Баллада без слов

— Сдаётся мне, нам всё-таки придётся посетить пару людных мест, — Лютик размышлял вслух, привыкнув считать Джиллиан своим собеседником. У неё всегда был такой внимательный взгляд, будто она могла понять Лютикову речь. — Пополнить запасы, как я уже говорил, подзаработать монет. Может, всё-таки лошадёнку какую-нибудь смирную тебе подберём. Он передвинул травинку из одного уголка рта в другой и разжевал её. Покосился на Джиллиан и увидел, что она проследила за этим едва заметным движением, хотя тут же отвела глаза от его губ. Подавив вздох, Лютик добавил к травинке вторую. С тех пор, как они с Джиллиан едва не поцеловались, она старательно избегала соприкосновений и явно не собиралась возобновлять занятие, от которого их отвлекли. Но он-то знал толк в таких вещах и готов был поклясться, что между ними пробежала искорка! Поди теперь подлови подходящий момент снова. Не считая этого досадного обстоятельства, всё шло гладко. Опасных монстров им не встретилось, и он даже начинал думать — может, недаром Геральт сетовал, что заказы для ведьмака стали редкими, может, и правда перевелись чудища да страшилища? Лютика такое маломонстрие только радовало. Джиллиан, не догадываясь, как им везёт, порой поддавалась унынию и едва сдерживалась, чтобы не расплакаться, но Лютик научился предугадывать это и всякий раз веселил её всеми доступными ему способами: пел, изображал комические бессловесные сценки, рисовал забавные портреты и разве что на руках не ходил, лишь бы она снова воспряла духом. Его коронным номером стала комическая дуэль двух бардов — иногда Лютик поочерёдно выступал то за себя, то за воображаемого соперника, иногда привлекал к участию Вальдо. В первом случае он нарочито фальшивил и давал петуха, издавая такие уморительные звуки, что Джиллиан не могла не рассмеяться. Во втором случае издавать уморительные звуки должен был осёл, но вредный нрав скотины проявлялся и здесь: Вальдо редко соглашался реветь по требованию, а один раз даже боднул Лютика лбом. Впрочем, праведное Лютиково возмущение тоже позабавило Джиллиан, а это и было его главной целью. Что до речи, то потихоньку Джиллиан начала осваиваться с простейшими понятиями, хотя случались и недоразумения. Некоторые значения она могла понять превратно — как получилось со словом «спасибо». Однажды Лютик, расчувствовавшись, поблагодарил её за то, как ладно она ему подпевает, и Джиллиан это запомнила, да только не разобралась, что к чему. Вероятно, ей показалось, что «спасибо» значит «баллада» или «дуэт», потому что потом она как-то раз предложила Лютику спеть, используя именно это слово — и вот сейчас опять неверно применила его. — Да нет же, смотри. Это я, видишь, пою — открываю рот и издаю трели божественной красоты, — он дожевал травинку и действительно спел, а затем подытожил: — Песня. Баллада. А это — лютня. Это — струны. Может, Геральт попенял бы ему на то, что он тратит время на обучение бесполезному, да только Лютик не знал ничего важнее музыки. А ещё это язык, для которого нет нужды в переводчике. — Льютня, — улыбнулась Джиллиан. Показала на себя, потом на него: — Джиллиан, Лютик — песня? — С удовольствием, — кивнул он, отмечая про себя, что его имя, в отличие от «льютни», она произносит правильно, ничуть не коверкая. Надо думать, это потому, что слово стало для Джиллиан первым, и она из-за потрясения повторила его точно так, как оно и звучало. Однако Лютику приятнее было считать, что дело в особом отношении к нему. Они в который раз запели вместе, Джиллиан даже пыталась повторять некоторые слова, не зная их значения. Получалось у неё не всегда ладно, но Лютик ободряюще потряхивал головой, поощряя старания. Сам он с волнением наблюдал, как взгляд Джиллиан затуманивается, становится мечтательным, почти томным. Вот только, едва последний аккорд умолк, волшебство развеялось. С губ невольно сорвался вздох: Лютику было прекрасно известно, как воздействует на людей музыка, и нередко он пользовался этим, чтобы очаровать очередную прекрасную даму, но ему меньше всего хотелось, чтобы тот порыв Джиллиан оказался лишь… порывом. Как определить, ограничивается всё магией музыки или нет? Сердясь на себя за то, что вообще переживает о делах сердечных, когда надо думать о делах насущных, Лютик повесил лютню за плечо и принялся суетливо сворачивать стоянку. — Если мне не изменяет память, здесь есть одна захолустная деревенька у реки, ещё не доходя до Гелибола. Заедем туда на пару дней, — бормотал он себе под нос, пока Джиллиан помогала ему навьючивать Вальдо. Они не успели отойти далеко: их внимание привлёк слабый писк, доносящийся из густых кустов бересклета. Благоразумнее было бы пройти мимо, но у Лютика всё внутри сжалось от этого жалобного звука. — Вдруг там что-то, что может пригодиться на ужин, — с деланной бравадой заявил он, подходя ближе и попутно признаваясь себе, что, если в кустах обнаружится пострадавший зверёныш, воспользоваться этим духу не хватит. Лютик раздвинул ветви и наклонился. Пищал бельчонок — совсем крошечный, ещё не везде покрытый шерстью. — Наверное, он выпал из дупла! — ахнула Джиллиан, высунувшись из-за плеча. — Наверное, он выпал из дупла, — сам того не подозревая, сделал такое же предположение Лютик, показывая на раскидистый клён, росший поблизости. — Надо бы… Ну… Вернуть его. Он нерешительно взглянул на Джиллиан, а та уже присела, протягивая к бельчонку ладонь. Бельчонок запищал отчаяннее. — У нас ещё остались в запасах орехи? — Джиллиан метнулась к тюкам на спине Вальдо, но Лютик, сообразив, что она ищет, покачал головой. — Нам нечем его накормить, слишком маленький ещё. Надо соорудить что-то тёплое и поднять повыше, чтобы мама его скорее приметила. Почёсывая подбородок, Лютик осмотрел клён повнимательнее, нашёл самую толстую ветвь, до которой мог дотянуться, и устроил там гнездо — насколько тряпка, которой он полировал лютню, походила на гнездо. Зато бельчонок согреется, а раздобыть потом новую — пара пустяков. Лютик поднял незадачливого детёныша и бережно переложил в подготовленный на скорую руку уголок. — Ну, вроде сойдёт, — встретившись взглядом с Джиллиан, которая неотрывно наблюдала за этой сценой, Лютик неожиданно смутился, заметив её умилённое выражение лица. Он не знал, как с этим быть. Во-первых, ему ещё не доводилось использовать общение с животными как средство добиться расположения девушки. Откровенно говоря, он и не ожидал, что это может поспособствовать в таком деликатном деле. Лютик ведал несметное множество приёмов и ужимок, помогающих пленить сердце избранницы, но в жизни бы не подумал, что спасение несуразного лысоватого комочка входит в их число. Во-вторых, даже если допустить, что отныне — входит, Лютик не был уверен, что именно умиление — желанная реакция. Очаровать, соблазнить, вскружить голову — вот привычный перечень его заслуг, а тут… Он испытывал неловкость. Тёплое и трепетное чувство, разраставшееся в груди, не имело названия. — Так-то я не всех тварей уважаю, — заявил Лютик, чтобы отделаться от смущения. — Ежели оно ползучее или там кусачее — избавьте меня от такого! Тирада не произвела на Джиллиан ни малейшего впечатления: на её губах блуждала всё та же светлая улыбка. Тогда Лютик улыбнулся в ответ — застенчиво, как неопытный юнец, впервые снискавший внимание дамы, — и махнул в сторону тропы, призывая продолжить путь.

***

Хоть деревенька была невелика, трактир недостатка в гостях не знал: под вечер здесь собралась разношёрстная компания, и появление Лютика и Джиллиан, пусть и вызвало оживление, не принесло им ненужных пересудов. — Чтобы честной народ раскошелился, мне придётся тебя оставить ненадолго, — тихо проговорил Лютик. — Посиди тут, я закажу нам кушаний, а сам порадую завсегдатаев своими лучшими балладами. Не переживай, всё время буду следить краем глаза, чтобы никто тебя не обидел! Он и сам не понимал, кого уговаривает — её или себя. Что ей делать, пока он будет развлекать людей? Как она справится? А если кто-то прицепится, а если кто-то напугает, а если… Джиллиан выдавало учащённое дыхание, но к тревоге в её глазах примешивалась решимость. Она коротко кивнула Лютику, давая ему молчаливое разрешение. Накануне он рисовал ей их незамысловатый план: кабак — песни — монеты, так что происходящее не было неожиданностью, да только легче от этого не становилось. — Не переживай, — повторил Лютик и встал, чувствуя, как ноги наливаются свинцом. С неохотой он занял место в центре, у всех на виду, и нацепил широкую улыбку. Лютня легла в руки, как сотни раз прежде, но привычного воодушевления Лютик не ощутил. — Милсдари и милсдарыни, почтеннейшая публика! Разрешите усладить ваш слух изысканными и талантливыми сочинениями, кои с восторгом встречали даже при дворах королей и королев! Лютик старался петь от души — как раньше всегда и бывало — но волнение, сжимавшее горло, не давало голосу лететь свободно. Взгляд то и дело возвращался к Джиллиан, которая сидела, застыв подобно статуэтке, и неотрывно смотрела на него. Как бы она ни жила до того, как попала сюда, теперь существование Джиллиан замкнулось на нём, Лютике. Только он один, бестолковый бродячий бард, стал её миром, хотела она того или нет. И тут ещё ясно, почему оно так, но Лютика настигло запоздалое осознание: то же случилось и с ним самим, а ведь он был на своей родной земле, окружённый теми, кто понимал его речь! Однако думать мог лишь о Джиллиан, лишь о том, как бы поскорее закончить выступление и примоститься рядом с ней, успокоить, увести из шумного места. Спев несколько песен, Лютик собрался сделать перерыв, как вдруг прямо перед ним возникла светловолосая девушка, скрестившая руки на груди. В первый миг он не узнал её, прищурился, но тут она ухмыльнулась — очень характерно, приподнимая только левый уголок губ, — и брови Лютика поползли вверх. — Кармина?.. — Лютик, — жеманно проговорила она, хотя глаза смотрели холодно. — Не ожидала встретить тебя в такой глуши. — Да уж… — он запустил пальцы в волосы, не решаясь разглядывать Кармину открыто — но всё же незаметно косясь в её сторону. — Взаимно. Тут же пожалев, что ляпнул такое, Лютик виновато улыбнулся. Кармина, казалось, совсем не рассердилась. — А мне неплохо здесь живётся. Мои старшие братья содержат этот трактир, достаток приличный, — при упоминании её старших братьев Лютик сглотнул. — Кто это с тобой? Бессмысленно отпираться: наверняка она наблюдала за ним и приметила, как часто он оглядывается на самый дальний стол. — Это… Джиллиан, — Лютик не раз подумывал о том, чтобы называть свою попутчицу как-то более привычно для местных: не выделяться — так уж не выделяться. Но язык не поворачивался, не хотелось забирать у Джиллиан единственное, что у неё было — имя. — Я-а-асно, — протянула Кармина так, словно действительно всё поняла. Лютик попробовал было оправдаться — мол, они с Джиллиан не пара, — тут же осёкся, недоумевая сам себе: с чего ему отчитываться перед Карминой? Они давным-давно разошлись. — А тебя как занесло сюда? — спросил он, чтобы переключить её внимание. Кармина отмахнулась. — Былое поминать — невелико удовольствие. Тут Лютику оставалось лишь с ней согласиться. В прошлый раз ему пришлось удирать, что есть мочи, чтобы не попасть под горячую руку её братцев. Правда, если они сейчас здесь, то лучше и отсюда делать ноги… Он завертел головой — не видать ли где этих увальней? — Дёрганный ты какой-то стал, — Кармина мазнула пальцем по его подбородку, и Лютик тут же непроизвольно взглянул на Джиллиан. Она по-прежнему сидела в отдалении, по-прежнему смотрела на него — теперь в её глазах Лютику почудилась не только тревожность, но совершенно беспомощная растерянность, будто Кармина могла просто взять его за руку и увести за собой. Он сделал вид, что хочет потянуться, размять спину, и будто ненароком увеличил расстояние между собой и Карминой. — Вовсе нет! С чего ты взяла. А твои братья, они… эм… сами тут всем заправляют или наведываются изредка? — Конечно, сами, нужен глаз да глаз, — улыбка Лютика стала совсем тусклой, и Кармина, хохотнув, положила руку ему на плечо. — Но сегодня их нет, на днях они отправились на ярмарку в Гелибол. Если вдруг тебе и твоей Джиллиан негде перекантоваться — можете остаться на ночь здесь. Лютик, не ожидавший такого радушия, поёрзал плечом, и Кармина с понимающей тонкой улыбкой убрала ладонь. — Да мы не… Она моя се… Кармина приложила палец к губам, обрывая Лютика на полуслове. — Избавь меня от подробностей. Я поселю вас в разные комнаты, так пойдёт? Он снова взлохматил волосы, пытаясь сообразить, стоит ли соглашаться. Впрочем, никакой враждебности Кармина не выказывала, сам он и подавно зла на неё не держал… — Сможешь петь здесь хоть до утра, — подмигнула она, видя, что Лютик колеблется. — Выручишь побольше денег, часть перепадёт мне за ночлег — вот всем и польза. Окончательно убедившись после этих слов, что предложение стоит принять, Лютик кивнул. Кармина поощрила его взмахом ресниц. — А теперь не буду больше тебя отвлекать, публика ждёт новых песен. Поболтаю пока с твоей девицей. — Не поболтаешь, — снова напрягся Лютик, ловя уже направившуюся к Джиллиан Кармину за локоть. — Она не может говорить, совсем. Кармина замерла, с недоверием переводя взгляд с него на Джиллиан и обратно. Потом склонила голову набок, словно задумавшись о чём-то. — Ладно, — сказала она наконец. — Тогда подготовлю вам комнаты. А ты пой погромче, развлеки посетителей как следует! И он опять взялся за лютню. Слушатели были не так щедры на подачки, как в крупных городах, но всё-таки Лютик сумел набить карманы. Песни лились одна за другой, пока в какой-то момент он не увидел, что Джиллиан уже еле держится, утомлённая гвалтом и духотой. Подозвав Кармину, Лютик попросил проводить свою спутницу наверх, а вскоре и сам поднялся, едва переставляя ноги и зевая на каждом шагу. Тем не менее, он долго не мог заснуть — мысли теснили голову, роились хаотично, как мотыльки вокруг лампы, вновь и вновь возвращающиеся к свету. Лютик заново переживал то мгновение, когда ощутил, как тесно переплелись их с Джиллиан судьбы. Она цеплялась за него, зависела от него и полагалась только на него — а он ни разу за время их путешествия не подумал, что у этого меча два острия. Лютик тоже нуждался в помощи, просто другого рода. Куда податься после отповеди Геральта, что делать и как залечить рану на сердце? Лютик оказался на распутье и наверняка нескоро оправился бы от удара, но, пока рядом находилась Джиллиан, ему было некогда лелеять свои горести. Всё вертелось вокруг неё, и, отдавая ей все свои силы и эмоции, он незаметно для себя выкарабкался из омута уныния и самоедства — нет, он даже не успел толком там увязнуть! Вспомнив, как они однажды едва не поцеловались, Лютик с блаженной улыбкой повернулся со спины на бок, положил руки под щёку и прикрыл веки, прокручивая сцену в воображении. Всё-таки Джиллиан не устояла перед бардовским обаянием — пусть не решалась проявить чувства открыто, но, сатировы копыта, в тот момент её точно влекло к Лютику не меньше, чем его к ней! «А приглянулся бы ты ей, встреться вы в других обстоятельствах? — вопрос, прозвучавший почему-то ехидным голосом Кармины, прервал романтичные размышления. — А если бы ты так и странствовал вместе с Геральтом, взглянула бы Джиллиан на тебя хоть один разок, первым увидев ведьмака?» «Вот ещё, — ответил сам себе Лютик, подтягивая колени к животу и получше закутываясь в покрывало. — Эта хмурая ходячая глыба только напугала бы её». Однако мечтательное настроение было упущено, оно рассеялось так быстро, что Лютик не успел ухватиться за обрывки волнующих сладких воспоминаний. В голову, наоборот, полезли не самые приятные сценки, и, тщетно пытаясь отбиться от них, он постепенно забылся сном — рваным и беспокойным, — а поутру проснулся совершенно разбитым. Дурное предчувствие сдавило рёбра, но Лютик счёл, что виной этому гнетущему ощущению усталость, накопившаяся за последнее время и отчётливо проступившая сейчас, когда не удалось толком выспаться. И всё-таки он поддался порыву заглянуть к Джиллиан, хоть одним глазком посмотреть, всё ли в порядке — наверняка она ещё спит и, хотелось надеяться, крепче него. Каморка, отведённая ей, оказалась пуста. Сперва Лютик подумал, что ошибся и перепутал комнаты, но потом приметил смятую простынь, сползшее на пол покрывало и знакомую сумку в углу. — Джилл! — позвал он. Быть может, она всё-таки встала раньше него и уже спустилась? Вот только ладони сразу похолодели, а сердце ушло в пятки. Лютик вышел обратно в коридор. — Джиллиан, где ты? Никто не откликался.