Спасение Гаспара Хаузера

Anamnesis vitae* История жизни обычно интересует очень специализированных специалистов, хотя еще Гиппократ, который сын Гераклида, говорил о том, что лечить нужно не болезнь, а больного. А для этого важно знать не только, как развивалась болезнь, но и что к ней привело. Работа с взрослыми во многом проще работы с детьми, ведь дети в какой-то момент воспринимают доктора близким. Если есть мама и папа, то это просто друг — добрый доктор, а что, если нет? Такие дети, как Гарри, не редки в нашем сообществе, но о них часто знают лишь специалисты. В годовалом возрасте у ребенка еще нет понимания происходящего, но уже есть привязанности, потому резкий разрыв этих привязанностей, как и смена окружения, заканчивается очень плохо. Что видел годовалый Поттер из своей кроватки в ту ночь, когда кто-то лишил его родителей? Почти ничего, кроме уснувшей мамы, фигуры в плаще и зеленой вспышки. Это для мальчика не означало ничего, хотя страх, конечно, присутствовал. Но это хоть и вызвало слезы, травмой, тем не менее, не стало. А вот резко изменившийся интерьер, холод, чужие люди вокруг, отсутствие привычных лиц, крики… Это и стало первой травмой психики ребенка. После, когда полежавший при +4 на улице мальчик хорошенько замерз, травмирующих факторов стало больше: пневмония, страх, опять крики и отзывающаяся на страх ребенка магия. Сгорающие электроприборы, разбивающиеся стекла, летающие предметы. Все это накладывалось на страх перед «ненормальными» и самим Гарри, который в таком состоянии был, как мартышка с гранатой. Ребенка без документов крайне сложно легализовать, но каким-то образом это удалось Дурслям, а значит, Вернон был не просто бизнесменом. Метрика и медицинская страховка — абсолютный минимум необходимых документов. А ведь в пять лет началась и школа. Впрочем, оставим это. Гарри часто был избит, в вещах не по размеру и с затравленным взглядом. Бывало, что соседи обращали внимание на это, но почему-то отводили взгляд. С Верноном Дурслем люди просто боялись связываться. Может быть, потому, что он дружил с окружным судьей, а, может быть, потому, что к нему в гости частенько приезжали черные машины с черными страшными людьми. Непростым человеком был Вернон Дурсль, честный семьянин и владелец фирмы по производству дрелей. Бывало так, что слава Вернона Дурсля кого-то не пугала, и они возмущались видом и состоянием мальчика, громко, но недолго. Все очень быстро возвращалось на круги своя, будто магией какой-то. Но приближалась и школа, необходимо было что-то делать с нелюдимым мальчиком, который чуть что — начинал плакать. Поэтому мальчика отвели к врачу, который и поставил ему диагноз… А Гарри начали кормить таблетками, от которых тот становился вялым и не мог сосредоточиться. Вся улица, да что там улица, весь городок знал, что Гарри Поттер — ненормальный и тупой, потому людям было проще считать, что мальчик сам виноват в своих бедах, повторять опыт миссис Деклерк никому не хотелось. Ее мужу какие-то хулиганы раздробили ноги и пообещали убить и ее, и мужа, если она еще хоть раз вспомнит о Гарри Поттере. Пневмония в раннем детстве не осталась без последствий, подарив ребенку незабываемые ощущения от приступов бронхиальной астмы, но если бы только это! Потеря веса и упадок сил, снижение аппетита и диарея, нарушения роста и развития — все это добавляло драйва в жизнь мальчика. А иногда, когда тетя «щедро» давала мальчику хлеб или другие продукты из пшеницы, ржи, спельты или ячменя, становилось совсем плохо: его рвало, болел живот, постоянно тошнило и жить можно было только на унитазе. Так мальчик запомнил, что ему нельзя кушать, даже если грозит смерть от голода. Упадок сил и боли, особенно в спине, приводили к частым падениям, а так как кости были хрупкими — то и к переломам. Страшнее всего были судороги, которые могли начаться, когда угодно — особенно в момент приступа бронхиальной астмы. И тогда жизнь мальчика висела на волоске, ведь судорога не давала возможности воспользоваться баллончиком. Уже в школе Гарри повезло — папа одного из одноклассников был врачом и, расспросив мальчика, связался с Дурслями. Так его медицинская карта обогатилась словами «целиакия» и «витамин Д дефицит», хотя сам Гарри этими подробностями не интересовался, а Дурсли, хоть и не любили мальчика, но к смерти его приговорить не могли, а потому медицинскую помощь оказывали. А вот другие дети… Впрочем, позже мы вернемся к ним. В пять лет Гарри Поттер отправился в начальную школу. Педагоги не могли не обратить внимание на внешний вид мальчика, но Children’s Act еще не существовал, а потому с вопросами обратились к опекунам мальчика, которые и продемонстрировали справки о психическом здоровье ребенка. Но даже это не убедило педагогов, тогда Дурсли провели небольшую «демонстрацию», правильно подготовив к ней ребенка. Педагоги предлагали мальчику новую одежду и другую спальню, но мальчик, помня о обещании опекунов, лишь пугливо прятался в чулане. Он действительно поверил, что дяди и тети из школы пришли, чтобы забрать его на опыты. Для ребенка гораздо проще было оставаться со знакомым злом, которое он, впрочем, злом не считал. У него просто отсутствовал критерий сравнения, а потому он считал нормальным жить в чулане, носить одежду кузена и получать суровую трепку за любое кажущееся или реальное нарушение не всегда понятных правил. Конечно же, другие дети не могли демонстрировать поведение, отличное от кальки поведения взрослых, и потому, в силу своей жестокости, растущей из непонимания, травили мальчика. Вся жизнь ребенка, если принять ее за исполнение некоего плана, напоминала принципы воспитания, практикующегося неким Ибн Саббахом, весьма известным во времена седой древности. То есть из мальчика готовили жертву или оружие, при этом, конечно же, отняв само детство и пресекая любую попытку бегства. Старался ли ребенок убежать? Поначалу да, но потом он всегда обнаруживал себя перед очень злыми опекунами. Как-то само по себе выходило, что некая сила всегда возвращала мальчика домой. И тогда, наслушавшись в школе о христианстве, Гарри начал считать, что некие высшие силы наказали его за что-то очень плохое, чего он не помнит. И, хотя это не было целью опекунов, ребенок начал считать себя виноватым в смерти родителей, потому что других вариантов он не знал. Таким образом, к одиннадцати годам ребенок погрузился в свой мирок, полностью приняв жизнь, как наказание, и считая это наказание заслуженным. Дети часто жестоки. Особенно те дети, которым не объясняли с самого малого возраста простую истину: «другому тоже больно». Как результат — избиение и унижения Гарри Поттера в школе. Надо сказать, что учителя ничего не делали для того, чтобы остановить террор, что не говорит в их пользу. Что же могло вырасти к одиннадцати годам из описываемого ребенка? Согласно классической литературе и практическому опыту, это должен быть забитый, пугливый ребенок с ярко выраженным комплексом жертвы. И тут все резко меняется. Ребенок оказывается «знаменитым», «богатым», на него смотрят, как на бегемота в зоопарке. Приятно ли ему? Нет, конечно же, нет. Такое внимание, такая активность для Гарри, несомненно, неприятны и, в чем-то, болезненны. Ему очень хочется поверить в сказку, однако он опасается иллюзии тепла. Когда с ним знакомятся, жмут руку, называют надеждой, тем самым проводя параллели и внушая мысль о том, что мальчик — «герой и обязан». Это не может вызывать радости, даже если мальчик обладает недостаточным опытом для понимания того, что происходит вокруг. Однако же вся суета с покупками, путешествием «в сказку» прошла мимо него, «в тумане», так как психика травмированного ребенка не справилась с непривычным стрессом, и разум отторг события, не вписывающиеся в привычную картину мира. Мальчик вполне привык к тому, что его вид вызывает немой вопрос взрослых, да и детей, и потому уже даже не ожидал чего-либо хорошего от вопросов, касающихся его внешнего вида. Поэтому юный Поттер старался не попадаться на глаза взрослым и красиво одетым детям. Однако в поезде, а затем и на распределении трудно было скрыть суть происходящего, и вид маленького, худого мальчика в обносках сразу же породил множество вопросов. Кроме того, отношение к ребенку преподавателей также вызывало вопросы, так как это отношение было нетипичным. Таким образом, совы отправились с возникшими вопросами к авторитетам — родителям, которые, получив такую весточку, пришли в недоумение. Anamnesis morbi* Считается больным с… Беременность у матери протекала без осложнений, роды срочные, АПГАР… Перенес двустороннюю нижнедолевую пневмонию в возрасте 14 месяцев… Бронхиальная астма: легкая персистирующая… ОФВ, ПСВ менее 80% от… Отмечались такие симптомы, как: повторяющиеся, непроизвольные, навязчивые тревожные воспоминания; повторяющиеся тревожные сны; интенсивный психологический или физиологический дискомфорт при напоминании о травматическом событии; преувеличенные негативные ожидания от самого себя и мира вообще; стойкое негативное эмоциональное состояние; трудности со сном; вспышки гнева; проблемы с концентрацией. Что позволило с уверенностью говорить о посттравматическом стрессовом расстройстве. Снимок ОГК, снимок черепа, снимок, снимок… тысяча и один анализ. Рекомендации, которые никто не читал и следовать которым было некому. В сухих строчках, написанных медицинским языком, — история ребенка, рано потерявшего родителей и прошедшего все стадии модели Кюблер-Росс: отрицание, злость, торг, депрессия, принятие. Действительно, сначала было отрицание: «Ты не моя мама! Отдайте мне маму! Не хочу быть тут!» И был крик, и взлетающие игрушки, и ужас ребенка, оторванного от привычного мира. Отрицание перешло в злость — желание сделать плохо вот этим противным, чтобы они вернули все обратно. И вылетающие наружу окна, лопающиеся лампочки и даже, возможно, огонь. Злость переходила в торг: «верните меня обратно, и тогда у вас снова все будет хорошо». Эти три стадии прошли очень быстро, будучи погашенными болью, а вот дальше все было сложнее — затянувшаяся депрессия и последовавшее за нею принятие своего нового состояния: «я урод». *** Взрослые, разумные люди получали письма. Открывали их и вчитывались. Кто-то начинал кричать, кто-то наливался злобой, кто-то был весьма удивлен, но практически все задали вполне логичный вопрос Попечителям. По-русски этот вопрос звучал бы совершенно нецензурно, да-с. Попечители всполошились, заинтересовались и решили, конечно же, взглянуть на описываемое безобразие своими глазами. А то ведь пол-Министерства слетится, а кому это нужно? Как легко догадаться, альтруистами они не были и, в принципе, участь сиротки, пусть даже и героя, их не касалась никак, но тут в дело вступали два фактора: во-первых, политика, и во-вторых, семья. Каждый ребенок бесценен, особенно ребенок из такого рода, потому что на его месте мог быть каждый, и дети были первыми, понявшими это. Таким образом, для того, чтобы избежать ненужных вопросов, а также подрезать ласты Дамблдору, необходимо было быстро и эффективно реагировать. Для этого нужно было договориться и распределить между собой цели, определить объем прикладываемых усилий и взглядов. С другой стороны, Дамблдор являлся опекуном Гарри Поттера, и, как результат, ситуация выглядела совершенно нехорошо. Можно было сказать, что ситуация несколько смердела. *** Альбус Персиваль Вульфрик Брайан Дамблдор не являлся ни зверем, ни садистом, он искренне считал себя единственным, кто может принести благо. Высшее или общее… Ради этого блага он принес множество жертв. В отличие от Геллерта, он не стремился к власти, как таковой, он считал ее лишь инструментом достижения того самого блага. И в далеком 1941 году, на окраине Люблина, когда эксперименты только начинались, и потом, в 50-х, 70-х… Он старательно забывал всех, кто погиб за это «благо». Но нет-нет, да и вставали перед глазами бесконечные ряды тех, кто никогда не увидит того самого «блага»: стонущие и плачущие дети блока «К», мальчишка Реддл, поганые аристократические снобы Прюэтты, Блэки, Поттеры… Они все стали винтиками Плана, необходимого для того, чтобы наступило всеобщее благо. Мальчишка Поттер, живущий, чтобы умереть и воплотить, наконец, план в жизнь, ибо после его смерти не останется никого, способного помешать. Никто не может противостоять великому всеобщему благу!