***
Она пишет Бену, что вернётся в воскресенье вечером, но не сообщает ни времени, ни номера рейса, ведь знает, что в понедельник операции начинаются с раннего утра. Рей решает взять Uber вместо того, чтобы ловить такси, даже открывает приложение в телефоне, но почему-то нисколько не удивляется, когда видит его. Он стоит в распахнутом пальто в зоне прилёта, прислонившись к стене и скрестив руки на груди, поглядывая на людей так, словно они посмели вторгнуться в его личное пространство или что-то в этом роде. Рей останавливается прежде, чем Бен успевает заметить её, и лишь на мгновение окидывает его взглядом. А он и правда люто ненавидит людей. Рей не знает, когда именно эта мысль стала вдруг так очаровательна. Когда Рей выходит из зоны безопасности, он, видимо, тут же улавливает её запах в толпе. Бен поворачивается посмотреть на неё, и внезапно выражение его лица смягчается, а во взгляде мелькает заметное облегчение, учитывая, что в последний раз они говорили буквально сегодня утром. Его «Привет» звучит немного угрюмо, но больше устало, и Рей понимает, что это единственная причина, по которой она решает опустить общепринятые любезности и просто… Подходит к Бену, встаёт на цыпочки и скрещивает запястья у него за головой, притягивая к себе, пока не утыкается носом в железу на его шее. — Я так рада вернуться, — шепчет она Бену на ухо, а затем целует в подбородок. — Эти пять дней тянулись целую вечность. Бен утыкается носом в её шею за ухом, касается зубами железы и облизывает её так, что хоть жест вполне себе незаметный, но в некоторых штатах точно незаконный. По крайней мере, в общественных местах. — Мне кажется, что прошёл сраный год, — говорит он Рей, и нотка резкости в его голосе заставляет чувствовать, что она дома.***
Не прошло и недели, как Рей вернулась домой. Она просыпается оттого, что… Как же… Рей чувствует на себе нечто, похожее на неподъёмный груз, хотя в действительности это лишь чья-то удерживающая её рука, она обхватывает талию Рей и вдавливает в мягкий матрас с такой силой, что у неё абсолютно нет никаких шансов высвободиться. Просто кошмар какой-то, Рей бы точно запаниковала, заорала во всю глотку, но запах Бена окутывает её с ног до головы, такой интенсивный, яркий; он словно нашёптывает ей, что она дома, в безопасности. Ты в безопасности, ты желанна, о тебе заботятся, ты дома. Ведь это Бен. Сейчас оттрахает. Отымеет по-полной. Он тебя отымеет. Тяжело. Вечером, когда Рей ложилась спать, Бена ещё не было дома, поэтому в кои-то веки она решила одеться, прежде чем пойти в постель: надела трусики и одну из старых футболок Бена. Но сейчас Рей чуть ли не голая, потому что сильные пальцы сдёрнули вниз, к коленям, её нижнее бельё, а другая рука задрала футболку. И теперь все эти тряпки кажутся совершенно ненужными. Её влагалище мокрое, раскрытое и набухшее, оно готово принять его, но… ох… ох, блядь, это не то… Оу. Это не то, чего он хочет. Его зубы… его зубы там, около её брачной железы, Бен пристраивает к ней свой огромный, сочащийся член, явно собираясь войти в неё, разорвать её плоть, вонзить в неё свои зубы и пустить кровь, покончить уже со всем этим раз и навсегда. — Бен, — стонет Рей, умоляя его, как будто выпрашивая: пожалуйста, прошу, пожалуйста. Сделай это. Просто сделай это. Но… Но эффект совершенно обратный. Рей даже не успевает закончить формулировать свою мысль — я умру, если ты этого не сделаешь, умоляю, я сделаю всё что угодно — как вдруг чувствует холод у себя на спине и тот вес, что вдавливал её в кровать — Бен, Бен, Бен — теперь исчез. Бен стоит посреди комнаты, и в свете ночника в форме совы, который он купил для Рей после того, как она призналась, что боится темноты, отчётливо видно его поражённое выражение лица. — Бен… что… — Бёдра Рей блестят от влаги, а её железа пульсирует в такт с клитором, что наполнены кровью и феромонами. Он должен вернуться. Вернуться и закончить. Закончить это дело. Не стоять там, вдали от неё. Бен, совершенно обнажённый, вытирает рукой лицо, его член слишком твёрдый, будто воспалённый, и наверняка ему больно. Узел. Рей никогда не видела у Бена настолько раздувшегося узла, насыщенно-багрового, лоснящегося… — Бен. — Рей пытается собрать свои мысли. — Бен, ты в порядке? Нет. Судя по всему. Он стоит и смотрит на неё, его грудь вздымается, как и грудь Рей. И она вдруг понимает, что он испуган. Впервые в жизни от него исходит неподдельный страх. Он боится… — Я не знаю, что… Я думал, это сон, и… чёрт. — Его голос невероятно хриплый. Он проводит рукой по волосам, и Рей замечает пот у него на лбу, отчего пряди прилипли к вискам. — Прости, Рей. Значит, тогда он спал. Он проснулся в процессе… Рей встаёт на колени и опускает свою футболку, дабы прикрыть наготу, пытается натянуть трусики, но они почти разорваны пополам. Рей стаскивает их с себя и отбрасывает в сторону. — Нет… Всё нормально. Белый как простыня, он качает головой. — Это не так. Я понятия не имею, как… — Бен. Всё хорошо. — Прости. — Он делает шаг назад. И ещё один. — Тебе следует держаться от меня подальше. Держаться подальше?.. Что за бред! Рей фыркает от смеха. Даже её брачная железа посмеялась бы с ней на пару. — Не буду. — Нет, будешь. — Бен, да не буду я этого делать. — Я почти… — Я больше не на супрессантах, — выпаливает Рей. И, наверное, даже слишком громко, потому что кажется, что слова будто отскакивают от стен и звучат эхом целую минуту. Бен стоит как вкопанный. — Что? Рей делает глубокий вдох. — Я снова прекратила их принимать. Наверное, поэтому ты… поэтому ты не мог… — Оу. — Я собиралась тебе сказать, но… та жуткая авария и взрыв, мы почти не виделись, поэтому я не могла… Бен снова проводит рукой по лицу, на секунду его поглощает отчаяние. От дикой паники, которую он пытается скрыть, у него расширяются глаза. Но потом ему удаётся усмирить её, на его лицо возвращается спокойствие, и он снова способен себя контролировать. Настоящий Альфа. Держит в узде чувства, заботится о своей Омеге. Он будто всесилен. Взваливает на себя всю ответственность и тому подобную хрень. — Понятно. — Бен с каким-то усилием кивает и заметно сглатывает. Но он спокоен. Мыслит здраво. — Ладно, всё нормально. Значит, мне просто нужно… — Он замолкает. Они оба знают, что он на блокаторах — все молодые Альфы на них сидят — и даже увеличив физическую дистанцию, Бен мало что сможет сделать, если Рей решит не принимать супрессанты. — А… это не проблема, я могу… — Я уверена. Бен смаргивает. Медленно. Дважды. — Что? — Ты сказал… Ты тогда сказал, что хочешь, чтобы я была уверена. Что ж, теперь да. Я уверена. — У неё пересохло во рту. — Поэтому я перестала их принимать. Его кадык учащённо дёргается. — Ты уверена, что… — Да. Бен просто смотрит на неё… десять минут, час. А может, полсекунды. — Рей. — Ты вернёшься ко мне? Бен, пожалуйста. Сядь рядом. Бен как будто по воде ступает. Для того чтобы вернуться в постель ему требуется время. Он с опаской садится на край кровати спиной к Рей и едва повернув к ней голову. Каждое его движение замедлено и чрезмерно осторожно. — Ты уверена? Рей придвигается ближе. — Уверена ли я, что я уверена? Бен качает головой в явном неверии. Но судя по её словам, остроумия Рей не занимать. По крайней мере, ей удалось заставить его хоть немного улыбнуться, а это всё, что Рей вообще нужно от жизни. Бен не отталкивает её, когда она садится на него верхом, обхватив его бёдра коленями. Рей просто хочет быть с ним рядом, сейчас, когда он настолько недоверчив. Утешить Бена и, возможно, попытаться смягчить его удивлённый хмурый взгляд. Она старается не думать о том, насколько это сексуально, но его член всё ещё твёрдый. И сейчас он упирается в складки её неприкрытого влагалища. Оно по-прежнему мокрое, из него течёт. Бен задыхается от удовольствия, а потом затихает, и его взгляд слегка стекленеет. Рей приходится закусить нижнюю губу и подавить стон. Нужно вернуться к обсуждаемой теме. Сосредоточься. Это так приятно, но нужно сосредоточиться. Это важно. Он должен поверить ей. — Я совершенно точно уверена. Что я уверена. Я уверена на 100%, что я уверена, что я уверена. Сколько ещё я должна повторить, что я уверена… Ладони Бена скользят ей под футболку и крепко обхватывают талию. Скорее, он делает это одной рукой. Другая стискивает её задницу, пальцы ласкают складки влагалища, и наверняка Рей не была бы настолько мокрой, если не чувствовала аромат Альфы, её Альфы; если бы он не смотрел на неё так, будто она богиня Луны или ещё столь же абсурдное. Если бы он не был настолько чувствительным, уязвимым. Словно его жизнь, смерть и счастье зависят от неё. — Бен, — шепчет Рей в его приоткрытые губы. — Рей. Рей, я… — Он всё ещё растерян. Сомневается. Колеблется. Рей наклоняется вперёд, пока её губы не оказываются возле его уха, и произносит: — Я хочу, чтобы ты сделал это. Хочу, чтобы укусил меня. Укусил по-настоящему. — Рей наклоняется ещё немного, и её груди прижимаются к его грудной клетке. — Там. Нельзя сказать точно, что чувствует Бен, но то, как он теснее прижимается к ней, как пульсирует надувшийся узел на её половых губах, как напрягается его челюсть — он явно не осознаёт того, что с ним происходит. Рей уверена в этом. Взгляд Бена затуманен, мышцы шеи напряжены, и он отчётливо произносит: «Рей», но голос звучит так, будто ему не принадлежит. И она продолжает. — Ты можешь сделать это сейчас, если хочешь, — шепчет Рей, касаясь его скулы, и в ответ его член начинает подрагивать. Но Бен лишь слегка качает головой, как будто отказывает Рей, отказывает самому себе. Не сейчас, Бен? Хочешь сказать «нет»? Серьёзно? Рей откидывается назад настолько, чтобы можно было видеть его затуманенные дымкой карие глаза. Вид у Бена удивительно глупый. Будто он с трудом соображает, что происходит. С немалым трудом. Рука Рей скользит меж их телами, всё ниже и ниже, касаясь его живота, головки члена и даже узла — Бен что-то мычит в ответ, — и берёт в ладонь его яйца, именно так, как он учил её, как ему нравится. Бен стонет и закрывает глаза. — Альфа. Я могу снять футболку. И повернуться. Кончики пальцев Рей легонько играют с его мошонкой. Прикосновение еле ощутимое, хотя едва ли так может казаться, судя по резкому вздоху Бена, по румянцу, что заливает его щёки. По тому, как он на мгновение зажмуривается, и на его лице отображается гримаса чуть ли не боли, когда он пытается взять над собой контроль. И этот контроль явно ему неподвластен. Кажется, он вот-вот сорвётся, как ветка во время урагана, и Рей хочется узнать, как скоро и насколько сильным будет этот срыв. Насколько сладостным. — Я могу прогнуться так, как ты учил меня тогда, в последнюю течку. Помнишь? Ты можешь засадить его в меня, если хочешь, и тогда ты… — Рей пытается подобрать слово. Вертит его у себя в голове так, как будто оценивает произведение искусства; её пальцы скользят по раскрасневшейся коже узла, заставляя Бена откинуть голову назад. Она понимает, что ей нравится, нет, она просто в восторге от того, как это звучит, и Рей позволяет этому слову расцвести пышным цветом и налиться спелостью в её голове, прежде чем наконец произнести его вслух. — Ты можешь спариться со мной. Слышится громкий, тяжёлый вздох. Зубы с силой смыкаются на коже, отчего по ключице Рей начинает течь кровь. Его пальцы до боли впиваются в её талию, а потом он кончает так мощно, как если бы реки выходили из берегов. Живот Рей покрывается спермой, она купается в его запахе, в тех звуках, что он издаёт во время оргазма. Кажется, наслаждение полностью уничтожает его. Разрывает на куски. Губит. Он — дикий зверь. Её дикий зверь. Сейчас. Теперь. — Ты мой, — шепчет Рей, нежно целуя его волосы. — Весь мой. Я люблю тебя.