Сон в зимнюю ночь

Андрей мысленно сосчитал до двадцати. Главное – взять себя в руки и не наговорить лишнего. Он выбрался из машины, пытаясь выглядеть дружелюбно и беспечно, хотя хотелось вмазать этому хорьку так, чтобы и духа его рядом с Катей не было. – Доброе утро, Катенька, – произнес он с улыбкой и добавил уже гораздо суше, непроизвольно повторяя отцовский тон: – приветствую, Николай. – Доброе утро, – кивнула в ответ Катя, напряженно и как-то нервно. Взгляд у нее был расстроенный и грустный, но прежней отстраненности в нем не было. Значит, если она и обижена, то не на него. Поссорилась с Зорькиным? Было бы неплохо… – Здравствуйте, – буркнул Зорькин раздраженно. Неприязненно передернул плечами в ответ на брошенное в воздух Ромкой «Привет всем!» и мрачно уставился на Андрея: – Мы с Катей вчера поговорили. В общем, признаю, что был не прав. Мне и в голову не приходило, что из-за моих слов вы можете поднять бучу и начать катить баллон на Катю и ее родителей. Мне хотелось вам вмазать, но свои силы и способности я оценивал трезво – в примитивной драке вы, наверняка, победите, поэтому я решил бить словами. Не рассчитал последствий, о чем сожалею. Меньше всего я хотел подставить Катю. За это я готов извиниться. Андрей окинул Зорькина взглядом. Мысли метались, а отвечать нужно было сразу же. И от его ответа зависело многое. Ясно как день, что извиниться этого придурка заставила Катя. Причем заставила едва не поссорившись. И это по ней ударило. Сильно ударило. Еще буквально минуту назад он думал, что было бы неплохо, если бы Катя с Зорькиным рассорилась в дым, но... Зорькин был ее другом. Единственным другом. Тем, кто вытаскивал ее после гадкой истории с Денисом. Тем другом, кому она могла доверить свои переживая после прочтения инструкции. Тем другом, кто изображал ее возлюбленного, чтобы отомстить двум сволочам, которые написали подлую инструкцию и следовали ей. Тем другом, кто оголтело бросился за нее мстить, так и не просчитав последствий. – Извинения принимаются, – произнес Андрей нейтральным тоном. Нужно было добавить что-то еще, принять решение, как быть со всей этой ситуацией дальше, а времени на долгие раздумья не было. Зорькин сдержанно кивнул, сунул руки в карманы пальто и спросил, обращаясь к Кате: – Ну, я пошел? А что, если бы Катя так же категорично заявила ему, что не может больше работать вместе с Ромкой, как бы он поступил? И как бы поступил Малиновский? Наверняка, Ромка бы попробовал извиниться и ушел бы из компании. И каково бы ему, Жданову, было бы в этой ситуации? Однозначно, хреново. А ведь он вчера поставил Катю в практически такую же ситуацию. Да, Зорькин был очень неправ. Да, действия Зорькина едва не привели к катастрофе. Но… «а судьи кто»? Он и Ромка, которые натворили не в пример больше? – Николай, постойте! – принял решение Андрей. – Наверное, я должен объяснить вам, с чего начался разговор с Катей об истории с вашими высказываниями. Катя предложила мне вашу кандидатуру на роль финансового директора Зималетто, я отказался и обосновал свой отказ той историей. Я прекрасно вижу уровень ваших способностей по тому, что вы делаете в рамках НикаМоды, но мне сейчас нужны в руководстве компании те люди, которым я могу доверять. В вашем же случае я опасаюсь удара в спину. – Вы еще скажите, что не заслужили этот удар! – взъерепенился Зорькин. – Вы Катьку практически уничтожили, а теперь мораль читаете! – Коля! Хватит! Катя дернула друга за рукав и попыталась встать между им и Андреем. Лицом к другу. Андрей не видел выражения ее глаз, но по тону мог легко представит, что Катенька сейчас смотрит возмущенно и осуждающе одновременно. – Я – заслужил, а вот компания – нет, – ответил ему Андрей, сдерживая рвущееся наружу раздражение. Не забывайте, что там, кроме меня, работают сотни людей. И нет, я вам не мораль читаю, а объясняю весь расклад. Раз уж вы человеческий фактор из своих планов склонны исключать, как несущественную величину. И да, я прекрасно понимаю, что очень виноват перед Катей. Но ваши действия едва не привели к эскалации ситуации до совсем уж нехороших размеров. Он притянул к себе Катю левой рукой, и прижался губами к прикрытой колючим беретом макушке. Зорькин наблюдал за ним настороженно и с недоверием. Еще несколько недель назад Андрей принял бы этот взгляд за ревность и выражение собственнических чувств, но теперь ему было абсолютно ясно – мальчишка не ревнует, а боится. Боится за Катю. Боится, что он, Жданов, причинит Кате еще большую боль, чем уже причинил. А вот Ромка наблюдал за происходящим со спокойной полуулыбкой. – Николай, я готов признать, что слишком уж перестраховался, опасаясь брать вас на роль финдира Зималетто. Думаю, вы уже поняли, в чем были неправы и больше подобных ошибок уже не повторите. По крайней мере, мне бы очень хотелось в это верить. Поэтому я предлагаю вам присоединиться к нам. Будет проще, если отчитываться вы будете не передо мной напрямую, а перед Катей – это и поможет вам избежать соблазна неуместно пошутить, и настроит вас на более рабочий лад. Как вы наверняка уже понимаете, предложение мое весьма условное – кандидатура на роль финдира должна быть одобрена моим отцом, я сейчас могу лишь предлагать ему варианты. И, надеюсь, вы понимаете, что эта работа очень временная – как только мы выведем компанию из кризиса, а я надеюсь, что это займет лишь несколько месяцев, мне придется сложить полномочия. И после этого, скорее всего, мой приемник заменит и вице-президентов, и финдира. – Вы серьезно? – уточнил Зорькин с неподдельным изумлением. – Абсолютно. Кате было бы проще работать именно с вами. Андрей почувствовал, как Катина ладошка накрыла его руку, которой он притягивал Катю к себе. Не высвобождалась из его объятий, не пыталась отстраниться, а наоборот, доверчиво прислонялась спиной к его груди и переплетала свои пальцы с его. Значит, он принял правильное решение. Единственно верное. – Договорились? – спросил он, протягивая Зорькину руку. Зорькин как-то судорожно, скованно кивнул и неуверенно пожал протянутую руку – у Андрея тут же проскользнула мысль, что потом нужно будет объяснить мальчишке «теорию рукопожатий», если он будет работать в Зималетто. Рано или поздно финдиру придется встретиться с партнерами компании, а неверных выводов лучше бы избежать. – Прекрасно, тогда садитесь в машину, поедете с нами в Зималетто и попытаемся убедить моего отца одобрить вашу кандидатуру, – подытожил Андрей и кинул быстрый взгляд на Малиновского. Удивленным Ромка не выглядел – наверняка пришел к тем же выводам, что и сам Андрей. – Андрей Палыч, я не могу, – отчаянно покраснел Зорькин. – Я в домашней одежде под пальто… не могу же я с Павлом Олеговичем даже не расстегнув пальто говорить, это будет странно выглядеть. – Не вопрос, поднимитесь к себе, переоденьтесь. Минут десять вам хватит? – Конечно! – кивнул Зорькин уже увереннее. – Тогда вперед. Мы подождем. Когда Зорькин скрылся в подъезде, Катя тихо произнесла: – Андрюш, отпусти, пожалуйста. Я тоже очень-очень соскучилась, но если вдруг папа сейчас выйдет в магазин и увидит нас в такой позе… Андрей с сожалением отстранился, напоследок поцеловав Катю в висок. Она тут же сделала шаг в сторону, но это не имело ничего общего с тем, как Катя шарахалась от него совсем недавно. Улыбалась Катя ему мягко и ласково, с любовью, и он мог поспорить, что ей не меньше его не хотелось сейчас отстраняться. Но Валерий Сергеевич – это аргумент весомый. Андрей ободряюще улыбнулся в ответ, услышал тихое «упс» Ромки и обернулся в сторону, куда тот едва заметно кивнул. Интуиция у Катеньки была потрясающая – из подъезда только что вышел Валерий Сергеевич собственной персоной. Вот уж, помяни лихо…