Раскрывая душу

      Ильзат сидел возле Дымного, протирая его шкуру специальным лекарственным зельем. Его состояние улучшилось настолько, что он даже умудрился вступить в спор с Кириллом о том, чтобы помочь ему с драконами. И хотя Набабкин был категорически против того, чтобы Ильзат так рано принимался за работу, противостоять воистину лисьему взгляду последнего он был не в состоянии. Кирилл знал, как обращаться с сотнями магических существ, он спокойно дрессировал драконов. Но он был совершенно бессилен перед взглядом маленького перевёртыша, укравшего его сердце, и совершенно не подозревавшего об этом.       Сам Кирилл ухаживал за больным Ртутным в соседнем ангаре. Своенравный дракон уже пытался несколько раз сжевать мантию воспитателя, и пару раз даже пытался откусить какую-нибудь конечность. — Ртутный! Хвост надеру и завяжу узлом! Не зли меня ещё больше!       Крылатый огнедышащий ящер посыла фразы не очень понял, но тон воспитателя внушал уважение, поэтому хулиганить он прекратил, позволив Кириллу закончить с уходом. Убедившись, что поилка чиста от вредного содержимого, он направился в ангар с Гоярыном, планируя потом забрать Ильзата из ангара близнецов. Но тут он опоздал. Ильзат сидел у морды старшего дракона, гладя алую чешую и тихо напевая что-то незнакомое Кириллу, но что-то очень уютное. Потому что Гоярын мирно спал, оправляясь от истощения. — Мама пела нам эту колыбельную, когда мы с Ваней были маленькими.       Ильзат тихо поднялся на ноги, проверяя засов на ангаре, защитные печати и поилку Гоярына. Убедившись, что всё в порядке, он подошёл к Кириллу. Маг осторожно положил ладони на плечи юноши, всматриваясь в его лицо: — Как ты себя чувствуешь?       Парень поднял взгляд, чуть улыбаясь Кириллу: — Устал. Дымный и Искристый совсем оправились, не сидят на одном месте. Пришлось и им петь, чтобы успокоить.       Кирилл мягко улыбнулся, стирая сажу с щеки перевёртыша: — Значит можно сократить посещение больных до одного раза. Идём, тебе надо умыться.       В пристрое было небольшое ответвление с умывальником и ванной. Кирилл загнал Ильзата отмываться первым, сам же, убедившись, что дождь поутих, вышел на крыльцо пристроя. Вокруг пахло просто восхитительно, Набабкин вдохнул полной грудью сладкий запах леса, мокрого камня, земли и соли. Внутри него постепенно слабела пружина, не дававшая ему дышать очень долгое время. Ему казалось, что его мечта ожила, кто-то очень добрый просто заглянул к нему в душу и создал всё это, как подарок. Сейчас он был совершенно уверен, что всё закончится хорошо.       Ильзат тихой поступью подобрался к нему со спины, наблюдая, вслушиваясь в тихое дыхание, проникаясь этим ощущением покоя. — Споёшь мне? Ту колыбельную?       Ильзат вздрогнул от неожиданного вопроса, но тепло улыбнулся, кивнув: — Да. Конечно.       Пока Кирилл отмывался от мази, лекарств и лишних запахов, Ильзат рискнул под слабым дождём выйти на улицу, учуяв запах дикой земляники. Насобирав полную глиняную чашку, он вернулся в дом, ставя свою добычу на стол. Огонь в очаге горел ровно, слабый ветерок из приоткрытого окошка чуть холодил босые ступни. Ильзат взял маленькую горсть сладких ягод в ладонь, по одной отправляя в рот, разглядывая один из свитков по уходу за драконами на столе. — Откуда земляника?       Кирилл подошёл поближе, с лёгким укором глядя на Ильзата. Он всё ещё переживал, что юноша слишком слаб и что он может не рассчитать свои силы. Ильзат невинно улыбнулся, протягивая Кириллу ладонь с ягодами: — Возле дома выросла. Попробуй, сладкие.       Мужчина мягко обхватил протянутую ладонь, чуть склонился, осторожно собирая ягоды губами. Ильзат мог поклясться, что в этот момент его лицо было кирпичного оттенка от смущения. — И правда, сладкие.       Поцеловав Ильзата в висок, Кирилл отложил в сторону полотенце, думая про себя, что с его рук она ещё слаще. Перекинувшись волком, Кирилл улёгся перед очагом, подставляя огню густую шерсть. Ильзат, заперев двери и прикрыв окно, сел на пол рядом с ним, запуская в шкуру ладонь, тихо напевая свою песню. Засыпая, Кириллу мерещился залитый солнцем луг, усеянный земляникой и баюкающий его шёпот родника.