Сон в зимнюю ночь

В мастерской было очень тихо. Ни шороха. Все светильники были включены, и после приглушенного освещения коридоров на этом этаже, яркий свет мастерской резанул по глазам, уставшим за напряженный день. Андрей замер на пороге и на мгновение зажмурился, чтобы глазам стало легче. Резь прошла. – Ну что стоОишь? – раздался откуда-то сбоку голос Милко. Дизайнер нахохлился в кресле и хмуро смотрел на Андрея: – Извиняться прИшел? Вот и извИняйся. – Закатай губу, Милко, – хмыкнул Андрей. Он подошел к шкафу Уютовой, достал оттуда ее плащ и сумку, и направился к выходу. – Ты кУда Олечкины вещи пОнес? А ну, полОжи на место! – возмущенно выкрикнул Милко, вскакивая с кресла. Приближаться к Андрею он, впрочем, не рискнул. Андрей резко развернулся, и Милко сделал шаг назад. – Так, повторяю еще раз. Для особо одаренных. Ты уволен. А насчет вещей Ольги Вячеславовны – ей настолько не хотелось встречаться с тобой, после всего, что ты сегодня наговорил, что она собиралась до восьми вечера сидеть на административном этаже, пока ты отсюда не уйдешь. Скотина, ты редкостная, а не гений. Она к тебе как к сыну относилась, всегда поддерживала, истерики твои бабские гасила, а ты ее и в феврале до приступа довел своими придирками и воплями, и сейчас оскорбил. Только вот Ольга Вячеславовна нам как раз очень нужна, в отличие от тебя. Я ее тут с первого дня помню, когда я сюда пришел. И когда мы еще по закупленным лекалам шили. А ты – человек вполне заменимый, – Андрей зло усмехнулся: – и при этом деградирующий прямо на глазах в попытках самоутвердиться. С каждым днем ты хамишь окружающим все больше, но при этом трусливо выбирая именно тех людей, кто, скорее всего, тебе не ответит – кто-то из деликатности, как Катя, кто-то из любви к тебе, как Ольга Вячеславовна, кто-то из-за страха потерять работу, как модели. Твоя личная жизнь – исключительно твое дело, но если для тебя норма унижать тех, кто тебя любит, вот это самое настоящее извращение. Если для тебя норма делать вид, что все прекрасно, когда твоего любимого человека при тебе оскорбляют – ты просто мразь. Собирайся, и чтобы завтра тут и духу твоего не было. Андрей вышел, шарахнув дверью. На душе было погано. Пока говорил Милко все, что о нем думает, окончательно понял, что не так уж и сильно он отличается от этого «гения». Разве то, как он сам вел себя по отношению к Кате – не извращение? И хамил, и унижал, и орал на нее как полоумный. А когда Ромка наваял ту инструкцию – морщился, но делал вид, что все нормально по большому счету. Только буквально за несколько дней до февральского Совета начал осаживать Ромку, когда тот совсем уж изгалялся за ее спиной. Машинально зашел в подъехавший лифт и привалился плечом к стене кабины. Двери лифта закрылись, но лифт не тронулся – он забыл нажать кнопку. Медленно выдохнул. Да, они с Катей договорились забыть тот период. Но разве такое можно забыть? Разве она когда-нибудь забудет все те месяцы? Так хочется верить, что это возможно, что все эти мерзости канут в лету, исчезнут, не оставив следа в воспоминаниях, но… Но ведь она его любит! Все еще любит. А сейчас ждет его вместе с Ольгой Вячеславовной на парковке перед зданием Зималетто и наверняка нервничает, не устроил ли он сгоряча погром в мастерской. Только этого ей еще и не хватало. Нужно собраться. Так. Отлепиться от стены. Нажать кнопку первого этажа. Сделать лицо попроще, чтобы она не волновалась и не надумала себе лишнего. Все хорошо. Сейчас они отвезут Уютову, а потом поедут домой. Оставят все проблемы у входа в квартиру. Поужинают. Посидят немного вместе перед камином. Все просто прекрасно. – Андрей, все в порядке? – спросила Катя, встревоженно заглядывая в его лицо, когда он подошел к стоящим у машины женщинам. – Абсолютно. Вещи взял. Никого не прибил. Достижение, Катюш? Улыбка вышла вполне естественной, и Катя улыбнулась в ответ. Ольга Вячеславовна тоже улыбнулась: – Спасибо, Андрюша. Но, может, я все-таки лучше возьму такси? – Нет, мне будет спокойнее, если я вас сам доставлю. – И мне тоже, – тут же поддержала его Катя. – Садитесь, Ольга Вячеславовна, садитесь! Доехали они до дома Уютовой быстро, умудрились не попасть в пробки. Повезло и по дороге домой – светофоры исправно светили зеленым. – Может, отключим телефоны? – предложила Катя, когда они поднялись в квартиру. Чтобы никто не отвлекал. Я сейчас разогрею ужин, а ты зажги камин и свечи. Передохнем немного, и спать. Тяжелый был день, пусть он пройдет и унесет с собой все неприятности. А завтра утром все будет спокойнее и легче. Так и поступили. Но когда утром Андрей разлепил глаза, выяснилось, что собираться нужно в огромной спешке – они забыли поставить будильники и проспали. К зданию Зималетто они подъехали минут за десять до встречи с Юлианой, а ее машина уже стояла на парковке. – Прекрасно, позавтракаем все вместе в баре, там и начнем обсуждение. Согласна, Кать? – предложил Андрей весело, но настроение тут же испортилось, стоило ему увидеть припаркованную практически у самого входа машину Милко. Все-таки приехал. А он начисто забыл вчера сказать Потапкину, чтобы не пускал Вукановича. Вот ведь… И машина Милко тут точно не с вечера стоит – вчера она была припаркована в другом месте. – Андрей, – окликнул его Милко, как только они подошли к зданию. – Постой. Пришлось остановиться. В руках у дизайнера был букет белых роз, а сам он выглядел так, словно спал от силы пару часов. Неужели решил извиниться? – Доброе утро, – поздоровалась Катя как ни в чем ни бывало. Точно так же легко, как она здоровалась и с ним самим, после его взбрыков и истерик. – Утро, – хмуро кивнул Милко. – Я хОчу извИниться за вчерашнее. НагОворил лишнего на нервах. Не хОтел обидеть. Просто сорвАлось. До показа времени нет, а я не гОтов. Ничего не гОтово. Мне плохо и все злит. Не обИжайся. Он протянул Кате букет, она приняла и сдержанно кивнула: – Вы бы попробовали принимать масло примул и есть шоколад, говорят помогает при таких случаях… – произнесла она серьезно, но глаза у нее улыбались, и Андрей закусил губу, чтобы не рассмеяться – именно это набор Воропаева считала необходимым при ПМС, вычитала в каком-то журнале и всегда хранила запас дома. Милко покаянно вздохнул: – Да, нужно попробовать. Андрей, перед Олечкой я уже извИнился. Еще вчера. Поехал к ней вечером, поговОрили. Она мне нУжна, очень нУжна. И Зималетто тоже. Ты прав. Порвешь прИказ? – Порву. Только учти, такие твои выходки были в последний раз, – ответил Андрей жестко. – Пойдемте, нас Юлиана ждет, – Катя потянула его в сторону здания. Нам нужно еще обсудить, можно ли что-то сделать со шторами и занавесом. – Нормальны там шторы. И занавес тоже. Лучше я с Юлианочкой просто чаю пОпью. Андрей пожал плечами. Что ж, одной проблемой меньше. Спокойнее от этого стало, но неприятный осадок все же остался. И только к вечеру Андрей понял, что его так неприятно задело в этом разговоре. Милко подарил Кате розы. А он сам когда последний раз приносил ей цветы? Именно ей, а не Елене Александровне. Неужели никогда? Только тот букет, который сунул ей после показа вечность назад. И-ди-от.