Волшебные болезни и как от них излечиться

      От волос Драко сладко пахнет ванилью. И кожа у него ровного, гладкого оттенка — такого же, как цветы ванили; Гарри их вживую никогда не видел, но почему-то уверен. От этого желание прикоснуться к лицу Драко, а ещё лучше — лизнуть в щёку, становится и вовсе нестерпимым, но Гарри упрямо держит себя в руках.       — Поттер, ты не заставишь меня туда залезть ни за какие галеоны, — Драко, смешно задрав голову, рассматривает лениво ползущие по кругу кабинки обзорного колеса, а Гарри, стоя у него за спиной, пялится на его острые, выступающие под тонкой рубашкой, лопатки. И улыбается, как распоследний дурак.       — Почему нет? Ты ведь не боишься высоты.       — Разумеется, дело не в этом! — Драко разворачивается и с вызовом смотрит Гарри в лицо, а кожа у него больше не ванильного цвета — из-за ярких красных пятен на скулах. — Оно… маггловское! Гарри неожиданно для себя смеётся и идёт в кассу, чтобы купить два билета.

***

      Крупный тёплый дождик обмыл блестевшие теперь от влаги листья тополей и каштанов; в парке стоит душный запах лета, сырого асфальта и мокрой древесины, но Гарри кажется, что вместо воздуха он вдыхает густой ванильный сироп.       Малфой стоит совсем рядом, касаясь своим тёплым плечом плеча Гарри. Страшно хочется сжать его ладонь в своей, хочется до зябких мурашек под кожей, но Поттер не смеет: всего месяц назад он прикончил самого главного ублюдка в своей жизни, и теперь свято верит, что жизнь обязана быть прекрасной.       Малфой обязательно снимет эти розовые очки, стоит только Поттеру сделать глупость — взять его за руку или вроде того — поэтому Гарри медлит. Розовые очки не так уж плохи — Гарри повторяет это про себя до тех пор, пока не поверит, но невидимые дужки никуда не исчезают, только ещё сильнее давят на виски.       В очереди слишком много народа, поэтому Гарри пропускает момент, когда холодные — ледяные — пальцы Драко стискивают его запястье. Поттер удивлённо вглядывается в его лицо и, наконец, понимает, что Малфой действительно боится, боится доверить свою жизнь маггловской вертушке, похожей на велосипедное колесо.       Он осторожно освобождает руку, ласково расцепляя пальцы Малфоя и шепчет:       — Драко.       — Прости.       Драко скрещивает руки на груди и делает шаг в сторону; старательно отводит глаза и краснеет — настолько жгучим румянцем, что Гарри становится жарко. В голове почему-то настойчиво звучит голос Гермионы — она рассказывает, как Малфой глотал собственные слёзы, сидя под дверью больничной палаты Гарри. Запах медицинских зелий, узкие коридоры Св. Мунго, белые больничные потолки и вечные боевые раны — это, кажется, было целую вечность назад, и Поттеру не верится, что он перетерпел столько всего ради одних только розовых очков и сладких и горячих, словно ванильный бульон, снов.       Поэтому он притягивает Драко за локоть, обнимает одной рукой и целует белесую макушку. Малфой не уходит, только льнёт к его груди сильнее, и Гарри улыбается, когда чувствует на своих губах вкус ванили.