***
Спустя несколько недель после того, как Бен и Рей начали… делать то, что они делают… — «Рей, это называется встречаться. Вы, два идиота, встречаетесь. Мне что, по буквам это слово произнести? Я видел, как ты пишешь лапароскопия, так что, думаю, осилишь». «По, твоё чувство юмора оставляет желать лучшего, так что не льсти себе» — происходят три вещи. Сноук уходит в отставку; Бен забирает заявление об увольнении и становится главой хирургического отделения; а Хакс… Рей не знает, что с Хаксом, но когда пытается связаться с ним по поводу операции, которую он провёл несколько недель назад, ей сообщают, что тот больше не работает в больнице. По слухам, он даже в Штатах больше не живёт, но опять-таки, по тем же самым слухам, Рей была замужем за братом Кейт Миддлтон, — а это откровенная ложь, так что неизвестно, где на самом деле сейчас Хакс. Рей не настолько дура, чтобы думать, будто Бен не имеет к этому никакого отношения, но ей хватает ума не поднимать эту тему или ненароком не напомнить ему о том, что последние несколько дней он был в шаге от убийства. Или даже двух убийств. Но все живы, и никто не нарушает клятву Гиппократа, по крайней мере, пока — что Рей вполне устраивает. Наоборот хорошо, что Бен всегда рядом, а не проводит остаток дней за решёткой. Ей нравится находиться с ним в одном кабинете, вот как сейчас. Прислонившись к стене на противоположной стороне от неё, он внимательно слушает доклад доктора Акбара. Он поднимает руку и спрашивает, учитывался ли базовый уровень эндотелиальных клеток-предшественников в представленной статистической модели — разумеется, не учитывался, — а затем, когда тема меняет курс на занудные и неинтересные ему внутренние болезни, поскольку те не имеют ничего общего с кромсанием людей на кусочки, Бен оглядывает кабинет и находит взглядом Рей. Комнату не озаряет внезапный белый свет, планета не перестаёт вращаться, а хор ангелов не заводит свои песнопения, или ещё что-нибудь столь драматичное. Просто Бен смотрит ей прямо в глаза. Он даже не улыбается. Не пытается привлечь внимание. И всё же внутри Рей расцветает что-то очень тёплое и приятное, а губ невольно касается улыбка… Рей чувствует тычок чьего-то острого локтя в рёбра. — Ауч! — Держи себя в руках, — шепчет По. — Что? — Сколько вам обоим лет вообще? Рей начинает хмуриться. — Что? Почему… По закатывает глаза. — Эти твои сердечки в глазках. Да ещё при всём честном народе. Меня щас вырвет. — У меня нет… — Ш-ш-ш. Фазма оборачивается, пригвождая обоих одним своим взглядом, и Рей тихо извиняется. В отместку она щиплет По за бедро под столом.***
Рей касается лбом пола, одна нога подогнута под живот, а другая вытянута за спиной. До неё доносится, как кто-то открывает входную дверь. Она могла бы встать и проверить кто там, но только примерно с двенадцатой попытки удалось принять это положение, не испытывая ощущения, будто нижняя часть тела разрывается на мелкие кусочки. Поэтому Рей поставила себе цель продержаться так хотя бы пару минут. Райан, которая сидит рядом с Рей, навостряет уши. Позёвывая, кошка встаёт на лапы, потягивается с присущей ей грацией, которая Рей только снится, и радостно выбегает из комнаты. Через несколько минут раздаётся шум, как кто-то роется в шкафчиках, звук высыпающегося в миску сухого корма, а затем — тишина. Рей уже подумывает о том, чтобы распутаться, когда чей-то голос — просто противозаконный тембр голоса — заставляет её взглянуть вверх. — Должно быть неудобно. Бен стоит, прислонившись к дверному косяку, и одаривает её своим фирменным взглядом. Многие месяцы она была уверена, что он презирает её. А теперь… порой, его так трудно понять. Да практически всегда. Но… — Вряд ли удобство в йоге главное. Бен задумчиво кивает. — Очевидно, главное — это вывих сустава. Встать с коврика и при этом ничего себе не потянуть — дело непростое. Рей убеждает себя, что со стороны она смотрится не такой уж неуклюжей, как себя ощущает, и подходит к Бену, останавливаясь лишь на мгновение, а затем встаёт на цыпочки и целует в губы. Она вся потная, неприятная и наверняка от неё воняет. Поцелуй означает лишь приветствие, ничего более, но Бен сразу же кладёт руки ей на спину и притягивает к себе, так что вполне возможно, его ничего не смущает. — Привет. — Её сердце пропускает удар, и Рей добавляет: — Вот, позволила себе войти. Ты… эм… не против? Бен качает головой и уголок его губ дёргается. — Я на то и рассчитывал, когда давал тебе ключи от дома. Как же приятно! Дурацкое слово, но именно так она себя чувствует рядом с Беном, когда он обнимает её, дразнит… это очень приятно. До этого Рей и не подозревала, что существует что-то столь же приятное. До того, как встретила его. — Как прошёл день? — Он был длинным и идиотским. — Бен дотрагивается пальцами до её подбородка и снова целует, вторя запечатлённому чуть ранее на его губах короткому, жадному чмоку. Но его поцелуй более продолжительный и нежный. — А как твой? — Его дыхание дразнит её губы. — Хорошо. Прекрасно. — На мгновение Рей задумывается, и её так и подмывает это сказать, но она колеблется. Возможно, Бен думает, что Рей немного… Дело в том, что она и правда слишком этого хочет. Так что, может быть, стоит просто… Да какого ж хрена! — Я скучала по тебе. Губы Бена приоткрываются, и, кажется, его дыхание немного сбивается. Через пару секунд он всё же отвечает: — Я тоже. Боже. Как же он хорошо пахнет! Даже лучше, чем раньше. Идеально. Рей улыбается ему. — Я вся потная. Мне нужно принять душ. — Мне тоже. — Линия его губ изгибается. Раньше Рей и не подозревала, что он умеет улыбаться. — На моих пальцах могут быть прилипшие частички кишок. — Фу! — Рей, смеясь, пытается отодвинуться от Бена, но тот не даёт этого сделать и просто берёт её на руки, чтобы отнести в душ. Она стоит обнажённая под горячими струями воды, зажатая между Беном и прохладной плиткой душевой; мокрые пальцы изо всех сил цепляются за его плечи, а ноги обвивают талию. Она чувствует… — Ты не против? — Хриплое дыхание Бена касается её ушей, а ладони впиваются в задницу, меняя положение Рей под нужным углом. Подстраивая под себя. — Можно мне… Это… — Да. Да, да. Она хочет его внутри себя. Бена всегда одновременно слишком много и слишком мало. Трение члена о её мышцы, ощущение давящей наполненности, несвойственные человеку звуки, которые он издаёт, когда узел начинает раздуваться. То, что он творит с ней всякий раз — невозможно терпеть. — Ещё? — Похоже на предложение. А может, он просит разрешения. Рей касается зубами его железы и наслаждается тем, как Бен дрожит в ответ. — О да.***
Долгое время Рей и в голову не приходило перестать принимать супрессанты. Не в последние несколько месяцев точно, да и только после того, как жалуется Джесс на повышение цен на назначение врача. — На двадцать процентов. Уму непостижимо. Грёбаные фармацевтические компании. — Постой… что? — Я про супрессанты. Такое впечатление, что до репродуктивного здоровья Омег никому нет никакого дела… а хотя, о чём это я… именно так всё и есть в этой идиотской стра… — Ты до сих пор на супрессантах? Тон Джесс приводит Рей в замешательство. — Ну да. Конечно. — Что значит «конечно»? Рей начинает хмуриться. — …Что? Что вдруг произошло? Почему ты на меня так смотришь? — Ты хочешь сказать, что Омега в отношениях всё ещё сидит на долбаных супрессантах? Оу. Но… — …Обычное дело, разве нет? Джесс вздыхает и массирует виски — слишком уж остро реагирует. Что Рей может… — Нет. Омеги, у которых серьёзные и единственные отношения, этого не делают. А ты именно в таких, верно? — Я… — Можешь не отвечать. Я видела, как этот бедолага смотрит на тебя. Даже как-то стрёмно. Рей не совсем понимает, что Джесс имеет в виду, но, возможно, она права. Вербальное общение Рей и Бена оставляет желать лучшего, но даже Рей понимает, что если бы попросила его подтвердить, что у них реально серьёзные отношения, он наверняка бы наорал на неё. Или, скорее всего, одарил свирепым взглядом, а через пару часов под каким-нибудь предлогом сорвался на одного из своих резидентов. — Я вообще в шоке, что он до сих пор не попросил тебя перестать их принимать. Это прям офигеть как удивительно и поразительно. В общем, чудеса да и только. — Не знаю, Джесс. В любом случае, зачем прекращать? Плохой вопрос… — Оу, ну как тебе сказать… наверное, потому, что они дорогие, имеют негативные последствия, загрязняют окружающую среду, снижают метаболизм и энергию, нарушают сон, уничтожают либидо, и твой партнёр… — Мне не привыкать. — Ну да, я привыкла брить подмышки через день, но это не значит, что моя жизнь не стала раз в двадцать лучше, если бы я этого не делала. — Она склоняет голову. — Я подумываю о лазере. Что скажешь? Джесс говорит разумные вещи, но Рей никогда не стала бы отказываться от того, что служило верой и правдой уже более десяти лет, если не Бен. Иногда он так смотрит на неё… Особенно перед сном, когда замечает, как она тянется за таблетками. Сперва, в начале их совместной жизни, они лежали у Рей в сумочке, потом — на полке в ванной, ведь Бен сказал, что она может использовать её для своих вещей. («Только если хочешь. Хотя ты и не обязана».) Бен смотрит на неё и ничего не говорит, и не то чтобы у него от неё секреты, — что угодно, только не это, — но даже если и так, этот взгляд кажется особенно напряжённым, в нём прячутся неозвученные чувства, мысли и, возможно, даже потребности, которые он тщательно утаивает. И Рей не может взять и выкинуть слова Джесс из головы. Я вообще в шоке, что он до сих пор не попросил тебя перестать их принимать. Так проходит одна неделя, другая, третья, и Рей не имеет ни малейшего понятия, как завести об этом разговор, потому что… снова вспоминает эти слова. А потом, однажды вечером, Бен рядом чистит зубы, а она считает, сколько осталось таблеток в этом цикле, и когда поднимает глаза, то видит в зеркале, как он смотрит на небольшой пузырёк в её руке. И слова просто выплёскиваются наружу. — Хочешь, чтобы я прекратила их принимать? Наступает пауза, а после… — Что? — спрашивает Бен, хотя очевидно, вопрос он понял (самый хреновый лжец, каких свет видывал). А потом делает вид, что не смотрит на неё, полощет рот и зубную щётку, будто это самое увлекательное и приятное занятие на всём белом свете. Весьма и весьма сомнительно, поэтому Рей спокойно повторяет: — Супрессанты. Хочешь, чтобы я перестала их пить? В теле Бена словно застывает каждый кусочек плоти и так и остаётся совершенно неподвижным. Кроме боксеров, на Бене больше ничего нет, поэтому Рей с пугающей точностью может сказать, что все его мускулы напряжены, каждый по отдельности. А мускулов там будь здоров. — Я… — произносит он, а затем замолкает. Но после продолжает: — Это твоё тело. Ну, конечно, да. Ещё бы. Но в ответе Бена есть нечто… заученное. Неискреннее. Рей улыбается, поворачивается к нему лицом и скрещивает руки на груди, поскольку подначивать доктора Бена Соло в ответ на его брехню, безусловно, самое увлекательное. — Бен. Ты каждый божий день говоришь мне, что делать с моим телом. Но на деле, без всяких предисловий просто берёшь меня и делаешь с ним всё, что захочешь… — Что? Нет! Я… — Он чуть ли не слюной брызжет, до комичного возмущённый. А потом выдыхает и сникает со страдальческим выражением лица. — Я… ничего не могу поделать. Я… работаю над этим. Рей и без того сама знает, даже если бы Бен сказал прямо. Он ничуть не счастлив, что является Альфой, и знает, что это за собой влечёт, так же как и Рей не счастлива от своего предназначения Омеги. И всё же… Не всё так просто, правда? Понимание их с Беном биологии, — их природы, то, кем они друг для друга являются, — настолько тесно взаимосвязано, что невозможно отделить одно от другого. Рей не может ненавидеть себя за то, что она Омега, если этот статус позволяет быть Омегой Бена. Вот и всё. — Я не хочу, чтобы ты… Тебе не нужно над этим работать. Но… ты хочешь, чтобы я перестала их принимать? — спрашивает она вновь, чуть тише. — То есть… просто подумай над этим. Может быть, тебе нужно время решить, как это будет… — Нет, Рей. — Бен на секунду зажмуривается. — Я уже всё решил. — Оу. Значит, ты… — Ей вдруг приходит в голову, что, возможно… он просто не хочет. Возможно, она давит на него… О нет. — Неважно. Забудь. Всё в порядке. Правда. Это мелочи. Бен может не хотеть, чтобы она перестала принимать супрессанты по очень многим причинам, которые вообще не имеют никакого отношения к его симпатии к ней. И так ясно, что она ему нравится и он рад проводить с ней время, но наверняка Бен предпочёл бы заняться чем-нибудь другим, чем нянчиться с Омегой во время течки целых три дня каждый месяц. Наверное, его утомляет секс с ней, ведь именно он делает львиную долю всей работы. Или… может быть, они не так уж и заинтересованы друг в друге, как думала Рей? Хотя не сказать, что она и правда так думала, но… Должно быть, Бен гораздо лучше разбирается в катастрофических вывертах разума Рей. Он шепчет ей что-то бессвязное, едва уловимое, и сразу же притягивает ближе, пока её щека не прижимаемся к тёплой коже его груди, и Рей слышит у себя над ухом: — Рей. Я мечтаю спустить их в унитаз, — с нотками недовольства произносит Бен. Она приходит в замешательство. — Что? — Я о твоих грёбаных супрессантах. Рей отстраняется, чтобы посмотреть на него, и ловит его взгляд. — Больше всего на свете я хочу, чтобы ты прекратила их принимать. — Бен опускает взгляд. — Ну, правда, есть ещё кое-что, — бормочет он себе под нос, явно не предназначенное для её ушей. — Постой. Значит… ты действительно этого хочешь? — Я… — Вопрос совсем ведь несложный. Только вот Бен… — Очень хочу. Но… — Как же непросто его понять! — Но? — Когда у тебя будет течка, я беспокоюсь что… Рей ждёт, когда Бен закончит фразу, но он этого не делает, ведь изъясняется, как и она — из рук вон плохо. Слова даются с большим трудом. — Ты про себя? Оу… не сможешь взять отгул? Просто… — Нет, нет, я… — Бен усмехается. — Могу. И возьму. — Окей. — Уф! Ладно. Рей могла бы оставить всё как есть, но в кои-то веки хочет быть честной, хочет, чтобы он знал... — Просто… не хватило духу признаться, что мне очень понравилась первая течка. Когда мы были вместе. Это… — Офигенно! Лучшие три дня в моей жизни. Я даже не подозревала, что секс может быть таким. Не знала, что можно с кем-то испытывать подобные чувства, но всё же я их испытала, и сейчас, когда я думаю об этом, моё сердце сжимается. — …приятно. Посмотрите-ка на Рей. Девочка, наконец, повзрослела. Новые слова выучила. Хотя бы парочку. Зато Бен просто смотрит на неё, и… это что у него, румянец? Почему он стоит, свесив по бокам руки, и не говорит ни слова? На него это не похоже… не то, что он ничего не говорит, а его непривычный румянец… Оу. — Это значит, что… тебе не понравилось? Бен смотрит на неё так, будто она медленно убивает его зубочисткой, или ещё чем таким же жутким. Он проводит ладонью по лицу. — Мне… мне понравилось, Рей. Ну, ладно тогда. Если так… — То есть… это значит, что никаких проблем с тем, чтобы я бросила супрессанты? Мгновение он изучает её, его щёки по-прежнему залиты румянцем, а потом… Рей будто бы видит, как он вздыхает. — Нет. Никаких проблем.***
— Давай сядем вон там, — говорит По, пока Рей расплачивается за сэндвич и содовую с тонной кофеина. Справиться одновременно с ланчем, кредиткой, бейджиком и пейджером — весьма непросто, поэтому она даже не смотрит, куда показывает По, и отвечает: — Конечно. Погоди пять сек. Так что сама виновата, что теперь им с По приходится сидеть за столом вместе с… Божечки, хуже не придумаешь. Фазма. А ещё эта кучка молодых, до нелепости накачанных хирургов-дружбанов, чьи имена Рей ещё не выучила. Походу, они как утята повсюду таскаются за Беном, будто с ним запечатлелись, или словно рыцари при его хирургическом дворе (все они Альфы, кто же ещё). И, естественно, с ними сам Бен. Сидит и молча ест свой сэндвич. Пока По не прерывает его. — Здорова, ребят. Ничё если мы присоединимся? Никто, конечно, не возражает. Но и присесть ни один не удосуживается пригласить. Они просто смотрят на него с разной степенью неприязни, но По всё же отодвигает стул и без особого изящества плюхается на него. Его поднос с шумом приземляется на стол, и По нацепляет свою лучшую самодовольную ухмылочку. Поганец. Фазма перестаёт жевать и спрашивает: — Дэмерон, ты нынче королём заделался, говоришь о себе во множественном числе? — Чего? Нет… со мной Рей. Вот она. Рей вяло машет шайке Альф и садится между Фазмой и По, мечтая, чтобы тот не втягивал её в затею, типа, «давай-ка-потрахаемся-с-хирургами», которую он так любит, порой, развести. Бен на мгновение отрывается от своего ланча и встречается взглядом с Рей, и его раздражительное двадцать четыре часа в сутки выражение лица немного смягчается. Совсем смягчается. Затем его взгляд падает на По, и он становится настолько суровым, что Рей диву даётся, как По до сих пор жив, дышит и не сгорел на месте. Серьёзно, как? — Ну чё, ребят, вскрыли кого-нибудь сегодня? Рей еле-еле пытается сдержать стон. — С утреца нашли что-нибудь интересненькое в желчном пузыре, например? Слыхал, что в них полно всякой увлекательной херни. Каждый сидящий за столом готов как следует двинуть По. И разве можно их за это винить? — Вот по чесноку: вы когда-нибудь забывали ключи от тачки в чьей-нибудь черепушке? Рей разрывает на части. В глубине души ей очень хочется рассмеяться, но это может показаться потворством идиотизма По, а самый мелкий из здесь сидящих, наверное, вдвое больше него. Так что, не покатит. — У вас, парней из медицинского братства, есть излюбленные обряды посвящения? Рей готова зарыдать от облегчения, когда у сидящих за столом пищат два пейджера. Все с одинаково хмурыми лицами начинают проверять свои гаджеты, и в течение нескольких мгновений слышатся щелчки. А после Бен проглатывает последний кусок сэндвича. Рано или поздно — и хотелось бы, чтобы рано — Рей перестанет зацикливаться на том, как Бен ест, что ест, достаточно ли хорошо питается, но на данный момент она только и может часами пялиться на то, как он жуёт и проглатывает еду. Господи боже, у неё уже едет крыша. Бен встаёт, и, не говоря ни слова, один из его прихвостней — кажется, Чейз? Возможно ли, что его зовут Чейзом? А может, вся эта братия именуется Чейзами*? Весьма правдоподобно — допивает свой кофе и делает то же самое, что и Бен. — Эй, Соло. Чувак, это было презабавно. Надо чаще встречаться и вместе обедать… — До скорого, Дэмерон. — Но между строк читалось: «Продолжай в том же духе и я надеру тебе зад». Рей наклоняет голову и прячет улыбку в стакане с газировкой, и оттого тёплое, властное прикосновение руки к её затылку, прямо под линией волос, застаёт врасплох. Не потому, что ощущение не знакомо, а потому, что… Они в общественном месте. Это длится совсем не долго. Считаные секунды. Может быть, лишь мгновение, пока Бен проходит мимо столика. С затылка касание скользит вниз… к верхней части железы. Бен задерживается там на краткий миг, восхитительно надавливая пальцами, хоть и через одежду Рей, поэтому всё в рамках приличий. Совершенно невинно. Приятно. Рей умирает от желания прижаться к нему, но когда поднимает взгляд… Альфы. Все они — Альфы: и эти тупые хирурги, и По, и все видят, как Бен, Бен Соло — Бен. Соло. — касается её вот так. Они пялятся то на неё, то на спину уходящего Бена, потому что, естественно, все всё заметили. Глупые, везде сующие свой нос, всевидящие Альфы. На лице По расцветает ухмылка. — Ну, либо это было безобразное, вопиющее сексуальное домогательство, либо… — Захлопнись, По. — …либо вам, ребятки, реально стоит подумать над тем, чтобы назвать своего первенца в мою честь. Рей вгрызается в сэндвич и бросает в По маринованный огурец, довольствуясь тем, что тот попадает прямо ему в лоб. Краем глаза она видит, как Фазма кривит губы — наверняка в знак одобрения. Через мгновение один из Чейзов подталкивает к ней гроздь винограда. — На случай если захочешь ещё чем-нибудь запустить в этого идиота, — бормочет он.