Преодолевая Судьбу

Как ни хотела Эмма, чтобы день свадьбы не наступил, чтобы всё чудесным образом вдруг отменилось, и она осталась бы свободной, а родители не разорились, но ей всё же приходилось выходить замуж за капитана Джонса. Киллиан прибыл в Лондон уже как две недели и за это время произошло грандиозное событие. Мужчина побывал на аудиенции Георга III и тот жаловал ему титул Сэра за особые заслуги перед Королём и Британской Империей. Так же с начала следующего года под командование Джонса переходило несколько военных кораблей, которые должны были направиться в Индию, где в это время шла война. Если смотреть со стороны, то положение Нолан могло вызвать зависть и, наверняка те родители, которые когда-то отказали капитану, зная его репутацию, теперь кусали локти. Да, его жестокость и кровожадность была известна среди узкого круга и даже до Ноланов доходили эти слухи. Но Дэвид с Мэри пытались не думать об этом. Просто так Король не даёт титул Рыцаря и не отдаёт под командование несколько кораблей. Свадебное платье Эммы лишь немногим уступало тому, в котором была Шарлотта Мекленбург, когда выходила замуж за Георга. Атласное платье было нежно-розового, почти белого цвета; по краю глубокого выреза и оголённых плеч шло украшение из белого жемчуга; жемчуг украшал и всё платье; кроме того, в центре лифа, на поясе и по бокам были искусственные розы; а сзади тянулся длинный шлейф. На специальной подставке уже стоял напудренный парик. Туфли были из белого шёлка, расшитые серебряными нитями. Эмма с родителями прибыла в особняк, практически дворец, Джонса вчера днём. Но следуя какой-то непонятной традиции, Мэри не позволила дочери видеться с женихом. А уж тем более капитан не видел её платья. Оно прибыло раньше и буквально вчера Реджина привела его в порядок к церемонии. Так как в юности она была белошвейкой, горничная мисс Нолан непосредственно участвовала в создании этого великолепного шедевра. В отличии от того, что её комната в замке находилась отдельно от Эмминой, здесь же у неё была небольшая каморка прямо в спальне, которая была чуть меньше комнаты в Узберне, где стояли две узкие кровати, шкаф для вещей, стол и пара стульев. Дело в том, что, как и обещал капитан, он привёз будущей жене подарок – чернокожую рабыню, которую звали Эну. Девушке было пятнадцать лет. Она была высокой, худой, изящной. У Эну была маленькая грудь, очень пухлые губы и широкий нос. Но самое удивительное, у девушки были огромные голубые глаза. Ни Эмма, ни Реджина никогда бы не подумали, что у негров может быть такой цвет глаз. И как бы ни хотели Эмма и Реджина, чтобы каморка принадлежала только брюнетке, отказаться от подарка жениха Нолан не имела права. Эну родилась уже в Америке и хорошо знала английский, но девушка предпочитала большее время молчать. А Эмма не знала, что ей делать с этим подарком. Она понимала, что негритянка – это её собственность, даже не прислуга. Эну была как … лошадь или собака. Но даже с Рудольфом, которого девушка привезла с собой, она не могла обращаться как с вещью. А уж тем более с девушкой. И ещё она осознавала, что наличие раба или рабыни – это статус. Но в лондонском обществе уже слышались возмущённые голоса, которые говорили, что в Британии не может быть рабов. Эмма знала, что в этом году даже был процесс над каким-то беглецом, в процессе которого был создан прецедент с требованием предоставить ему свободу. Конечно негра вернули его хозяину, но всё же. Судьба женщин была едва ли чем-то лучше судьбы рабов. Но основная масса этого не видела. Или не хотела видеть. Обществом правили белые мужчины. Блондинка заставила себя вернуться из своих размышлений к настоящему моменту: к предстоящей свадьбе. Время было одеваться. - Ещё, мисс Нолан, - услышала она голос Реджины. Брюнетка вместе с рабыней затягивали на ней корсет. Нолан держалась за стойку кровати, а девушки делали своё дело. – Вдохните. - Ещё немного и вы к чертям сломаете мне рёбра, - прохрипела блондинка и всё же вдохнула. - Эну, завязываем! – приказала Миллс и Эмма прикрыла глаза. Через какое-то время она услышала голос брюнетки. – Идеально, - но в голосе не было довольных ноток. В самом конце на голову Эммы опустился парик. Он был надушен и припудрен, отчего девушка пару раз чихнула. Выглядела она великолепно и у любой другой в глазах был бы радостный блеск от предстоящего события. В зелёных глазах же были боль и отчаяние. Она встретилась в зеркале взглядом с Реджиной, с трудом сдерживая слёзы. Миллс едва заметно покачала головой, прикрыв глаза, ободряюще улыбнулась. Брюнетка с недавнего времени была свободной. Дэвид Нолан смог добиться для Реджины расторжения брака. Поводом этому послужили измены Даниэля. Это была единственная причина, по которой англиканская церковь давала развод. Поэтому Миллс смогла спокойно последовать за Эммой в её новую жизнь. Она ей доверилась, поверила её, что та сможет найти решение. И сейчас, в день свадьбы Эммы Нолан, Реджина должна была её поддержать, не дать упасть духом, как в своё время блондинка не дала это сделать ей. Хотелось верить, очень хотелось верить, что они рано или поздно всё же обретут своё счастье. В ночь перед отъездом в Лондон они провели вместе. И это была чудесная ночь. Тогда Реджина поняла, что, если вдруг Эмма исчезнет из её жизни, сама жизнь потеряет смысл. И уже засыпая на плече блондинки, Миллс прошептала ей слова любви. Венчал молодых сам настоятель Вестминстерского Аббатства. Но для Эммы проходило всё как во сне или даже в бреду: затянутая в корсет она с трудом дышала, в соборе было зябко, в глазах рябило от множества приглашённых гостей, среди которых была ещё и монаршеская чета. Отец вёл её к алтарю, где ждал её будущий муж, ближе к которому стояли мальчики из хора, что-то поющие, от чего к удушью у Нолан ещё прибавилась разболевшаяся голова. Она была на грани обморока и только каким-то усилием воли не позволяла своим ногам подогнуться или того хуже, упасть в обморок. Она обязана была всё это выдержать. Рядом с Киллианом стоял его старший брат Лиам, который чуть оглянулся и что-то, похоже шепнул её жениху, чуть усмехнувшись. Лиам тоже командовал кораблём и уже пять лет как был женат. Эмма, едва не споткнувшись, поднялась по ступенькам к жениху и посмотрела в его довольные бледно-голубые глаза. Зазвучали церковные гимны. Ноги подкашивались, и Эмма была благодарна отцу, что тот пока ещё не отпускал её руку. Она чуть прикрыла глаза, и сжала пальцы Дэвида. Ещё немного и она точно потеряет сознание. То ли от страха, то ли от сдавливающего все её внутренние органы корсета. А ещё её начала бить мелкая дрожь. - Дочка, - тёплое дыхание Нолана коснулось её уха, - успокойся, родная. Отец вряд ли понимал состояние дочери, списывая всё на волнение. Настоятель читал свою речь-напутствие молодым, но Эмма его не слышала. Она вся ушла в себя. Её мысли перекинулись на Реджину. Она думала о своём обещании ей, которое в данный момент казалось нереальным. Ещё совсем короткое время и Джонс наденет на её на палец обручальное кольцо, и она станет его собственностью. Развенчать их уже никто не сможет, в отличие от с Миллс и Колтером. Она с трудом оторвалась от размышлений, когда священник задал вопрос, есть ли какая причина, от чего молодые не могут сочетаться браком. Ей хотелось закричать, что причина есть, что она не любит этого человека, стоящего по правую руку от неё. Хотелось сообщить на весь мир, что она любит Реджину Миллс. Что лишь с этой девушкой она видит свою жизнь! Но Эмма «Свон» Нолан ничего не сказала. Она произнесла за настоятелем слова клятвы и Киллиан надел на её палец кольцо. Уже когда они выходили из Аббатства, Эмма всё же споткнулась, но сильная хватка её мужа не дала ей упасть. - Не смей меня позорить, лапочка на глазах короля, - прошипел ей в ухо Киллиан со злобой, но на его глазах была улыбка. – Ты обязана ещё продержаться. – Его рука сжала талию и перед глазами Эммы поплыли круги, но каким-то чудесным образом она всё же не потеряла сознание. Потом был обед. Были поздравления от Георга и Шарлотты, другой знати, родителей Эммы, Джеймса с Кэтрин… Родителей Киллиана уже не было в живых, поэтому с его стороны был только его старший брат со своей семьёй. Всё закончилось уже вечером. Эмма вошла в супружескую опочивальню. Её собственная комната находилась в другом крыле особняка. Реджина и Эну помогали новоиспечённой миссис Джонс снять себя всё и приготовить её к первой брачной ночи. Эмма старалась не смотреть на Реджину, но, когда вдруг их взгляды встретились, она увидела на её губах подбадривающую улыбку, ту, что она уже видела с утра. И всё же блондинка видела, чего это стоило Миллс: в её глазах была боль. Эмма постаралась тоже улыбнуться любимой, когда в спальню вошёл мужчина. Он уже был во одной нательной сорочке и кюлотах (прим. Название мужских штанов). Он сел в кресло и стал наблюдать, как служанки помогают раздеть его жену. Эмма чувствовала его прожигающий взгляд на себе, а ещё Джонс не постыдился скользнуть своим липким взглядом и по девушкам. Это блондинке не понравилось. Когда она осталась в одной сорочке и чулках, Киллиан махнул рукой, приказывая горничной и рабыне удалиться. Джонс вдруг в одночасье не стал нежным и любящим мужем. Он остался таким же грубым и не думал совершенно об Эмме, а только о своём удовольствии. Но блондинка вытерпела экзекуцию, а когда всё закончилось, он просто отвернулся и захрапел.