Винстон на подоконнике

Мистер Уилсон уже закрыл свою калитку, а это значит лишь одно — время перевалило за десять часов вечера, а в одиннадцать у нас очень важная встреча. Я бы даже сказал слишком важная, поэтому мы и решили выйти пораньше. Учитывая, что нам надо ещё подготовиться к приезду Генри, эта мысль казалась более чем разумной. Казалось, мы продумали все мелочи, и как избавиться от его друзей, и как отвлечь внимание, но вот одно зависело только от Бауэрса, и мы никак не могли на это повлиять — то, куда он положил эссе. Оставалось только надеяться. — Ричи, ты можешь ехать быстрее, время уже поджимает! — кричит Эдди, остановившись в метрах ста от меня. Удивительно, кто же ещё мог мне такое сказать. Почему-то сейчас мне становится страшно. И не за себя, нет, я мог сколько угодно получать по роже и ничего при этом не чувствовать, только вот маме потом устанешь объяснять. Хотя легче просто не попадаться ей на глаза. И сделать это не так уж сложно, учитывая, что она весь день либо работает, либо сидит перед телевизором. Достаточно простого «Привет, мам!» из коридора, чтобы она была уверена, что с её сыном все в порядке. Я мало заботил её. И поэтому сам себя я вряд ли заботил. А вот один вполне конкретный человек, который сейчас пытался на меня ругаться, очень даже. Очень странно, ведь раньше я боялся за всю нашу компанию в целом, а не за кого-то отдельно, но после этого случая в школе, именно беспокойство за Эдди вытеснило все остальные чувства. Я помню его порывистое дыхание в той темной, уставленной различными химикатами кладовке, его большие, полные страха и непонимания глаза, его глубокие темные глаза. Я слишком много думаю о них, боюсь слишком много. Просто тогда в них был какой-то странный и непонятный мне отблеск. Он только недавно там появился или все это время я просто ничего не замечал? Даже не знаю как это можно описать, но когда заглядываешь в глаза какому-то человеку, там можно увидеть больше, чем радужку и зрачок. Стоп, что такое я вообще несу? Мне просто страшно было, что Генри нас спалит, вот и все. А хотя, а черту, это беспокойство скорее всего из-за его строгой мамаши. Да, точно из-за неё. — Да здесь я, здесь, можешь за меня так не беспокоиться, принцесса, — говорю я и, доехав до Эдди. А теперь в его глазах читается только призрение. — Боже, успокойся, пожалуйста. Хоть попытайся сосредоточиться, — он нервно кидает на меня свой взгляд и отъезжает подальше. Если бы ты только знал, Каспбрак, насколько я сейчас сосредоточен. Если бы только знал. В нескольких метрах от здания вы кладём велосипеды в кусты. Очень тихо и осторожно, но достаточно быстро. А дальше идёт только пешком. И вот мы уже подходим к школе, все готовы встать на свои места, но вдруг Беверли жестом приказывает нам остановиться и замолчать. — Тсс… Ребята, он уже там, — она говорит это очень тихо, почти шёпотом, прислонив один палец к своим розовым губам. И действительно, около школы уже припаркован старый форд, который достался Генри от отца, помимо синяков на теле, и, конечно же, рядом стоит и сам виновник торжества. Мы специально вышли за час, но даже не предполагали, что у этого говнюка хватит мозгов ждать нас у школы. Он оказался не так туп, как мы предполагали. Слава богу, по периметру растёт ещё много кустов, которые отгораживают школу от проезжей части и остальных зданий. Именно туда мы и проскользнули, как только поняли, кто же стоит, вертя в руках ключи. Впрочем, сомнений ни у кого не было. В своём «укрытии» мы просто сидели и молчали, пытаясь осознать ситуацию. Все понимали, куда они шли, но одно дело просто обсуждать план в безопасном месте, а совсем другое — увидеть так близко человека, которому пырнуть тебя ножом не составит никакого труда. Первой молчание нарушила Беверли. — Я понимаю, что вы напуганы, но посмотрите… — последнее слово было сказано скорее для неё самой, потому что только Марш хватило смелости выглянуть из-за кустов. — его идиотов-друзей нет. Теперь уже Билл смог высунуть свою голову, так же поступил и я с Майком, а уж потом Стен, Эдди и Бен. Наверное, со стороны это выглядело очень смешно, потому что семь пар глаз торчали из кустов таким образом, будто мы охотники, а этот Бауэрс — ебаная утка. Но да, действительно было чему радоваться. Его дружки сегодня нас обрадовали своим отсутствием. И совершенно не хотелось думать о том, где они и чем занимаются, важно было лишь одно — здесь их нет. — А м-может они п-просто отошли н-на минуту? — сейчас мысль Билла казалась более чем логичной, но за ней последовал ответ Беверли. — Ну и куда они могли уйти? Эти полудурки без его слова и шагу ступить не могут, а здесь такое. Тем более смотри, он постоянно пялится в телефон, наверняка их ищет, — Марш оставила всю компанию без вопросов, ведь Генри и правда должен был озираться по сторонам, выискивая меня с Эдди, но вместо этого активно кому-то писал. Конечно такой расклад сильно приободрил нас, ведь это практически основное, о чем мы все беспокоились. Но даже теперь ситуацию все равно нельзя было назвать просто ночным приключением. Действовать нужно очень осторожно. План обсудили раз двадцать, его друзей нет. Он нас не заметил. Пока все складывается очень хорошо. А Эдди? Перевожу на него взгляд и замечаю, что у него на лице гораздо меньше волнения, чем у меня. Нет, конечно заметно, что он сильно нервничает, но по сравнению со мной Каспбрак как будто сейчас отдыхает на курорте со своей драгоценной мамочкой, а я лежу в наркодиспансере с судорогами и трясущимися руками. Последнее кстати было правдой, руки действительно тряслись, а ладони вспотели настолько, что мне уже самому стало противно. Да, черт бы тебя побрал, Ричард Тозиер, что с тобой происходит? Сколько раз ты уже сталкивался с Генри и получал по роже? Сколько раз тебя пинали в живот? Не очень много конечно, но тогда у меня даже в голове все было спокойно, а теперь? Я и правда был похож на того парня из «Реквиема по мечте», которому потом отрезали руку из-за заражения от иглы. Но где-то очень глубоко в душе я понимал, почему так нервничаю. И причина явно не из приятных. — Время 22:50, ребят. Вам пора выходить, — сообщает Беверли, которая сегодня сказала слов больше, чем мы все вместе взятые. Она ловит мой короткий нервозный взгляд и замечает, в каком я состоянии. До этого момента Марш была слишком занята наблюдением за Генри, но теперь я приковал к себе её внимание. Господь, храни и оберегай эту девочку, ведь она одним своим взглядом смогла меня немного успокоить. Даже дрожь в руках немного утихла. Просто не знаю, что бы я без неё делал. Что бы мы все без неё делали. Сдохли бы от страха при каждой совместной встречи с Бауэрсом, это точно. Но сейчас уже и правда пора идти, это поняли все, включая Эдди, который заметил что со мной происходит нечто странное, и придвинулся ближе. Почему он такой спокойный, я наоборот думал что мне придётся поддерживать его, легонько бить по худощавому плечу, и отвлекать шутками про мамку. Но даже это было невозможно, ведь Каспбрак именно сейчас максимально старался сохранять дистанцию. С ним сегодня тоже что-то не так. — Ричи, не волнуйся так сильно. Даже я уверен в тебе, хотя знаю, что ты — полный идиот, — шёпотом это звучит даже угрожающе, но из-за моей маленькой истерики я все равно невольно усмехнулся. — Спасибо, Эдс, умеешь поддержать. Пойдём, — я подал ему руку, чтобы помочь встать, но он жестом отказался. Да что с ним такое? Почему Каспбрак так старательно избегает моих прикосновений? Но теперь это уже не так важно, потому что мы вдвоём встали и незаметно отошли в левую сторону от школы, делая вид, будто только подходим. Выглядело это немного комично, потому что по сути мы сейчас двигались в ту сторону, из которой пришли, но чего не сделаешь ради того, чтобы не получить по роже. И вот теперь, выпрямившись во весь рост, можно было уже не скрываясь идти на встречу. На встречу к одному из самых больших кошмаров в моей жизни, не считая клоунов из снов. Конечно, я боялся Бауэрса. Как и все в этой школе. Как и все в этом городе. Да, никогда не показывал этого. Но боялся. А сейчас, когда рядом тот, кого мне нужно защищать, я боюсь в два раза больше. Стоп, а почему мне нужно его защищать? Эдди что, маленький ребёнок? Для меня конечно да, но действительно, почему это я так волнуюсь? Хотя ладно, скорее всего, мне просто не хочется доказывать миссис Кей, что ее драгоценный сынишка свалился с велика, а не попал в передрягу из-за меня. Потому что, конечно же, все плохие моменты в жизни Эддички происходят из-за меня. Похоже, я слишком сильно задумался, ведь оступился и упал, что, конечно же, привлекло внимание стоящего метрах в двадцати Генри, и он обернулся. Ну, а потом заржал как конь. Хотел бы я сказать Эдди сейчас что-то вроде «Видел бы ты свое лицо!», но время и место были уж слишком неподходящими. — Вставай, очкастый, и тащите уже свои задницы сюда, — сказал Бауэрс, когда закончил смеяться, — я даже не думал, что вы придёте, но молодцы, что не зассали, — погодите, я не ослышался? Это капелька уважения в голосе? К нам, к «жалким педикам»? Ну может у уголовников свои законы, которые я пока что не могу понять… Быстро подскочив и пробурчав что-то себе под нос (потому что вслух сказать это я так и не решился, ведь риск быть избитым раньше, чем мы получим эссе, никуда не делся), я дёрнул Эдди за руку и потащил ближе к Генри, немного ускорив шаг. И вот настал тот момент, которого, ты, Ричард Тозиер, по сути и должен бояться. Мы стоим перед опасностью, и кто знает, что сейчас может вытворить Бауэрс, мне всегда было непонятно какие вещи творятся в его больном мозгу. Но вместо этого он лишь усмехнулся и начал разговор, мне даже показалось, что его голос был спокойным, хоть и немного нервозным. Захотелось ему за это спасибо сказать, потому что мы бы так и стояли втроём, глядя друг на друга. — Сразу начнём с главного, будто мне делать больше нечего, чем стоять с двумя мелкими и выяснять отношения. У вас есть одна вещь, а если быть конкретнее, то один снимок, и мне бы очень не хотелось, чтобы он куда-нибудь попал, — он сделал небольшую паузу, видимо ожидая ответной реакции. Эдди даже хотел сказать ему что-то, но я сжал его руку как сигнал, чтобы он не делал это и потом сам вступил в диалог. — Нам тоже кое-что нужно от тебя, Генри, и ты знаешь что это, — мой голос прозвучал так серьёзно, что я сам напрягся, не говоря уже о Эдди, который буквально вцепился своей рукой в мою ладонь. — Ой, точно, как же я мог забыть, — в этой фразе было столько сарказма, что казалось, будто Генри плевался ядом, и его лицо скосила злорадная ухмылка, — К счастью для меня, Тозиер, — он посмотрел мне прямо в глаза, — твой дружок обронил свою драгоценную работу, и у меня теперь тоже есть небольшое преимущество, — ага, небольшое, да в нем листов двести. — А почему бы тебе просто не отобрать телефон и не избить нас, как ты это всегда и делал? — выпалил Эдди на одном дыхании настолько быстро, что я даже не успел оценить происходящее, и именно поэтому не успел его заткнуть. — О, смотрите-ка кто заговорил, — Генри опять усмехнулся, и на этот раз мне захотелось разбить ему лицо об асфальт, — Понимаешь, малыш, не все в этой жизни так просто. Если раньше я и правда мог отпинать вас ногами до такой степени, что вы бы месяц не могли нормально ходить, то теперь все по-другому. Вся школа знает, какая у тебя заботливая мамочка, Каспбрак, — как только он это сказал, я и правда хотел ударить его, со всей силы, пока он этого не ожидает. Хотя и понимал, что из-за этого весь план полетит к чертям. Наверное, поэтому и не сделал. Ну и ещё Эдди опять вцепился в мою руку, потому что понимает. Понимает, что только я один могу говорить о его маме. Тем временем Генри продолжил. — А мне сейчас не нужны проблемы, понимаешь? Поэтому и распинаюсь перед вами сейчас. Говорю один раз и больше повторять не стану: ваше эссе у меня в машине, и я отдам его как только увижу что ты, Тозиер, стёр со своего спижженого телефона мою фотку. Ну вот не думал я что такой человек, как Генри Бауэрс будет осуждать меня за то, что я украл телефон. Да это даже кражей не назовёшь, подумаешь, поднял с асфальта. И вообще — на моем месте любой бы так сделал, особенно из такого города как Дерри, где телефоны видели только по телевизорам. До этого момента, кстати, я тщательно скрывал его наличие, но теперь, мне кажется, он не долго ещё будет у меня. Но Генри сказал кое-что и поважнее этого — эссе у него в машине. Это была настолько хорошая новость, что мне захотелось засмеяться во весь голос, но, конечно же, этого нельзя было делать. Все готово. Пора начинать. Я глянул в сторону кустов и увидел там Беверли, пристально смотрящую в мою сторону. Пора. Я поправил кудри, и она скрылась за листьями, сразу же поняв меня. А потом предстояло сделать то, что даже немного смутило меня. Я очень нежно погладил его запястье большим пальцем. Правда из-за этого по мне пробежались мурашки, хотя кожа Эдди не была тёплой. Даже горячей. Так, стоп, я уже слишком отвлёкся. Я сделал большой шаг вперёд, к Бауэрсу и его машине, в то время как Эдди начал немного отходить от меня, поняв знак (и немного покраснев). Пора начинать комедию. — Знаешь, Генри, мы тоже не горим особым желаем говорить с тобой, поэтому хотим закончить все побыстрее. Но твой план тоже немного не подходит. Он хорош тем, что Эдди получает свое эссе и сдаёт его на конкурс, но… В нем нет части, где мы показываем фотографию директору, — я демонстративно достаю телефон. — и ты вылетаешь нахер из этой школы, а потом попадаешь в тюрьму, где тебе самое место, и твой папочка тебе точно не поможет. Всё пошло как по маслу, ведь этот мудак допустил первую ошибку — потерял контроль и накинулся на меня, схватив за рубашку. Но, господи, если бы он только знал, сколько мы репетировали. Я увернулся и побежал в сторону школы, на задний двор, где есть дверь в здание, которая выходит в длинный коридор. Уж там я точно смогу оторваться. Генри отлично владел ножами? Да. Был ли он сильным? Судя по моим синякам, был. Но что касается скорости — это точно моё. И именно поэтому я согласился на эту роль. Хотя может повлияло и моё волнение за других. Да, я волновался за Билла, Беверли, Стена… Ну, за всех. Я достаточно оторвался, и теперь мне уже не надо думать о спасении своей задницы, достаточно просто пробежать по коридору, завернуть за несколько углов, и я окажусь на стадионе. А там уже и делать ничего не надо, поэтому моя роль из самой опасной и безбашенной постепенно начала превращаться в самую невинную. Да, я не знал что сейчас может выкинуть Генри, ведь даже этот безмозглый мудак может догадаться о том, что сейчас его разводят как девченку. Но крики сзади меня становились то громче, то тише, и это значило, что он все ещё бежит. Бежит, даже не догадываясь о том, что никакого телефона у меня нет. Я конечно понимаю, что он не грёбаный Эйнштейн, но хоть раз подумать своей башкой он мог. Поразмышляв об этом минуту, я понял что мысли об этом насильнике мне попросту противны. Я считаю, что практически все преступления можно оправдать, но это… Это просто ничтожно мелкий мозг человека не смог сдержать инстинкты животного. Таким в нашем обществе точно не место. Может поэтому мы и придумали этот план, ведь просто удалить фотографию было бы гораздо легче. Хотя почему «мы придумали»? Почти все пункты нам просто диктовали Эдди и Беверли. Когда я подумал о них, то немного потерял равновесие и чуть не упал. Да, Генри не настолько близко, но все же упасть будет очень некстати. Как там остальные Неудачники? Все получается? А может друзья Бауэрса вернулись и сейчас Эдди лежит с разбитым носом в луже собственной крови? Как я повезу его домой? Ну да, Ричард Тозиер, сейчас тебе самое время волноваться, конечно же. Особенно из-за таких мелочей. Ты же знаешь, что там осталась Беверли, а она гораздо умнее чем ты, и сможет защитить всех. Да и вообще, почему я только за Эдди волнуюсь? А, точно. Это все из-за его матери. Наверное. Ведь воздух превращается в склизкую жидкость, а поперёк горла встаёт ком, который затрудняет дыхание, именно когда боишься объяснять ситуацию маме друга. Это же так, да? А хотя, к черту. Мой «круг» подходит к концу и уже пора возвращаться. Мне кажется, что Бауэрс через каждые сто метров останавливается, потому что выкуривает по десять пачек сигарет в день, и последнее, что можно делать с такими лёгкими — бег. По сути дело за малым — прыгнуть в кусты, где мы оставили велики и тихо сидеть. Но когда у нас все шло по плану? И пока я не переставал удивляться насколько же Генри тупой, ведь даже не попытался срезать круг, а побежал прямо за мной, я уже выбегал к переднему двору школы, где в кустах заметил всех своих друзей. Слава богу, все получилось. Мне даже поверить в это сложно, ведь я столько нервничал, боялся и переживал, что даже капелька спокойствия кажется мне чужеродной. А сейчас все равно ещё поздно успокаиваться. Особенно в тот момент, когда я, молниеносно запрыгнув в наше укрытие, практически лёг на землю и окончательно прекратил двигаться. Бауэрс мог заметить. И заметил, если бы не несколько факторов. Все-таки была гребаная ночь. Это раз. Не могу сказать, что ничего не было видно, но уж разглядеть пару подростков в тёмной одежде на земле было очень тяжело. Тем более когда твоё внимание сосредоточено совсем на другом. Разбитое окно машины. А это два. Рядом валяется куча осколков, а вот эссе, которое кто-то так предусмотрительно положил на переднее сиденье куда-то пропало. Очень интересно куда. Очень интересно, что такое в руках сейчас сжимает Эдди, буквально светясь от счастья. И смотрит на меня. Опять эти глаза, но теперь в них уже какая-то иная эмоция, совершенно не та, которую я увидел в кладовке. Пока Генри рвёт и мечет, орёт на всю округу и пытается нас найти, я смотрю только в одну точку. Эдди лежит в паре сантиметров от меня, и, если честно, я очень удивлён, что на его лице нет ни капли пренебрежения. Серьёзно, Эдс? Это же грязная земля! Мне становится спокойно. Впервые за дня два я чувствую облегчение. Смотря в эти глаза, мне не хочется больше нервничать от слова совсем. Утопаю. Растворяюсь. Крик на заднем плане медленно убывает или мне это только кажется. Сейчас уже не важно. Передо мной что-то совсем не типичное, странное и непонятное. Очень не хочется смотреть в эту бездну дальше, но взгляд отвести я просто не могу. Здесь выражается огромный спектр эмоций: благодарность, радость, счастливая усталость и бог знает что ещё. Я наверное лежу сейчас как придурок и пялюсь в глаза своего лучшего друга, но и он делает то же самое. И тоже не отводит взгляда. Ох, Эдди, если ты будешь смотреть на меня так, я готов каждый раз подвергать себя опасности. И пока мир для меня не имел особого значения, я даже и не заметил, что наш план сработал. Беверли придумала открыть дверь, чтобы Бауэрс ломанулся туда. А перед этим мы распечатали ту самую фотографию, чтоб пока мы с Генри нарезали круги, Марш положила её под дверь директору. Я все ещё помню восклицание Стена о том, что он не настолько тупой и додумается поискать нас рядом. Похоже мы даже переоценили умственные способности этого уголовника. Майк, который все это время следил за ним, подал всем знак, после чего мы быстро вскочили, прыгнули на велики и уехали подальше от этого места. Да уж, теперь если мы будем вспоминать о школе, это будет касаться не только скучных уроков истории и бычков в туалете. Сейчас мы уже находились на полпути к дому Билла, где договорились ночевать, потому что после такого никто не хочет идти к себе домой и спать. У всех было море впечатлений, они ехали и смеялись, обсуждая то, какой Генри придурок и как нам повезло. — Эй, Ричи, я поверить не могу, что все настолько круто сложилось! И почему вообще ты до сих пор не распинаешься перед нами на тему того, какой ты крутой? — смеющийся голос Беверли немного вывел меня из размышлений. — Да потому что я вас этой ночью настолько задолбаю этой историей, что вы ещё будете просить замолчать! — Ох, я в эт-том н-не сом-мневаюсь, — наконец-то подал голос Билл. Но причина была другая. И, если честно, я сам не мог понять что произошло. Что происходит. Всё, что сегодня произошло настолько прекрасно, что мне и правда трудно поверить. Трудно вспоминать. Эти смотрящие прямо в душу глаза… Никто на меня ещё так не смотрел. О Господи, что такое я вообще несу? Я со своими лучшими друзьями еду отрываться в пустой дом, мы будем всю ночь играть в правду или действие и орать глупые песни. Когда все уже подъехали к месту и стали слезть с велика, Эдди подошёл ко мне. Хотя это едва ли можно было назвать походкой. Его эссе и правда так важно? Почему он настолько счастлив? О боже, да он даже свои волосы весь растрепал и выглядит теперь так чертовски… Неопрятно? Да, наверное это и пришло мне в голову. — Спасибо, Ричи. Правда спасибо. И опять этот взгляд. Только на секунду, на миллисекунду он опять сделал такие глаза. И убежал к Беверли, которая расспрашивала его про главный приз. И может быть теперь, где-то далеко далеко на периферии сознания я понимал. Или только пытался понять. Что-то не так. И теперь дело вряд ли в его мамаше.