Преодолевая Судьбу

Эмма проворно залезла в окно и посмотрев на коня, приложила палец к губам, надеясь, что Рудольф её на поведёт. Нужно было подумать, как вывезти Реджину из дома Локсли и куда запрятать? Она вспомнила, что в лесу есть охотничий домик. Отец ничего не говорил про охоту, хотя в это время они порой выезжали поохотиться на лисицу. Но иного варианта не было. Стоило надеяться, что за несколько дней Реджина сможет более или менее встать на ноги. А потом она что-нибудь придумает. Проблемы надо решать по мере их поступления. Сейчас было важно вывезти Реджину из деревни и добраться до домика. Она вошла в спальню и едва сдержала крик ужаса. Через грязное стекло она не разглядела всей картины. Теперь же она увидела, в каком состоянии пятки любимой она поняла, что потребуется больше времени, прежде чем девушка сможет передвигаться сама. Но с другой стороны сильнейшие ожоги говорили о том, что ноги рано или поздно, но заживут. Эмма знала, что раньше, в период, когда ещё пылали костры инквизиции, перед тем как лишить жертву жизни, им поджигали пятки до такой степени, что те просто превращались в угли, оставляя открытыми кости. У Локсли, похоже, такой задачи не было. Была ещё рана на виске, но она не представляла угрозы. Но шрам, наверняка, останется. Был ещё припухший кровоподтёк на подбородке, но от него со временем не останется и следа. - Вы зачем пришли, миссис Джонс? - услышала она ледяной голос Миллс и вздрогнула. Как от её тона, так и от того, как та её назвала. – Не нужны мне ни ваша помощь, ни ваша жалость. Реджина зябко повела плечами. Она начала замерзать: угли в камине едва тлели. Разжигать камин Эмма не видела смысла, она собиралась покинуть этот дом так быстро, на сколько это было возможно. Неизвестно, когда появиться его хозяин. Конечно, он в данный момент был занят Китти. Но кто знает, может быть он быстрый малый? На брюнетку она не обижалась, хотя больно было слышать то, что она произнесла. - Оставьте меня, миледи. Уходите! - Молчи, моя овечка… - Пробормотала Нолан. На кресле качалке, стоявшей возле камина, лежал вязаный плед, а на небольшом старом комоде стояла бутылка виски и стакан. Эмма присвистнула. Простой констебль вряд ли мог купить себе такой дорогой напиток. Небогатый человек мог позволить себе дешёвый бурбон, такие же бутылки, что была у констебля, были у них в погребе замка. Совсем сброд чаще всего пил джин. Девушка слышала, что ещё всего около трёх десятилетий назад Лондон чуть не сгубила джиномания. Но даже сегодня его можно было купить в сущности за бесценок. Девушка взяла бутылку и открыв, сделала небольшой глоток. В стакан она не рискнула налить напиток, так как тот был явно сомнительной чистоты. – Выпей немного, чтобы согреться, - она протянула Реджине бутылку, и та её молча приняла. В данный момент она ничего не имела против пары-тройки глотков алкоголя. Она не сдержалась от тихого стона, когда виски смочил потрескавшиеся губы. Сделав ещё один глоток, Эмма поставила бутылку на место и укрыла любимую пледом. Нужно было найти какую-нибудь одежду. Пусть она принадлежала констеблю, но это лучше, чем ничего. Она открыла шкаф. И тут же хмыкнула, увидев в гардеробе Локсли шёлковые чулки. Такой предмет носили в основном аристократы, а он, хоть и был констеблем, но всё же плебеем. Да и вообще, где он мог щеголять в белых чулках? Но это было лучше, чем сразу надевать на обожжённые ножки Реджины грубые чулки из овечьей шерсти. Чего уж мелочиться, подумала девушка и кинула на кровать шёлковую нательную сорочку и такие же подштанники. - Вот же долбанный петиметр! В шелка и банты он тут наряжается. Ей и правда было любопытно, откуда у Робина средства на всё это. Неужели констебль мог себе позволить шелка и дорогой виски? Тут её взгляд упал на небольшой сундучок, стоявший на верхней полке. Простое женское любопытство заставило Нолан взять его в руки. Но крышка была закрыта на замок. Блондинка пожала плечами, но решила прихватить тот с собой. Реджина молча наблюдала, как рядом с ней на кровать упали тёплые гамаши и свитер из овечьей шерсти. Неужели Эмма думает, что она пойдёт с ней? Каким образом? Она наступать-то не может на ноги, не то что идти. Или девушка решила, что в силах взять её на руки? Нужно было как-то облагоразумить блондинку и выгнать её из дома констебля. О своей жизни она больше не думала, а вот Лебедя могут арестовать, если поймают на помощи ей. Что ждёт её в этом случае, Миллс не знала. Но вряд ли что хорошее. Она, конечно не «ирландская сучка» и пытать её может и не будут. Но кто знает? Начнут выяснять, почему благородная леди решила помочь бывшей горничной, обвинённой в колдовстве. И скорее всего рано или поздно всплывёт факт их «греховной» связи. А тут уже однозначно – смертная казнь. - Давай, одевайся, - приказала Нолан. – Нужно убираться из этого дома. Но Миллс отрицательно покачала головой. - Никуда я отсюда не пойду, Ваша Светлость. - Сейчас придёт Локсли, надо поторопиться! Ну почему она игнорирует её? «Миледи, Ваша Светлость, миссис Джонс». Это по крайней мере должно было вывести её из себя. А она будто бы не слышит. Нолан же просто подошла к кровати и взяла в руки нательную сорочку. - Моя очередь одевать тебя, - попыталась улыбнуться блондинка, взяв Миллс за плечи. Но брюнетка с силой, на которую была способна, оттолкнула девушку. - Я сказала, уходите, оставьте меня в покое! – голос Миллс наполнился гневом. – Я не хочу вас больше видеть, миссис Джонс. Миссис Киллиан Джонс. Я освобождаю вас от вашего обещания. Я не хочу связывать свою жизнь с вами! С вами и вашим… отпрыском! Да и без него тоже! Мне хватило того, что меня обвинили в колдовстве, из-за вас! А теперь я даже не знаю, чего мне ждать! Скорее всего констебль поразвлечётся со мной и отправит в тюрьму. В лучшем случае. Но я думаю, меня скорее всего повесят! Спасибо вам большое, Ваша Светлость! Нолан стояла, хлопая глазами с шёлковой сорочкой в руках. Реджина, её невинная маленькая овечка, которая готова была пойти на всё, лишь бы быть вместе с ней, вдруг говорит такое? Это как удар острым ножом в самое сердце. Она готова жизнь положить, но спасти любимую, а она говорит, что обвинения в колдовстве, это её вина, вина Нолан. Тут, краем глаза Эмма увидела, что к дому быстрым широким шагом идёт Робин Локсли. Было видно, что он торопиться. С её уст слетел такой набор ругательств, что позавидовал бы любой портовой матрос. Тем более Реджина, хоть она сама могла иногда вставить в речи смачное ирландское словцо, была в шоке. Она поняла, что тому было виной. - Уходите, быстро! И ещё можете сохранить свою жизнь. - Заткнись и лежи, как лежишь, - она посмотрела на обнажённую девушку, плотно сжав губы. Ей не хотелось оставлять её в таком виде, но если Локсли её увидит, то беды не миновать. Она не сможет ничего сделать. А пока можно было надеяться на чудо. Она быстро запихнула одежду в шкаф и выбежала прочь. Она не слышала, как облегчённо вздохнула брюнетка. А та, закрыв глаза, прошептала: - Так будет лучше, мой Лебедь. Поверь. Она сглотнула, позволив паре слезинок выкатиться из глаз. Что ж, чему быть, того не миновать. Может Эмме и повезёт ещё в жизни: муж сгинет в море, а она встретит ещё ту, с которой сможет построить счастье. И пусть это будет благородная леди, а не простолюдинка-ирландка, как она. Тогда им легче будет сохранить в тайне свои чувства. Локсли пинком ноги открыл входную дверь и осмотрелся. Оконная рама на кухне была поднята, стекло – разбито. - Сука Джонс, - выплюнул он со злостью. В спальне его услышала Реджина и вздрогнула. Она молилась, чтобы у Эммы хватило благоразумия сесть на свою лошадь и убраться побыстрее отсюда. Даже если Бейли проболталась, а она явно проболталась, то в данной ситуации скорее поверят благородной леди, чем констеблю и крестьянке. Единственное, что её может выдать, так это пистолет брата. К счастью, там не было гравировки с именем или гербом. – Ты здесь? Плевать я хотел, что ты из благородных! Тебя вздёрнут как содомитку, а твою подстилку я продал Голду! Реджина вся сжалась. Значит вот почему она находилась не в камере. Иначе, скорее всего, истязания не закончились бы и не ограничились бы пятками. Зачем кузену пастора была нужна она? Наверняка у него есть рабы, ведь он плантатор-американец. Дверь в спальню распахнулась, и Миллс увидела на пороге взбешённого Локсли с пистолетом Эммы в руках. Он осмотрелся, но не увидел блондинки. - Где она? – взревел он, наставив дуло на брюнетку. Ответом была презрительная усмешка. Мужчина откинул пистолет в сторону и подлетев к Миллс, сорвал с неё плед. – Где эта сучка? Говори! – мужчина чуть сжал горло девушки, но на него смотрели холодные надменные карие глаза. Он размахнулся и отвесил пощёчину, которая отозвалась резкой болью в виске. – Я не могу тебя покалечить, но это не значит, что я не могу больше ничего с тобой сделать, - он заскользил по обнажённому телу сальным взглядом. Голд запретил уродовать ирландку, но он не обмолвился и словом о том, что он не имеет права её отыметь. Дешёвые шлюхи ему были уже поперёк горла. С Бейли он ещё потрахается. А сейчас перед ним была молодая женщина с безупречно красивым телом. Как господь мог даровать й такое безумно красивое тело. Даже Мэриан, его женщина, не была такой красивой. Но Мэриан мертва, а Реджина вот она, перед ним. Молодая, красивая и беззащитная. Джонс от него никуда не денется. Ей некуда бежать, а значит чуть позже он займётся и ею. Его рука, сжимающая горло, опустилась ниже и сжала небольшую аккуратную грудь. Девушка закрыла глаза. Она выдержит эту экзекуцию молча, но встречаться глазами со своим палачом она не могла. Миллс почувствовала, как губы Локсли схватили другой ей сосок. Он заставил её принять горизонтальное положение и грубым движением колена заставил раздвинуть ноги. Его противный влажный язык блуждал по её телу, а губы оставляли засосы. Девушка чувствовала, как наливается кровью его член. - Грязная содомитка, я покажу тебе, что я настоящий мужик. Разве у твоей Джонс есть член? Она дёрнулась от неожиданности и омерзения, когда ощутила пальцы констебля внутри себя. Он что-то бормотал, но уже не членораздельное. Локсли чувствовал, что его дружок уже на пределе. Понятное дело, почему он так быстро возбудился. Со шлюхами это происходило дольше и сложнее. С Миллс же он практически сразу встал. Он начал стаскивать с себя брюки. Она не думала, что констебль посмеет сделать это. Реджина была предназначена для Голда, и Эмма предполагала, что Локсли наоборот постарается привести её в порядок. Ну, или хотя бы оставит в покое. Но когда этот ублюдок залез на ту, которую она любила, намереваясь совершись свою гнусность, в ней вскипела дикая, бешенная ярость. Пелена яростной ненависти окутала девушку, и она перестала отдавать себе отчёт в том, что совершает. Локсли так и не понял, что произошло. Она наносила удары ножом уже по бездыханному телу, выкрикивая ругательства, а из глаз текли слёзы, которые она даже не пыталась смахнуть. - Тварь! Ублюдок! - Эмма! – в чувства её привёл вопль Реджины. - Сдохни… - она резко замолчала и на пару секунд просто застыла. - Эмма… - прохрипела Миллс, находящаяся под тяжестью двух тел. Нолан дёрнулась, практически придя в себя и свалилась на пятую точку рядом с кроватью. Она посмотрела на окровавленный нож в руке и с брезгливостью откинула тот в сторону. Через какое-то время рядом плюхнулось безжизненное тело мужчины. Эмма дернулась и отползла от него. Она почувствовала, что рядом с ней на пол присела Реджина, прикрывшись пледом. Блондинку била мелкая дрожь, как будто её окатили ледяной водой и оставили на морозе. Миллс приобняла её, укутав частью пледа. - Всё кончилось, Свон. Всё хорошо. Но Эмма продолжала дрожать. Тогда брюнетка, сбросив плед на коленках поползла к сундуку, на котором стояла бутылка. Нолан почувствовала, как в неё пытаются влить виски, и она сделала небольшой глоток. Алкоголь проник внутрь и горячей волной прошёл по пищеводу. Ещё глоток. Она подняла глаза и встретилась взглядом с встревоженной Реджиной. Попыталась выдавить что-то подобие улыбки. Взяв бутылку в руки, сделала уже внушительный глоток. Чувствуя, что виски осталось немного, протянула бутылку брюнетке. - Допивай. Реджина кивнула и вылила остатки виски в себя. Потом они сидели, прижавшись друг к другу, укутавшись пледом. - Тебе нужно уходить, - услышала Эмма и медленно повернув голову посмотрела на брюнетку. Та кивнула. – Уходи. Не нужно, чтобы тебя нашли в доме констебля. Я возьму вину на себя, а тебе нужно жить. Хотя бы ради ребёнка. - Никуда я не уйду без тебя. Эмма уже почти пришла в себя, но в сторону тела, которое лежало рядом, всё же не могла смотреть. Её до сих пор немного колотило. Алкоголь помог, но плохо. - Эмм… - Это не обсуждается, родная, - Нолан положила ладонь на щёку любимой и коснулась лбом её лба. – Я уберегу тебя. Я тебе обещала. - Прости меня… - прошептала Миллс. - За что? - За мои слова. Ответом Реджине был очень лёгкий поцелуй. Не в губы. В уголок рта, где не было раны. Потом блондинка усадила Реджину на кровать и сходила в гостиную, где у большого камина стояла лохань с водой. - Оу… - позволила себе простонать брюнетка, когда Эмма смоченной в холодной воде разорванными подштанниками прикоснулась к пятке. - Терпи, - улыбнулась девушка, осторожно промокая раны. Потом высушив их, с осторожной нежностью надела на ноги Реджины шёлковые чулки. Закрепляя их подвязками её глаза то и дело поднимались на треугольник чёрных волос. Девушка прикусила нижнюю губу, не в силах отпустить мысль о том, что лоно ей любимой едва не было осквернено тем, чьё тело лежало сейчас чуть в стороне. Реджина видела боль в зелёных глазах и понимала её природу. Она погладила белокурую голову девушки, стоявшей перед ней на коленях. - Всё уже закончилось, Свон, - прошептала Миллс. - Я знаю. Но мне всё равно страшно и мерзко от того, что он мог бы с тобой сделать, - она легонько поласкала бёдра брюнетки и коснулась поцелуем её живота. Она помогла надеть Реджине исподнее и нательную сорочку. - Если бы мне кто-нибудь когда-нибудь сказал, что я надену мужскую одежду, я решила бы, что он бредит. Но даже когда я узнала твоё пристрастие к штанам, то я никогда не думала, что тоже буду их носить. - Я не против, - Эмма осмелилась поцеловать любимую в рану на виске. – Но я бы хотела видеть тебя в платье.