Сон в зимнюю ночь

Ромка дочитал записку, но продолжал делать вид, что все еще бегает глазами по строчкам. Сказать Кате «Это чушь собачья, Андрей бы никогда такого не написал» – не поможет. Нужны простые, логичные аргументы. Факты. Оперировать эмоциями тут не выйдет… Он глубоко вздохнул и положил исписанный лист на стол. – Кать, послушай. У меня нет прямых доказательств, что это писал Воропаев, только косвенные. Но это точно не почерк Андрея, он совершенно иначе пишет заглавные буквы. Строчные – да, написаны похоже на его почерк, но заглавные совсем не его, особенно это бросается в глаза в подписи, – он предупреждающе поднял руку, увидев, что Катя собирается его прервать: – Пожалуйста, дослушай до конца. Андрей никогда, пойми, никогда не написал бы всего этого. У этой записки три цели. Во-первых, чтобы ты убедила Ждановых не делать ДНК тест. Во-вторых, обелить Сашку и очернить Андрея во всем, что только можно – от той Сашкиной аферы с Ветровым, до убийства человека ради своей «новой жизни». В-третьих, унизить тебя, убедить, что Андрей тебя не любит. Ты же прекрасно знаешь, что он тебя любит и что с тобой он был не ради денег. Он даже на Кириной свадьбе только о своих планах на медовый месяц и мог трындеть!.. – Ромка осекся и отвел глаза: – Если только тут не многоходовка, чтобы тест как раз сделали и убедились… Тогда было бы еще более нечестно по отношению к Андрею, если бы ты в это все поверила. Он этого не заслуживает. Ты же помнишь, что с ним было в этом марте? Помнишь?.. Катя отвернулась, какое-то время смотрела остановившимся взглядом в расшторенное окно, а потом порывисто встала: – Нам надо рассказать все Ждановым. Они должны знать. Особенно, Маргарита Рудольфовна… Ром, мне тяжело об этом говорить. Лучше один раз, со всеми вами. Но почерк тут точно Андрея. И заглавные буквы – тоже. Я абсолютно уверена. Мы буквально несколько недель назад заполняли анкеты для шенгенской визы. Я запомнила. Голос у Кати то и дело срывался, говорила она короткими фразами, но говорила уверенно, даже резко, и Ромке оставалось только согласиться. – Хорошо. Давай поговорим со Ждановыми. Кто бы это ни написал, им нужно знать про записку. Только, Кать, это почерк… – Это почерк Андрея, – отрезала Катя. – Пойдем. До конференц-зала она буквально добежала, Ромка едва поспевал за нею. Влетела в зал без стука и замерла, натолкнувшись на тяжелый взгляд Павла Олеговича. Маргарита Рудольфовна торопливо вытерла слезы, вид у нее был заплаканый и совершенно потерянный. Ромке показалось, что она постарела буквально за тот час, пока он ездил за Катей. – Екатерина Валерьевна, спасибо что пришли, – начал Жданов сдержанно. – Не могли бы вы дать нам с Марго еще пару минут… – После, Павел Олегович, – отмахнулась от его слов Катя и пользуясь его замешательством продолжила: – Вот это лежало на столе Романа, – она протянула Ждановым конверт и записку. – Вы это, пожалуйста, прочитайте. Вместе с Маргаритой Рудольфовной. Только не делайте выводов. Я объясню. Она не села, а буквально рухнула в кресло, словно на короткий разговор со Ждановыми у нее ушли все силы. Ромка сунулся в стоявший в углу комнаты шкафчик – так и есть, запас минералки остался. Достал оттуда четыре бутылочки, поставил на стол, потом открыл у одной крышку и протянул Кате. Пока Катя пила воду, а Ждановы читали записку, Ромка ходил из угла в угол, не зная, как успокоиться. – Екатерина Валерьевна, это, конечно, важный момент и о записке нужно сказать следователю, – произнес Жданов сухо. – ДНК тест мы затребуем, но… вы же понимаете, что это писал не Андрей? Это бред какой-то. Не знаю, кто написал этот пасквиль, но явно не Андрей. Почерк похож, но не его. – Вас насторожило, как именно написаны заглавные буквы в подписи? – тут же встрепенулась Катя. – Меня насторожило, что тут написана явная чушь, – поморщился Павел Олегович. – Не скажите! – взгляд у Пушкаревой загорелся, как когда она начинала очень важные для компании переговоры. – Это определенно не чушь. И писал все это определенно Андрей. Почерк его. Полностью. И даже насторожившие Романа отличия в заглавных буквах легко объяснимы – Андрей так пишет аналогичные на латинице. Тут Д написана, как он D пишет, а И как U. Я точно знаю. Поэтому я уверена, что писал все это он. Ему сказали написать это письмо, но писал он не совсем под диктовку. – Почему вы так уверены? – удивился Павел Олегович. – Мне это кажется желанием облить Андрея грязью в ваших глазах, не более. Маргарита пододвинула лист ближе к себе, нахмурилась, а потом с облегчением кивнула: – Верно, Андрюша пишет на английском D и U именно так. Но что это доказывает? – она с надеждой посмотрела на Катю, и та стала торопливо рассказывать. – Это не на английском, а на немецком. D.U. Du! Понимаете? «Ты» на немецком… Мы когда у моих родных отдыхали, пару вечеров сидели у костра, говорили о разном. И Андрей вспомнил книгу Влади о Высоцком, там была одна красивая индийская притча: В день свадьбы невеста заперлась по обычаю в новом доме. Ночью жених стучит в дверь, она спрашивает: "Кто там?" Он отвечает: "Это я". Она не открывает. И так проходит много дней, девушка не хочет открыть. Наконец он снова приходит однажды вечером. Она спрашивает: "Кто там?" Он отвечает: "Это ты". Она открывает ему дверь и свое сердце. Влади и Высоцкий после того, как им рассказали эту притчу, стали использовать подпись «Ты» в их переписке. Андрей мог быть уверен, что у меня взгляд зацепится за неточности в его почерке и что я пойму, как именно прочитать его подпись. Пойму, что ему пришлось солгать по какой-то причине. Хорошо, что он сообразил солгать. Уверена, что про ДНК тест его написать заставили, и о Ветрове тоже. И про то, что он хотел бы избежать свадьбы – тоже. Я слишком хорошо, знаю, что это неправда – даже без этой подписи знаю! Когда выяснилось, что нам удастся вывести компанию из залога гораздо раньше намеченного, Андрей тут же стал планировать перенос свадьбы на более ранний срок, не дожидаясь сентября. Я уговорила его так не делать, мы же уже все распланировали… А когда мы в отпуске были, Леша, мой двоюродный брат, проговорился, что его теща в местном ЗАГСе работает. Андрей снова внезапно загорелся – хотел расписаться прямо там, а в назначенный день устроить всем обещанный праздник с нарядами, играми, рестораном… Я знаю, что в этом письме все ложь, но я уверена, что я что-то упускаю. Наверняка там есть какой-то намек на того, кто все это затеял. Просто я этого намека не вижу. А вы наверняка увидите. Маргарита Рудольфовна, я чувствую, я просто знаю, что Андрей был уверен, что я покажу вам эту записку. И вы все поймете. Катя обессиленно замолчала, и Ромка успокаивающе погладил ее по плечу: – Уверен, что это Воропаев. И себя обелил, и Андрея обгадил. Он же сам тут Андрею встречу назначил, смс прислал, а теперь делает вид что ничего не отправлял. Даже если не он лично тут все провернул, он вполне мог кого-то нанять, а себе создать алиби. И насчет Дениса он мог все разузнать при желании. Все сходится. – Роман, не говори ерунды, – одернул его Жданов. – Александр бы никогда подобного не сделал. Я слишком хорошо его знаю. – Паша… – произнесла Маргарита Рудольфовна очень тихо, но Жданов тут же замолчал и встревоженно повернулся к жене. – Паша… Катя права. Тут написано «дачный домик в Лопухово». Неужели… неужели это как-то связано? Павел Олегович тут же весь словно посерел. Он пододвинул к себе записку, пробежал ее взглядом и тяжело откинулся на спинку кресла. – А ведь точно, – протянул Ромка. – Андрюха никогда не говорил ни о какой даче. Тем более название такое запоминающееся… – Это не дача. Это дом в деревне, – произнес Павел Олегович хрипло. – Дом одного моего хорошего знакомого. Который спрятал у себя Марго и Андрея, когда убили Юру и Свету. За их детей я не волновался – Кира с Кристиной были в Англии, Александр тоже уехал из Москвы. Боялся, что Андрей полезет сам докапываться до правды и уговорил его увезти Марго к моему другу и проследить, чтобы с ней все было хорошо. Пока я разбираюсь с теми, кто нас заказал. Авария – это официальная версия. Чтобы Кира с Кристиной не переживали, и Саша… И чтобы Зималетто выстояло. В полиции сразу сказали, что ни убийцу, ни заказчика не найти – сработано чисто, оружие не засвеченное. Стрелок был опытный. Из улик – смазанная запись, как шестерка одной из группировок выходит из Юриного дома. Андрей узнал правду случайно, вошел не вовремя о время моего разговора с Марго, все понял… Поэтому я решил вывести из-под удара Марго и Андрея, попытаться как-то разобраться. Переговоры с бандитскими группировками ничего не дали – мне сказали, что ни ко мне, ни к Воропаевым, ни к Зималетто никаких претензий нет и не было, а того парня они уже несколько дней как не видели. Предложили представить все как аварию. А на следующий день тело того шестерки нашли. Якобы отравился паленой водкой. У меня был выбор – либо будет дело об убийстве, которое «раскроют», потому что исполнителя уже тоже убрали. Либо будет дело об аварии. Я выбрал дело об аварии. Сообщил детям Юры, позвонил Андрею, что можно возвращаться… – он перевел потяжелевший взгляд на Катю: – Перед тем, как вы вошли, я уговаривал Марго уехать в Лондон или хоть куда-нибудь. Из этой записки я делаю вывод, что уезжать вам нужно вдвоем. Срочно. Никаких заездов в отель или квартиру Андрея. Максимум – можете коротко попрощаться с родителями. Деньги у вас будут – я сниму со всех карточек. По дороге обсудим, где именно вам лучше спрятаться. Поехали.