Безумие палача

POV Сюмин Срывая по дороге ромашки, я не спеша шёл к крыльцу, чтобы собрать букет побольше и подарить его маме, которая обязательно выйдет меня встречать. Дедушка наверняка будет ругаться, что порчу его сад, но сейчас меня это заботило меньше всего. Отец скрылся в дверях минутой ранее, значит устроить сюрприз уже не получится, ну да ладно. Всё ещё играясь, я сунул цветы подмышку и попытался двумя маленькими ладошками поймать бабочку, сидевшую на бутоне розы, но она взмахнула изящными полупрозрачными крыльями и пролетела перед самым носом, растворившись в безоблачном голубом небе. — Мама! — крикнул я, топая подошвами ботиночек по крутым ступенькам. Дверь скрипнула, но меня, на удивление, вышла встречать служанка, склонившаяся в покорном поклоне. Я удивлённо на неё посмотрел, впрочем тут же потянул за ручку, пытаясь пробраться внутрь дома. Неожиданно ко мне выбежал отец и, подхватив на руки, понёс прочь. — Па? Ты чего? — испугался я, крутя головой. Не говоря ни слова, он дотащил меня до беседки и обессилено рухнул на спрятанную в её глубине скамейку. Уперевшись ладошками в широкие плечи, я слегка отстранился от мужчины и заглянул в его лицо, тут же вздрогнув — он плакал и смотрел на меня ничего не видящими глазами. — Где мама? — мой голос дрожал, как и руки, всё ещё сжимающие букет. — Где она? Мама! Мама! Мама-а-а-а!.. Я проснулся в ледяном поту и резко сел на кровати, пытаясь сбросить с себя остатки кошмарного сна. Так и знал, что после вчерашнего, воспоминания вернутся с трёхкратной силой. Устало добрёл до ванной и умылся ледяной водой. Мираж понемногу рассеивался, оставляя после себя привычную пустоту и холод. Моей мамы не стало тринадцать лет назад, а я до сих пор ищу её в каждой проходящей мимо женщине. Хотел пообедать, но в горло кусок не лез, поэтому в участок собрался на голодный желудок. Пока трясся в забитом автобусе, невольно всхлипывал и поджимал губы, уговаривая себя не разрыдаться при всех. Разве прохожие поймут, почему плачет взрослый, двадцатиоднолетний парень? Разве им докажешь, что каждую ночь вспоминаешь улыбку мамы, её тёплые руки и родное: «Я люблю тебя, Минсок-и!», которое она неизменно говорила мне перед сном. Вместе с уходом самого родного и любимого человека из моей жизни, я потерял веру, надежду, мечту. Потому и плачу, что понимаю — кроме снов нам больше нигде не встретиться. Участок встретил привычной суматохой и оживлением. С трудом лавируя между полицейскими, я добрался до кабинета Тао и без стука заглянул внутрь. Парень сидел за столом и делал какие-то пометки в блокноте, а напротив него сидела бледная Че Рим, комкающая в руках носовой платок. Кивнув обоим, на цыпочках пробрался к дивану и уселся на нём в обнимку с подушкой. — Значит, после того, как ты ушла с работы, вы с Нами не виделись? — строго поинтересовался Тао, крутанув в пальцах ручку и тут же со стуком уронив её на пол. — Да, больше я её не видела, — всхлипнула девушка, отодвинув пальцами чёлку, упавшую на глаза. — Вы же не думаете, что это я её похитила? — Ты могла быть соучастницей преступления, — парень нагнулся, чтобы поднять ручку, и продолжил говорить уже из-под стола. — Даже учитывая то, что мы знакомы с детства, не позволяет исключить тебя из списка подозреваемых. — Да я уверена, что Нами это сделала специально! — неожиданно зло крикнула Че Рим, повернувшись ко мне. — Ты знаешь, что она сказала в последнюю нашу встречу? — Нет, — холодно ответил я, а вновь севший ровно Тао сердито прищурил глаза. — Она сказала, что хочет тебя бросить и признаться в любви Тао! — выпалила девушка и тут же зажала ладошкой рот. В кабинете повисла напряжённая тишина. Не глядя на этих двоих, я рассматривал свои кеды, будто только что произнесённая фраза никоим образом не относилась ко мне. Че Рим врёт. Она блефует. Нами не могла так со мной поступить. Не могла. Не. Могла. — Пошла вон! — фыркнул Тао, прикрыв рукою глаза. Девушке не пришлось повторять два раза, и уже через секунду её и след простыл. Мы же с Тао оставались по-прежнему неподвижны. Спустя минуту, он начал бессмысленно передвигать по столу папки с документами и стакан для карандашей. Я несильно сжал голову руками и, покачиваясь из стороны в сторону, поднял на него усталые глаза. — Ву Ифань, — хрипло шепнул я, облизнув пересохшие губы. Тао насторожился и, прихватив с собой нужный список, перебрался ко мне на диван. Отыскав фамилию, ткнул в неё пальцем и вопросительно выгнул бровь. — Он, — усмехнулся я, потирая шею. — Не хотел говорить тебе, но вдруг это поможет в спасении Нами. — Говорить о чём? — прищурился парень, беспокойно ёрзая на месте. — Ву Ифань мой сводный брат, — выдохнул я, чувствуя, как твёрдая почва под ногами становится болотистой жижей, потихоньку засасывающей меня на самое дно. — Мне было семь лет, когда мама вышла замуж за его отца. Ифань был на год младше, точно не знаю, но кажется его мама скончалась от тяжёлой болезни, поэтому нас он принял в штыки. Мы стали жить в красивом загородном доме, таком большом, что он казался мне целым средневековым городом. Я пытался подружиться с Ифанем, но на все мои попытки сблизиться тот отвечал слезами и криками. Кроме нас четверых, в доме жил дедушка Ифаня и глухонемая служанка Эмма. — А что было дальше? — затеребил меня Тао, когда молчание затянулось. — Дальше? — Я поднял на него расфокусированный взгляд и согласно кивнул. — Отчим, которого я любил как родного отца, проводил со мной больше времени, чем с Ифанем, что последнего несказанно злило. Они часто запирались в комнате с дедом или ходили гулять в лес за домом и никогда не брали меня с собой. Однажды мы с папой собрались на рыбалку, он хотел взять и Ифаня, но тот вновь впал в истерику и никуда не поехал. Нас не было неделю — мы жили в уютном домике на берегу реки, катались на лодке, разводили костёр… А когда вернулись, мамы уже не было. — В смысле? — нахмурив брови, шепнул Тао. — Её убили, — спокойно ответил я, расправив плечи. — Не спрашивай подробностей, восьмилетний малыш не мог их знать. Я лишь помню, что на кладбище мы с бабушкой стояли по другую сторону от семьи Ву. Она сжимала мою ладошку, украдкой вытирая слёзы, а я смотрел неотрывно, как рабочие засыпали землёй моего самого дорогого на свете человека. Глаза защипало, и я растёр их пальцами, всеми силами удерживая слёзы, рвущуюся наружу. К счастью, Тао успешно делал вид, будто не замечает моей слабости. — С тех пор я их не видел. Бабушка увезла меня в город, дала другое имя и оборвала все связи с Ву. Отец не искал меня, как и брат. Не знаю, зачем всё это рассказываю, просто увидел знакомое имя в списке и решил, что вдруг это будет важно, — я грустно улыбнулся и отвернулся в сторону. — Наверное, Нами больше обрадуется, если её спасёшь ты, а не я. Но мне, прежде всего, нужно знать, что она в порядке. А уж с кем будет впоследствии, не столь важно. — Сюмин, заткнись, пока я тебе зубы не выбил! — заорал Тао, ударив меня по плечу. — Достал уже сантименты разводить, я тебе не священник и не мать Тереза! Резко поднявшись, парень подошёл к столу и схватил телефонную трубку, быстро набирая чей-то номер. — Исин? Мне нужна информация по делу убийства в семье Ву… Да, примерно тринадцать лет назад… Ву Ифань, он в том списке приехавших из Канады, что ты мне принёс… Спасибо! Сбросив предыдущий номер, Тао тут же набрал следующий. — Быстро машину ко входу… Да! — рявкнул он, махнув мне рукой. — Сиди здесь, а я наведаюсь к твоему братцу. — Ну уж нет! Я еду с тобой! — прошипел я, сжав ладони в кулаки. — Ты уверен? — Тао недоверчиво посмотрел на меня, но поняв, что настроен я воинственно, разрешил. — Поехали!