Обеты дорнийца

Он понимал, что ему это снится, но не мог совладать ни со сном, ни с самим собой. Он не видел лица женщины, не мог сказать, какого цвета ее волосы, глаза, кожа. Знает он ее или нет? Его наполняло желание, от которого по уму он должен был отречься. Ее ногти впивались в его кожу, она отбрыкивалась, кусалась, билась в его руках. Он точно насильник, которых так рьяно рубил, не отпускал ее, лишь срывал один за другим шелковые покровы одежд, вожделенно касаясь запретного тела. Как хищник, ломал сопротивление жертвы, подминая ее под себя, сам страдая от сдерживаемого голода плоти, исступленно впиваясь в нее, изнывая от желания поскорее овладеть ею. Кровь Дорна, горячая, пылающая, густая, бурлила. Похоть отдавалась сладким дурманом, острая как валирийская сталь страсть рвала в клочки его сознание. Тонкие руки женщины он ухватил своей ладонью, лишь отмечая широкую алую ленту, повязанную на одном из ее запястий Вскочил Эртур с криком, не сразу понимая, что он в своей каморке в башне Белого Меча. Последние лучи заходящего солнца пробивались сквозь узкое окно, и в комнатушке царил холодок. Морской ветер гнал влагу от самых копий сардиньего короля, скалистых пик — капканов для кораблей. Но Эртура прошибал пот. Кровь билась в висках, пальцы свело от напряжения. Кожа пылала от жара, перед глазами все плыло. Рыцарь с трудом поднялся на ноги. Наваждение было таким реальным, что лишь ушат холодной воды несколько привел его в чувство. — Жуть какая, — пробормотал он, стряхивая влагу с волос. Вернувшись из отхожего места, он обнаружил Освелла, что дожидался, нетерпеливо меряя шагами каморку, которую отвели гвардейцу. Не разгуляешься — относительно богатыми назвать можно покои только лорда-командующего. Те, кто давал обет защищать короля, не нуждались в роскоши. — Не думал, что буду скучать по Харренхоллу, — заметил Освелл. Едва он умудрялся сделать с десяток шагов вдоль одной стены. Неудивительно, что брату лорда Уэнта из Харренхолла гвардейские «покои» Белого Меча как улитка перед драконом. — По нему можно скучать и в тронном зале, — отрезал Эртур, вспоминая непроглядную темноту высоких черных потолков замка вблизи Божьего Ока. Неужели старый Харрен и вправду полагал, что так выглядит величие? — Пора заступать на службу, сир Эртур, а ты точно только проснулся, — сказал Освелл. — Так и есть. — Не говорить же, что его до сих пор лихорадит только от одного воспоминания об испытанном… И от того, как галантный Эртур в своих снах обращается в подобие одного из Бравых Ребят. Освелл поднял брови в изумлении, но расспрашивать не стал. — Знаешь, Дейн, о призраках — и то больше правдивого болтают, — заметил Освелл. — Мне бы не знать. Говорят, извели твою драгоценную сестричку. Куда ты ее дел? Эртур нахмурился. — Твои шутки тебя погубят, Уэнт. Держи рот на замке. — При тебе не болтают, знаешь ли, двуручная махина у тебя за спиной языки подрезает даже плоти не коснувшись, — продолжил Уэнт, старательно не замечая молчаливости собрата. — Почему-то с твоим языком этого не случается, — зло ответил Эртур. — А мой закален черным камнем Харренхолла, звездной стали не взять. Эртур пожал плечами. — Моя сестра сама себе хозяйка. — Скажи это бедолаге Селми, которого ее глаза с ума свели. Я бы поглядел на его стойкость, если бы леди Дейн посговорчивее была. Эртур застегнул пояс с ножнами. — В Звездопаде ее ждет сватовство. — А своего оруженосца ты тоже спровадил? — спросил Уэнт, останавливая его на пороге. — Отиса-то от чего прячешь? Эртур махнул рукой. Уэнт закатил глаза, но продолжать расспросы не стал. Кто бы ни считал его злоязычным, болтуном он не был. Джейме Ланнистер стоял на пороге королевских покоев. — Почему опять ты? — спросил Эртур, занимая его место. — Король требует. Эртур внимательно вгляделся в лицо юноши. — Ты не высыпаешься, толку от такого защитника? — спросил он. Джейме бросил на него раздраженный взгляд. — Если бы я знал. — Потом указал на дверь. — Принц Рейгар у короля. — Опять? — И в этот раз уже долго, пришел еще ночью. Обстоятельный разговор по душам у них, видимо. — Я хотел подслушать, — признался Джейме. — Ни слова не разобрал, очень тихо. — Они оба знают валирийский, Джейме, или то, что сейчас называют валирийским в Браавосе, во всяком случае ни ты, ни я не разберем ни слова. Джейме насупился. Он бросил на Эртура настороженный взгляд, словно никак не мог решиться что-то спросить. — Король ничего не сделал вам с Освеллом за то, что вы уехали с принцем? — тихо спросил он. — Прямо затишье, чистый штиль. Эртур взглядом пригвоздил Джейме к месту. — Мы защищали члена королевской семьи, — холодно заметил он. Но Джейме был достаточно храбр — или безрассуден, — чтобы пренебречь предупреждением Эртура. — Жаль, что он жив. Для Семи Королевств было бы куда лучше… — Лучше что? — Лучше, если бы Эйрис Безумный стал мертвым безумцем, — дерзко, но все-таки понизив голос заявил Джейме. — Он хранит в королевских покоях дикий огонь, и ни один из Семи не поможет нам, если он захочет запрятать его запасы под город. В ответ на требование Джона Аррена призвать к ответу Рейгара Таргариена, король грозился спалить все диким огнем. Наверное это единственное решение, когда ты умудряешься смертельно обидеть и Ланнистеров, и Мартеллов, и войско в сорок тысяч копий не ждет главнокомандующего перед стенами. Впрочем Эртур сомневался, что Эйрис руководствовался именно этим. Он привалился к стене, провожая взглядом Джейме Ланнистера. Ему было так паршиво на душе, что не было никакого желания вправить мозги зарвавшемуся юнцу. Принц еще может попытаться поднять лордов. Запад, если смириться перед Тайвином, умаслит его прямым обещанием должности десницы. Юг, если Мартеллы посчитают что их не отодвинули в сторону. Простор, если… Тиреллам обещан титул Хранителей Запада, с Ланнистерами они в одну упряжь не пойдут. Грейджои — кучка пиратов, но зато их можно пустить резать вояк со Штормовых Земель. Или же принц может прийти к взаимопониманию с отцом. Эртур тряхнул головой, как будто это могло помочь выкинуть мысли из головы. Северная половина Семи Королевств жаждет мести, вносить раздор еще и на юго-востоке, разделяя и без того растерянные королевские земли… Он ухватил Рассвет, с гулким звуком поставив его перед собой и опираясь на него как стражник на копье.

***

Во сне его окружали волны, а длинные тяжелые весла двухмачтовой «Горго» под звуки барабана гребного мастера погружались с оглушительным плеском в черную воду. Морская болезнь Эртура не тревожила, но он все равно море не любил. Робар Пайк, коренастый и косолапый островитянин, родился на корабле, в бушующем море, и клялся, что и умрет так же. Про него говаривали, что он бывший пират, знакомый многих лиссенийских висельников, но Ливен Мартелл, а впоследствии и Эртур ценили его как капитана и человека, способного хранить тайны. На суше он был чудаковатым, не шибко сильным фехтовальщиком, но в море равных ему не было. Если молодость свою капитан Пайк и провел среди пиратов, то сейчас о нем такого и не скажешь. Принц Ливен Мартелл, забрав наконец оруженосца по имени Эртур Дейн у Фаулера, что не против был избавиться от надменного выкормыша, вместо того, чтобы напрямую отвезти его в столицу, отправился в Солнечное Копье, где провел некоторое время с семьей, вынудив тем самым Эртура вновь стать гостем в доме дорнийских принцев. «Горго» забирала их из Дощатого Города в Королевскую Гавань, делая небольшой крюк — останавливалась на пару дней на Драконьем Камне и день на Дрифтмарке — вотчине Веларионов. Ливен и Робар Пайк много говорили, и Эртура, мальчишку в ту пору, не допускали к беседе. Он знал, что Пайк занимался контрабандой, и полагал, что Ливен Мартелл принимал в этом участие — он вообще любил идти на разного рода сделки с купцами, как честными, так и не очень, сводя людей между собой. Эртур же смиренно ждал смерти от жуткой водной глади, недовольный тем, что его забрали из Поднебесья для того, чтобы запереть в темной каюте. Он помнил, как увидел выросший из тумана Драконий Камень — неприступный оплот Таргариенов. Замок был виден воочию, с моря он выглядел как страшное чудовище, в любой момент готовое изрыгнуть пламя. Эртур знал, что подземный огонь все еще тлеет под основанием твердыни и порой дает знать о себе тем отважным, что живут на его земле. После суховеев дорнийских пустынь холодные морские ветры впивались как клинки, не спасали ни шерсть, ни выдубленная кожа. Тяжелая промокшая парусина всегда вызывала в нем безотчетное беспокойство. Бесконечная серость. На Драконьем Камне в ту пору уже была резиденция принца Рейгара, тогда еще единственного сына короля Эйриса. Эртур проснулся, испытывая неприятное тоскливое чувство. Он желал сбежать из Дорна, ненавидя каменные ущелья, песчаные пустыни и аскетичные города, желал избавиться от опеки старшего брата. Он был любимцем, сильным, умным, способным, но вторым. Вторым, не первым, не наследником Звездопада, вторым, как в детстве был вторым после Оберина Мартелла в Водных Садах. И он не понимал этой странной вычурной любви к клочку суровой земли, которая якобы многого стоила. Не понимал желания Ливена задержаться в доме, где он был всего лишь младшим братом при жесткой сестре-правительнице, не понимал этой странной атмосферы привязанности и… уважения в семье одних из самых отъявленных убийц Дорна. Но зато владеть Рассветом мог только один из рода, и вот этим человеком мог стать Эртур. Рассвет лежал у изголовья его постели. Эртур протянул руку, притягивая его к себе, чуть вытащил из ножен, рассматривая белую сталь. Меч Черное Пламя был не столь внушителен, но поводом к скольким жертвам он стал! Будь у Рассвета воля, выбрал бы он после произошедшего хозяином Эртура Дейна? Никто не знал, о чем говорили Рейгар и Эйрис, никто не знал, способен ли Рейгар, умеющий подчинять себе людей, подчинить и Эйриса, или же напротив, безумие короля поразит и его старшего сына. Народ безмерно любил Рейгара, но теперь каждый видел, что он не сказочный принц, а такой же алчущий человек, что и фермер, желающий захватить землю соседа. *** Огромный Улыбчивый Рыцарь возвышался над Эртуром, играя с мечом, перекидывая его из руки в руку. Длинные редкие волосы падали ему на лицо, пряча дергающийся глаз. Когда он улыбался, длинный шрам ото рта до виска бугрился, и разбойник нетерпеливо чесал его. — Еще один белый плащ, — засмеялся он, показывая гнилые зубы. Эртур отчетливо понимал, что это сон, но его так безмерно раздражала это жуткая ухмылка на лице разбойника, что он с удовольствием прикончил бы ее носителя еще разок. Разбойничий меч был весь в зазубринах — Рассвет крошил его не хуже валирийского клинка. Эртур поморщился. — Может быть сменишь клинок? Он перехватил рукоять Рассвета, внезапно понимая, что в руках у него не его меч. В руках у него был такая же дерьмовая подделка на работу кузнеца-оружейника, что и у доброй половины Бравых Ребят. — Не нравится, белый плащ? — снова засмеялся Улыбчивый Рыцарь. Он не останавливался, и смех его становился все громче. Эртур сжал зубы. С Рассветом или нет — он один из лучших фехтовальщиков Семи Королевств, уж снести голову Бравым Ребятам он всегда сумеет. Он бросился на Улыбчивого Рыцаря, но тот точно и не желал сопротивляться, хохоча прямо в лицо Эртуру. Эртур казался невозможно маленьким рядом с ним, и ему только и оставалось, что пытаться уколоть разбойника. Беспомощность захлестывала его с головой — как коварная вода у берегов Дорна, и Эртур захлебывался в поражении. — Сир, пожалуйста! Это я, Кейн! Эртур не сразу сообразил, что держит за загривок как щенка мальчишку-слугу из Крепости Мейгора. — Ночь на дворе, убирайся! — Принц Ливен послал за вами. — Раз Ливену так неймется, пусть сам приходит, а моя смена только закончилась, и я хочу просто тупо выспаться. Выспаться. Если говорить честно, то Эртуру было глубоко плевать. Дни летели один за другим, а воз и ныне там. Он рыцарь Королевской Гвардии, и его задача, первая и единственная, — это оберегать короля. Он не хочет вмешиваться в дела, которые не касаются его напрямую. Он устал. Эртур запустил ладони в волосы, хмурясь. Он оброс, давно уже не брил бороды и саднящая боль под мышкой делала его ворчливым словно старика. Огромный Улыбчивый Рыцарь глядел на него сквозь сломанный клинок, и этот сон в своей унизительности был хуже даже зеленых снов Беаты. — Да, выспаться, седьмое пекло! — Эртур не стал сдерживать ругательства. — Моя рана не заживает, и я бы был очень благодарен, если бы меня оставили в покое! Копье ему в задницу, ну что с Ливеном не так? — Что-то не в порядке в королевских покоях, — добавил Кейн. — Говорят, что у короля припадок, — виновато добавил он. Эртур порывистым жестом натянул на себя рубаху. — Хорошо, и мы как верноподданные лизоблюды покрутимся вокруг. Эртур не помнил, как натянул сапоги, только проклинал узкие лестницы и длинные переходы к Твердыне Мейгора. Но чем ближе он подходил, тем суетливее становилось вокруг. Ощущение подступающих неприятностей накрывало Эрутра с головой. Затишье закончилось? У высокой винтовой лестницы, ведущей от верхних покоев к смотровой площадке стоял король — в сером рубище, всклокоченный и полукругом его окружали рыцари, стража и одетые в черное алхимики с протянутыми руками. У Эртура по спине мурашки побежали, когда он понял, что в руках у Эйриса. Сосуд с диким огнем. Селми выскочил вперед, готовый ухватить Эйриса за руку, но Освелл или Джон Дарри — в суматохе Эртур не понял — не дали ему. — Он же уронит сосуд! — крикнул Освелл. Король размахивал высоким глиняным кувшином, будто не видел собственную стражу. — Предатели, предатели! — шипел он. — Я вижу вас всех насквозь, вы все готовы ударить меня в спину! Ну нет, дракона вам не победить, а я дракон, слышите?! Дракон! Руки его тряслись, и свет огня отражался от седых волос. — Рейгар, Рейгар! — кричал он. — Где мой сын? Где мой сын?! Пусть он видит, что его отец не безумный! И с диким хохотом, от которого кровь стыла в жилах, босой побежал по каменным ступеням к вершине Твердыни Мейгора. Кто бы мог подумать, что в его тщедушном теле столько силы? Удирал от собственной стражи он как быстроногая лиса на охоте, в то время как от хваленых рыцарей было больше шума, чем пользы. Какими словами можно улестить этого человека? Остановился он только у самого парапета, опасно наклонившись над бездной. Внизу раздались крики, Эртур видел, как кто-то из своих перегородил вход на башню, стремясь избежать суеты. — Рейгара сюда, живо! И Мерривезера разбудите, — коротко шикнул Джон Дарри. Эртур бросил взгляд назад: Ливен, судя по всему, остался внизу, не было и Джейме, но его Эртур не видел в течение дня. — Мой король! — Вперед выскочил Барристан Селми, и Эртур пропустил его вперед, надеясь, что король прислушается к рыцарю. — Принца сейчас позовут. Но я прошу вас… — Он снова покинул меня? — Хохот короля оборвался также резко, как обрывались отвесные стены башни. — Он здесь, Ваше Величество, я даю вам слово, — клятвенно заверил его Селми. — Здесь? Он все-таки решил предать меня, все-таки спелся с лордами Севера, решил свергнуть отца! Эртур обходил короля с правой стороны, Освелл — с левой. Если рука Эйриса дрогнет, дикий огонь вырвется на свободу. Камень может и не поддастся одному сосуду, но огонь может ужалить любого из них — и смерть эта болезненна. — Принц ведь почитает вас, Ваше Величество, вы сами примете решение относительно него, — твердым голосом продолжал говорить Селми. — Думаешь, я не знаю, что это обман? — прохрипел король. — Он приходит и говорит, говорит, говорит… А я вижу сквозь эти лживые слова. Он выставил вперед сосуд с диким огнем и запрыгнул на парапет крыши. Сейчас или будет поздно. Эртур сделал шаг вперед, готовый ухватить короля, но тот в припадке подлинного безумия развернулся к нему и бросил глиняный сосуд прямо в руки. Эртур чувствовал себя до боли неуклюжим. Пальцы точно скользили вдоль шероховатой поверхности, и он не сразу понял, что упал, прижимая к себе ненавистный кувшин. Рана на спине тут же дала о себе знать разрывающей болью, и Эртур закашлялся. Эйрис смотрел прямо на него, и на мгновение Эртур увидел в морщинистом и сером лице черты лица Рейгара. Неведомый над ним издевается. — Мой король? — пробормотал Селми, протягивая руку. Лицо, столь похожее на лицо Рейгара дрогнуло, как расколотая глиняная маска. — Барристан, — тихо произнес Эйрис. — Барристан, что я наделал? Этот голос принадлежал далеко не безумцу, и Эртуру на короткое мгновение стало его жаль. А потом король захохотал и прыгнул вниз. Секунда тишины и дикий крик внизу, которому тут же вторил второй. Эртур все еще таращился на то место, где прежде стоял король. Крепкая рука ухватила его и оттянула назад, пока другие стояли в нерешительности у края стены. — Его одурманили, — прошипел голос Ливена у него над ухом. Эртур с недоумением смотрел на сосуд с диким огнем у себя в руках. — Где ты был? — тупо спросил он. — Не о том думаешь, дурак, — процедил Ливен. Эртур нахмурился, разглядывая бледное лицо принца Мартелла. — Слабый аромат в покоях, Селми или Дарри не заметят, но я его знаю. Прошедшие секунды показались Эртуру длинными, словно часы. — Оставь, — пробормотал он. Лицо Ливена вытянулось. — Что? — Оставь, не имеет значения. — Эртур открыл было рот, а потом понял, что слово в слово повторит речь Джейме. Ливен, сощурившись, рассматривал его, а потом согласно кивнул. Лжец. Все принц Мартелл знает, и его проверяет. Эртур его повадки выучил как свои собственные. Эртур слышал как отдавал приказы Барристан Селми. — Сир. — Один из одетых в черное людей осторожно встал перед Эртуром. — Позвольте мне забрать сосуд. Эртур инстинктивно прижал его к себе разглядывая одного из алхимиков. — Вам стоит тщательнее охранять запасы дикого огня, — заметил он. Алхимик покачал головой. — Мы не вправе препятствовать королю. Эртур вопросительно поднял бровь. — А если бы король пожелал спалить целый город? — Я лишь слуга, сир. — Эртур, что ты застрял? — крикнул Освелл. — Отдай ты этот горшок уже, у нас дела поважнее. — Позовите принца, принца, скорее! — кричал кто-то. — Королева! — Надо предупредить десницу! — Смилуйся, Матерь, над нами… — Где Джейме Ланнистер? — спросил Селми, оглядываясь. Ливен бросил на Эртура тяжелый взгляд, не совсем понятный для него. — Джейме отослал я, — звонко сказал Ливен, отходя к своему командующему. — Скажи Элии, — бросил он Эртуру. — Скажи обо всем. Весь замок верх дном, она и так все узнает, Эртуру трусливо не хотелось видеться с женой Рейгара. Или Ливен подразумевал сказать ей о Джейме? Зачем? Обитатели замка словно вездесущие насекомые выползали из своих нор, чтобы поглядеть на то, что осталось от короля. Эртур мог поклясться, что видел Вариса, пришедшего раньше чем королева, принц или десница. Рыцари и мейстеры сгрудились над разбитым телом, тихо переговариваясь, и Эртур решил, что справятся они без него. Он ухватил взглядом Ридду, что брезгливо разглядывала королевскую свиту. Элии не было. Размашистым шагом Эртур торопливо шел в сторону покоев принцессы — он бы сорвался на бег, но не был уверен в том, что прав. С тех пор, как Элия стала любовницей короля, она жила отдельно от мужа, но практически не бывала одна — всегда где-то недалеко кто-то из горничных. Не сейчас. Он остановился перед дверьми, стушевавшись так же, как в тот вечер, что пришел выразить ей свои соболезнования. Стражи не было. Коридор был пуст. Дверь заперта. Неприятное чувство кольнуло в области груди — интуиция также предупреждала его у порога покоев Герольда Хайтауэра. Не хватало еще найти точно так же и ее труп. Эртур не знал молиться ему или ругаться. Он чуть отошел назад, а потом с разбега влетел в дверь. Створка поддалась, и он неуклюже влетел внутрь. Элия лежала на полу, прижимая руки к шее, и не видела Эртура, но человек, сжимавший удавку вокруг ее шеи, поднял на Эртура взгляд. Жесткое лицо, с рубцами от перенесённой оспы и тонкой линией губ, вытянулось, человек Эртура узнал, а потому бросил концы веревки, и Элия глухо закашляла, пытаясь отдышаться. Эртур протянул руку за Рассветом, с недоумением осознавая, что оставил его в собственной спальне. Несостоявшийся убийца поймал момент его растерянности, бросаясь к двери, но Эртур как медведь повалил его, придавливая сверху. — Кто тебя послал? — прошипел он. Человек сдавленно замычал. Выбросив назад локоть, он ударил Эртура под дых, вырываясь на свободу. Эртур успел подставить подножку, резким жестом вытаскивая кинжал из ножен. — В этот раз я доведу допрос до конца, поверь мне, — пробормотал он, всем своим весом наваливаясь на несостоявшегося убийцу. Тот был недюжинной силы, и пока единственным преимуществом Эртура оставалась позиция выше. Ухватив убийцу за волосы, он со всей силы приложил его головой об пол, надеясь, что это утихомирит его. Тот в прежнем жесте выбросил локоть, но Эртур ухватил руку, вытягивая ее и с рыком пригвоздил ладонь кинжалом в пол — сталь не прошла насквозь толстой ладони, да и пол был каменным, зато вой дал понять, что убийца вполне пересмотрел свои прежние взгляды. — Кто тебя послал? — повторил свой вопрос Эртур. Он держал кинжал за рукоять и готов был повернуть ее. Убийца не прекращал попыток вырваться, и Эртур не без усилий дернул рукоять, чувствуя как неподдатлива плоть. — Не знаю! — Не знаешь? В королевские покои тебя призрак провел? — Ауран, Ауран! — прошипел человек под ним. — Аурон? Лорд Ауран? Отвечай! — Эртур выдохнул. — Послушай, я сейчас явно не расположен вести великосветскую беседу. Так что то, что ты слышал обо мне вполне вероятно окажется неправдой! Гнев разгорался не хуже пожара от дикого огня. Эртур поймал себя на том, что даже не пытался сдержать ярость. — Я все скажу, только руку, руку… Эртур вытащил кинжал, с гнилым удовольствием слыша хлюпающий звук. Убийца снова взвыл, прижимая ладонь к телу. — Мне сказали, что всего-то и нужно припугнуть женщину и забрать бумагу, пока вокруг никого не будет. — Припугнуть? — переспросил Эртур. — Она заартачилась! — словно в обиде воскликнул мужчина. — Было велено сделать все без шума. Он сказал, что надо дождаться пока она останется одна, чтобы все сделать без шума. Уже четыре ночи мы в этом замке выжидали, он тоже злился за задержку, деньги-то я требовал за каждую ночь, простой-не простой, мне плевать. Эртур бросил взгляд на Элию. Она лежала ничком, и по руке ее текла кровь. — Ты ранил ее? — Клянусь Девой, нет! Эртур тряхнул головой. — Четыре ночи? Четыре ночи вы ждали смерти короля? Убийца замолчал. Липкий пот неприятно холодил тело. — Что за человек провел тебя? — Эртур раздраженно потянул его за плечо, вырывая сдавленно мычание. — Отвечай сейчас, если не хочешь познакомится с палачами короля. — Он назвался Аураном, высокий, со светлыми волосами, — тихо сказал мужчина. — Он когда доставал кошелек, я заметил, что рукоять меча у него необычная — навершие в форме когтя. Сказал, что всего-то и надо, что избавиться от женщины и забрать у нее что-то связанное с королевским указом, с гербовой печатью. Эртур отпустил мужчину, позволяя тому сесть. Сам он медленно поднялся. — Как твое имя? — Герри, сир. Просто Герри. Эртур обошел Герри, наклонился к нему. — Что еще передал тебе Веларион? — Это вы говорите о Веларионе, я видел только Аурана. Конечно он не видел Велариона, тот же не настолько идиот. Но людей с такими мечами Эртур видел на Дрифтмарке, когда был любопытным мальчишкой. — Ты знаешь, кто эта женщина, просто Герри? — Я… Да, сир. — Тогда я думаю, ты понимаешь, что, как бы я благодарен тебе за беседу не был, отпустить тебя я не могу. Пауза. А потом Герри вскочил, в забавной попытке ударить Эртура Дейна. Все что он успел — получить удар кулаком прямо в лицо, а следом в дело пошел окровавленный кинжал, который Эртур вонзил ему в основание шеи. Кровь брызнула, оставляя на белой рубахе Эртура кровавые следы. Герри завалился в самом центре комнаты, оставляя на светлом ковре темные пятна. — Принцесса, — позвал Эртур, осторожно поднимая голову Элии. Вздувшаяся полоса украшала ее шею, грозя на утро превратиться в линию налитых синяков. Шелковая лента на запястье сбилась, обнажая шрам, через который мейстер Агриван делал принцессе кровопускания накануне, и темная жидкая кровь, оставившая следы, уже запеклась. — Эртур Дейн, — пробормотала Элия. Она подняла руку, проводя пальцами по кровавым следам на его рубашке и сама оставляя следы своей собственной крови. — Где Ридда? — заплетающимся языком спросила она, оглядывая комнату и взглядом натыкаясь на труп рядом, кровь которого пропитала так ценимый ею ковер. — Король умер, принцесса. Бросился с башни Мейгора. Элия прикрыла глаза, пробормотала что-то. — Принцесса, — позвал Эртур, когда ему показалось, что она снова теряет сознание. — Что тут случилось? — легкая на помине, Ридда больше с недовольством, чем испугом оглядела сломанную дверь и труп убийцы. Она замерла, видя Элию на руках Эртура, вымазанного в крови. — Вы мне сами скажите лучше, — уже гораздо резче сказал Эртур, наблюдая за Риддой, что хладнокровно переступила через Герри, роясь в поясной сумке. Элия отмахнулась от дорнийки, протягивающей ей нюхательную соль, и попыталась самостоятельно опереться на локти. Оглядела своего несостоявшегося убийцу, потом посмотрела на Эртура уже вполне осмысленно. И тогда Эртур подался вперед, целуя ее. Он не был с женщиной уже давно, и прикосновение прохладных губ заставило его задержать дыхание. Он осторожно обхватил Элию чуть выше лопаток, проводя ладонью вдоль спины, хотя эта ласка была лишней. Пальцы Элии стиснули рубаху на его груди. Чувствуя, что стены темных покоев точно отдаляются, и все внимание концентрируется на одном — холодной гладкой коже, открытой вырезом черного шелка, Эртур откинулся назад, расцепляя кольцо рук. Они встали оба, медленно, разглядывая друг друга как противники на ристалище. Только тогда Эртур большим пальцем провел по нижней губе. — Я умру, принцесса? — спросил он. — Мы все умрем, сир Дейн, — сказала она. Взгляд ее был настороженный, наблюдательный. Эртур усмехнулся. — Ридда, дай ему платок, — внезапно добавила Элия. Усмешка пропала сама собой, у Эртура побежали мурашки по спине — он все же не рассчитывал столкнуться с дорнийским ядом, когда надеяться остается только на привязанность сестры Красного Змея к его собственной сестре. Ридда молча, не выражая никаких эмоций протянула оранжевый, вышитый солнцами платок. Элия ухватила его, протянула вперед руку, как будто хотела коснуться им губ Эртура, но, выдержав момент, опустила руку к его груди. — Вы запятнали свое белое одеяние, — заметила она. Эртур резко выдохнул, чувствуя учащенное сердцебиение. Элия чуть пошатнулась, и Ридда ухватила ее за плечи. — Спасибо, сир Эртур Дейн, — добавила Элия. — Но сейчас это все, что я способна вам сказать.