***
Она просыпается с ужасной головной болью и чешущимся носом, не имея ни малейшего понятия, где находится. Это длится около двух секунд. Затем воспоминания постепенно дают о себе знать: Джесс, коктейли, маленькое чёрное платье, которое она откопала в шкафу. Хотелось заставить себя хорошо провести время, быть юной, ни о чём не думать, даже если повода для веселья нет… Бен. Рей распахивает глаза и видит взгляд зеленоглазой кошки, которая устроилась у неё на груди, как у себя дома. — Райан. — Выходит как-то слабо и глухо. Райан не шевелится и только едва мурлыкает. — Давненько не виделись, но мне бы глотнуть воздуха. Голос Рей звучит как шёпот, но для собственных ушей настолько оглушительно, что она чуть ли не вздрагивает от ощущений. Райан должна понять и сжалиться над ней; на мгновение кошка давит на горло Рей, а затем надменно поворачивается и направляется к своему излюбленному месту на подоконнике. Рей глубоко вздыхает и садится на кровати. — Спасибо, дружище. Судя по проникающему свету, сейчас около полудня. Рей бывала в этой комнате много раз, правда, не в последнее время. Но глобальных изменений со времён последнего визита не произошло. Здесь по-прежнему лёгкий беспорядок, хоть Рей изначально и представляла комнату Бена немного иначе. Спортивный костюм, висящий на стуле у столика, пара разбросанных игрушек Райан, стопки книг, загромождающие чуть ли не половину доступного горизонтального пространства. К той половине кровати, на которой Рей не спала, едва ли притронулись. По собственным наблюдениям Рей знает, что Бен не из тех людей, кто заправляет постель, но — она делает вдох — запах точно не такой, как если бы тут кто-то недавно спал. Не говоря уже о чём-то большем. Однако, если подумать, Рей пахнет просто ужасно. Отвратительное сочетание алкоголя и хоть и слегка, но всё же уловимого пота. Как у того стрёмного Альфы, чьё лицо она едва помнит — а, танцы! Они же танцевали. Фу! Просто кошмар. Этот запах не имеет ничего с общего с… Бена нигде нет. Ни когда она откидывает одеяло и видит, что на ней всё ещё её платье — в нём невероятно удобно спать, впрочем, оно скорее похоже на свободный длинный топ, — ни когда бредёт в ванную, смыть с лица макияж и прополоскать рот. Запах никуда не девается, и прежде чем спуститься вниз, Рей просто обязана сказать себе, что всё хорошо. Всё хорошо. Ясное дело, если бы от неё так не воняло, они с Беном кое-чем занимались, но Рей поклялась себе — больше этому не бывать, а это значит, что всё… хорошо. Всё поправимо, несомненно. Она находит его на кухне. Бен сидит на стуле и что-то печатает на ноутбуке, держа в правой руке кружку с надписью «Вам прописан кофе». Он выглядит внушительно. Респектабельно. Как всегда, невероятно хорош собой. В своём измятом платье, с гнездом на голове и с летящей к чертям жизнью, Рей чувствует себя просто конченой. — Привет. Он перестаёт печатать и переводит взгляд с экрана сначала на Рей, а потом сразу же на какую-то точку поверх её головы. — Привет. — Удар сердца. — Хочешь кофе? При одной только мысли об этом у Рей сводит желудок. — Нет, спасибо. Бен кивает. — Ты в порядке? — Да, я… — Она разглаживает платье, и даже если изломы на нём невозможно расправить, она хотя бы может что-то сделать со своими руками. Со своим телом. — Я вообще не помню, что произошло после… четвёртого коктейля, наверное? Боже. Какое унижение! Она ведь уже не ребёнок. Когда Рей была подростком, она знала: надо держаться подальше от подобных выходок. — Сложно сказать, но судя по твоему состоянию, когда я нашёл тебя, думаю, ты выпила больше четырёх. — В его голосе нет и намёка на осуждение, что Рей не удивляет, но, одновременно, всё-таки поражает. Ведь это Бен. Он каким-то волшебным образом превращается из невыносимого придурка в реально классного парня, и наоборот. С молниеносной скоростью. — Я сказал Дэмерону, что отвезу тебя домой. — Оу. Спасибо. — Рей сознательно старается не зацикливаться на том, что она могла сделать или сказать прошлым вечером. Надо надеяться, что ничего. Что алкоголь не позволил ей произнести что-то связное. — Почему, эм… Почему ты не отвёз меня домой? — Я пытался. Даже отвёз тебя. Но не смог найти ключи в сумочке без твоей помощи, так что… — Оу. Вот дерьмо! — Рей чувствует, как горят щёки. — Наверное, они у Джесс. Но… у моей соседки снизу есть запасные, и она наверняка дома. Можешь… — Я отвезу тебя. Рей закусывает губу, и ей приходит в голову, как сильно Бен, должно быть, хочет избавиться от неё. Субботнее утро. У него наверняка миллион дел и нет времени нянчиться с какой-то коллегой по работе, с которой однажды захотел заняться сексом. — Было бы… классно. Спасибо. — Можешь сначала принять душ. — Оу. — Рей бы не отказалась. От неё омерзительно пахнет тем Альфой. Но ей хочется, чтобы всё это поскорее закончилось, ведь находиться здесь с Беном… Нет. — Спасибо, обойдусь. Это может и подождать. — Да брось. — Всё в порядке. Скоро я буду дома, и… — Пожалуйста. Просто… иди и прими душ. Окей? В его взгляде теплится мягкость, просьба. Это что-то совершено для него несвойственное, что-то, чего Рей раньше не замечала, так что она поспешно кивает. — Окей. Через мгновение появляется облегчение. Затем выражение его лица вновь приобретает непроницаемость. — Потом я отвезу тебя. Бен даёт ей один из своих хирургических костюмов потрясающего бордового цвета — правда, как ни странно, подобные костюмы в хирургии больница не использует. Под струёй горячей воды Рей заставляет себя игнорировать тот факт, что они неделями, даже месяцами спали вместе, но никто из них ни у кого не оставлял и намёка на одежду. Хотя и причин для этого не было. Затягивая завязки на штанах, пока пояс не превращается в нелепую гармошку, Рей думает, что, скорее всего, не придётся видеться с Беном, чтобы вернуть костюм, поскольку стиркой обычно занимается больница. Хорошо. Это даже к лучшему, думает она. А вслед возникает мысль: ну и тоска. Бен обсуждает по мобильному биопсию, когда Рей возвращается босиком на кухню, сжимая своё платье в левой руке, и размышляет о том, как, будучи на каблуках и в хирургическом костюме на четыре размера больше, она будет просить запасной ключ у пожилой соседки… что ж, так тому и быть. Сама виновата. Бен поднимает указательный палец, давая ей знак подождать. Одну минуту. Рей кивает и откидывается на спинку стула, стараясь не выглядеть слишком стрёмно, и смотрит на него, оглядывая пространство. Оно прямо перед ней. На кухонном острове, вместе со стопкой бумаг и меню ресторана с доставкой. У неё перед глазами. Письмо из госпиталя Джона Хопкинса. На имя доктора Бена С. Соло. Лежит в конверте, но Рей знает, что в нём. Внутри всё сжимается. — Извини. — Пару секунд Бен возится с пейджером, а потом прикрепляет его к джинсам. — Готова? Рей встаёт, прижимая к груди скомканный комок ткани, именуемый платьем. — Это правда? Бен непонимающе смотрит на неё. — М-м? — Ты уезжаешь? Он отводит взгляд. — Да. — Как ни странно, Бен не выглядит счастливым. Он вообще ничего не говорит. Но таков уж Бен, и радости в его взгляде не прослеживается, что наводит на определённые мысли. — Думаю, что да. Когда? Зачем? Как ты можешь… — Значит, едешь в Балтимор? Бен кивает. Они стоят друг перед другом и между ними сквозит неловкость, даже болезненность. В последнее время они практически не работают вместе. Рей вдруг понимает, что видит его в последний раз. Бен не из тех, кто захочет прощальную вечеринку. Он даже не соизволит там появиться. — Да. — Там ведь холодно, верно? — Весьма. Бен не нуждается в том, чтобы Рей говорила ему: «Обязательно возьми тёплое пальто». Но она всё равно это делает. Потому что глупая, потому что не знает, как закончить разговор. Возможно, она просто не хочет этого. Возможно, она боится его заканчивать. — Возьму. Ну, вот и всё. Сейчас он отвезёт тебя домой. Ты стоишь у него на пути. Отойди в сторону. А лучше, развернись и уходи. Ты знаешь дорогу. Однако — наверное, из-за последствий алкоголя — ноги Рей совсем не слушают разум, словно они приросли к полу, а из её дурацкого, идиотского рта самовольно вылетает: — Я… — Буду грустить. Наверное. Конечно, буду. Буду думать о тебе, когда ты уедешь, потому что… ты такой… — …буду скучать. Рей не знает, что от него ожидать в ответ, но Бен вдруг совершает неожиданную вещь. Он смеётся. Коротко, низким голосом. Это больше похоже на тихое фырканье. И всё же… Он смеётся. Что, учитывая все обстоятельства, кажется несправедливым и даже немного жестоким. Даже для Бена, в самом худшем его проявлении. Рей в замешательстве. — Что? Бен качает головой, словно говоря: «Ничего. Не забивай свою прелестную головку, Рей». И демонстративно не смотрит ей в глаза. — Ты готова? Можем, наконец, ехать. Так значит? Нет, это ни в какие ворота не лезет. Хорошего мало, но внутри Рей просыпается нечто поразительное, совершенно несвойственное Омеге, расправляет крылья и требует выпустить наружу. И в кои-то веки, Рей позволяет дать этому волю. — Нет. Нет, я не готова. Голос Рей твёрд настолько, что удивляет её саму, и Бена тоже, судя по тому, как он молча смотрит на неё широко распахнутыми глазами. — Знаешь, Бен, как бы ты ни… — Не смей плакать, Рей. Очень важно этого не делать. Если у тебя хватит выдержки хотя бы на пять минут, умудришься не разрыдаться перед этим человеком. Всего-то делов. Просто дыши. — Неважно, что ты чувствуешь ко мне, но воздержись хотя бы от насмешек, когда я говорю тебе что-то хорошее. Бену хватает наглости изобразить нечто среднее между обидой и удивлением. — Я никогда не насмехался над тобой. Теперь настаёт очередь Рей смеяться. — Ты буквально только что это сделал. Я сказала, что буду скучать по тебе, а ты… рассмеялся. — Почему ты злишься? — хмуро спрашивает Бен. — Потому что… я сказала тебе, что… потому что я не шутила. А ты посмеялся надо мной. — Рей. — Выражение его лица меняется. Почему? По какому праву он смеет отводить взгляд? Изображать чуть ли не печаль? — Думаю, будучи честной, ты мне нравишься больше. — Честной? — Она близка к тому, чтобы желчно выплюнуть: «Я всегда была с тобой честна». Но ведь это не совсем так, верно? Она пренебрегала этим. Пусть и немного. И как только к ней приходит осознание — горящий, праведный гнев, который стремительно нёс её вперёд, мгновенно сдувается, заставляя Рей чувствовать… Пустоту. Неважно. Всё уже не имеет никакого значения, потому что он уезжает. А это значит, что единственное, что она может сделать, — глубоко вдохнуть и, наверное, быть честной, по крайней мере, сейчас. И просто сказать ему правду. — Я действительно буду скучать, Бен. Бен отводит взгляд. — Нам пора. Господи. — Почему тебе так трудно мне поверить? Бен так сильно сжимает челюсти, что Рей буквально видит этот жест. — Я не знаю, Рей. Ты скажи мне. Его тон… Внутри неё вспыхивает непривычная, слишком яркая злость. Последние несколько недель, месяцев, последняя течка, точно кошмарный сон, часы, проведённые в размышлениях об этом мужчине, бесконечные вопросы о том, сможет ли он когда-нибудь, захочет ли… Он думает, что она не в состоянии быть честной даже в такой малости, не в состоянии признаться в таких важных вещах, как… Нет. Нет, хватит. Просто уже… Достаточно. — Спасибо, что позволил переночевать. Рей разворачивается и идёт прочь, к выходу. — Рей, что ты… — Я сама доберусь до дома. Наслаждайся жизнью. Проваливай, Бен. Проваливай в свой Балтимор. Живи своей грёбаной жизнью, которую заслуживаешь. Надеюсь, мне не придётся когда-нибудь… — У меня всё всегда было под контролем. До встречи с тобой. Рей останавливается, застигнутая врасплох его тоном. Его словами. Бен говорит с ней. Что он… — Я знал, что ты станешь проблемой, как только увидел тебя. Знал, что погубишь меня в тот самый момент, когда я почувствовал твой запах. — Снова этот раздражённый, еле уловимый смех, что и несколько мгновений назад, и Рей, наконец, понимает, что её так покоробило. Никакой насмешки не было. Рей поворачивается и видит его лицо… — До такой степени… я никогда не думал… — Бен отводит взгляд и смотрит в пол. Он качает головой, и на его губах появляется лёгкая презрительная улыбка. — Поздравляю, Рей. Тебе удалось меня удивить. Рей не понимает, о чём говорит Бен. — Что? Бен тяжело вздыхает, беря себя в руки. — Давай я отвезу тебя домой. И после, ты меня больше не увидишь. — Он не сводит с неё глаз и добавляет мягко и искренне: — Пожалуйста. Рей ошарашена. Лишь только с третьей попытки ей удаётся открыть рот и сказать что-то членораздельное. — Ты… то, что ты сказал, это правда? Бен не отвечает. Он просто смотрит на неё, и Рей видит, как он закрывается. Она приближается к нему — один шаг, второй — и Бен действительно отстраняется. Как будто боится Рей, или ещё что-нибудь столь же абсурдное. — Давай не будем? — Нет. Нет, я… давай поговорим, Бен, пожалуйста. Я ничего не знала. Господи, ну почему она плачет? И почему на губах Бена снова эта печальная, мрачная улыбка? — Да брось, Рей. Ты с самого начала дала мне понять, что кроме секса с Омегой мне больше ничего не светит. И ты должна была понимать, что я… — Он замолкает. Сердце Рей разрывается на части. Из-за него. Из-за самой себя. Из-за… — Нет, не понимала. Бен крепко зажмуривается. Затем открывает глаза и ему почти удаётся стереть со своего лицо малейшую эмоцию, которую Рей могла бы заметить в его взгляде. Почти удаётся. — Что ж. Теперь это не имеет никакого значения. И ты ничего мне не должна в любом случае. — Грудь Бена вздымается и опадает, он глубоко вздыхает, а затем направляется к двери. — Нам действительно пора. Он проходит мимо Рей. Нет. Она импульсивно хватает его за запястье, и Бен, который в десять раз сильнее её, что подтверждается всякий раз при их контакте, просто подчиняется и мгновенно останавливается, словно в ожидании какого-то призыва. Как же она раньше не замечала? Хотя нет, замечала… Но не понимала? Неважно. Сейчас это не главное. Сейчас Рей должна придумать, что сказать. И как сказать. — Я всегда надеялась… всегда хотела, чтобы ты… — Заботился обо мне. Нет, гораздо больше. Но всё это так глупо. Голова кружится, точно волчок, воссоздавая миллион случайных воспоминаний прошедших нескольких месяцев, осколки проведённых вместе мгновений. Рей ничего не может поделать, кроме как уцепиться за одну безумно тщетную попытку: — Я хотела позвать тебя на свидание. Пыталась… На вчерашний благотворительный вечер. Бен непонимающе смотрит на неё. Затем на его лице отображается удивление. А после, резкий, холодный взгляд, который с каждой секундой кусает своим равнодушием всё больше и больше. — Рей, перестань притворяться… — Но я хотела этого. Я правда… я сдрейфила и… — Это лишнее. Идём. — …я так боялась, что ты откажешь, но… — Рей, просто… — Я правда хотела пойти с тобой… — Во время своей течки ты была с другим Альфой. Не сказать, что он кричит на неё. Но сквозящая в его словах ярость почти пугает Рей, заставляя отступить. Затем до неё доходит их смысл, и она чувствует, как её накрывает волной возмущения, заставляя совершить прямо противоположную вещь. Рей вторгается в его личное пространство, чуть ли не вплотную. — Что? Нет. — Ты не можешь… — Бен расправляет плечи и отстраняется от неё… Почему он так зол? Это она должна… — Во время течки я была одна. Слова Рей словно какая-то бомба. Она бросает их в пространство, но мгновение ничего не происходит. Наступает пауза, в течение которой они продолжают смотреть друг на друга; грудь Рей вздымается, а затем произнесённые ею слова, будто отдают ударной волной, поглощая тишину. Бен непонимающе хлопает глазами. — Ты… Теперь он выглядит растерянным. — Что? — Я провела течку в одиночестве. Кстати, это было весело, — бормочет Рей, вытирая с щёк слёзы и убеждая себя, что ей нечего стыдиться. — Я пыталась… я звонила тебе тысячу раз, искала, а потом Хакс сказал, что ты, наверное, не хочешь… — Её голос срывается, и продолжать она уже не может. Потрясённый, Бен смотрит на неё. — Он сказал, что звонить тебе нет никакой необходимости. Сказал, что ты получила от него нужную консультацию. Консультацию? — Что? — Хакс… когда я обнаружил твои сообщения, то хотел тебе перезвонить. И Хакс… он был рядом, сказал, чтобы я не беспокоился. — Бен говорит медленно и напряжённо. Очевидно, что он не лжёт и не притворяется. И впервые осознаёт, что произошло. — Я был на операции. Несколько часов. Оу. — Оу. Бен внимательно смотрит на неё, заметно сглатывая. — Я убью его. Если бы это сказал кто-нибудь другой, Рей решила, что это метафора. Но голос Бена звучит так спокойно, так буднично, что Рей чувствует, как по спине пробегает дрожь. — Бен… всё в порядке. — Нет. Моя па… Ты провела течку в одиночку. Она так много могла бы сказать. Всё в порядке. Это длилось не так уж и долго. И всё было не настолько ужасно. Но в конце концов, Рей выбирает правду. — Тебя не было рядом. Вздох Бена пронзает тишину. Он приближается к Рей и обхватывает её лицо своими большими и тёплыми руками, соприкасаясь с ней лбами. — Почему ты ему поверила? Как ты могла не понимать, что я… что ты… — Он замолкает, и на мгновение Рей нежится в его запахе, который словно шепчет: «Всё будет хорошо. Ты моя». — Ты должна была понять. Нет. Нет, не должна. Она не понимает. Или понимает? А, может быть, она всегда это понимала? — Ты постоянно… исчезал. Когда мы впервые… и потом после первой течки… Молчание. Словно она говорит на каком-то другом языке. Словно Бену приходится переводить в своей голове сказанное, прежде чем ответить. — Ты всё время твердила, что тебе это не нравится. Что я рядом. Мысль о том, что я помогаю тебе с течкой… — Не смей… почему вы, Альфы, всё время так говорите? Бен невозмутимо на неё смотрит. — Потому что так и есть. Боже. Рей крепко зажмуривается. — В нашу первую ночь… ты тогда тоже уехал. Это было у тебя дома. Как будто... — У меня была экстренная операция. Тогда, утром… я оставил записку. Просил, чтобы ты дождалась меня. Хотел пойти с тобой куда-нибудь, когда вернусь. Оу. О нет. — Я не… я не видела записку. Я не… — Рей закрывает глаза ладонями. Нет. Нет, нет, нет. — …не искала её. Когда Бен снова начинает говорить, его голос звучит так тихо, что Рей кажется, он говорит сам с собой. — Ты была такой тёплой. И ты пахла… ты, наконец-то, пахла мной. И ты так тихонько застонала, когда я встал с постели. — Его большие пальцы гладят железы на её шее, медленно сводя Рей с ума. Неужели это происходит? — Выбраться из постели было тогда самым трудным в моей жизни. Ты не выходила у меня из головы. — Бен прижимается губами к её шее, а затем добавляет: — Я тоже хотел. — Что? — Хотел позвать тебя на свидание. — Правда? Рей чувствует, как он кивает. Когда? Как? Хотя какой теперь в этом смысл? Как же много они упустили. Оба вели себя так глупо, но, может быть… может быть, есть ещё надежда. Рей отступает на шаг, пытаясь поймать его взгляд. Сердце колотится с неимоверной быстротой, несмотря на то, что она стоит неподвижно. — Может быть, мы можем… начать всё сначала? Ведь есть ещё время, верно? Бен просто смотрит на неё, словно не в силах вымолвить ни слова. А после паузы кивает. Он опустошён, молчалив. Но он кивает, а это значит — да. Да. Рей хотелось бы не реветь, но не может. — Хочу заметить: если бы ты пригласил меня сейчас на свидание, я бы согласилась. — И тут ей приходит в голову: — Нет, забей. Бен, ты согласишься пойти со мной поужинать? Хотя ты тот ещё едок, так что… было бы классно посмотреть какой-нибудь фильм. Неважно что, он даже не должен быть хорошим. Или можем пойти в парк, посидеть на скамейке, или остаться в твоей гостиной и поиграть с Райан. Или мы могли бы заняться сексом. Да, мы могли бы как следует заняться сексом. Я надеюсь, что у нас будет много секса, я обожаю заниматься с тобой сексом, но мне бы хотелось, чтобы у нас было больше свиданий, потому что… Бен рукой скользит к её затылку, крепко и самоотверженно целуя её. Он не в силах остановиться, продолжая целовать её снова и снова, неторопливо, глубоко, проскальзывая ладонью под хирургическую куртку и надавливая на поясницу до тех пор, пока Рей не выгибается навстречу. Вкус поцелуев просто одуренный. Как и всё, что так нравится Рей. — Не хочу домой, — произносит она в губы Бену. Он целует её в щёку и отвечает: — Хорошо. Я тоже не хочу отвозить тебя домой. А потом они снова целуются, его рука ласкает её кожу вверх по позвоночнику к брачной железе; горячая, тяжёлая ладонь потирает её, обхватывая пальцами; Бен сильнее прижимается к животу Рей, его запах становится гораздо острее, но он не такой, как раньше, — слаще, сильнее, лучше, и в любой миг у Рей может… Стоп. Погодите-ка. Она кусает нижнюю губу Бена, чтобы привлечь его внимание, и он стонет ей в губы, но тут же прекращает её целовать. — А это может сработать? Бен должен понимать, что Рей имеет в виду. Должен. На секунду его рука сжимает железу. — Не знаю. — Рей отстраняется, и на его губах появляется едва заметная улыбка. — Не уверен, что смогу смириться с твоими жуткими записями в картах пациентов, что я имел несчастье прочесть собственными глазами. Рей на мгновение теряет дар речи, а потом улыбается сияющей улыбкой и любуется его неотразимостью сквозь слёзы. — А ты всё такой же бешеный и грубый с медсёстрами. А ещё заносчивый. Хотя с Рей он очень милый. Она ему нравится. Он так и сказал. Ладно, не сказал, но намекнул. Может быть, он даже… его голос, взгляд — всё это заставляет Рей думать, что он мог бы… — Значит, мы квиты. — Бен по-прежнему улыбается. Он убирает ей за ухо влажную от слёз прядь волос и смотрит на неё сверху вниз так, будто она важна для него. Будто может позволить себе вволю любоваться ей. — Ты… ты правда… — нравишься мне, хочет сказать ему Рей, но в груди слишком давит. Это правда. Чистая, неподдельная правда, но всё равно кажется, что этого недостаточно. Будто слова не совсем правильные. — Я хочу узнать тебя. Рей понимает, что творится с Беном, чувствуя, как он тяжело сглатывает и отводит взгляд. Но в то же время, он теснее сжимает её в объятиях; ладони давят ей на железу, на поясницу, притягивая Рей к своей груди, пока она не перестаёт видеть его лицо, как бы сильно ей этого ни хотелось. — Я не могу ни о чём думать, кроме тебя, Рей. — По его тону заметно, с каким трудом ему даются эти слова. Бен зарывается носом ей в волосы и глубоко вдыхает их аромат. Пальцы стискивают талию Рей, слишком крепко прижимая к своему горячему телу. — Постоянно. Я думаю о тебе постоянно. Рей позволяет себе утонуть в его объятиях. Это немыслимо. С этим человеком всё кажется каким-то немыслимым. И прекрасным. Рей улыбается, уткнувшись ему в грудь. — Значит, мы квиты.Глава 10
22 февраля 2021 г. в 22:29
Рей совершает три… нет, четыре… нет, три попытки, но в итоге всё же удаётся не только открыть сумочку, но и достать телефон. Её распирает от гордости при мысли о своих достижениях и великолепной мелкой моторике, хотя есть парочка нерешённых весомых проблем.
Во-первых, она никак не может вспомнить, зачем ей понадобился телефон.
Что ж, ладно.
А во-вторых, Джессика, периодически хихикая, о чём-то рассказывает Рей, говорит, что это было бы просто восхитительно — понять бы ещё о чём она.
Но Рей не понимает.
— Что… Джесс, ты про что?
— В смысле про что?
— Ну, про что ты говорила?
— Я уж и не помню… Ах да. Типа, давай снова по бокальчику. Как думаешь, может, нам всё-таки стоит выпить ещё?
— А, ещё… ну да. Да, идея класс.
Они какое-то время смеются по поводу этой классной, как выразилась Рей, идеи, ведь это действительно весело. Внутри Рей зарождается щемящее, не дающее покоя ощущение из-за того, что она — вроде как — должна чувствовать вину за своё поведение на благотворительном вечере, так как напилась в хламину. Но нажираясь за счёт своего работодателя, испытываешь какое-то бешеное удовлетворение, и спустя сорок пять минут и три коктейля Рей уже потеряла чувство собственного достоинства.
Жизнь прекрасна.
Обе смеются, а потом вместе отправляются в туалет и зависают там на неопределённое время, обсуждая все плюсы и минусы того, чтобы Джесс написала бывшему (хоть плюсов ровно ноль, она всё равно это делает). А после они снова начинают смеяться и возвращаются в скверик, где — как они решили — их личная скамейка. Но кто-то их опережает.
Вернее, они на кого-то натыкаются. Парень, высокий, — такой же высокий, как… хотя нет, не такой же, — но довольно симпатичный, хотя Рей никогда его не встречала. Он пахнет Альфой, но не сказать, что приятно. Парень спрашивает её… о чём-то.
Что он там… Ах, ну да.
— Потанцевать. Хочешь потанцевать?
У него глубокий голос, как у настоящего Альфача, и отчего-то это давит Рей на больную мозоль. Да, потанцевать было бы вполне неплохо, но только не с этим парнем, запах и голос которого просто не стыкуются с ощущениями Рей, так что, наверное…
— Да. Да, она хочет.
Рей не помнит, чтобы что-то говорила. Джесс только подталкивает её вперёд, а Альфа обхватывает за локоть и ведёт в сторону музыки. Ей не по себе оттого, что он обнимает её, покачиваясь в танце, и говорит в той самой снисходительной манере Альфы, что она очень красива (и это правда, но только потому, что Джесс потратила два часа на макияж). И что же такая очаровательная Омега здесь делает? О, как интересно! Рей работает в больнице? Должно быть, она самая прекрасная медсестричка во всём здании.
Рей вздыхает, мечтая, чтобы ничего этого не было и всё прекратилось, но её мозг сейчас состоит из девяносто восьми процентов алкоголя…
— Я забираю её. Не стоит ей танцевать.
А, По. Кто же ещё? Он оттаскивает её от грубоватого Альфы.
— Спасибо, — говорит ему Рей, радуясь, что снова сидит рядом с Джесс на их дружбанской скамейке.
— Как вы вообще умудрились так ухрюкаться? Здесь же всё водой разбавлено.
— Мы не ухрюкались. Мы просто навеселе, — отвечает Джесс и икает.
А потом они снова начинают хихикать.
Рей поднимает глаза, чтобы взглянуть на По, и не может удержаться от улыбки. По такой привлекательный, умный, такой невероятный друг! Рей не уверена, что может сдвинуться с места, но если могла, точно бы обняла его. И чтобы непременно он обнял её в ответ. Сегодня классный вечер, и Рей офигенно себя чувствует. По сравнению с её недавним, уже привычным состоянием усталости, печали и сожаления, о чём она не может или не хочет вспоминать, — просто небо и земля.
Затем По что-то говорит, но не обращается к Рей. Он разговаривает с не менее суперским Финном, и Рей тоже его очень любит.
— Нам нужно доставить эту парочку домой. Охренеть. Так вот что значит быть родителем?
— Малыш, я без понятия. Это ты у нас жаждешь иметь семерых детей.
— Ага. Но я, походу, уже передумал. Сходишь за ним?
— За кем?
— Финн, — с упрёком произносит По. — Ты знаешь, за кем.
Рей вполне счастлива не участвовать в разговоре, ведь совершенно не улавливает смысла, да и вообще в голове крутится только одно: «Боже, благослови алкоголь».
Боже, благослови алкоголь. Боже, благослови алкоголь. Боже, благослови алкоголь.
Она повторяет это в своей голове ещё раз тридцать, как вдруг что-то происходит. Определённо происходит, но Рей не в состоянии отследить цепочку разворачивающихся событий, поэтому просто сдаётся и кладёт голову на плечо Джесс; слушает, как та бормочет самые непристойные заученные фразочки, вонзающиеся в самый мозг. Наверное, кто-то ещё подвалил к их дружбанской скамейке, принеся с собой безумно приятный запах. Кто-то произносит имя Рей снова и снова, немного взволнованно, интересуясь, почему она пахнет, как… «мудак». Да, именно это слово он использует.
Какая разница. Рей вот-вот заснёт.
Слышится ещё какой-то голос… По. Рей очень-очень любит По. Она уже говорила об этом, правда? До невозможности любит. Ах, По просто человечище! Говорит так странно и брутально — «Что за дичь между вами творится?» — или ещё что-то не менее идиотское. Разговор затягивается, хотя Рей не обращает на это внимание, но он слишком уж утомительный и показушный, как раз в духе Альф. Но Рей всё это не сильно заботит, потому что человек, который решил здесь зависнуть, пахнет по-настоящему хорошо. Аромат просто восхитительный, сочный, пряный. И почему он так знаком Рей?
О… Бен.
Так пахнет от Бена… Рей должна была догадаться, ведь никто не может даже наполовину похвастаться столь потрясающим ароматом. Но не суть. Пока он здесь, можно им наслаждаться. До тех пор, пока она может вдохнуть его полной грудью и сохранить у себя до конца своих дней, Рей будет счастлива…
Разговор накаляется, грозит перерасти в драку, но затем всё затихает, а Джесс по-прежнему продолжает что-то бормотать себе под нос. Рей окутывает что-то тёплое, большое и мощное, поднимает её, хотя она всегда терпеть не могла, когда её берут в охапку. Вся эта хрень с тасканием невесты, если тебе больше семи лет, выглядит просто нелепо. К тому же такой способ носить человека довольно сомнительный: чреват повреждением позвоночника или шеи, и прямо сейчас они лишь подтверждают стереотипы о беспомощных Омегах и всемогущих Альфах…
Но это действительно приятно.
— Приятно. Так приятно.
— Ш-ш. Я отвезу тебя домой.
Губы щекочут висок Рей, и запах становится сильнее. М-м-м… райское наслаждение. Только вот…
— Нет… мне нужно ещё выпить. Я ведь Джесс обещала.
— Тебе не нужно больше пить. И доктора Пава это тоже касается.
— Я не могу уехать без неё… мы подруги.
— Дэмерон и его пара проводят её домой. Им как раз по пути.
Рей начинает зевать.
— Хорошо.
Хорошо. Всё действительно хорошо. Она запомнит запах Бена, а затем уснёт в мечтах о нём, или, что ещё лучше, в мечтах о том, что он не ненавидит её. Да, шикарный план. Идеально. Просто зашибись.
Правда вот, Рей слона бы сейчас съела.
Они что, уже в машине? Когда они…
— Может, купим по дороге мороженое?
Бен останавливается, нагнувшись для того, чтобы пристегнуть Рей ремнём безопасности, и смотрит на неё.
— Что?
— Мороженое. Купим?
— Нет.
М-м-м. Рей сбрасывает каблуки и поджимает ноги под себя, разворачиваясь так, чтобы лучше видеть Бена, когда тот заводит машину.
В этом костюме он невероятно хорош собой.
— Почему?
— Не думаю, что это хорошая идея.
— Это потому что я не сказала «пожалуйста»? Раз так, то — пожалуйста. Пожалуйста. Пожалуйста, пожалуйста, пожалуйста, пожалуйста, пожалуйста…
— Рей.
— Фисташковое. И шоколадное. Моё любимое. Если тебе вдруг интересно.
Кажется, уголок его рта дёргается вверх, а может быть, она просто пьяна. Возможно, и то и другое.
— Неинтересно.
— Что ж. Теперь ты знаешь, что мне покупать.
— Мы не будем покупать мороженое.
— Почему?
— Потому что я везу тебя домой.
— Значит… короче говоря, мы не будем покупать мороженое, потому что не будем покупать мороженое.
— Короче говоря, да.
— Такая… ре-ре-рекур…
— Рекурсия.
— Ага. — Рей откидывается на подголовник, и её улыбка становится ещё шире. — Очень рекурсивно для тебя.
Она так счастлива, что он забрал её!
Тёплая рука касается её, и — о боже! — этого не может быть, просто невозможно, Рей, наверное, уже всё позабыла, но, ей кажется, что она впервые в жизни держит кого-то за руку.
Это так мило! Пережить этот опыт заново. Может быть, Бен захочет…
— Рей, скоро уже будешь дома. Просто закрой глаза, окей?
Рей следует его совету и засыпает, чувствуя себя удовлетворённой впервые за последние несколько недель.