***
Проснувшись от отвратительно громкого трезвона будильника, Россия продолжал валяться на кровати, все тело обволакивала боль, а кости нещадно ломило. Встав с постели, парень поморщился от неприятных ощущений и решил не медлить, быстренько помыться, чтобы уйти из дома до пробуждения Союза. Не хочется молодой державе повторять вчерашний опыт, и этого хватило, ему теперь придется весь день сохранять свою спокойную маску, боль не должна сломить его, иначе будет еще хуже, чем сейчас. Пройдя к зеркалу в ванной, русский увидел на своих руках огромные синяки, что только начали набирать цвет. Отец явно не жалел на него вчера своих сил, он с такой яростью наносил удары, будто хотел убить, как беспризорную дворняжку, которая случайно забрела не на свою территорию. В тот момент сквозь щель между руками Россия видел глаза отца полные ненависти, разочарования и печали. Откуда последнее? Славянин так и не смог понять, возможно ему было совестно или жалко избивать такого неудачника. Хах, а в детстве всех этих эмоций не было, был только холод, спокойствие и отрешенность. Союз, даже полностью не вникнув в ситуацию, принялся «исправлять» положение старыми, проверенными методами. А ведь тот даже предположить не может сколько проблем имеется у этой молодой страны именно из-за него. Белки глаз имели красноватый оттенок, ответная реакция на раздражение, вызванное непрерывным ношением линз. На это русский лишь фыркнул и принялся умываться, чтобы хоть немного оживиться, сегодня он снова практически не спал несмотря на то, что вчерашний день полностью опустошил его. Он просто не мог, каждый раз, когда юноша смыкает веки, появляется один и тот же сон, кошмар, который с детства преследует его и по сей день. Отрывок самого ужасного дня в жизни маленького России. В тот день отец пришел с собрания сам не свой, тогда к мальчику мужчина относился нейтрально и не выделял его среди остальных. Когда пионер хотел узнать, что случилось, на него упал тяжелый взгляд, который буквально испепелял его, от этого по спине славянина пробежали мурашки, а колени потихоньку затряслись, как после долгого марафона. Весь следующий день дом наполняли детские крики о помощи, мольбы, которые пропускали мимо ушей, и болезненные стоны в дуэте с громкими всхлипами. Тогда Россия чудом остался жив, все его тело покрывали ужасные, глубокие и кровоточащие раны, в ход пошла не только палка для наказаний, но и ремень с тяжелой железной пряжкой, которая все же смогла сломать ребенку парочку костей, а также все, что попадалось под руку разъяренному коммунисту. Парень не мог говорить последующие две недели, а двигаться уж и подавно, даже элементарный вдох сопровождался раздирающей всё тело болью. Именно с этого дня и началось «воспитание» достойного преемника и сильной страны. Переодевшись в черный костюм с темно-красным галстуком, Россия собрал все необходимые документы в наплечную сумку и выдвинулся к выходу. В доме было тихо, значит Союз ещё спит, парня эта новость не могла не радовать, ведь такую «трусость» отец ему точно не простит, а на лучшее можно и не надеяться. Молодая страна буквально вылетел из дома и ринулся к зданию ООН, уж очень не хотелось видеть на себе осуждающий взгляд карих глаз, которые провожают его через окно первого этажа.***
С того времени как СССР пришел в свой старый дом прошло уже около недели, после той «порки» мужчина никак не мог застать сына, тот постоянно сбегал от него ранним утром, а чаще и вовсе не возвращался домой, ночуя в своем кабинете на небольшом диванчике, на котором огромная держава кое-как умещался. Пару раз Союз все же смог словить сына, но закончился их односторонний разговор избиением младшего, чего мужчина не хотел, ведь только насилием делу не помочь, но упертость сына выводила его чуть ли не мгновенно. К концу недели парень был на грани, консилер уже не мог полностью скрыть ужасные мешки под глазами, кожа стала намного бледнее, а глаза постоянно красные от недосыпа и линз. Россия стал более рассеянным, раздражительным и даже апатичным. Он перестал посещать собрания, но это не освобождало его от подписания новых договоров, пактов и санкций, которые ему приносили в кабинет. Кофе уже не помогал даже на время почувствовать себя живым, как и энергетики. Последние пару дней русский ходил в полуобморочном состоянии, еще немного и он просто упадет где-нибудь от недосыпа и недоедания, и благо, если это произойдет в его кабинете, куда другие заглядывают крайне редко. Никто не замечал изменения в поведении русского, точнее просто не хотели. Ведь излишнее любопытство может дорого стоить, а учитывая, что лезть в дела именно этой страны было сопоставимо с намеренным нахождением проблем, то его особо не трогали. Нервы стали сдавать все чаще, Россия даже срывался на ручку, что внезапно перестала писать, с силой кидая её в стену, от чего та просто разлетелась на кусочки, оставляя на светлых обоях темный след от чернил. Из-за накопившегося стресса Россия начал отказываться от еды, порой доходило до того, что он забывал хотя бы раз в день перекусить. Чувство голода притупилось, он начал быстро сбрасывать вес, что на лице, к его счастью, отражалось не слишком сильно, однако на руки пришлось нацепить черные перчатки, чтобы скрыть выпирающие косточки на кистях. В основном Россия ходил в рубашках с длинным рукавом, даже дома, они хорошо скрывали его выпирающие ребра и впалый живот. Парень, в редких возвращениях в свою обитель, забывал переодеться, просто снимая с себя пиджак, сразу же ложился на кровать, мгновенно засыпая. Сон был его единственной отрадой, хоть поспать и удавалось от силы часа три. Даже на выходных держава отказывался возвращаться домой, с головой окунаясь в работу. Но все эти факторы сказывались на его теле, что не могло ускользнуть от взглядов довольно внимательных лиц, которые через силу отправили Россию домой. У того не было сил сопротивляться, ему уже было все равно прибьет его отец или нет за такую выходку, он хотел исчезнуть, чтобы больше никогда не знать эту боль. Стрелки часов доходили до одиннадцати часов ночи, Союз сидел в кресле и читал сборник стихов, который очень давно завалялся в его библиотеке, да вот только руки все не доходили до книги. На кофейном столике, что стоял напротив СССР, лежала свежая газета со сводкой последних новостей. Положение в стране стабилизировалось, что хоть немного порадовало отца такой бестолочи, однако само состояние державы заставляло мужчину слегка поволноваться за сына. Да, Союз недолюбливал младшего ребенка, но все же «пытался» относиться к нему лучше, изредка проявляя мягкость и милосердие, которые Россия никогда не замечал. И вот дверь со звучным скрипом открывается, а затем тихий хлопок оповещает мужчину, что второй жилец дома, наконец-то, вернулся, спустя два дня. Отложив книгу на столик, СССР встал с кресла и направился в прихожую, где по идее должен находиться его сын. Как только мужчина завернул за угол, его сразу же встретили уставшие и слегка напуганные глаза, которые устремили свой взор прямо на него, безмолвно умоляя не трогать парня сейчас. Но Союзу уже надоело играть в молчанку, он намерен выяснить причины, по которым его преемник всю неделю безвылазно сидел на работе. По России было видно, что он не настроен на разговор, а хочет лишь спокойно и без лишних криков уйти в свою комнату и запереться там до утра. Мужчина нахмурил брови, из-за чего на переносице появились складки, и начал приближаться к парню. Русский даже сопротивляться не хотел, поэтому, когда его грубо схватили за грудки и прижали к стене, он даже не пискнул от удара затылком о кирпич, скрытый за тонким слоем обоев. «Сегодня ты от меня не отвертишься, если потребуется, я выбью из тебя правду. — Союз немного ослабил хватку, но отпускать мальчишку не спешил. Он лишь тяжело вздохнул и опустил голову, чтобы собраться с мыслями и, наконец-то, сказать сыну то, чего не говорил ему ни разу в жизни. Закончив с подготовкой, мужчина поднял голову на парня и приблизился к его лицу, чтобы тот услышал все, что он собирается до него донести. — Я ведь волнуюсь за тебя.» Россия застыл, его будто холодной водой окатили. Что-что, а вот от отца услышать эти слова, он никак не ожидал. В глубине души тлелась надежда, что его, возможно, хоть кто-то да любит, однако вернувшись в реальность, парень понял, что это обман… Эти слова пустышки, необходимые только для того, чтобы выудить у него нужную информацию. От этого становится так мерзко, внутри все сжалось, голова начала кипеть. Столько терпеть, столько времени копить в себе обиду, ненависть и гнев, сдерживать эмоции с каждым днем, с каждой минутой становилось все тяжелее. Русскому хотелось взять собеседника за волосы и просто вцепиться зубами в его шею, раздирая тонкую кожу, потроша артерии и вены, вырывая кусок мяса. Плевать, что подумают другие, сопротивляться уже не было сил, поэтому Россия решает высказать все свои претензии отцу прямо в лицо. «Волнуешься, ты?! Ты хоть понимаешь, что ты несешь? Издеваешься, да? Ты волновался, когда оставлял на меня огромную страну в упадке? Нет! Ты хоть думал о том, что все твои «посмертные» долги придется отрабатывать мне? Конечно же, нет! — Славянин сразу же изменился в лице, он выкрикивал каждое слово, чтобы отец услышал его. Он схватил СССР за руки и крепко сжал их, пытаясь оттолкнуть от себя слегка ошарашенного мужчину, но недоедание и усталость не давали ему такой возможности. — Все твои слова всего лишь ложь! Я ненавижу тебя! Ты превратил мою жизнь в ад, именно ты…» Не успел Россия договорить, как его одарили звонкой пощечиной, которая смогла немного успокоить разъяренную державу. Щека горела, но никакая физическая боль не сравниться с душевной, которая уже разъела все внутренности юноши. Союз был в шоке, не ожидал он от него таких откровений, явно не ожидал. Слова русского его порядком разозлили, а ведь коммуниста не так легко вывести из колеи, но, когда дело касается его младшего сына, он срывался моментально, даже не предполагая причины такой агрессии в его сторону. Ничего не сказав, СССР крепче ухватился за грудки пиджака и, приподняв легкое тело, кинул юношу на холодный пол. Россия негромко вскрикнул скорее от неожиданности, чем от боли в плече. Он не дергался и не пытался встать, он был опустошен. Союз ногой опрокинул парня на спину и кинул на него недовольный и разъяренный взгляд, он явно был недоволен таким поведением младшего, руки так и чесались начистить ему лицо, чтобы больше не было таких дерзких выпадов. Однако такой вид младшего немного успокаивал и расслаблял. «Неблагодарное отродье.» — На удивление спокойно, даже с какой-то жалостью в голосе, высказался мужчина, отводя свой взор от ничтожного существа. Россия даже не смотрел на него, его взгляд был направлен в пустоту, как и скудные остатки души. СССР поднял ногу и со всей силы наступил сыну на руку, заставляя его истошно вскрикнуть и распахнуть прикрытые очи. Даже не убирая стопу с наверняка сломанного предплечья, Союз всем весом надавил на руку мальчишки, внимая чуть ли не предсмертные крики сына, и спокойно, как ни в чем не бывало, ушел в свою комнату, даже не оборачиваясь на полуживую кровинку. Россия же искусал свою нижнюю губу в кровь, пытаясь вновь не закричать. Стоны боли практически не слышно, тело отказывается работать, в прочем, как и разум. Парень слишком сильно устал, слишком многое он пережил за эту неделю, хоть он и страна, но нервы у него не железные, как и терпение. Внезапная усталость накатила на юношу, рваные вздохи начали замедляться, грудная клетка отбивала четкий ритм, который со временем становился все незаметнее. Русскому уже безразлична ситуация, в которую он попал, кажется, что он, наконец-то, смирился… Смерть уже не кажется ему такой уж плохой участью, будет даже лучше, если эти минуты станут для него, в буквальном смысле, последними. Россия с еле заметной улыбкой на лице и легкой душой закрывает глаза, надеясь на скорый конец. Его сознание уходит в небытие, оставляя в реальности бездвижное тело, которое приняло в себя столько эмоций, столько злости и ненависти из окружающий, что казалось, оно просто рассыпется на кусочки от еле ощутимого ветерка. Союз был слишком зол на своего сына, которого он воспитывал, как достойную и сильную страну, а что получил? Правильно, слабака, который не может возразить; труса, что убегает от конфликтов и любых опасных ситуаций. Да, Союз в курсе, как ведет себя на публике его сын. Он держит связь с другими детьми, те докладывают ему о поведении русского, которого в последнее время не было видно. Но уже из рассказов старших сыновей о действиях младшего до его появления, СССР смог сделать множество неутешительных выводов. Многодетному отцу потребовалось немногим больше, чем двадцать минут, чтобы немного остыть и прийти в себя. Хоть парень и не оправдал ожиданий отца, но мужчина все же не мог не вспомнить заметные улучшения в стране всего лишь за неделю. Собравшись с мыслями, Союз решил пойти проветриться на улицу, так как мальчишка наверняка убежал в свою комнату и заперся там, это уже привычно, и мужчина не жаловался, все же мальчику нужно работать, да и время на одиночество тоже необходимо в его ситуации. Выйдя из комнаты, СССР прошел в прихожую, где увидел лежащего сына, который не подавал признаков жизни. Впервые в глубине души Союз испугался, хотя, казалось, с чего бы? Мужчина медленно подошел к юноше и склонился над ним, всматриваясь в немного помятое лицо. Грудь парня еле поднималась, будто сверху положили пару кирпичей, которые давят на него, не давая сделать глубокий вдох. Присев на одно колено, коммунист протянул руку к лицу русского, давая ему слабые пощечины, надеясь таким образом разбудить мальца. С каждым разом удары становились все сильнее, беспокойство внутри мужчины росло, а парень так и продолжал бессознательно лежать на том же месте, не обращая внимание на внешний раздражитель. Оставив бесполезные попытки пробудить сына, Союз подхватил его на руки и выбежал с ним на улицу, где стоял его старенький, но отреставрированный и модернизированный москвич. Уложив Россию на заднее сидение, СССР кинулся к рулю, даже не понимая с чего такая паника разразилась внутри него, ведь сын в прошлом был ему не то, что безразличен, но не интересен. Дорога была недолгой, больница находилась всего в двух километрах от дома, да и проезжая часть в это время свободна, что дало выигрыш во времени, ведь сейчас каждая секунда на счету. Бросив машину на пустой парковке, мужчина вытащил парня с заднего сидения и, даже не закрывая москвич, кинулся к дверям госпиталя, из которых на улицу через небольшие окошечки пробивался яркий свет, теряющийся в лучах уличного фонаря. Дежурная медсестра перепугалась, когда в здание с громким открыванием двери влетел запыхавшийся отец, держа на руках ослабленного юношу. Девушка сразу же подкатила к ним каталку и попросила переложить парня на неё, пока сама убежала за врачом. И снова Союз остался со своей кровинкой один на один, он вглядывался в такие острые от голода черты лица, немного впалые от усталости глаза и слегка приоткрытые бледные губы, которые утратили свой прекрасный оттенок. Наверное, коммунист впервые жалеет о том, что «наказал» младшего. Только когда отец взял мальчишку на руки, он почувствовал ужасающую легкость, казалось, что у парня вообще нет мышц, не то, что жировой прослойки. Пока работники госпиталя не пришли, Союз решил кое-что проверить. Взяв руку России, СССР залез ладонью под рубашку с пиджаком и начал оголять предплечье парня. В глазах коммуниста застыло удивление и легкий ужас, на парне действительно были только кожа да кости! Теперь понятно такое состояние русского, он просто голодал… Из-за пиджака и свободных штанов симптомов анорексии не было видно, хоть на лице и прослеживалась небольшая впалость щек и более выраженные скулы, но кто будет присматриваться к этой стране? Правильно, никто. Даже родной отец не замечал изменения в собственном сыне, который уже давно находился на грани гибели, только Союз ускорил процесс увядания собственной крови, возможно, ненамеренно. В коридор прибежал врач с запыхавшейся медсестрой, которая не успела перевести дыхание. СССР, как только завидел врачей, сразу же поправил рукав сына и убрал свои руки, смотря на новоприбывших. Доктор провел быстрый осмотр пациента и попросил сестру отправить парня на рентген, так как есть подозрение на закрытый перелом. Коммунист мог лишь наблюдать за тем, как его преемника увозят в неизвестном направлении. Врач попросил остаться в коридоре, на что коммунист дал добро и присел на лавочку у стены, сгорбившись в спине, опираясь локтями о колени. Есть время подумать и все переосмыслить.Pov USSR
Так, нужно собраться с мыслями и подумать, прокрутить в голове все события за последнюю неделю и сделать выводы. Судя по тому, что мне говорили старшие дети, Россия практически не выходил из своего кабинета, только если в уборную. Значит на работе он не питался; домой он приходил поздно, но я в это время еще не спал и слышал, как он сразу же убегал в свою комнату, запирая дверь на замок, похоже дома он тоже не ел. Тогда понятно откуда взялась такая худоба, но зачем? Неужели он специально довел себя до такого состояния, или это было из-за стресса. Мешки под глазами выдавали его недосып, даже его маскировка перестала скрывать эти огромные темные пятна. Думаю, он прятал их, чтобы не выдавать свою усталость, значит он работал на износ. Он перешел лимит своих возможностей и, возможно, даже не подозревал об этом. Если посмотреть на это все с другой стороны, получается, что он был в ужасном состоянии, а я даже не подозревал об этом, да и притом постоянно доводил его до края своим «воспитанием». Я, конечно, не слишком сильно привязан к России, но… Он один из моих детей, моя родная кровь, я люблю его, хоть и никогда не показывал этого, мне страшно за него. Ведь по сути это я виноват в том, что он сейчас находится в таком состоянии. Когда он проснется, нужно будет извиниться перед ним… хотя бы попытаться.End Pov USSR
С такими думами Союз просидел около получаса, даже не замечая, как быстро идут стрелки часов. Из-за угла вышел доктор, взглядом ища родственника пациента, что неподвижно сидел у стены, словно статуя. СССР очнулся только тогда, когда услышал монотонный стук каблуков, который с каждой секундой становился все громче. Подойдя к мужчине, врач начал разговор, разрывая тишину своим монотонным голосом. «Здравствуйте, вы отец пациента? — Начал с очевидного, но необходимого вопроса парень лет двадцати восьми. Ответом послужил кивок. — Хорошо. Мы сделали рентген, у парня перелом предплечья, но не серьезный, сейчас сестра накладывает гипс. Однако меня беспокоит общее состояние пациента.» Союз бы и сам был не прочь услышать об этом поподробнее, поэтому на вопросительный взгляд врача вновь кивнул, не перебивая специалиста ненужными вопросами. «У него сильное недоедание, на такой стадии уже вполне вероятен отказ некоторых органов. Организм изнеможден, я бы предложил оставить его у нас, но это можно осуществить только с вашего разрешения, так как пациент сейчас без сознания. Вы согласны на госпитализацию?» — Объяснив ситуацию коммунисту, доктор достал из папки документ, где необходимо поставить подпись. СССР не знал, что делать. Он понимает, что сыну нужна помощь, но судя по тому, что ему рассказал врач, парня можно выходить и дома, где он будет под пристальным присмотром отца. Работать Союзу не нужно, лишь иногда придется выходить из дома за продуктами, но это мелочи. Главное, чтобы об этом инциденте не узнали другие страны, придется прикрыться болезнью, а затем внезапным отпуском. Конечно, появится множество вопросов и желающих получить на них ответы, но тут уже ничего нельзя сделать. Сейчас в приоритете стоит физическое и, скорее всего, психическое состояние молодой державы. «Нет, доктор. Я заберу его домой. — Союз встал с насиженного места и отодвинул руку с бумагой от себя. Врач не стал возражать, все же случай действительно не критический, но нынешнее состояние пациента его немного настораживает. — Если с гипсом закончили, могу я сейчас забрать его?» «Конечно, однако я настою на том, чтобы вы взяли с собой рекомендации по уходу в таких случаях, все же в дальнейшем состояние парня может ухудшиться.» — Врач достает из той же папки другой листочек с более крупным шрифтом и понятным текстом. Союз немедля взял его и убрал во внутренний карман шинели, шагая за доктором, который проводил его до каталки с парнем. «Благодарю за помощь, до свидания.» — Коммунист взял мальчишку на руки и развернулся в сторону входа. Доктор проводил его до конца коридора и придержал дверь, открывая путь высокому мужчине. СССР благодарно кивнул в ответ на помощь и скрылся в ночной темноте, двигаясь в сторону оставленной на парковке машины. Он так спешил, что даже забыл закрыть заднюю дверь, хоть сейчас это и сыграло ему на руку. Уложив сына на заднем сидении, мужчина сел вперед и завел мотор. Москвич сдвинулся с места и отправился прямиком домой по знакомым дорогам, усыпляя коммуниста легкой тряской.