www.youtube.com/watch?v=eL3coVqNAgM https://www.youtube.com/watch?v=JQlrUdXUGpQ