***
Во тьме законов нет. Поступайте, как нравится. И, когда придет утро, вы все переродитесь. Ребекка готова была смеяться, истерически хохотать над словами безумца. Смех душил ее. Во тьме, может, законов нет, но рано или поздно наступит утро. Опьянение сменится похмельем, а с трезвостью ума придет понимание, осознание того, кто что совершил. Рано или поздно придет раскаяние за содеянное. Женщина шла, опустив голову. Ее поддерживали за руки два психа, не давая упасть. Она была окружена психами. Убитую горем молодую ведьму вели к Нему, ночному королю Готэма, погрузившему город во мрак. — Мама умерла. Умерла, умерла… — безжалостным эхом отзывался голос у целительницы в голове, заставляя сильнее горбится под неподъемным грузом вины. Чувство вины сжирало Эссен, медленно съедало изнутри. Не было спасения. Ловушка захлопнулась. Мама больше не придет на помощь непутевой дочери. Никогда. Ничего нельзя изменить. Совершенно ничего. — Она оживила Джерома. Ведьма, — шептали иногда психи. — Мы ведем ее к Джерому. Мы ведем ее к Джерому, — скандировала толпа. Ребекка не боялась смерти. Она знала: худшее произошло. Смерть станет избавлением, спасительным лекарством, утоляющим огромную душевную боль. Джером наверняка забыл дочь бывшего комиссара, скрипачку-заложницу, с которой он переспал в полицейском участке. Как сильно Эссен плакала, узнав о беременности… Ведьме нельзя делать аборт. Иначе проклятие ляжет на весь ее род. Противозачаточные средства не всегда могут помочь. Удивительно, какое мощное средство материнский инстинкт. Ребекка думала, что откажется от детей, не будучи в силах стать им нормальной матерью. Но материнская всеобъемлющая любовь пришла именно в тот момент, когда неопытная мать впервые поднесла Виктора к груди. Ребекка неожиданно для себя осознала: это ее дети. Неважно, каким чудовищем был их отец. Главное, ее дети будут счастливы. Она станет хорошей матерью, должна стать хорошей матерью ради благополучия малышей. — Кого я вижу? — Валеска картинно прижал ладонь к сердцу. — Бекки Эссен. Моя спасительница. Признавайся, скучала по мне? Он ее узнал. Помнил благотворительный вечер, когда чуть не умер по вине подлого, богатого покровителя. Вернее, умер из-за вонзившегося в горла ножа Тео Галлавана. Возвращать людей с того света трудно. Отнимает слишком много сил и энергии. К счастью, Валеска очень хотел жить. Иначе Эссен не смогла бы его воскресить. О целительнице охотно писали в готэмских газетах. «Чудесное спасение безумца Джерома Валески»; «Тео Галлаван — преступный политик, позволивший шести психам сбежать из Аркхема»; «Необычный дар Ребекки Эссен, дочери комиссара» — подобные заголовки пестрели на первых газетных страницах. К счастью, город быстро успокоился. О Ребекке Эссен больше не писали газеты. Журналисты перестали преследовать ее. — Здравствуй, Джером, — поздоровалась Эссен. — Что за хрень ты устроил в городе? Ей совсем не нравилось происходящее у нее на глазах. Последователи Джерома похватали кучу невинных людей. Заложников заставили присутствовать на шоу. Кровавом шоу. Разукрашенные в яркие краски безумцы развлекались, метали дротики в живые цели, катались с пленниками на каруселях, заставляли их танцевать. Играла скверная музыка. Цирковая музыка. Джером Валеска, как человек, выросший в цирке, решил устроить шоу именно в цирке. Гвоздем программы являлся Брюс Уэйн. Мальчик с испачканными в чужой крови губами, с ненавистью глядел на одетого в белое главного психа в серой шляпе-цилиндре, украшенной красной лентой. Ребекка понимала гнев Брюса. Она сразу обратила внимание на перепуганного мужчину в костюме, сидевшего на возвышении. Прямо под ним располагался большой аквариум с пираньями. Джером точно решил устроить маленьким рыбкам мясной ужин. — Знакомься, Брюсси, это моя подружка Бекки Эссен, — обратился Валеска к мальчику. — Бекки, это Брюс Уэйн. Богатенький принц Готэма. — Отпусти ее. Она спасла тебе жизнь, — Брюс шагнул вперед, загораживая пленницу. Целительница нахмурилась. Неужели непонятно, не нужна ей никакая защита. Брюс нуждался в защите гораздо больше, чем она. — Понравилась, Брюсси? — Джером с хитрой улыбкой подмигнул мальчику, взял в руку мячик, прицелился, готовясь метнуть. — Не волнуйся, ей ничего не грозит. Лучше подумай о себе. — Тебе бы тоже не мешало кое о чем подумать, Джером, — Ребекка знала: она очень удивит бандита. Целительница не планировала сообщать Валеске, что стала из-за него матерью. Но вдруг он пощадит Брюса Уэйна. Этот мальчик не должен умереть. Его ждет большое будущее. Он может стать спасителем Готэма. — Подумай о твоем сыне, — продолжала Эссен. — Его тоже могут убить. — У меня нет детей, — Джером метнул мячик, попал в цель. Брюс почти успел оттолкнуть преступника. Почти успел. Мужчина, сидевший на возвышении закричал, под ним открылся люк. Бедняга упал прямо в аквариум с пираньями. Целительница щелкнула пальцами, останавливая сердце пленника. Возможно, Эссен бы испытывала чувство вины. Женщина ненавидела убивать, но сегодня был особенный день. Эссен не отошла от потери матери и любимого человека. Морально раздавленная, обессилевшая она не смогла бы больше печалится о невинно убитой жертве. В конце концов лучше словить сердечный приступ, чем быть заживо сожранным пираньями. — Когда спишь с девушкой, используй презервативы, если не желаешь, чтобы она обзавелась подарком, — язвительно посоветовала преступнику Ребекка. — Прости, Брюс. Это была личная информация. Брюс ничего не ответил. Он смотрел на убитого мужчину. Наверное, пораженный недавним убийством. Никто и никогда не останавливал на глазах Брюса сердце жертвы, просто щелкнув пальцами. Джером молчал, сраженный новостью о собственном отцовстве. Молчали и психи, ожидая реакции лидера. — Необязательно рожать ребенка. Можно сделать аборт, — подал голос Валеска. — Или выпить противозачаточные. Или еще что-нибудь. Вам женщинам виднее. Ребекка усмехалась. Если бы все было так просто. Хотя, пожалуй, это к лучшему, что она не нашла способ избавиться от детей. Иначе бы Виктор с Жюли, ее милые крошки, никогда не родились. Дети радовали сердце матери. — Ладно, белочка, — решил Джером, широко улыбаясь Ребекке, — жди меня в гости. Добро пожаловать на мое представление, миссис Валеска. — Нам сегодня придется с тобой постараться, Брюсси. — обратился главный псих к Уэйну, обнимая его за плечи. - Нельзя разочаровывать даму. Джером сделал знак рукой. Четверо психов подняли негодующую целительницу на руки и куда-то понесли. Наступило время шоу, где Ребекке Эссен было уготовано место невольной зрительницы. А шоу, как было известно всем смотревшим телевизор гражданам Готэма, должно продолжаться.***
Она пропала. Точно пропала. Бекки вздохнула. С ее стороны очень глупо влюбиться в человека лет на шесть старше себя, особенно если она видела этого человека только на фотографии. Хуан взрослый, ему целых шестнадцать лет. У него огненно-рыжие волосы, глаза синие, на лице много веснушек. Кожа Хуана светлая, молочная. Наверное, легко обгорает на солнце. Самое обидное: у Хуана есть девушка. Высокая брюнетка по имени Скарлетт, брат Николаса стоял с ней в обнимку на фотографии, обнимая Скарлетт одной рукой и держа пистолет в другой. У Скарлетт большая грудь. Мальчикам нравится большая грудь. Скарлетт — взрослая девушка, она старше Хуана на два года. У Бекки нет никаких шансов завоевать сердце Хуана. Не взаимно любить тяжело. Будь тебе хоть десять лет, хоть пятьдесят. Ну, почему у Николаса такой красивый брат? — Ты сегодня задумчивая, Бекки, — Сара задумчиво посмотрела на дочь. Бекки была непривычно молчалива. Купленное Сарой клубничное мороженое съела с неохотой, мультики смотреть отказалась, а за чаем долго размешивала сахар в чашке, думая о чем-то своем. Глаза у Бекки покраснели. Очевидно, она плакала. Правда неясно: почему? Может, у нее проблемы в школе? — С тобой точно все хорошо? — Да, мама, — ответила Бекки. С ней в самом деле было все хорошо. У нее ничего не болело, ну, кроме, души. Хотя, может, любовь это болезнь? В самом деле влюбленному человеку не хочется ни смотреть мультики, ни есть пирожные, поданные к чаю. (Маленькая Эссен всегда любила песочные пирожные). Влюбленного человека даже мороженое не способно обрадовать. Бекки думала о Хуане. Она, конечно, не признается ему в любви. Как ни крути, но она для него лишь маленькая подружка его маленького брата. А было бы здорово встретиться с Хуаном хотя бы разок. Может, Николас пригласит их с Эриком к себе домой? Бекки нетерпеливо заерзала на стуле. Ей срочно нужно разделить с кем-нибудь свои чувства. — Мам, я, кажется, влюбилась, — Бекки смущенно опустила глаза, рассеянно рассматривая столешницу, признание далось девочке нелегко, ее щеки горели. — Правда? — слегка удивленная Сара сделала небольшой глоток чая из чашки. (Сара считала, что в десять лет рановато влюбляться, пусть и впервые. Сама Сара Эссен влюбилась в двенадцать лет в молодого симпатичного учителя истории, в которого, впрочем, влюбились многие ее одноклассницы) — И кто он? Одноклассник? — Нет, — Бекки замялась, слегка прикусила губу. — Он меня старше. Я для него всего лишь маленькая девочка. Ага, и у него есть пистолет. Возможно, брат Николаса когда-нибудь сядет в тюрьму. Бекки не стала рассказывать матери про Хуана, понимая: парень не в ладах с законом. Вероятно, его ищут полицейские. Нет, мама определенно не должна ничего знать. Но как неприятно иметь секреты от матери. Раньше они разговаривали по душам. А теперь у Бекки есть тайны. — Рано или поздно все мы влюбляемся, — Сара старательно выбирала слова, ладонь матери накрыла ладонь дочери, давая безмолвную поддержку маленькой влюбленной девочке, влюбившейся первый раз в жизни. — Не всегда наша любовь взаимна. Иногда мы страдаем. Но рано или поздно боль пройдет, а от былой любви останутся светлые воспоминания. Дочь слушала мать, благодарно улыбаясь. — Я люблю тебя, мамочка, — призналась она, как признавалась множество раз. Бекки потерлась щекой о материнскую ладонь, чувствуя внезапно возникшую в ее душе сильную волну нежности по отношению к матери. Было бы здорово, если бы они сидели бы так целую вечность на кухне, пили чай, разговаривали. Маме было бы не нужно идти на работу, мама бы не рисковала жизнью, борясь с преступностью, чтобы законопослушные граждане Готэма могли жить спокойной и стабильной жизнью. Почему в Готэме так много преступности? Как было бы здорово, если бы все люди жили в мире и согласии. — Можно я сыграю для тебя на скрипке? Сара кивнула, поощряя дочь. Мысленно замечая очередное сходство Бекки с Ричардом. Ричард обожал играть на скрипке. Он и в полицию попал случайно. Отец Ричарда желал, чтобы его сын стал полицейским. В итоге, Ричард умер, отдав жизнь за жизнь другого человека. На скрипке Ричарда теперь играла Бекки, с удовольствием посещавшая уроки музыки в школе. И Сара Эссен скорее расшибется в лепешку, чем позволит дочери работать в полиции.***
— Правда, красавчик? — Николас подмигнул смутившейся Бекки, девочка рассматривала принесенную ее другом фотографию. — По моему брату все девчонки тащатся, — хвастливо произнес мальчик. — Мы, Рамирес, все красавчики. — Что-то я не заметил, — съязвил сидевший на краю крыши Эрик, он сосредоточенно смотрел на раскинувшийся перед ним город, тщательно зарисовывая увиденное карандашом в альбоме. — Просто у кого-то очень плохое зрение, — Николас откусил половинку печенья, а другую половинку протянул голубю. Птица взяла предложенное угощение, отлетела в сторону, чтобы другие голуби не отобрали у нее печенье. Бекки сделала из горячей чашки глоток чая, любуясь рыжим парнем на фотографии. Он взрослый, смелый, красивый. Ему плевать на правила. Бекки искренне желала, чтобы дерзко усмехающегося красавчика не убили полицейские. Нетрудно было догадаться, Хуан нарушал закон, вероятно, пистолет он достал нелегально. Интересно, способен ли брат Николаса выстрелить в живого человека? — Зачем ты их кормишь? Они заразные, — Эрик поднял глаза от альбома, неодобрительно покачал головой, следя за действиями Николаса. — Запомни, дружище, человек — самая заразная зараза на свете, — Николас улыбался, довольный шуткой. — А заботиться о других полезно. — Николас, кто с твоим братом? — спросила Бекки, ощущая слабый укол ревности. Девушка на фотографии была красивая и взрослая. Хуан ее обнимал. А на Бекки бы он не взглянул. Бекки слишком маленькая. Ей всего десять лет, скоро исполнится одиннадцать. Но ее возраст ничего не решает. Для Хуана она всего лишь маленькая девочка. Плохо быть маленькой. Очень плохо. — Скарлетт, самая сексуальная мед.сестра Аркхема, — объявил Николас. — Живет с нами. Правда, милашка? — мальчик послал изображенной на фотографии девушке воздушный поцелуй. — Прелесть, — прокомментировал окончательно оторвавшийся от рисования Эрик. — Твой брат случайно не у нее лечится? Бекки вздохнула. Эрик, видимо, сегодня был не в настроении. Хмурился постоянно, скрещивал руки на груди, отворачивался, избегая прямых взглядов. Его глаза были опухшими. Очевидно ее друг плакал. Вероятно, снова получил от папаши. Но о побоях никому не рассказывал. Гордый был слишком. Не желал показаться слабым. Лишь, как обычно, надел одежду, большую по размерам, чтобы скрыть свежие синяки. Например, сейчас Эрик был одет в длинную серую кофту. — Не-а, — ответил на словесный выпад Эрика Николас. — Мой брат полностью здоров на голову. А вот по поводу тебя не уверен. — Хватит, перестаньте, — Бекки перестала разглядывать фотографию, понимая: нужно вмешаться. Иначе произойдет ссора. Эрику сегодня особенно сильно хочется подраться, сорвать на ком-то злость. Привести эмоции в порядок после проигрыша. Николасу всего восемь лет. Конечно, он проиграет. Друзья не должны драться между собой. — Сильно болит? — девочка подошла к Эрику, осторожно коснулась его плеча. — Мама говорит, у меня получается снимать головную боль прикосновениями, — Эссен смущенно опустила глаза, ей не нравилось отличаться от нормальных детей, обычно нормальные дети не лечат головную боль прикосновениями. — Может, я смогу тебе помочь? — Ерунда, — отмахнулся Эрик, не желающий показывать собственную уязвимость. — Я в порядке. — Вот ты где, Ники. На крыше старой голубятни появилась девочка. Рыжая, голубоглазая сестра-двойняшка Николаса. Волосы у нее были собраны в хвост, но челка, легкая, воздушная, упрямо лезла вверх. Девочка неодобрительно смотрела на братца. Бекки с удивлением разглядывала девочку. Эссен неожиданно для себя почувствовала с ней некую необъяснимую связь. — Как ты меня нашла? — спросил Николас, почесывая нос. В присутствии рассерженной сестры у него по необъяснимым причинам начинало чесаться все тело. Возможно, это была своего рода странная защитная реакция, которая, правда, ни от чего не защищала. Николас всегда мог получить от любимой сестры заслуженный подзатыльник. — Я всегда знаю, где ты шляешься, Ники, — фыркнула девочка. — Может, объяснишь мне, какого черта ты свалил из дома, оставив меня одну с обкуренной мамашей? Бекки взяла Эрика за руку, чувствуя дискомфорт в присутствии сестры Николаса. Пальцы у девочки незначительно покалывали. Бекки боялась, что произойдет непредвиденное. Ей точно не хватало кого-то задушить. Эссен боялась дремлющей в ней силы. Вдруг когда-нибудь именно эта сила приведет ее за решетку? — Я просто подумал, было бы неплохо, если бы о ней кто-нибудь позаботился, — теперь Николас почесывал зудящее ухо. — Хуан ушел по делам. Осталась ты, Магда. — Если учесть, что эта мегера меня ненавидит, это было очень мило с твоей стороны, Ники, И да, для тебя я Магдалина, — Магдалина сжала кулаки, испытывая сильное желание врезать непутевому братцу. Бекки следила за перепалкой брата и сестры, думая о том, что нужно как-то погасить ссору. Градус напряжения в воздухе стал непозволительно высок. Ее может рвануть. Напряжение, зародившееся на кончиках пальцев рук, распространялось по телу. Эссен понимала нужно что-то сделать. Иначе у нее произойдет стихийный выброс. — Привет, — Бекки неуверенно улыбнулась девочке. — Я Бекки. Бекки Эссен. — Вижу у тебя появились дружки, — обратилась Магдалина к брату, она неодобрительно посмотрела на Эрика с Бекки. — Тебя я знаю, Эрик. Ты ручная обезьянка моего брата. А ты, Бекки… — Магдалина хотела сказать что-то гневное, но неожиданно для себя осеклась, глаза у нее удивленно расширились. — Подожди, ты что, ведьма? — спросила девочка. — Сама ты ведьма, — огрызнулась Бекки, обиженная резким словом. — Обзываться нехорошо. — Я знаю, что я ведьма, — усмехнулась Магдалина. — Ты тоже ведьма и рано или поздно должна это признать. Иначе произойдет большой бух. Девочка выпучила глаза, хлопнула в ладоши, а затем рассмеялась. Легко и беззаботно. Глядя на нее, Бекки рассмеялась тоже. На душе Эссен стало легче. Обида прошла. Вне сомнения будет здорово, если она подружится с Магдалиной. Магдалина точно не станет считать ее монстром. Сестра Николаса сама особенная. Кто знает, может, именно она подскажет Бекки, как ей договориться с собственным телом. — Я Магдалина, — сестра Николаса, улыбаясь, протянула Эрику с Бекки руки. — Для друзей просто Магда. Бекки с удовольствием пожала руку девочки. Эрик нахмурился, но протянутую ему руку все-таки пожал. Мальчик был обижен на бесцеремонную сестру Николаса. — Эрик, хватит дуться. Прости, если я тебя обидела, — небрежно извинилась Магдалина. — Я, когда злая, могу легко всяких гадостей наговорить. Мир? Эрик несколько секунд подумал, решая простить ли ему обиду или нет. — Мир, — кивнул мальчик, решив больше не обижаться, раз у него попросили прощения.