Обеты дорнийца

Рассвет еще только обещал забрезжить где-то на востоке, когда Ливен Мартелл проснулся. Рыжие локоны Адэр в темноте казались темными. Она сонно заворочалась в постели, и ухищрения Ливена как всегда оказались напрасными. Ее чуткий сон было легко нарушить. — Ты уже уходишь? — тихо спросила она. — Долг зовет, — усмехнулся Ливен. Он потянулся за рубашкой, с сожалением оглядываясь на теплую постель. В какой-то момент он поймал себя на том, что мысль о боевой тренировке с утра уже не кажется ему заманчивой. Вот так подкрадывается старость… Адэр вскочила легко, засуетившись в ворохе одежды. Их связи было уже около семи лет, но ему считанные разы удавалось выскользнуть из дома незамечено для хозяйки. — Помоги мне, — проворчала она, поворачиваясь спиной. Ливен не хуже опытной горничной научился обращаться с многочисленными застежками на платьях. Задержав ладони на талии Адэр, он подумал, что долгие годы службы должны были дать ему нечто большее, чем необходимость тайком пробираться в утреннем тумане в опостылевший замок. — Ты, кажется, торопился, — заметила Адэр. — Поговорю с Белым Быком. Пусть отправит на юг, проверить границы марок. Было бы неплохо нам с тобой уехать ненадолго. — Это могло бы оправдать слухи о гибели Брандона Старка от марочных разбойников. — В такое время? — Она прижалась спиной к его груди. — Рейгар станет королем, Элия — королевой. Ночью Рейгар встречался с Малым Советом, не думаю, что это безвластие долго протянется. — Даже мои слуги не могут удержаться от обсуждения событий во дворце, словно лично стали их свидетелями. — Им нравится принц Рейгар? — Он всем нравится. Такой красивый, такой воспитанный, всегда улыбается и машет простонародью. — Ливен услышал сарказм в ее голосе. — Девушки поголовно в него влюблены, моя белошвейка обронила, что сама бы с удовольствием бросила своего мужа ради такого красавца. — Ты не прогнала ее? — Напротив, у нее же явно отличный вкус. Ливен потерся носом о макушку Адэр, вдыхая аромат ее волос. — Но некоторые почтенные матроны выражают свое сочувствие принцессе Элии, — осторожно добавила Адэр. — Если северная леди захочет прогуляться по городу, ей лучше это делать тайно. — Моя племянница не нуждается в советах городских кумушек, — холодно заметил Ливен. Адэр ласково похлопала его по руке. — Я лишь передаю тебе сплетни. Не стоит их недооценивать. — Их я соберу в ближайшем трактире. — О некоторых вещах в трактирах не говорят даже самые отчаянные выпивохи. Ты сам знаешь. Знает. В годы после восстания в Синем Доле, когда Эйрис становился все более замкнутым и поведение его становилось неподконтрольным, неосторожного слова становилось достаточно для ареста многих горластых, но безобидных людей. Эйрис перестал доверять своей гвардии, предпочитая пользоваться услугами наемных шпионов, один из которых не просто остался при дворе, но получил немалую власть. В отличие от многих, Ливен Мартелл оценил угрозу Вариса сразу. Не только людей благородного происхождения, но и простолюдинов поджидали тайные уши мастера над шептунами. Варис не выказывал особой заинтересованности к судьбам тех, на кого указывал королю. Ливен многое повидал, ко многому был привычен, но и ему становилось не по себе от того, насколько дурная слава потянулась за Красным Замком. Человек, что пропадал в его недрах, никогда уже не возвращался домой. Не было ни одного оправдательного приговора, если ты привлек внимание, то конец у тебя был один. — Что еще говорят? — спросил Ливен. — Что призрак короля ходит по городу и поджигает дома тех, кто радуется приезду принца Рейгара. Что через два дня здесь будет войско Севера. Что комета вот-вот вернется и спалит город дотла. — Адэр помолчала мгновение. — На севере действительно неспокойно? — Север не выступит, пока в наших руках Рикард Старк. Ты не должна беспокоиться об этом. — Я боюсь, — честно ответила она. — Смейся, но в Королевской Гавани настолько привыкли к правлению Эйриса, что видят его в каждой тени, и пугаются, словно ужаса ночи. А Адэр, между прочим, была женщиной умной, не склонной к суевериям. Ее муж, Томас Гроу, купец и владелец бумажных мануфактур, умер уже с десяток лет назад и оставил ей богатство, сделавшее молодую красивую вдову завидной невестой, но Адэр предпочла независимость. Ливен знал, что она содержала двух старых тетушек, вырастивших ее, и поддерживала сиротский приют — из чувства сентиментальности. Она рожала дважды — один раз мальчиков-двойняшек, в другой раз — девочку. Первых унесла младенческая горячка, вторая прожила чуть дольше, и умерла вместе с отцом — от одной из эпидемий, что порой вспыхивали в городе. — Не везде так, как в Королевской Гавани, — уклончиво ответил Ливен. — А что по поводу слухов с Севера и из Долины? Ливен, ты не думал, что, хоть я и сижу в Королевской Гавани, но общаюсь с другими людьми? Мои торговцы исходили вдоль и поперек Семь Королевств. — Я не стану ни подтверждать, ни опровергать эти речи. Он чувствовал, как раздражена была Адэр, но женщина пересилила себя. — Пойдем, Рэг наверняка уже разогрел для тебя воды, — сказала она. Старый Рэг, выходец из Волантиса, служил у Адэр и приказчиком, и домоправителем, и бухгалтером. Умел он все, и возраст по нему определить было невозможно. По словам Рэга он сам не помнил, когда родился. Гроу взял его на службу как походного кузнеца, когда сколачивал состояние на востоке, а потом привязался настолько, что предложил уехать с ним в Семь Королевств. Остался Рэг и у молодой вдовы, потерявшей и мужа, и детей, поначалу вел за нее дела, потом сам учил ее всему. Ливену он очень нравился, напоминал о ворчливом Рикассо, сенешале Солнечного Копья. Рэг отвечал ему взаимностью, и Ливена смешило, как важно для него, оказывается, было мнение старого волантийца. — Золотые плащи еще не сменяли караула, — заметил Рэг, встречая Ливена на кухне. Адэр владела домом в районе близ старых Северных ворот — самом престижном в городе. Отсюда до дворца дорога не самая быстрая, но прямая. Городская стража с удовольствием обходила местные улицы — не в Блошином конце же им искать приключения, там можно нарваться на преступников. А вернуться во дворец Ливену следовало до смены стражи с ночной на дневную. — Мэнли Стокворт разбаловал гарнизоны, — ответил он, позволяя кухонному мальчишке застегнуть на себе пояс. Рэг пожал плечами. Полная белолицая служанка поставила перед Ливеном свежевыпеченный хлеб, сыр и вяленую рыбу. Адэр принесла сидр. В такую рань кусок в горло не лез, но Ливен с удовольствием сделал несколько глотков. Волантиец посматривал на него с любопытством. Хитрый старик. Было в нем что-то пугающее, не совсем правильное. И не сказать что. Ростом Рэг был чуть выше среднего, в меру плотный, с сильно морщинистыми руками и лицом. Нос длинный, с горбинкой — чисто вороний клюв. И глаза — ярко-синие, нетипичные для народов Семи Королевств. Его можно было бы обрядить в мейстерскую мантию — тогда бы лицо приобрело выражение учености. А так видно только добротного мещанина. И не сказать, что кузнецом был, у тех, кто годами работал с железом, корпус все же шире и мощнее — даже в старости. — Мэнли Стокворта в городе ох как не любят. Ждут, что новый король начальника стражи заменит. И евнуха-паука заодно бы обратно в Пентос отправили, — сказал Рэг, которому дозволялось говорить свободно. Ливен поднял на него удивленный глаза. Дозволять — одно, слышать подобное — совершенно другое. — Рехнулся, старик? — тихо спросил он. Адэр тут же накрыла его ладонь своей. — Прости его. Мы народ простой, короля в преступлениях обвинять никто не решится, зато… — Она не закончила фразу, понизив голос до едва слышного шепота. Порой Адэр слишком уж умная. Ливен опустил кружку, не допив. — Король Рейгар ведь знает, сколько невинных пожгли в замке? — упрямо продолжал Рэг. — Принц Рейгар еще не коронован, — отрезал Ливен. — И за те слова, что ты сейчас произнес, мне бы языка тебя лишить. Он не повысил голоса, не изменился в лице. Но Рэг побледнел и отступил назад. Адэр сидела не шелохнувшись. — Я дам знать, когда приду к тебе в следующий раз, — нежно сказал Ливен, целуя ее руку. Ему было бы жаль тратить время на ссоры, даже по такому поводу. Рыцарь Королевской Гвардии отлично умел молчать. Это было его, так сказать, неотъемлемое умение. Между собой семь братьев по оружию секретов иметь не должны были, но Ливен никогда не верил в кристальную честность каждого из них. Это была весьма тонкая грань. Он не считал нужным — да и возможным — скрывать от них факт наличия в его жизни Адэр. Кто-то подобное не одобрял, кто-то относился с равнодушием, а то и завистью, но женщина все же считалась простительной слабостью. А вот некоторые свои мысли и желания поверять было никому нельзя. Не из-за недоверия, а просто потому, что они делали человека уязвимым. Красный Замок еще только просыпался. Башня Белого Меча встретила Ливена тишиной. Сбросив темный плащ, он переоделся в белое. Шерсть приятно скользила по телу, но поцелуи Адэр все же были куда приятнее. Он искал лорда-главнокомандующего. Ливен вспомнил, как впервые познакомился с Хайтауэром лично. Это было давно — он был еще зеленым юнцом, но Герольд уже занимал свой пост. Вернуть бы то время — может и Ливен свою жизнь прожил бы по-другому. Оба они сражались в войне Девятигрошевых королей. Он уже смутно помнил детали. Некоторые, правда, не изменились. Те же Ступени — группа островов в Узком море, соленые и каменистые, но морские пути вокруг них щедро одаривали торговцев золотом, Гроу в том числе. Дорну не хватало сил удержать их под своей властью, и тогда правящие принцы Мартеллы просто предоставили пиратам и наемникам грызть там глотки друг другу в свое удовольствие, лишь изредка приглядываясь, не нашлась ли особо опасная банда, которая может стать вполне реальной угрозой. Нашлась, хотя без Мейлиса Чудовища Блэкфайра вряд ли ей было особо много интереса к Семи Королевствам, по горло хватало Спорных земель. Королю Джейхерису пришлось выставить войско, и многие лорды тогда блеснули своим богатством, выставляя полки и флотилию. Дорн не остался в стороне, но его вклад был незначителен в сравнении с рыцарями и латниками Западных земель или воинами с Железных островов. Мартеллы всегда неохотно жертвовали своими людьми. Пираты, несмотря на близость, не несли особой угрозы для Дорна, не имеющего крупных портовых городов и население которого с легкостью пряталось в пустынных степях. Ливен считал более чем правильным, что проблемы династии Таргариенов, которые не могли справиться со своими бастардами, не должны становиться причиной гибели тысяч людей. Считал тогда, считал и теперь. Под руководством своего дяди Моргана Сэнда, он, зеленый юнец, выступил во главе дорнийского войска. К его одновременному ужасу и разочарованию, большая часть людей погибала не от стали, а от болезней. Его самого хватила дизентерия, а некоторых из его людей, даром что кровь их мешалась с ройнарской, мучила морская болезнь. Смерти Ормунда Баратеона и Джейсона Ланнистера, главнокомандующих, внесла сумятицу в разношерстное войско Семи Королевств. И воспоминания Ливена о тех событиях остались как о полном хаосе, бестолковщине и понимании того, что бывает, когда командование на себя берет не офицер, прошедший не одну кампанию, а высокородный лорд, только и знающий, что показные турниры и расписные карты. Собственно тогда-то, измученный болезнью, о которой не пристало говорить в высшем обществе, он познакомился с прибывшим на Ступени Герольдом Хайтауэром. Тот приблизил его к себе, но, после смерти Мейлиса Блэкфайра, принесшей славу Барристану Селми, самозваные короли отступили, и Ливен Мартелл, вернулся в Дорн вместе с Морганом Сэндом. Весть о том, что Селми вступил в ряды Королевской Гвардии, он застал, путешествую по Вольным Городам вместе со своим наставником. Он участвовал в нескончаемых потасовках наемных, порой весьма именитых, отрядов по другую сторону Узкого моря, Ливен Мартелл желал вернуться в Семь Королевств не только как рыцарь, но как мастер военного дела. Герольд сидел в Белой палате, склонившись над книгой с чудесными сказками о каждом из рыцарей Гвардии. Бедняга. Пишет о возвращении Эртура Дейна и Освелла Уэнта в столицу. Как много нюансов скрыто от его взора. — Ты вернулся? — не поднимая головы спросил Герольд. — Не представляешь, скольких усилий это от меня потребовало. Герольд поднял на него свирепый взгляд, но промолчал. — Принц Рейгар у себя? — спросил Ливен, игнорируя молчаливый упрек. — Да, совет завершился под утро, и не так, как все мы надеялись. Ливен вздохнул. Хорошего ожидать было нельзя. — Ты не поделишься? Герольд с неприкрытой ненавистью взглянул на открытую книгу. — Когда я приступал к службе, мне рассказывали о том, как прекрасны были прежние времена, какие были рыцари, как свято соблюдали кодекс те, кто служат в Королевской Гвардии, не то, что юнцы вроде меня. Блистательный Эймон Таргариен — образец благородства и чести, тот, на кого стоит равняться… А я только и делал, что как дурачок оглядывался на прошлое, ища там несуществующие идеалы. — Герольд усмехнулся. — Я служил рядом с сиром Дунканом Высоким. Сегодня он легенда, а ведь, признаться, он тоже мог многое рассказать о себе. А что дальше? Мы тоже станем для кого-то образцами рыцарства? Следующее поколение будет причислять нас к рыцарям из века героев? — Тебя потянуло на поэтические сравнения? — спросил Ливен. — Мне не нравится, что я не могу контролировать Королевскую гвардию! — рявкнул Герольд. — Эртур Дейн — блистательный боец, образец рыцарства, бросил своего короля. Освелл Уэнт, прямой и бесстрашный, бросил своего короля. Мне продолжать? — Ливен Мартелл, принц и высокородный рыцарь, плел интриги за спиной действующего короля, — отчеканил Ливен. — Тебе полегчало? Герольд с силой ударил кулаком по столу. Старое чардрево со временем превращается едва ли не в железо по крепости, иначе могучая рука проломила бы этот стол. Герольд дернул рукой, сжимая трясущиеся пальцы. — Да, — ответил он. Потом наконец посмотрел на Ливена спокойно. — Оуэн Мерривезер огласил завещание короля. Совет не склонится на сторону Рейгара. Согласно желанию короля, наследником объявлен Визерис. — В обход старшего брата? — Принц Рейгар покинул отца, скрывшись с северной заложницей — не иначе как плести заговоры. Его дети будут отлучены от ветви наследования. Чудесно. Как бы это понравилось его сестрице Лорезе. — Кто же хочет регентствовать? Герольд Хайтауэр промолчал. — Желания, даже короля, мало. — Ливен сел напротив Герольда. — Завещание — порвать, несогласных — заставить замолчать. — Ливена Мартелла объявить клятвопреступником, — продолжил Герольд. — Я клялся защищать короля, а не безумца, который в угоду своим желаниям и страхам отдает страну на растерзание лордам. Они растащат по кусочкам все Семь Королевств, а Визерис не доживет до совершеннолетия. Это я тебе могу предсказать с точностью — и никакая гвардия его не убережет. Герольд пожал плечами. — Бумага не может лишить прав наследования Эйгона, — с нажимом заметил Ливен. — Это даже звучит абсурдно. — Решать не тебе. Ливен хотел было выругаться, но встретив упрямый — вот уж действительно бычий — взгляд Герольда Хайтауэра, сдержался. Они не договорятся — только разругаются. Там, где Ливен проявит змеиную изворотливость, Герольд встанет непримиримой стеной. Вот уж незадача. Эртур Дейн был во дворе. Обнаженный по пояс, не боящийся свежего утреннего весеннего ветерка, он стоял над бадьей воды, опершись руками о высокие деревянные стойки. Внутренний двор был огорожен со всех сторон и примыкал прямо к Башне Белого Меча. Здесь редко бывал кто-то кроме рыцарей Королевской Гавани и их приближенных. Уже было совсем светло, и Ливен только по одному виду Эртура видел как тому плохо. — Снова? — Ливен дернул застежку плаща, скидывая его на землю. Эртур вздрогнул. Если он не слышал Ливена, то дело и вправду плохо. — Ты снова пил. — Это было настолько очевидно, что не нуждалось в пояснениях. Ливен впервые за это утро ощутил вздымающийся в нем гнев — так не разозлило его даже сумасбродное решение Эйриса. Оно представляло собой абсурд, порожденный паранойей мертвого короля, а Эртур — протеже Ливена, настоящий, живой, дорогой принцу Мартеллу. — Иди отсюда, — прохрипел Эртур, отворачиваясь. Ливен вытащил меч из ножен. Он все же подождал несколько секунд, давая фору сознанию Эртура, а потом с размахом выступил вперед. Эртур отскочил в сторону — непроизвольно, сработал звериный инстинкт. Уставился на Ливена пустым взглядом. — Я не в настроении, Ливен, — коротко сказал он. — Я знаю. В этом все и дело. Ты ведешь себя как трус. Прячешь страхи на дне бутылки. Занимаешься самобичеванием. — Ливен шаг за шагом приближался к Эртуру, крепко держа меч. Полуторный, с широкой гардой, хорошо защищавшей ладонь, и прямым долом, облегчавшим сталь, он лежал в руке как литой. Это была не валирийская сталь, но, закаленный в кузницах вольных городов, его Даах отливал черным в косых лучах солнца. При виде направленного на него клинка Эртур все же оживился. Он был выдрессирован так реагировать на оружие. Приблизившись на достаточное расстояние, чтобы говорить шепотом, Ливен чуть опустил руки. — Кварлтон Челстед ведет себя куда как достойнее тебя. Он не носит оружие, но храбрости в нем явно больше. — Дело не в храбрости, — ответил Эртур. — С кем поведешься… Вы с ума тут все посходили? — Ливен сделал резкий выпад вперед. Эртур движением танцора отступил вправо. — Белый Бык погрузился в философские измышления, теперь ты. Это же не заразно? С правой стороны лежали вещи Эртура. Длинные ножны были пусты — Рассвет мгновенно лег в руку хозяина. Эртур порой орудовал им одной рукой — чаще левой. Противник редко ожидал удара с непривычной стороны. Завороженно глядя на белый клинок, Ливен вытащил из-за пояса длинный кинжал. Он всегда предпочитал использовать в бою обе руки, пренебрегая щитом. Его рост и сила пока еще не сдавались времени, и он, двигаясь полукругом, осторожно приближался к Эртуру. Длинная рукоятка двуручного Рассвета была отличным рычагом, позволявшим Эртуру свободно маневрировать длинным клинком, но Ливен не позволил бы приблизиться к себе рыцарю с таким оружием. Его тактика напоминала броски змеи — шаг вперед, замах, удар, отступление. Эртур же расшаркивался как андальский рыцарь. — Все, что мы делали, было напрасно, — заметил Эртур, лениво осматриваясь. — Я ошибался. — Говоришь, словно проспорил карточную игру. То, что затеяно, доводить до конца придется своими руками, — парировал Ливен — и слово, и удар противника. Они молча схлестнулись. Ливену, чтобы держать более длинный и мощный Рассвет подальше от себя, приходилось двигаться гораздо быстрее Эртура, который и без того был моложе его в два раза. Раздался противный лязг — скользящий удар Дааха по звездной стали. Высветились искры, острая боль прошла вверх по запястью. Эртур замер, не доводя круговое движение — побоялся, что вывихнет руку Ливену. — Я говорю не о завещании. — Эртур опустил меч, опираясь на него. — Точнее, не только о нем. — Тебя не выставили с Совета? — Нет. Принц настоял на нашем присутствии. За дверьми были только стражники. Насколько Рейгара любят за стенами Красного Замка, настолько его не любят внутри этих стен. У него нет рьяных союзников в Совете. Есть те, кто готов уничтожить завещание, выбирая между двух зол. Но это не та верность, на которую стоило бы рассчитывать. Особых надежд Ливен не питал, Малый Совет по сути своей и не должен решать такие вопросы. Он знал, кто решил возомнить себя Тайвином Ланнистером при малолетнем Визерисе, разве что только удивлен был молчаливым согласием с этим королевы Рейлы. Эртур резким движением выпрямился, вскидывая меч плашмя вверх. Ливен отшатнулся, чувствуя, что теряет равновесие. Он удержался на ногах, но, выпрямившись, нарвался на улыбку Эртура, который совсем по-мальчишески был доволен собой. — Поговори с Герольдом, — серьезно сказал Ливен. Он предупредительно поднял руку, видя, что Эртур хотел возразить. — Я не говорю рассказать ему все. Но старики весьма щепетильно относятся к некоторым вещам. Вас с Освеллом не было при умирающем короле, и это кидает тень на Королевскую Гвардию. Гвардия — это все, что есть у Герольда. Эртур отвел взгляд в сторону. Его бил озноб — следствие бессонной ночи, похмелья и прохлады, особенно острой после схватки. — Я сделаю, как ты говоришь, — наконец ответил он. — Это будет разумно. Эртур всегда был разумен. — Но боюсь, что не все мои слова покажутся ему… достойными, — добавил он. Ливен улыбнулся. В молодости всегда кажется, что старики никогда ничего не понимают. Эртур натянул на себя рубаху и плащ, собирая с лица мокрые от пота волосы. Рассвет он бережно вытер и спрятал в ножны, чуть замешкавшись, перекидывая их за спину. Ливен с трудом удержался от замечания. — Я не должен быть пристрастен, — наконец сказал Эртур. — Но у меня не получается. — Это ни у кого из нас не получается. — Ливен искал слова, которые могли бы подбодрить Эртура — и не оскорбить его. — Ты поступил правильно, когда вмешался в действия принца Рейгара. Это было ответственным решением. Да, с последствиями, но нам только и остается, что подчищать за другими все дерьмо. Эртур бросил на него неопределенный взгляд и пожал плечами. Он доверял Ливену, но принц Мартелл сам бы упрекнул его за излишнюю словоохотливость. Впрочем, он был не последним из тех, кто стоял в очереди за утренними нотациями в исполнении Ливена. Элия, как он знал, спала урывками в течение суток, и он надеялся застать ее бодрствующую. Когда он вошел в ее покои, она как раз сидела за столом в дальней комнате. Перед ней лежало несколько писем, но Элия даже не смотрела на них, задумавшись. Окна выходили на восток, и солнечные лучи уже освещали обитые тканью стены. На широкой тахте спала Рейнис, обнимавшая черный комок шерсти. — Ночь была бурной для нее, — кивнула на дочь Элия, не глядя на дядю. — Я взяла ее к себе успокоить. Больше никого нет. Только Ричард Лонмаут за стеной. Ливен опустился на табурет возле племянницы. Вид у нее был помятый, но скорее растерянный, чем печальный. — Рейгар приходил после Совета, — одними губами проговорила она. — Злой, как демон из преисподней. Испугалась не только Рейнис, но и я. — Ожидаемо. — Ливен не питал ярой любви к Рейгару. Впрочем, если меланхоличного принца вывели из себя настолько, что даже Элия, вообще не склонная к драматизации, отметила это, зрелище должно было быть занятным. — Веларион настроен короновать Визериса, подначивает Мерривезера. Слабый король, слабый десница — чудесные времена для него. — Стонтон? — Сомневается. Рейгар старший сын, у него у самого уже есть наследник. Ливен вздохнул. — Сомнения — уже плохо. Решение короля ведь не необоснованно, — сказал он. Элия взглянула на него взглядом Лорезы — неприязненным, жестким. — Но для отречения сначала придется провести суд, признать Рейгара изменником и только потом лишать права на престол. — За что? — За нарушение приказа короля и провоцирование конфликта короны с великими домами. Ты сама знаешь не хуже меня, как подобное делается. Элия покачала головой. — Не хочу знать. — Она опустила голову на сложенные руки. — Просто не хочу. Ливен положил руку ей на плечо, выждал. — Ты не думал, как тебе и Челстеду удалось избежать расправы Эйриса? — спросила Элия, выпрямляясь. В голосе ее послышались суровые нотки. — Челстед буквально насильно выпроводил наследника Аррена из столицы. — Она посмотрела на Ливена. — Он со своей частью задания справился лучше, чем ты. Топорнее, грубее, но результативнее. — Брандон Старк собирался жаловаться королю на его сына. Не просто жаловаться — вызвать на поединок из мести. Как ты думаешь, чем бы подобное завершилось? — Тем же, чем и теперь. Смертью. — Мучительной и показательно-жестокой. Король бы не остановился на нем одном. Потребовал бы выдать родственников Старка. Элия, ты сегодня поразительно некомпетентна, не мне тебе рассказывать, как в таких ситуациях поступал Эйрис. — Это знаем я и ты. А там, за стеной города, люди понятия не имеют о том, кто такой король Эйрис. Ну чудак, ну затворник. — Элия понизила голос, оглянувшись на дочь. — Никто не будет злословить, если никого не оставить в живых. Тебе следовало развернуть Брандона на север, а не на юг. Ливен посмотрел на Элию сердито. — Думаешь, я не пытался? За кого ты меня держишь? За дурачка? Брандон Старк кидался такими словами, после которых я бы в живых его не оставил. Для него каждый рыцарь Гвардии был насильником, предателем и душегубом. Он втемяшил в свою голову, что король послал меня к нему, испугавшись. А я якобы стремлюсь помешать ему узнать правду о сестре, укрываю ее обидчика. Ну я и дал ему эту правду. Я бы не удержал его никакими уговорами или клятвами. Эртур прислал письмо, подписанное рукой Лианны Старк, пришлось его вручить как доказательство. Все, что мог сделать я, — это не пустить всю их дурную компанию к безумцу на огонек. Пусть разбирались бы подальше от фитиля, готового вспыхнуть от малейшей искры! Элия виновато погладила его по плечу. — Я всегда уступал в подобного рода делах Лорезе, — устало добавил Ливен. — Но в тот момент я сделал все, что мог. Оставалось только крайнее средство — самому избавиться от больно деятельной натуры Брандона Старка. И не вешать эту ношу на Эртура. Да, в этом он действительно виноват. — А как ты? — спросил он, сосредоточенно разглядывая Элию. — Я обычно не спрашиваю о таком, но Рейгар твой муж, все такое. Элия пожала плечами. — Неприятно, — лаконично сказала она. От северной девки можно было бы избавиться — так, что заподозрить некого. Лагга из Лисса, последняя из любовниц Эйриса, была убита вскоре после Харренхольского турнира и появления Красной кометы над столицей. Поговаривали даже, что она была беременна. И что? Забылось, затерялось. Дочь Рикарда Старка, конечно, не взлетевшая наверх шлюха-иноземка, но разве Адэр не говорила ему, что на улицах Королевской Гавани она далеко не желанная персона? Да и караулы стражи в городе нерегулярны… Конечно, все это не стоило рисков и потраченных усилий. Элия недовольно глядела на него, словно читала мысли. Мягкая девочка, славная, добрая. Её бы укрыть и защитить. — Это Варис вступился за Челстеда, — внезапно сказала Элия. — По крайней мере, я поняла его так. — Вступился? — Ливена это ставило в тупик. — Надоумил короля взяться не за Челстеда, а только вытащить из того признание. — Зачем Варису признаваться в таком? Зачем ему это в принципе нужно? — Хорошие вопросы. — Элия скомкала лист бумаги, не зная как справиться с нервозностью. Ливен знал, что Варис порой приходил к ней — он любил браавоские настольные игры. В Семи Королевствах они практически неизвестны, но Элия выучилась им еще от Оберина, который с подачи дяди сам немало путешествовал по Вольным Городам. Партию Варису составлял и Ливен — бывало такое, но случаи эти были единичными и проходили они при свидетелях. Что приводило Вариса к Элии под предлогом игры, когда в столице явно были соперники поинтереснее? Не мог Ливен и сказать, был ли Варис близок с Рейгаром. Явными союзниками они не были, даже напротив, но Паук умел быть незаметным. То, что Ливен не видел между ними связи своими глазами, не означало, что ее не было. В конце концов, Варис и вправду ни разу не навредил Рейгару напрямую. — Варис также ускользнул от прямого ответа на совете, — добавила Элия. Снова эта путаница. Как же Ливен ненавидел весь этот хаос. К чему подобное приводит, он видел уже много лет назад. В свое время Рейгар пытался собрать Великий Совет, но тогда речь шла о выборе между ним и Эйрисом. С десницей и остальными можно уладить вопрос, но втягивать в это дело Хранителей земель… Превратить дело, требующее специфических умений и опыта, в балаган — давняя традиция Семи Королевств. Элия взяла перо, рассеянно водя им по столу. Ливен краем глаза увидел, как черный котенок подскочил к столу, рывком запрыгивая на колени женщине. Элия вздрогнула от неожиданности, но ласково погладила котенка. Раздался громкий вздох. Рейнис потягивалась, сонно натягивая одеяло. Элия взяла новый чистый лист, всматриваясь в пустые строки. — Знаешь, дядя, я очень-очень сильно хочу верить, что Рейгар знает, что делает. Я бы сделала ради него все, что в моих силах, отдала бы все и не пожалела, приняла бы каждое его решение. — Элия протянула руку, заправляя прядь волос Ливена за ухо. — Я боюсь за него, боюсь за детей. Рейгар хочет самоличной власти, — еще тише добавила она. — Он до сих пор не написал в Утес Кастерли, хотя я, признаюсь, ждала именно этого. Ливен нахмурился. Одно он знал точно: интересы Мартеллов так или иначе сходятся на Рейгаре и на двух маленьких детях, жизнь которых становилась под угрозу.