***
— Ты её любишь. — Не люблю. — Бен, это не то, чего следует стесняться. — Верно. Поэтому говорю — не люблю. — Любишь. Ты её кормишь. Покупаешь ей дорогущий органический корм. Бен так тяжело вздыхает, что Рей почти чувствует колебание воздуха. А он даже не сидит рядом. — А ещё я поставил кормушку для колибри на заднем дворе. Теперь что, я люблю каждую колибри во вселенной? Да что ж он за человек-то такой? С ним просто невозможно. — Ты позволил ей спать у себя на лице. — Вообще-то, нет. Я пытался её выгнать с кровати, но ты разрешаешь ей спать между нами. А когда я хочу к тебе прикоснуться, я натыкаюсь на этот мохнатый комок… — Ты убираешь за ней какашки. Каждый день. Ха! У Бена явно не находится веских контраргументов, поэтому он просто прищуривается и бормочет: — Я её терплю. Рей встаёт из-за кухонного стола, чтобы налить себе стакан воды. — Ладно. Ты её любишь, можешь не признаваться мне. До тех пор, пока себе не признаешься. И до тех пор, пока будешь твердить об этом Райан. Видимо, у неё развиваются суперспособности, потому что, даже не глядя на Бена, она точно знает, что он закатывает глаза. Рей открывает морозилку посмотреть, почему не работает генератор льда и видит… — Ни хрена себе! — Что? — У тебя есть фисташковое мороженое? Ещё минуту назад всё внимание Бена было приковано к Рей, но когда она поворачивается, то видит, что он смотрит в свой ноутбук и до безобразия изящно что-то быстро печатает. — А что? Будет ли это ещё одним доказательством того, что Райан — моя единственная любовь? — произносит он сдержанным тоном. — Во-первых, так и есть. И… Нет, фисташковое — моё любимое. — Да неужели. — Да. Бен по-прежнему не смотрит на Рей. — М-м-м. — Ты знал? Рей замечает лёгкую улыбку. Это ведь она? О да. Но Бен не отвечает. Порой он выглядит странным, хотя и правда такой. Рей это нравится, но ей невдомёк почему. А может… — Можно взять? Я про мороженое. — Возможно. — Он наклоняет голову и делает вид, что раздумывает. — Если перестанешь незаслуженно обвинять меня в любви к этой кошке, которую на меня повесили против моей воли. — Прекрасно. Я была неправа. Конечно же, ты её терпеть не можешь. Будешь? — Нет. — Ну естественно. О чём я вообще спрашиваю! У Рей уходит пару добрых минут отыскать груду мисок, и всё потому, что она не хочет доставлять ему удовольствие спрашивать, где он их держит, да и если бы это сделала, Бен вряд ли в курсе. Две недели назад она нашла в шкафу не один, а целых два новых нераспакованных блендера, после того как он несколько месяцев твердил, что у него их нет. Ну, хотя бы хватило такта состряпать смущённый вид. Рей встаёт на цыпочки и не может дотянуться. — Почему ты так высоко ставишь эти миски? — А почему ты такая мелкая? — Я не мелкая. Вообще-то, я высокая для… Она чуть ли не вздрагивает, когда понимает, что Бен стоит сзади, вытянув над ней руку, и переносит миску на стойку. На полпути он, явно нарочно, уж точно не случайно, утыкается носом ей в макушку. Как мило. — Вот. Миска звякает, соприкасаясь с мраморной поверхностью. — Благодарю. Так, мороженое. Рей точно знает, что Бен покупает для Райан взбитые сливки, ведь «совсем о ней не заботится», а ещё где-то в недрах холодильника она видела сироп «Hershey’s», а это значит, что всё зашибись. Однако, почему-то, Бен так и стоит позади неё. Рей начинает улыбаться. — Ты передумал? Я с радостью с тобой поделюсь. Ведь формально это твоё мороженое. Молчание. Но Бен придвигается ближе, правой рукой опираясь на стойку, и практически прижимает Рей к краю. Его дыхание не сказать что шумное, но сейчас оно звучит более отчётливо, чем раньше, определённо. Учитывая, что он просто стоит, и его запах… — Бен, что… — Ш-ш. Рей долго соображает, что происходит. И в конце концов, с опаской понимает, что он поднимает левую руку, и та практически касается небольшого участка кожи Рей между лопатками. Это её брачная железа. Обычно она не видна, но на Рей неподходящая для Омеги старая майка, с заниженным сзади краем. После душа Рей собрала волосы в пучок… — Бен? Молчание. Надо было раньше думать. Рей пытается развернуться, но Бен не двигается ни на дюйм, он очень, очень большой и безумно сильный, и совершено очевидно хочет, чтобы она оставалась на месте. Рей не боится его, но не уверена, что происходит, и такое ощущение — Бен тоже. Её голос почти что шёпот. — Бен… — Тихо, — мягко произносит он. Рей видит, как по контейнеру с мороженым стекает капелька конденсата и остаётся на дне. Стоя сзади, Бен опускает обе бретельки её топа и нежно целует обнажённую кожу. Её плечо. Изгиб, где проходит дельтовидная мышца, и дальше под лопаткой. Твёрдость упирающегося в поясницу члена не спутаешь ни с чем. У него тяжёлый стояк. — Бен, что ты… — Ш-ш. Я просто… просто хочу… — Он говорит, уткнувшись в её лопатку, а затем выпрямляется, не закончив фразу. Рей слышит запоздалое «пожалуйста». — Мороженое сейчас… Большой палец Бена проходится по железе Рей. Гладит вверх, вниз, а Рей… Просто стонет. Это сиюминутное удовольствие. Так всегда происходит, когда он касается её там, но сейчас грань становится тоньше. Словно ударной волной ощущение пронзает её железу, заставляя кожу Рей пылать, её влагалище начинает сжиматься, а тело размякает, заставляя наклониться вперёд над стойкой, в поисках хоть какой-то опоры. Рей легонько прижимается к Бену, и даже сквозь одежду она чувствует, как его узел уже набух, уютно устроившись у её задницы. Из его плоти сочится тягучая влага, а запах… Бен издаёт гортанный звук. Что-то новенькое. И что бы там ни было, добром это не кончится. Он будто вдавливается в неё, один раз, осторожно, и это кажется таким неуместным, грязным, восхитительным… — Твою мать. Рей. Они оба замирают, словно находясь на каком-то остром как бритва, краю, готовые вот-вот кончить. Ещё три минуты назад они сидели за столом. Даже не касаясь друг друга. Болтали о чём-то безобидном, Рей теперь и не вспомнит о чём, ведь сейчас в её голове полный кавардак. Рука Бена скользит вниз между их телами, чтобы освободить себя от одежды. Он приспускает шорты Рей, пока жар его члена не обжигает её кожу. Перед глазами появляются пятна, Бен начинает кряхтеть. Громко. Рей немного ёрзает и стонет, потому что чувствует его дыхание и может точно сказать, где сейчас его губы. Что они хотят сделать. Что же ты делаешь со мной? Её кожа будто в огне, а сердце отчаянно бьётся в груди. От удовольствия подгибаются колени. Что ты хочешь сделать? Бен словно читает её мысли и ласково шепчет: «Дай мне, Омега». За этими словами кроется вся мощь Альфы, и Рей знает, что он изо всех сил старается не использовать на ней этот приём. Однако же, Рей промокает насквозь. — Бен. Да. Пожалуйста. Всё, что захочешь. А потом он делает это, прижимаясь к ней бёдрами; его губы приоткрываются, а язык одним размашистым движением лижет её железу. Он стонет от удовольствия, и Рей, задыхаясь, думает, что вот оно — то, что её окончательно сломает, уничтожит, но… дальше ещё круче. Бен хрипло шепчет: «Ты не такая, как все», а потом, покусывая, лижет кожу, словно касается оголённых нервных окончаний, и Рей слышит собственный стон, чувствуя, как по шортам и вниз по бедру стекает обильная влага. Она отчаянно ёрзает в объятиях Бена, почти умоляя его… Без нарастающего напряжения и каких-либо предупреждающих импульсов Рей кончает, снова и снова, сжимая внутри себя пустоту и переживая восхитительный, мучительный оргазм; она что есть силы трётся о набухший узел, который должен быть внутри неё. А потом, когда Бен стонет и прижимает ладонь к клитору, она снова кончает, до изнеможения долго… Невозможно описать эту муку от острого как нож наслаждения. Недовольный, Бен поднимает голову, и его зубы с силой смыкаются на железе под ухом Рей. Кожа рвётся, и, скорее всего, у Рей завтра будет отметина, но не из-за этого ей хочется кричать. Проблема в другом… Всё не так, — она почти скулит, по-прежнему под властью оргазма. — Ты хочешь не этого. — Рей чуть ли не ощущает вкус разочарования Бена из-за столь грубой подделки. Об этом говорят побелевшие костяшки пальцев его рук, упирающихся в стойку, его вжимающаяся в Рей грудь. Альфа. Прости меня. Позволь мне всё исправить. Хотя, возможно, на данный момент достаточно и этого, пусть и кажется неправильным. Вдруг что-то щёлкает, и толчки Бена становятся мощнее, безудержнее, хаотичнее. Вырывающийся из его груди звук за мгновение до оргазма становится каким-то животным. А потом Бен долго кончает на Рей, пока сперма не начинает течь по её пояснице; член пульсирует меж их телами, и Бен крепко прижимает Рей к себе. А после, всё успокаивается. Насколько это вообще возможно, поскольку Рей всё ещё дрожит, как и её руки, а колотящееся сердце отдаёт пульсацией в висках. Бен слизывает крошечные капельки крови с её шеи и, наверное, это всего лишь её ощущение, но кажется, что между ними будто повис вопрос: «что было бы, если». Что было бы, если бы ты взял то, что хотел, Альфа? Щёки Рей влажные, горячие и солёные. Она хочет повернуться к Бену лицом, будучи в его объятиях, чтобы взглянуть на него, но… — Не дёргайся. — Голос Бена становится ещё более глубоким и хриплым, чем раньше, пропитанный нотками Альфа-тона. А потом… — Я тебя перепачкал. Но, похоже, его это не смущает. А совсем даже наоборот, судя по тому, как он немного отодвигается и касается своими длинными пальцами спермы, размазывая по коже Рей, словно пытаясь пометить её. Рей не видит его, но, кажется, будто он безмерно увлечён своим занятием. Её Альфа хочет, чтобы она вела себя смирно, была для него хорошей девочкой, и Рей знает, что именно для этого и была создана. На город спустилась ночь, уже полночь, и шум проезжающих машин на улице, где живёт Бен, давно стих. Комната окутана тишиной, лишь гудение электрических приборов в доме едва слышно сквозь это безмолвие. Дыхание Рей становится слишком громким, когда его влажные пальцы скользят к её брачной железе… Он… Оу. Ого. — Ш-ш. Всё хорошо. Дай мне это сделать. Какое-то время Бен покрывает спермой железу Рей, но она понятия не имеет, приемлем ли подобный жест между Альфами и Омегами. Рей лишь знает, что её это безумно успокаивает. Всё это кажется настолько непристойным, правильным и приятным, насколько вообще можно представить, и через несколько мгновений Рей наклоняется и выгибает шею, чтобы ему было удобнее это делать, расслабляясь в объятиях своего Альфы. В мычании Бена слышится одобрение. — Хорошая маленькая Омега. Вот так. — Его голос звучит едва слышно, с нотками восхищения. Затяжной, молчаливый момент испаряется, словно внутри Бена что-то щёлкает. И после, сквозь плотную толщу случившегося, он наконец-то приходит в себя. Как будто снова возвращается в привычное состояние, когда он с Рей, как будто оно вновь в нём доминирует. — Чёрт. Рей. Я не хотел… — Теперь Бен позволяет ей повернуться. Он выглядит безропотным, виноватым, удовлетворённым и вместе с тем гордым. Ох уж этот переменчивый, непростой Альфа. Рей просто хочет обнять его. — Прости. — Нет. Нет, я… Всё в порядке. Бен качает головой и произносит: — Я… Не принимай душ какое-то время. Хорошо? Рей кивает. Всё, что захочешь Альфа. Ей хочется пообещать ему всё что угодно. Даже когда шлейф удовольствия от секса — или что бы это ни было — рассеивается, она не изменяет своим мыслям. Так было всегда. Бен наклоняется, чтобы поцеловать её, и Рей чувствует еле уловимый вкус собственной крови, смешанной с его феромонами. Идеально. — Ты в порядке? — спрашивает он. — Да. — И только несколько мгновений спустя, Рей осеняет задать ему тот же вопрос. Она тянется к нему и обхватывает ладонями его лицо. — А ты? Бен утыкается носом в её руку и ничего не говорит.***
— Что значит, он — Альфа?! Голос Кайдел звучит так громко, что Рей приходится отодвинуть телефон от уха. — А какие есть варианты? — Погоди минутку… Пойду уложу Ханну. — Рей делает глоток чая, слушая, как Кайдел, которая, будучи в хлам пьяной, однажды описалась в гардеробной Рей, когда они были соседями по комнате, превращается в заботливую мамочку. — Так, я здесь. И сколько уже это продолжается? — Какое-то время. То есть… формально — всего пару месяцев. Повисает пауза. Кайдел всегда умела читать между строк. — А не формально? Господи боже. Рей не могла сказать, даже если бы хотела. — Ещё дольше. — М-м. Значит… он… нет, детка, не бери это в рот… моя умница… он, типа, Альфа с душой Беты? Поэтому-то ты связалась с этим парнем? Рей понятия не имеет, что на это ответить. Наверняка Бен хотел бы быть Бетой. Но на деле… — Нет. Нет, вообще-то, не из-за этого. — Тогда почему? Хотела бы Рей, чтобы у неё было простое объяснение, кто такой Бен и что значит весь прошлый год. Чёрт, даже сложно-то не объяснишь. — Просто… так случилось, и всё. — Просто так случилось? — Ага. — О боги, Рей. В телефоне молодой девичий голос твердит «О боги» так драматично, что Рей и Кайдел разражаются смехом. — Ладно… — Кайдел делает глубокий вдох, пытаясь прийти в себя. — Вау. Я всегда думала, что если у тебя и будут отношения, то с кем-нибудь из нас, Бет. Ну или с Омегой. Рей тоже так думала. — Ага. — Он тоже доктор? — Да. Хирург. — Он огромный? Ни с того ни с сего, в голове Рей всплывает По. — Не все Альфы огромны. — Окей, но он такой? — Да. — Боже. Он мне понравится? — Нет, вряд ли, — улыбнувшись, произносит Рей. — Ясненько. У него гигантский хе… — Кайдел! — И ты собираешься с ним спариться? — Повисает тишина. — Господи, не могу поверить, что я только что сказала это вслух. Тебе. — Да, ну… я в таком же шоке, как и ты. Хотя… наверное, нет. Уже нет. С Беном всё это кажется таким приятным. Естественным. Органичным. — Так что? — М-м? — Собираешься с ним спариться? А-а. — Я не уверена. — Что значит, ты не уверена? — Я… — Рей закусывает губу. — Не знаю. Мы на самом деле… не обсуждали это. Не знаю, хочет он вообще или нет. — Оу. А разве не в этом вся суть Альф? Быть в паре с Омегой, с которой у тебя отношения? — Разве? Я не знаю. Не думаю. — М-м-м. Я тоже не знаю. Может быть, я ошибаюсь. Ладно, что ж… Все эти узлы, как это вообще происходит?***
Как только супрессанты полностью выводятся из организма, у Рей сразу же начинается течка. Они уже были вместе за пару дней до начала, сейчас Бен всегда рядом, так что стало ли это происходить чаще, чем обычно, сказать трудно. Рей помнит, как однажды она сидела за столом и к ней в кабинет постучал Бен с явным желанием высказать некую сформированную мысль, но на деле вышло лишь: — Хочешь куда-нибудь… Бен замолкает. Ни с того ни с сего. Затем его ноздри раздуваются, а зрачки поглощают собой всю светло-коричневую радужку глаз, и мгновение спустя, она по-прежнему сидит на стуле, но уже без своего медицинского костюма, и он… …её вылизывает. Стоя перед ней на коленях, Бен крепко впивается пальцами в её бедро, удерживая на своём плече, и граничащим с фанатизмом азартом лижет её, издавая гортанные стоны и влажные звуки. Все правила Рей не целоваться на работе идут прахом, не так ли? Рей позволяет себе окунуться в наслаждение, и Бен дарит ей несколько ошеломляющих, туманящих разум оргазмов, а затем ещё и ещё. Рей должна отвести от себя его голову, иначе градус напряжения её убьёт. Убьёт их обоих. Мгновение Бен сопротивляется, как будто вот-вот начнёт возражать. Затем проводит языком по внутренней стороне бедра Рей и отстраняется, с неохотой вытирая рот тыльной стороной ладони. Может быть, Рей ответить взаимностью? Хотя, кажется, она с этим опоздала, потому что замечает влажное пятно на его медицинском костюме, когда Бен садится на корточки. Исходящий от него запах, который пропитывает комнату, ни с чем не перепутаешь. Хотя его член по-прежнему твёрдый. Ему будет непросто… о господи, несколько дней. Рей должна… — Хочешь, чтобы я… может мне… — Лёгким движением она незаметно указывает в сторону его живота, и Бен качает головой. — Не нужно. — Он встаёт и заправляет в брюки член. В его огромных руках эрекция кажется ничуть не меньше, что Рей считает своим личным небольшим достижением. Но, конечно, не ей об этом судить. — Значит… это случилось, верно? Бен выгибает бровь. — Полагаю, да. Предпочитаю думать, что в ином случае я бы не стал на тебя набрасываться в твоём же собственном кабинете. — Оу. То есть мне отправиться домой, да? Рей встаёт на ноги, и Бен тут же притягивает её к своей крепкой, жаркой груди. Она понятия не имеет, случайно ли его ладонь оказывается в самом центре брачной железы. — Да. — Я могу поехать к себе, а потом… — Нет. — Походу, Бена совсем не удивляет агрессивность его тона. — Поедем ко мне. Только подожди немного. Я закончу с делами, всё улажу на ближайшие несколько дней, окей? Рей кивает и делает шаг назад, но Бен не отпускает её. Он даже может приблизиться к ней ещё больше, сжать сильнее в своих объятиях. — Бен. — Да. Да, я… Он наклоняется, чтобы поцеловать её, как будто делает так уже тысячу лет; его рука успокаивающе лежит на её затылке, и внезапно Рей осознаёт, насколько это важно. Этот человек, этот мужчина, этот Альфа позаботится о ней. Он хочет заботиться о ней, не задавая лишних вопросов. Это происходит с Рей впервые. Ты не одинока, — словно говорит ей поцелуй Бена. Я знаю. Знаю, и ты не одинок, — думает Рей, обхватив его лицо ладонью. Кажется, прошло несколько часов, прежде чем ей позволили отступить назад. — Поеду домой. Бен кивает в ответ, но всё ещё не отпускает. — Бен… Он морщится. — Реально… подожди меня? Я быстро переоденусь, всё улажу, и потом поедем домой. — Всё в порядке. Я и сама справлюсь. Бен игнорирует её слова. — И, может быть, тебе стоит запереть дверь, когда я уйду? На всякий случай. Ну это явно лишнее. — Течка ещё не в полном разгаре, так что… — Я знаю, знаю, но… — морщась отвечает Бен. — Пожалуйста, просто скажи «да». — В его голосе звучат страдальческие нотки, и Рей слышит в них недосказанные слова: «Или я совсем свихнусь». Она встаёт на цыпочки и целует его неимоверно привлекательные губы ещё раз, испытывая к этому мужчине неземную любовь, что наполняет её до предела. — Конечно, Альфа.***
По сравнению с последней течкой, всё происходит по-другому. И это хорошо. Слава тебе Господи, не так ужасающе чудовищно и убого, и даже её первая течка ощущалась совсем иначе. И тогда и сейчас Бен с ней, за исключением того, что теперь всё по-настоящему. Он рядом, и течка уже непохожа на какую-то обязанность, которую каждый из них исполняет сам по себе. Теперь это их общее, и Бен тоже это чувствует. Он просит её о чём-то, как будто имеет на это право. Какие-то мелочи, вроде: на колени, шире, приподними бёдра, лицом в подушку. Или что-то более значительное: не дёргайся, спокойно, терпи, жди. И Рей наслаждается этим. Подчиняясь ему. Ей нравится, что он вправе ей приказывать. А потом думать становится слишком трудно, и она умоляет его: пожалуйста, смилуйся, хватит. Он мог бы просто прекратить… — Пожалуйста. Бен трётся членом о набухшие половые губы влагалища. Вверх, вниз. Вверх. Вниз. Его дыхание тяжёлое и шумное, и Рей совершенно не в состоянии понять, как он может сдерживаться, чтобы просто не засадить ей. — Почему ты не… — Головка члена давит на клитор, и мозг Рей отключается. Её сердце тоже. Вот и всё, всё кончено. Ей так хорошо, что её тело просто не может это постичь. Она вот-вот взорвётся. — Не знаю. — Голос Бена звучит ниже, чем обычно. Хрипло. Он внушает благоговейный трепет. — Я не знаю. Когда начну тебя трахать, не уверен, что смогу… Рей хочет сказать ему: «Хорошо. Тебе не нужно останавливаться. Никогда». Но в этом нет необходимости, потому что её бёдра под правильным углом. Бен прижимает свой член к мокрому отверстию, но влаги слишком много, и он не уверен, что в состоянии совладать с собой. Он проскальзывает внутрь с удивлённым мычанием, ей кажется, что даже слишком, а потом всё реально выходит из-под контроля. Бен наклоняется к ней и сжимает зубами её железу на шее, как будто удерживая Рей на месте, а она старается держаться, быть послушной, быть для него хорошей, но ровно после трёх толчков кончает, сжимая мышцами его плоть с унизительными всхлипываниями. Она неспособна сосредоточиться и оттянуть ослепляющий поток ощущений. Каждая клеточка кожи пылает огнём, и Рей не может проронить ни слова. Слишком много, слишком хорошо, слишком глубоко, но Бен всё ещё трахает её, растягивая почти до боли. — Я так мечтал об этом. Мечтал о тебе. — Его руки дрожат, когда он убирает её распущенные волосы с затылка. Бен наклоняется, чтобы полизать её; его губы скользят вниз — да, да, здесь, ещё — и Рей снова кончает, сильнее; удовольствие пронзает её, когда Бен изливается внутрь, наполняя её до предела, и узел запирает их глубоко внутри. — Ночью, когда ты лежишь рядом со мной… ах, блядь, Рей… я продолжаю думать о тебе. Так продолжается три дня. Рей не осознавала, на что пришлось пойти Бену во время её первой течки. Возможно, из уважения к её неопытности, а возможно, он не чувствовал, что может потребовать то, что ему нужно. Но не теперь. На этот раз всё так как должно быть. Бен имеет её чаще, грубее, имеет так, как он действительно хочет. На этот раз Бен не сдерживается, Рей всегда стоит на коленях или лежит на животе — как хорошая Омега, которую только трахать и трахать, шепчет он ей на ушко, спустя два часа течки — и Бен никогда не отпускает её, если только она сама не попросит о передышке. Его тёплые, уверенные пальцы касаются волос Рей, чтобы убрать их в сторону; они обхватывают её, направляют, подстраивают, чтобы он мог войти глубже, до распирания посадить на свой узел, наполнить её до самого конца. Его рот неизменно на её брачной железе. Бен покусывает кожу, вылизывает, причмокивая губами от удовольствия, пока стимуляция не становится слишком сильной. Рей настолько чувствительна, что ей приходится судорожно умолять — пожалуйста, остановись, дай мне минутку. Бен поворачивает голову Рей и нежно целует в губы. А потом, ровно через минуту, начинает снова, и с каждым разом его зубы впиваются в её кожу сильнее, его стоны становятся громче, а хватка — крепче. Воля Бена даёт слабину. Наверняка Рей напугана, и всё же… Отпусти. Отдайся, отдайся, отдайся. Сделай это. И так три дня. А потом волна отступает. Они снова могут дышать, всё заканчивается. Бен вновь поворачивает Рей лицом к себе, пока не сможет посмотреть на неё, неторопливо и бесшумно занимается с ней сексом, проводя пальцами по ногам, изгибам бёдер, груди. Трение, ощущение наполненности настолько фантастически прекрасны, что перед глазами Рей всё расплывается. Бен словно разрывает её на части, а потом собирает снова, заставляя плакать; Бен слизывает слёзы Рей, а после они дарят друг другу влажные, лихорадочные поцелуи, и он шепчет ей: — Ты хоть понимаешь? — слышится гортанный голос. — Понимаешь, как сильно я тебя… А далее тишина. Возможно, он просто не хочет продолжать. А возможно, истинное удовольствие выжигает разум Рей.***
Наступает четвёртый день, Рей просыпается, а в комнату сквозь полуоткрытые шторы просачивается мягкий солнечный свет. Рядом с кроватью, на стуле, сидит Бен. Обычно этот стул завален кучей белья для стирки, которую он никогда не убирает на место. Бен наклоняется вперёд, упираясь локтями в колени; волосы падают ему на глаза, но он смотрит на Рей с лёгкой улыбкой, услышав шорох простыней. — Доброе утро. — Ото сна голос Рей звучит хрипло. — Как дела? Прекрасно. Сказочно. Лучше и быть не может. — Хорошо. А у тебя? Как всегда, Бен лишь многозначительно кивает в ответ. На прикроватной тумбочке стоит стакан с прохладной водой, и Рей понимает, что жутко хочет пить. Как только она садится, чтобы дотянуться до него, Бен интуитивно дёргается в её сторону, а затем резко останавливается с раздражением на лице. Плохо соображающему мозгу Рей требуется несколько мгновений, чтобы разгадать его реакцию. Понять, как впервые за эти дни для него, наверное, странно, не позаботиться о ней сию же секунду. Рей ободряюще улыбается ему (Всё в порядке. Всё хорошо, Альфа), но Бен не замечает этого, слишком занятый враждебным разглядыванием собственных пальцев, определённо недовольный непроизвольным жестом. Бен, всё в порядке. Я ведь тебя знаю. — Ты сегодня работаешь? — На удивление, на нём надеты брюки. Бен поднимает взгляд. — Нет. И завтра тоже. Сегодня суббота. — Оу… Классно. Он кивает, хотя явно не в знак согласия. Очевидно, Бен не чувствует ничего классного или что-то в этом роде. — Ты… ты какой-то безрадостный. Бен проводит рукой по лицу и молчит. Хотя Рей и не задавала никаких вопросов, а Бен редко что-либо говорит, когда в этом нет необходимости. — Думаю, нам нужно поговорить. — Поговорить? — Рей выпрямляется, чувствуя, как спутанные волосы падают на спину. По какой-то причине, которую Рей не может назвать, она приподнимает простыни, чтобы прикрыть грудь, и это, несомненно, забавно, поскольку Бен видел её и прикасался к ней столько, что и не сосчитать. Я запоминаю тебя, сказал он Рей однажды, когда она в шутку спросила, почему он так долго гладит её, исследует пальцами внутри и, казалось, что это длится часами, но, к сожалению, ни к чему не приводит. Своими пальцами. И теперь, после прошедших трёх, а точнее, четырёх дней, она, наверное, омерзительна. Ей позарез нужен душ. Впрочем, у Бена совершенно иной взгляд. Абсолютно не такой. Сейчас Рей пахнет Беном, не собой, и, видимо, из-за этого он и терпит её отвратительную ауру. — У тебя… всё хорошо? — Да. — Ладно. — Рей облизывает губы. — Просто ты какой-то странный, но… Сидя на кровати, Рей замечает глубокий вздох Бена, наблюдая, как напрягаются его мышцы. — Моя воля… подорвана. Рей не сразу понимает, о чём речь. Бен выглядит спокойным. Обычно, рядом с Рей он невозмутим — как любой Альфа рядом с Омегой — и сейчас он явно держит себя в руках. Да и его слова кажутся немного странными. Драматичными даже для него. — Подорвана? — Так не годится. — Бен сглатывает. — Так не должно быть. — Оу, — произносит Рей, надеясь, что её голос звучит понимающе, хотя на самом деле не понимает ничего. Совсем. Она явно что-то упускает и чувствует себя немного глупо. — Я… извини, мне кажется, я не понимаю, что ты пытаешься сказать. Бен вздыхает, глядя на паркет под ногами. — Я остановил себя. Но… Да о чём он говорит? — Остановил себя от че… Оу. Как только до Рей доходит, она начинает чувствовать себя ещё глупее. Взгляд Рей устремляется на неё саму, на собственное тело, её брачная железа чувствительна, она кажется использованной… но жжения не чувствуется. Ясное дело, что крови не было. Настоящего укуса не было. Их запахи неизменны. Даже несмотря на… Моя воля подорвана. Рей вспоминает о том, как последние несколько дней Бен пёкся о её удовольствии. В нём чувствовалась озабоченность, настойчивость. Рей тогда подумала… она и сама не знает, о чём подумала. Это было что-то невероятное. И ей это нравилось. Потому что ощущения настолько непередаваемые, что задумываться об их значении, или о каких-либо последствиях нет сил. Конечно, Рей не думала ни о чём. Внезапно она начинает ощущать колебания Бена по поводу отказа от супрессантов. — Оу, — тихо повторяет Рей. — Да, — виновато улыбается Бен. — Прости. Ох, Бен. Она качает головой. — Здесь не за что извиняться. Не нужно этого делать. Бен кивает, а потом наступает продолжительная тишина. — Рей. Если ты не уверена… — Он ненадолго закрывает глаза, словно пытаясь собраться с мыслями. — Если ты не уверена, тогда, наверное, стоит вернуться к супрессантам. — У него дрожат руки. И теперь Рей понимает почему. Ведь это неслыханно, когда Альфа просит свою Омегу лишить его того, на что он запрограммирован природой задолго до своего рождения. С другой стороны, Рей не его Омега, и именно в этом вся суть, не так ли? — Ты хочешь, чтобы я вернулась к супрессантам? Ему требуется какое-то время, чтобы ответить, но когда он это делает, у Рей создаётся впечатление, что он тщательно подбирает слова. — Я хочу давать тебе то, что ты хочешь. До последней мелочи. А вот теперь железа Рей начинает пульсировать. Она требует внимания. Так ли это из-за темы разговора или ей только кажется, Рей понятия не имеет. — А как насчёт тебя? — тихо спрашивает она. Бен непонимающе смотрит на неё. — А что я? — Чего хочешь ты? — Неважно. — Для меня важно. Ты хочешь… — Да. — Ты даже не знаешь, что я собираюсь… — Всё. — Этим утром ясные карие глаза не утаивают ничего. — Я хочу всё, что ты можешь мне дать, — произносит он и стискивает челюсти. — Но мне нужно, чтобы ты была уверена.