Now I will tell you what I've done for you Fifty thousand tears I've cried Screaming, deceiving and bleeding for you And you still won't hear me Сейчас я расскажу тебе, что я сделала ради тебя, Я проливала реки слёз, Я кричала, обманывала и истекала кровью ради тебя. И всё равно ты не слышишь меня. Evanescence — Going Under
Only those who care about you, hear you, when you silent Только те, кто по-настоящему заботится о тебе, слышат тебя, когда ты молчишь
Анна чувствовала себя так, словно её пожевали и выплюнули. Она была вымотана. На самом деле, она даже не помнила, когда последний раз чувствовала себя настолько отвратительно. Она безумно хотела спать, всё тело было будто налито свинцом, и желание просто плюнуть на всё и найти первый попавшийся угол, чтобы поспать, с каждой минутой становилось всё сильнее и сильнее. Но она знала, что даже если и сделает это, всё равно не заснет, неважно, насколько измучена и обессилена она будет. Этой ночью она ни разу не сомкнула глаз. Просто лежала всё время, уставившись пустым взглядом в окно, и смотрела, как медленно ночь сменяется утром, как поднимается солнце и его первые лучи падают на землю, считая минуты до тех пор, пока она не сможет встать и закончить эту жалкую браваду. Когда солнце было уже достаточно высоко, она тихо поднялась с кровати, стараясь не разбудить мирно спящих подруг, и вышла из комнаты, чтобы привести себя в порядок. Вчера вечером она даже не потрудилась снять форму и легла прямо в ней. Теперь она вынуждена столкнуться с последствиями в виде мятой одежды. Когда Леви увидит её, он будет в ужасе. При этой мысли Анна вздрогнула, а сердце кольнуло острой болью. Она не хочет об этом думать. Ни о нем, ни о своей форме, которая обычно чистая и безупречно выглаженная, а теперь выглядит как скомканный лист бумаги. Ей абсолютно плевать, что подумает капитан, когда увидит её. По крайней мере, она изо всех сил пыталась убедить себя в этом. Закончив с утренним туалетом, она вернулась в их с Синой и Джули комнату. Девушки уже проснулись, кровати были аккуратно заправлены, форма надета, которая в отличие от формы Анны, была в идеальном состоянии у обеих. Встревоженные взгляды подруг скользили по ней, но она упорно продолжала игнорировать их, делая вид, что не замечает, как Сина то и дело оглядывается через плечо, чтобы мимолетно посмотреть на Анну, или как Джули открывает рот, чтобы вот-вот что-то произнести, но не найдя нужных слов, закрывает его, хмуря брови. Анна лишь молча подошла к своей кровати, достала из шкафа свое снаряжение и принялась привычными, отточенными движениями закреплять его на бедрах. Она делала это каждый день вот уже несколько лет, и теперь могла совершать этот ежедневный ритуал с закрытыми глазами. Металл звонко стучал, эхом раздаваясь в непривычно тихой комнате. Закончив, девушка не глядя на подруг развернулась на каблуках и направилась к двери. Она слышала, как Сина позвала её по имени, как Джули дернулась, чтобы поймать её руку, но не успела, и дверь с грохотом закрылась за Анной. Получилось намного громче, чем она планировала, но какая теперь разница? Глубоко вздохнув, она зашагала по коридору. Анна не хотела так поступать. Совсем не хотела. Она знала, что это несправедливо по отношению к подругам, которые ни в чём не виноваты, разве что в том, что беспокоятся о ней. Но в этом упрекнуть их было сложно. Кто бы не переживал на их месте? Но прямо сейчас Анна ничего не могла с собой поделать. Она не хотела смотреть в наполненные тревогой глаза, отвечать на вопросы, ответов на которые у неё не было. Она была уверена, что Сина и Джули поняли бы её, и если бы она попросила их, не стали бы спрашивать ни о чём. Но ей нужно время, чтобы успокоиться, прийти в себя, разобраться во всем. Например, в том, почему она так отреагировала на слова капитана. Девушка всегда знала, или по крайней мере подозревала, что завоевать доверие такого человека, как Леви, будет непросто, особенно после того, что она натворила год назад. Одна эта фатальная ошибка стоила ей очень многого. Анна чувствовала, что Леви держит её в своем отряде только из-за Эрвина и Сины, и её тошнило от этого. Почему? Разве ей не всё равно? Главное ведь, что она рядом с дорогими людьми, а кто что думает о ней ей совершенно неважно. Так она считала, пока не столкнулась с глазами, полными отвращения и презрения. Они стали её самым главным кошмаром. Она хотела во что бы то ни стало исправить эту ошибку, стереть из памяти, будто её никогда и не было. Она тренировалась изо всех сил, выкладывалась по полной, и за всё время она больше ни разу не дала повода усомниться в ней. Но это было безрезультатно. Леви будто не замечал её усилий. Или намеренно игнорировал. Девушка скрипнула зубами, сжимая ладони в кулаки так, что ногти впились в бледную кожу. Почему? Почему он не может дать ей второй шанс? Почему не видит, что она исправилась? Почему не может понять, что теперь ей можно доверять? Почему он так сильно её ненавидит? Слова, сказанные им вчера вечером, больно резали глубоко внутри. Реальность тяжело обрушилась на Анну, убивая все надежды и оставляя только пустоту. Она не знала, что делать дальше. Девушка предполагала, что вернуть расположение капитана будет очень непросто, что на это потребуется время, возможно, огромное количество времени, но она верила, что сможет сделать это. Теперь же… Она сомневалась, что у неё когда-нибудь это получится. Как поступить дальше? Перевестись в другой отряд? Нет, она не могла просто взять и бросить подруг. Логически она понимала, что они всё равно будут видеться, что она останется с ними даже во время вылазок, но всё же. Она чувствовала, что это будет предательством с её стороны. В конце концов, они вместе уже столько лет, они семья, они привыкли друг к другу и лишиться сейчас подруг будет равносильно тому, как, если бы ей отрубили обе руки. Нет, она не могла сделать это. Значит, придется смириться. С тем, что она никогда полностью не будет частью отряда, что ей никогда полностью не будут доверять, что эти глаза никогда не посмотрят на неё с уважением и одобрением. Они навсегда останутся ледяными и мрачными, наполненными скрытой ненавистью. Анне не понимала, куда шла, ноги сами вели её к выходу из замка, затем мимо конюшен, обойдя тренировочное поле. Она остановилась только когда осознала, что перешла на бег, её дыхание сбилось, а замок остался далеко позади. Она стояла прямо перед большим дубом, настолько древним, что он наверное видел то время, когда титаны ещё не существовали, а люди бились друг с другом, отстаивая свои жалкие амбиции. Девушка медленно подошла к дереву и опустилась вниз, плюхаясь прямо на траву, ещё влажную от утренней росы, и прижимаясь спиной к жёсткому стволу дуба. Глаза её закрываются, а голова облокачивается назад. Она так устала, что хочется кричать. Анна и раньше могла всю ночь провести без сна, бессонница не была таким уж редким явлением, но прямо сейчас она чувствовала себя так, будто не спала неделю. Эмоциональное напряжение могло выматывать похлеще любых физических нагрузок. Девушка бы сейчас всё отдала за пару часов глубокого сна. Может наплевать на тренировку и просто остаться тут? Когда-нибудь она должна воспользоваться тем, что Эрвин её дядя. Она просто скажет ему, что ужасно себя чувствовала, девушка была уверена, что Главнокомандующий не будет против. А Леви может идти к чёрту, против Эрвина он пойти не посмеет. Конечно, мысль эта была слишком соблазнительной, но Анна знала, что не сделает этого, как бы сильно ей ни хотелось. Она не станет бегать от Леви, несмотря на то, какие бы ужасные их отношения не были. Он всё ещё её капитан, а она всё ещё солдат, который обязан подчиняться приказам. А пользоваться своим родством с Главнокомандующим, чтобы отмазаться от обычной тренировки — это низко и мерзко. Она ведь так жаждет уважения и доверия. Так о каком уважении может идти речь, если она поступит так отвратительно? Абсолютно исключено. Анна решила, что завтрак она в любом случае пропустит, потому что не только не успеет к нему, но и чисто физически не сможет засунуть в себя даже кусок хлеба без вероятности того, что он через минуту окажется на полу. Так что ей оставалось просто посидеть здесь и подождать окончания завтрака, а потом она пойдет на тренировку. Анна подумала о том, что надо будет извиниться перед подругами за своё поведение, но решила, что сделает это после, когда они будут наедине в своей комнате. Анна сидела с закрытыми глазами и слушала, как ветер колышет листву, как поют птицы, и просто наслаждалась тишиной этого прохладного утра. Но тишина продлилась недолго, а голос в её голове настойчиво и ядовито, будто шепча прямо ей на ухо, насмехаясь, прошипел: — Сина может и простила тебя, но это не отменяет того факта, что из-за тебя она чуть не погибла. Меня тошнит от таких людей. Можешь из кожи вон лезть, я не поменяю своего мнения, Анна. Она помнила каждое слово, каждое движение губ, когда он произносил это, смотря на неё так, будто она ничего более, чем грязь под его подошвой. Она помнила, как ей хотелось кричать и плакать, как её сердце разрывалось от несправедливости, от ярости, от отчаяния, от боли. Она помнила, как больно это было, и сейчас, когда эти слова вертятся у неё в голове снова и снова, ей кажется, что эта боль только усилилась. Она не дает ей дышать, наполняет её с ног до головы, будто она погрузилась в ледяную воду и никак не может всплыть наружу, чтобы вздохнуть. А Леви словно стоит и держит её голову под водой, не давая ей выбраться. Девушка медленно разлепляет глаза и тут же щурится от яркого света. Сколько она так просидела? Она просто надеялась, что не опоздала. Ещё большие проблемы ей совсем не нужны. Анна быстро поднимается и отряхивает штаны от налипшей травы и грязи, поправляет снаряжение и быстрым шагом идет в сторону тренировочного поля. Девушка молилась, чтобы Леви ещё не пришёл. Почему-то сейчас она чувствовала себя ещё хуже. Всё её тело будто весило тонну, ноги совсем не слушались, и она упорно заставляла их двигаться, перед глазами стояла пелена, и она почти не видела, куда шла. Анна понятия не имела, как будет тренироваться в таком состоянии, но выбора у неё в любом случае не было. Подойдя к полю, первым делом она заметила, что подруги уже были там, да ещё и в компании этого мальчика-титана. Он выглядел потерянным и постоянно поглядывал на Сину, стараясь встать к ней поближе, как щенок, который ни на шаг не отходит от своего хозяина. Раньше Анна бы ухмыльнулась на это, отвесила пару шуточек, но сейчас у неё не было ни сил, ни желания это делать. Поэтому она просто молча встала рядом, давая понять о своем присутствии. Говорить сейчас не хотелось, и Анна надеялась, что Сина и Джули просто подождут до вечера, а потом могут завалить её вопросами. После короткого ожидания на поле появилась причина того, почему Анна сейчас в таком состоянии, готовая в любую минуту упасть на землю без чувств. Девушка обратила внимание, что Леви тоже выглядит более уставшим и более раздражённым, чем обычно. При этой мысли приятное тепло разлилось по её телу. Хорошо осознавать, что она не одна в таком плачевном состоянии, хоть состояние Леви и нельзя было назвать таковым в полном смысле этого слова. После короткой команды от капитана, они все поплелись к линии старта, чтобы начать бежать. Девушка всё время чувствовала на себе беспокойные взгляды Сины и Джули, но надеялась, что они не заметят, насколько отвратительно она себя чувствует. Ей просто нужно пережить этот день. Как только Анна пробежала первые несколько десятков метров, она поняла, что долго не протянет. А она знала, что это всего лишь разминка, и дальше им предстоят силовые упражнения, а потом ещё несколько часов бега. Она не выдержит всю тренировку. Анна удивится, если сможет закончить хотя бы эту разминку, но что делать дальше она понятия не имела. Она бежала из последних сил, то и дело спотыкаясь на ровной поверхности, потому что ноги отказывали, лёгкие горели так сильно, что ей казалось, будто в её груди горит маленький пожар, сжигая все внутренности до тла, во рту она чувствовала вкус собственной крови, и от этого тошнота подступала к горлу. Но она продолжала бежать, доводя свое тело до предела, выжимая из себя последние силы, которые только ещё в ней оставались. Она бежала немного впереди подруг, чтобы они не видели её измождённого лица, а те тихо о чём-то переговаривались, но Анна была слишком сосредоточена на том, чтобы не рухнуть на землю, поэтому не следила за их разговором. Где-то краем уха она услышала, как к ним подбежал Адам, но шум в её голове вдруг стал слишком громким и сильным, на её виски давило с невероятной мощью, всё её тело затрясло, как в лихорадке, и наконец мышцы, доведённые до предела, сдались. Она больше не могла сопротивляться, её тело требовало отдыха, кричало от боли и усталости, и Анна, почувствовав, как колени подгибаются, проваливается в темноту.***
Всё вокруг было тёмным, она не видела ничего, только абсолютную черноту. Она изо всех сил пыталась открыть глаза, но веки были будто приклеены, они не открывались, как бы она ни старалась. Голова была очень тяжёлой и болела так, будто по ней били несколько часов подряд. Она также попробовала её приподнять, но опять потерпела поражение. Тут она заметила, что не только голова, но и всё тело не слушалось, и при попытке пошевелить хоть какой-нибудь частью тела, мышцы протестующие кричали и острая боль накрывала её, как одеялом, с ног до головы. Но тем не менее шум в её ушах потихоньку становился тише, и она где-то вдалеке уловила чьи-то голоса. — …под контролем. Я отнесу её. — Я её капитан, и она моя ответственность. Так что дай её мне, я позабочусь о ней. А ты иди и продолжай тренировку. Голоса были до боли знакомыми, но туманный разум девушки не мог пока сообразить, кому они принадлежали. Анна почувствовала, как вокруг её плеч что-то сжалось на секунду, но затем она услышала вздох и тихий голос произнёс: — Да, сэр. Последовало какое-то движение, отчего её мышцы вновь пронзило болью, и девушка глухо застонала. Что-то крепкое и сильное обхватило её, не давая даже пошевелиться. Анна попробовала ещё раз открыть глаза, и на этот раз они поддались. Всё вокруг было мутным и неясным, она видела только очертания, но эти черные, как ворона крыло волосы и эту бледную, как воротник его жабо, кожу, она узнает всегда и везде. — К-капитан… Голос её прозвучал так тихо и хрипло, что она не была уверена, услышал ли он её вообще. Она моргнула пару раз, чтобы этот туман перед её глазами рассеялся, и лицо Леви стало чётче. Он посмотрел на неё, и ей показалось, что она увидела в его глазах страх. Но она тут же одернула себя. Такого не может быть. Чтобы Леви Аккерман чего-то боялся, да ещё боялся за неё, девушку, которую он ненавидит. Это невозможно. Скорее всего, это просто её всё ещё затуманенный рассудок играет с ней и заставляет её видеть то, чего нет на самом деле. Его голос был чуть громче шёпота, когда он сказал: — Мы почти пришли, Анна. Ещё чуть-чуть. Она медленно повернула голову в сторону его лица, но он уже отвернулся и смотрел прямо перед собой. Его руки вокруг её плеч были тёплыми и крепко сжимали её, отчего сердце девушки почему-то забилось чаще. Он был такой тёплый, что Анне захотелось сильнее прижаться к нему, полностью погрузившись в это тепло. Ей было всё равно куда он её несёт и зачем. Её голова больше не могла оставаться приподнятой и тяжело опустилась на его плечо, глаза закрылись, и она неосознанно уткнулась носом в его шею, вдыхая запах мыла и черного чая с ароматом бергамота. Если это был всего лишь сон, она хотела остаться в нём подольше. С этой мыслью Анна снова погрузилась в черноту.***
Очнувшись во второй раз, Анна подумала, что готова убить любого, кто осмелился стать причиной её пробуждения. Неважно, было ли это нападение титанов, или конец света, или ещё что-то, ничего не могло стать достаточно веской причиной, чтобы вырвать её из такого глубокого и спокойного сна. Она даже не помнила, когда в последний раз спала так сладко — без сновидений, без кошмаров, без тревоги. Кажется, с тех пор прошло уже тысячу лет. И даже неважно, что, возможно, это было всего несколько минут, но это были лучшие минуты в её жизни. Ей было так тепло, так уютно, так хорошо, что она чуть ли не застонала в голос от разочарования, когда её глаза медленно открылись. Всё перед ней медленно плыло, будто она выпила слишком много, острая боль пронзила её виски. Девушка поморщилась и подняла руку, чтобы потереть болезненное место. Какой-то шелестящий звук привлек её внимание, и она осторожно повернула голову в его сторону, отчего боль стала ещё сильнее. Первое, что она увидела перед собой, это лицо Леви. Он сидел со скрещенными на груди руками, его брови были нахмурены в своей обычной манере, а губы плотно сжаты в тонкую линию. Он был неподвижным, как мраморная статуя, казалось, он даже не дышал. Мужчина смотрел на неё, но по выражению его лица нельзя было сказать, о чём он думает. Анна оторвала свой взгляд от капитана и огляделась вокруг, чтобы понять, где чёрт возьми она находится. Большие деревянные шкафы, заваленные книгами, полки с всевозможными хирургическими инструментами, полный хаос на рабочем столе в виде кучи мятых листов бумаги, письменных принадлежностей и ещё всякого ненужного мусора, которому Анна даже не могла дать название, — всё это говорило о том, что она находится в лаборатории Ханжи. Бывала она здесь не так уж и часто — Бог как-то ограждал её от посещения этого места. Люди мимо него даже проходить боялись, потому что только Всевышний знал, чем тут занимается эта сумасшедшая женщина. Анна ничего против Ханжи не имела, напротив: она ей даже нравилась в какой-то степени, но порой она могла быть слишком… Не от мира сего. Когда девушка оказывалась рядом с лабораторией, отсюда постоянно доносились какие-то возбуждённые вскрики женщины, её громкий голос, будто она яростно с кем-то спорила, грохот, треск, иногда даже плач. В общем, Анна предпочитала держаться от этого места подальше, потому что кто знает, что взбредет в голову Ханжи. Самой женщины нигде видно не было. Что не могло не напрягать. Оставаться в комнате наедине с Леви хотелось сейчас меньше всего, особенно после того разговора, что был у них меньше двенадцати часов назад. Девушка попыталась приподняться, о чём естественно сразу же пожалела, когда боль снова напомнила о себе, пронзая её череп с такой силой, что она невольно ахнула и зашипела. Капитан резко вытянулся в её сторону, и она понадеялась, что каким-то чудом сможет стать невидимой. Его голос был жёстким, твёрдым и не оставлял места для спора. — Лежи и не двигайся. Ты ещё не окончательно пришла в себя. Анна замерла на полпути, но сделала, как сказал мужчина и легла обратно, лишь немножко подтянув себя на локтях, чтобы принять полусидящее положение. Она устало потёрла глаза, пытаясь хоть так немного ослабить боль, а затем снова взглянула на мужчину, который по-прежнему сверлил её своим непроницаемым взглядом. — Что произошло? Леви вздохнул, его глаза немного смягчились, и Анна увидела в них раздражение смешанное с чем-то таким, чего девушка не могла объяснить. — Ты потеряла сознание во время тренировки. Я принёс тебя к Ханжи. Она сказала, что это переутомление, вызванное недостатком сна и недоеданием. Твое истощённое тело не смогло справиться с физической нагрузкой. Ничего серьёзного, тебе просто нужно поесть и поспать. Анна поморщилась при словах Леви. Его тон был нейтральным, не выдающим никаких эмоций, но был здесь еле уловимый оттенок выговора, как если бы родители ругали своего ребёнка за какой-то глупый проступок. Девушка понимала, что сама довела себя до такого состояния. Конечно, бессонные ночи не были для неё чем-то новым. Она и раньше могла пролежать всю ночь без сна, ворочаясь в кровати и слушая дыхание мирно спящих подруг, а утром быть на ногах без проблем, да ещё и пережить тренировку Леви после этого. Она привыкла, научилась с этим справляться, так что раньше никаких трудностей не возникало. Но сейчас ситуация была совершенно другая. Она провела две ночи подряд, не сомкнув глаз, не помнила, когда ела в последний раз, а её нервная система была на пределе после событий вчерашней ночи. Всё это вместе привело к тому, что она отключилась прямо посреди тренировки, и капитану Леви пришлось тащить её через весь замок к Ханжи. Кровь застыла в её жилах, сердце пропустило удар, и она сглотнула тяжёлый и горький ком в горле. Она снова подвела его. Показала, какая она на самом деле слабая, никчёмная, ни на что не годная. Как она допустила это? Почему она вновь и вновь делает одни и те же ошибки, говорит себе, что в следующий раз всё будет по-другому, но ничего не меняется. Злость наполняет её, проникает в каждую клеточку тела, заставляя её руки трястись, а зубы впиваться в нижнюю губу, прокусывая до крови, лишь бы не закричать от отчаяния. Кое-как взяв себя в руки, Анна находит свой голос, который немного дрожит от еле сдерживаемых эмоций, но она рада, что смогла это скрыть, заставляя себя звучать как можно твёрже. — Я прошу прощения, капитан. Этого больше не повторится. Ложь! Это ложь, и ты знаешь это! — кричит внутренний голос, от чего она лишь стискивает простыни пальцами с такой силой, что практически слышит треск рвущейся ткани. Она не осмеливается посмотреть на Леви, боясь увидеть на его лице то, от чего так долго и упорно пыталась избавиться. Разочарование. Презрение. Омерзение. Ненависть. Его голос вырывает её из собственных мыслей. — Почему ты пришла на тренировку в таком состоянии? Почему не сказала мне? Я твой капитан, чёрт возьми! На это Анна не смогла сдержаться, и из её горла вырвался смешок, который прозвучал как-то слишком дерзко. Она всё-таки подняла свой взгляд на Леви, и была удивлена, что не увидела там ни разочарования, ни отвращения, ни ненависти, лишь раздражение и усталость. Девушка нахмурилась и резко воскликнула: — И что я должна была сказать? Извините, капитан, но я не могу прийти на тренировку, я не выспалась? Дерьмо собачье! Я думала, что справлюсь. У меня и раньше бывали приступы бессонницы, но всё было хорошо. Просто в этот раз… Она резко замолчала, понимая, что не может закончить эту фразу. Анна видела, что Леви должно быть понял, что она имела в виду, под «этим разом», и его глаза немного расширились от удивления, а всё его тело напряглось, будто ему жутко некомфортно. Анна не хотела заводить этот разговор, потому что это больно и бессмысленно. Он уже сказал всё, что хотел, так что какой смысл повторяться? Это лишь принесёт ей новую горечь, новую бессонную ночь и новые разочарования. Всё, что она хочет в данный момент, это хорошенько выспаться. Капитан был прав в том, что её тело ещё не восстановилось, а сейчас её организм недоумевает, почему она лежит на мягкой кровати, укрытая тёплым одеялом, её голова покоится на подушке, напоминающей огромное облако, а она до сих пор не закрыла глаза и не уснула крепким сном, который был для неё таким редким и желанным. Она ожидала, что капитан сделает ей выговор за то, что она повысила голос на старшего по званию, накричит на неё, сделает что угодно, чтобы указать ей её место, как делал это всегда, но в этот раз он просто промолчал, к огромному её удивлению. После непродолжительной паузы Леви открыл рот, чтобы сказать что-то, но ему не дали такой возможности, когда дверь резко открылась и в комнату влетели двое, как ураган, сносящий всё на своем пути. Анна не успела даже среагировать, когда две пары рук обвились вокруг неё, сжимая её в удушающие объятия, и девушка почувствовала, как хрустнули её кости. — Анна! Синхронно с обеих сторон девушки прокричали ей прямо в уши, отчего она болезненно поморщилась. Голову до сих пор простреливало болью, а всё тело ныло от усталости. Когда запас кислорода стал приближаться к нулю, а объятия не ослабевали, но становились всё сильнее, она прохрипела: — Не могу… Дышать. Резко две пары рук пропали, и она откашлялась, ловя ртом воздух. Когда дыхание её более-менее пришло в норму, она посмотрела на подруг, которые теперь стояли по обе стороны от её кровати, а их беспокойные взгляды были прикованы к ней. Анна с горечью подумала, что не заслуживает таких подруг, которые готовы броситься в любое пекло за ней, которые волнуются о ней, помогают, защищают её, как никто другой. Она поступила как последняя эгоистка, игнорировала их, избегала, отказывалась даже смотреть в их сторону, а они даже не думали обижаться на неё. Ей хотелось плакать, ей хотелось сгрести их обеих в объятия и прокричать, как сильно она им благодарна, как много они значат для неё, и как сильно она их любит. Но сейчас не время для этого, она была слишком вымотана, да и делать это при Леви как-то не особо хотелось. У неё ещё будет время. Девушка ещё раз глубоко вздохнула и кивнула. — Я в порядке. Анна понимала, что с какой-то стороны это было ложью, потому что чувствовала она себя отвратительно, всё её тело болело, будто её придавило камнем, голова гудела, а трупы наверняка выглядят не такими бледными по сравнению с ней. Но она не хотела ещё сильнее заставлять их волноваться. В конце концов, ничего страшного не было, ей просто нужно поспать, и она снова почувствует себя человеком. От резкого голоса Леви Анна вздрогнула и повернулась, чтобы посмотреть на него. Выглядел он не слишком довольным. — Я, вроде, сказал вам оставаться на поле. Но тот был проигнорирован, будто его вообще здесь не было. Девушки присели на кровать, на которой лежала Анна, тревога всё ещё отчётливо проступала на их лицах. — Мы чуть с ума не сошли от волнения! Когда ты упала, я думала, моё сердце остановится! Джули выглядела немного бледной, её глаза лихорадочно блестели, и Анна почувствовала, как её руки дрожат, когда ладонь девушки накрыла её собственную. — Всё хорошо, правда. Я просто немного устала, мне нужно поспать, и я буду в поря… — Анна, прости меня! Девушка удивленно перевела взгляд на Сину. Та выглядела ужасно, с красными глазами, которые были полны слёз, и стекали по её щекам, оставляя мокрые дорожки, с дрожащими губами, а из горла то и дело вырывались всхлипы. Сина снова кинулась на подругу, обвивая её плечи руками и зарываясь лицом в её шею, отчего рубашка Анны за считанные секунды пропиталась слезами. — Сина, за что ты извиняешься? Ты же ни в чём не виновата! Девушка лишь замотала головой и крепче стиснула Анну в объятиях. — Нет, это всё моя вина. Если бы только я не заставила вас помочь мне, если бы я не пошла в этот чёртов подвал, тогда всё было бы хорошо, и ты бы не довела себя да такого! Пожалуйста, Анна, прости меня! Новый приступ рыданий с ещё большей силой накрыл Сину, и она уже захлёбывалась слезами на шее у подруги, пока та раскачивала её взад-вперёд, как ребёнка, успокаивающе гладя по спине. — Всё хорошо, я тебя ни в чём не виню. Это не твоя вина, слышишь меня? Ну же, Сина, успокойся. Неизвестно сколько бы они так просидели, обнявшись и цепляясь друг за друга, если бы резкий голос Леви не нарушил эту идиллию. — Не хотите рассказать мне, что имела в виду Сина? В комнате наступила гробовая тишина, даже птицы за окном замолчали. Девушки затаили дыхание, боясь пошевелиться. Сина тоже замолкла, при звуке голоса брата её рыдания сошли на нет так же быстро, как и начались. Анна выругалась про себя. Она забыла, что Леви ничего не знает, и не должен ничего знать, ведь изначальный план заключался в том, чтобы ни одна живая душа не узнала, что Сина спускалась в подвал к Эрену, а особенно это не должен был узнать Леви. Но тем не менее, Анна с удовлетворением отметила, что ей всё-таки удалось тогда хорошо его отвлечь, что он ничего не заподозрил. Пусть она и высоко за это заплатила. Но сейчас это неважно. Надо срочно придумать, что делать теперь, как объяснить ему слова Сины так, чтобы не проболтаться? Сина медленно отпустила Анну, вытирая остатки слёз со своих покрасневших щёк, но повернуться к Леви не решилась, оставаясь лицом к Анне и опустив голову вниз. Прошло несколько долгих, даже чересчур долгих минут, но никто так и не заговорил, поэтому капитан лишь вздохнул и встал со стула, на котором сидел всё это время. — Неважно. Анна, на сегодня ты освобождаешься от тренировки. Сходи и поешь чего-нибудь, а потом поспи. А вас двоих жду на поле через десять минут. Без опозданий. С этими словами он развернулся и поспешно вышел из комнаты, закрыв за собой дверь. Девушки облегчённо выдохнули. Анна посмотрела сначала на Джули, потом на Сину и поняла, что чувствуют они себя сейчас примерно также. Не зная, что ещё сказать, Анна улыбнулась им и произнесла: — Вам нужно идти. А то заработаете несколько десятков лишних кругов за опоздание. Подруги улыбнулись в ответ и встали. Джули уже направилась к двери, но Сина продолжала стоять на месте, нервно теребя край своего пиджака. Когда Анна уже хотела было спросить, в чём дело, девушка решительно на неё посмотрела. — Я поговорю с ним. Расскажу всё про то, что было вчера вечером. В ответ Анна нахмурилась. Зачем ей делать это? Если Леви узнает правду, то у них у всех, но в особенности у Сины, будут большие проблемы. Можно же просто придумать какую-нибудь отговорку, свалить всё на то, что она была слишком напугана, наговорила какую-то чушь. Анна не думала, что Леви поверит им, но и расспрашивать дальше тоже не станет. — Ты не обязана этого делать. Сина лишь помотала головой и пожала плечами. — Он всё равно узнал бы рано или поздно. Да и я в любом случае уже проговорилась. Лучше пусть он узнает это от меня. Анна не понимала, почему она так хочет ему рассказать, но настаивать не стала. Иногда поступки Сины не поддавались никакому логическому объяснению, но именно за это она так любила подругу. Сонливость наваливалась на неё, и она из последних сил заставляла глаза оставаться открытыми. Анна махнула подругам и произнесла: — Я увижу вас после тренировки, хорошо? Постарайтесь выжить к этому времени. Сина и Джули лишь рассмеялись и, бросив напоследок «береги себя», поспешно вышли из комнаты. Анна могла бы поспать прямо здесь, в конце концов какая разница, но она подумала, что будет лучше всё-таки вернуться в свою комнату, на случай если Ханжи решит устроить какой-нибудь очередной эксперимент, да и в своей собственной кровати было как-то спокойнее. Так что недолго думая, она поднялась и направилась к двери, но та сама открылась, впуская майора, которая при взгляде на Анну широко улыбнулась. — О, Анна! Ты проснулась. А я как раз шла проверить, как ты. Леви остался с тобой, пока я не вернусь. Женщина вошла в комнату, неся в руках свёрток, в котором Анне даже представить было страшно, что могло находиться. Девушка подумала, что очень вовремя решила уйти. Ханжи аккуратно положила свою ношу на стол и повернулась к ней. — Кстати, где он? Анна лишь пожала плечами. — Он уже ушёл. Капитан сказал мне, что я потеряла сознание во время тренировки. Ханжи утвердительно кивнула головой. — Да, он принёс тебя ко мне около тридцати минут назад, бледный как полотно. Выбил ногой дверь и прокричал, чтобы я «быстрее сделала что-нибудь, чёрт возьми, пока я не скормил тебя твоим любимым титанам!» Хочу сказать, что ты чертовски его напугала, Анна. С каждым словом Ханжи глаза Анны расширялись всё больше, думая, что она либо сошла с ума, раз ей слышится такое, либо она настолько вымотана, что её голова уже работает неправильно, и у неё уже начались галлюцинации от усталости. Как такое может быть? Леви испугался? Из-за неё? Нет, это бред, полнейший бред. Человек, который ненавидит её так сильно не может беспокоиться о ней. Ведь так? Тогда зачем он сам понёс её к Ханжи? Зачем он сидел с ней, пока майора не было в комнате? Анна не знала, что думать после этого. Она хотела верить словам женщины, но не хотела обнадёживать себя. Это ничего не значило, он просто её капитан, а она его подчинённая, он просто чувствует ответственность, вот и всё, ни больше ни меньше. Но где-то внутри неё поселилось тёплое чувство, которое так приятно согревало её сердце от осознания, что Леви всё-таки помог ей, несмотря на его слова, несмотря на его отношение. Быть может когда-нибудь, в далеком будущем, если она останется жива, он всё-таки поменяется и простит её… Анна так глубоко погрузилась в свои мысли, что даже не слышала болтовни Ханжи, и только когда та позвала её пару раз по имени, девушка очнулась и заверила майора, что учтет всё, что та ей сказала, хотя она не помнит ни одного её слова. Поблагодарив женщину за всё, что она для неё сделала, Анна вышла из лаборатории и направилась в свою комнату. Она не хотела больше ни о чём думать, единственной её мыслью было побыстрее добраться до кровати.***
Проснулась Анна, когда уже был вечер и солнце, бросая последние свои лучи на землю, скрывалось за горизонтом. Девушка сладко потянулась в кровати, чувствуя, как хрустят её кости и каждая мышца в её теле напрягается. Ей было так хорошо, она была отдохнувшей, набравшейся сил и готовой свернуть горы. Но громкое урчание в желудке, которое наверняка услышали даже за стеной, прервало её планы. Оглянувшись вокруг, Анна заметила, что Сина и Джули ещё не вернулись, так что у неё есть время, чтобы сходить и взять что-нибудь перекусить. Быстро встав с кровати, девушка накинула куртку и поспешила вниз. В столовой было пусто, видимо, она проснулась раньше ужина. Девушка подумала, дадут ли ей вообще еду, ведь раздавать что-либо кроме строго назначенных порций в определенное время дня было категорически запрещено. Но живот неумолимо урчал, требуя хоть что-нибудь съестное, издавая звуки умирающего животного, поэтому Анна решительно направилась в сторону кухни. На удивление, еду ей дали без лишних вопросов и уговоров, что не могло ни радовать. Видимо, капитан или майор предупредили поваров, чтобы ей разрешили поесть без остальных. Анна никогда ещё не была так благодарна. Забрав тёплую еду, от одного запаха которой у девушки потекли слюнки, а желудок готов был съесть самого себя, если в него срочно что-нибудь не закинут, Анна почти бегом вернулась в свою комнату, где тут же набросилась на еду. Когда она доедала последний кусочек тушёного картофеля, дверь распахнулась и на пороге показались Сина и Джули. Взглянув на девушек, Анна поняла, что тренировка сегодня была особенно жёсткой. Обе выглядели так, словно они прямо сейчас скончаются от кровопотери. Бледные, с огромными кругами под глазами, которые были больше, чем сами глаза, они еле волочили ноги. Рухнув на кровать, которую занимала Анна, они громко простонали, а Джули прошептала: «Господи, просто дай мне умереть». Анна подвинулась, давая подругам больше места и сказала: — Я вижу, тренировка удалась. Сина перевернулась на живот и пробурчала в подушку: — Заткнись, или, клянусь Богом, я придушу тебя. Анна закатила глаза и засунула оставшийся кусок картошки себе в рот. В состоянии подруг не было ничего удивительного. Что касалось тренировок, в этом Леви абсолютно их не жалел, всегда говоря, что «если вы не можете выдержать это, то в армии вам делать нечего». Анна знала, что в какой-то степени он прав, солдаты всегда должны быть в прекрасной физической форме, чтобы выжить во время вылазок, но иногда он бывает слишком жесток к ним, когда они буквально ползли на ужин после тренировок. Джули немного привстала и посмотрела на Анну. — Сегодня, когда тебя не было, он будто с цепи сорвался. Заставил Гюнтера отжиматься, пока сам сидел у него на спине. Анна лишь фыркнула на это. — Видимо, не на ком было отрываться как обычно, вот он решил оторваться на вас. Сина наконец подняла голову и с беспокойством взглянула на Анну. — Как ты себя чувствуешь? Анна мягко улыбнулась ей. Её подруга всегда была такой, сначала беспокоилась о других, а только потом о себе. Даже будучи на грани смерти и истекая кровью, она сперва спросит, как ты. Девушка покачала головой и наклонилась, чтобы поднять маленького Фьюри, который недовольно мяукал, требуя внимания. Когда котенок оказался на кровати, он свернулся клубком около Сины и тут же засопел. Анна откинулась на изголовье кровати и произнесла: — Мне намного лучше. Никогда так хорошо не спала. Сина удовлетворённо кивнула и снова опустила голову на кровать, почёсывая Фьюри за ушком. В комнате повисла тишина, и слышно было только мягкое мурлыканье. Анна подумала, что лучше момента не придумаешь и, глубоко вздохнув, заговорила: — Я хочу извиниться перед вами за свое поведение. Я знаю, что это было ужасно и что я повела себя отвратительно. Я ужасная подруга, и я ни капли вас не заслуживаю. Просто мне нужно было время, чтобы прийти в себя. Это не оправдание, но мне правда очень жаль. Анна с замиранием сердца ждала реакции девушек. Она боялась, что они начнут кричать на неё, хотя она полностью осознавала, что заслужила это. Девушка слушала, как её сердце отбивает бешеный ритм, пока Джули первая не подала голос: — Анна, мы ни в чём тебя не виним. Мы всё понимаем. Тебе было трудно, и тебе хотелось побыть одной. Здесь нечего прощать. Девушка с благодарностью посмотрела на Джули и увидела, что та улыбается ей. На её лице не было ни злости, ни обиды, лишь понимание и безграничная поддержка. Глаза Анны защипало от подступивших слёз, а горло засаднило. Чтобы окончательно не разреветься, она часто заморгала, а потом улыбнулась Джули в ответ. Но потом лицо подруги посерьёзнело и она тихим голосом спросила: — Что произошло вчера вечером? Руки Анны дрогнули, как и уголки её губ, а улыбка сползла с лица. Она опустила голову и закусила губу. От одного воспоминания её сердце болезненно сжимается, а по позвоночнику пробегает холод. Но Джули и Сина имеют право знать, хотя Сина, наверное, слышала большую часть разговора. Может, ей станет легче, если она всё расскажет? Есть только один способ узнать. Девушка подняла голову и встретилась глазами с встревоженными карими. — Когда Сина спустилась в подвал, я осталась стоять у двери, на случай, если кто-то будет проходить мимо, чтобы отвлечь их. Конечно, это должен был быть именно Леви. Он увидел меня и подошёл, спрашивая, что я здесь делаю. Тогда из подвала послышался смех, и он услышал это, так что мне пришлось быстро соображать, как отвлечь его. Единственное, что мне пришло в голову, это затеять очередную ссору. Так что это я и сделала. Начала кричать на него, назвала его трусом и спросила, почему он так ненавидит меня. В ответ он сказал, что никогда меня не простит за то, что из-за меня чуть не погибла Сина, и как бы я не старалась, его мнение не изменится. Затем я сказала, что ненавижу его, а он ответил, что хоть в чем-то мы сходимся. Под конец голос Анны сорвался, её тело сотрясала мелкая дрожь, она невидящим взглядом смотрела на стену, забывая, где она находится и полностью погрузившись в свои воспоминания. Когда она замолчала, из её горла вырвался всхлип, а по щеке потекла слеза, которая скоро превратилась в две, а потом в три, и вскоре она уже не могла сдержаться, не могла остановить бешеный поток слёз. Девушки в ужасе смотрели на плачущую подругу. Это было таким редким зрелищем — видеть, как плачет Анна. Если она когда-нибудь и плакала, то это было наедине с самой собой, когда никто не мог этого увидеть. А теперь будто что-то внутри неё сломалось, она так долго держала это в себе, и теперь ей было всё равно, она просто хотела скинуть этот тяжкий груз со своих плеч. Джули и Сина, не сговариваясь, даже не обменявшись ни единым взглядом, одновременно заключают Анну в объятия, а та заливается слезами ещё сильнее, её всхлипы становятся всё громче, она цепляется за своих подруг, как будто она висит над пропастью на одной только верёвке, и вот они стали сейчас для неё этой самой верёвкой, и если она отпустит её, то разобьётся, поэтому её хватка становится крепче, почти болезненной, но они не обращают на это внимание, продолжая держать её в своих руках. — Почему? Почему он так со мной поступает?! Я ведь делаю всё, что в моих силах! Я готова умереть ради него, так почему он не видит этого?! Её голос прерывается приступами слёз, она хватает ртом воздух, но повторяет это одно слово «почему» снова и снова, как мантру. Девушки гладят её по голове, шепча ей, что всё в порядке, что она ни в чём не виновата, что всё будет хорошо, а она лишь качает головой и продолжает плакать. Приятный запах сирени наполняет её лёгкие. Анна подумала, что по этому запаху узнает Сину из тысячи. Прошло несколько минут или несколько часов, Анна не знала наверняка, но в конце концов её всхлипы стихли, дыхание замедлилось, но её пальцы продолжали стискивать форму подруг. Когда она совсем успокоилась, девушка разжала хватку и немного отстранилась. Анна вытерла трясущимися ладонями слёзы, которые ещё блестели на её глазах, и хриплым голосом прошептала: — Простите, я просто… — Анна, тебе нравится Леви? Девушка замерла. Ей показалось, что время остановилось, а в комнате повисла гробовая тишина. Её рука застыла около лица, и она даже не могла опустить её, как будто забыла, как это делается. Она медленно повернулась в сторону Сины и почти неслышно спросила: — Ч-что? Сина смотрела на неё с какой-то странной решимостью и твердостью во взгляде. Здесь не было сомнения или колебания, словно та знала ответ наверняка. Она выдержала небольшую паузу, а затем повторила свой вопрос, выделяя каждое слово. — Тебе. Нравится. Леви? И тут на Анну будто обрушился потолок. Всё вокруг завертелось с такой быстротой, что ей пришлось схватиться за руку Сины, ища опору, потому что она была уверена, что упала бы в противном случае. Её глаза непонимающе смотрели на подруг, пытаясь найти ответ у них. Её дыхание сбилось, и на какую-то долю секунды она забыла, как дышать. Ей нравился Леви? Нет, это невозможно. Как он может ей нравиться? Она ненавидела его за то, что он так обращался с ней. Она знала это. Если бы он ей нравился, она бы поняла это, не так ли? Но она просто хотела его признания, хотела, чтобы он доверял ей, хотела, чтобы он гордился ей… Но почему? Почему она так этого хотела? Она не могла найти ответ на этот вопрос, сколько бы она не пыталась. Девушка думала, что это естественно, когда ты совершил ошибку, ты стараешься её исправить. Но она уже давно исправила её. Сина простила её. Так почему она так яростно хотела добиться признания Леви? Не всё ли ей равно? Почему ей не всё равно? Слова Сины звучали в её голове снова, и снова, и снова. Анна, тебе нравится Леви? Неужели ей действительно нравился капитан? Она вспомнила о нем, его голос, его лицо, его поступки. Как он всегда хмурит брови, как он произносит его излюбленное «тц», когда он раздражён, как смягчается его взгляд, когда он смотрит на Сину, на свой отряд, как он пытается делать вид, что он бессердечный ублюдок, но при этом он разрешает Сине оставить этого «плешивого, грязного кота», а потом сам подкармливает его, когда никто не видит, как его тело пробивает дрожь, а в глазах плещется боль, когда он смотрит на труп своего солдата во время вылазок, хотя пытается это скрыть, как во время битвы он отдает всего себя, с яростью бросается на титанов, как он всегда пахнет мылом и своим любимым черным чаем, который может пить бесконечно. Почему она помнит всё это, все эти маленькие детали? Неужели она… — Я… Стук в дверь заставляет её подпрыгнуть на месте. Она резко вскидывает голову и испуганно смотрит на того, кто стоит сейчас, непринуждённо облокотившись на дверной косяк. Её сердце пропускает удар, а губы пересыхают. Леви недоумённо смотрит на неё, приподняв одну тонкую бровь. Анна не может отвести свой взгляд, она таращится на него, как добыча смотрит на хищника. Она не думает о том, что выглядит сейчас, как минимум, странно. С красными опухшими глазами, с влажными от слёз щеками, бледная, как смерть, она выглядела так, будто увидела призрака. Леви ничего на это не сказал, лишь ровным голосом произнёс: — Эрвин просил тебя зайти к нему. Он хочет поговорить. При этих словах Анне будто влепили пощечину, чтобы она пришла в себя. Она медленно моргнула пару раз, а затем понимание снизошло на неё. Эрвин. Она даже не подумала о нем. Конечно, Ханжи или сам Леви расскажут ему о том, что произошло сегодня во время тренировки. Она же не просто солдат, но ещё и его племянница. Конечно, он захочет знать, что случилось. Ох, дерьмо, и как мне всё объяснить ему? Анна мысленно простонала, и умоляюще взглянула на подруг, будто они могут вытащить её из этой ситуации. Но те ничего не ответили, лишь ободряюще улыбнулись, и девушка поняла, что выхода нет. Она поднялась с кровати, и направилась к Леви, который всё это время ждал её у двери. Когда девушка подошла к нему, он одарил её изучающим взглядом и снова изогнул бровь, как бы говоря «ничего не хочешь мне сказать?», но Анна, проигнорировав немой вопрос, отвернулась и уставилась в стену, стараясь выглядеть как можно непринуждённее. Леви, видимо поняв, что объяснять ему ничего не собираются, развернулся и направился прочь, на что Анна облегчённо выдохнула. Она разберется с ним и со своими внезапными чувствами позже. Пока у неё есть дела поважнее. Всю дорогу в кабинет Эрвина Анна лихорадочно соображала, как будет объясняться перед дядей, почему она резко теряет сознание посреди разминки, хотя раньше такого никогда не было, и она могла выдержать любую нагрузку, которую давал ей капитан. Естественно, правду говорить она не собиралась, но и врать она тоже не могла, потому что, во-первых, это было абсолютно бессмысленно, и Эрвин раскусит её в течение двух минут разговора, а во-вторых, она не хотела лгать своему собственному дяде. В итоге: она решила, что просто умолчит о некоторых подробностях, а точнее о том, что она накричала на капитана, а он в ответ сказал, что ненавидит её, и из-за этого она довела себя до обморока. Нет, определенно, об этом говорить не стоит. Поэтому, подойдя к двери, за которой находился уже такой знакомый ей кабинет, она практически не волновалась, лишь небольшая дрожь пробегала по её телу время от времени. Девушка втянула побольше воздуха в лёгкие и, собрав всю свою волю в кулак, два раза постучала. Практически сразу после этого она услышала короткое «войдите» и открыла дверь. Когда Эрвин увидел её, он тут же поднялся со своего кресла и быстро направился к ней, на его лице явно читалось беспокойство, голубые глаза рассматривали её лицо в поисках чего-то, что сказало бы ему о её самочувствии. И видимо нашли, потому что в следующую секунду Главнокомандующий обхватил её плечи своими широкими ладонями и мягко сжал. — Анна, что случилось? Ты заболела? Тебе плохо? Девушка видела, как эмоции сменяют одна другую на этом обычно безэмоциональном лице, глаза бегают туда-сюда по её лицу, руки ещё сильнее сжимают её плечи. Анна нечасто видела Эрвина таким. Обычно он всегда носит эту непроницаемую маску, по которой никогда нельзя было догадаться о его истинных чувствах. Девушка знала, что он Главнокомандующий и всегда должен сохранять хладнокровие, трезвость мысли и не выдавать своих эмоций, что бы ни произошло. Анна понимала это. Поэтому обычно они не высказывают своих переживаний друг о друге так открыто. Они не обнимаются по-семейному, не называют друг друга «дядя и племяшка», да и это выглядело бы глупо, по мнению Анны. Она всегда звала его по имени, когда они были наедине, и он ничего против этого не имел. Когда Анна вступила в Разведотряд, Эрвин сказал ей, что она может свободно говорить о том, кто она такая и какие отношения их связывают, но девушка предпочла не распространяться об этом, и мужчина уважал её решение. Поэтому лишь небольшой круг лиц знал, что она племянница Эрвина Смита, а те, кто не знали, даже не догадывались об этом, потому что внешне они не были похожи друг на друга, да и мало ли однофамильцев найдется на свете, в этом не было ничего необычного. Сейчас же, глядя на Эрвина, её сердце сжималось от тоски, потому что он очень похож был на её отца, когда глядел на неё с такой тревогой, с такой любовью, что ей снова хотелось разрыдаться. Первое время после смерти родителей, она чувствовала себя безумно одиноко. Ей не хватало ласковых взглядов мамы, её нежных рук и тёплых улыбок. Не хватало громкого смеха папы, его постоянных шуток и подколов. Ей не хватало тихих вечеров у камина, когда они втроем собирались у огня и обсуждали всё, что произошло за день. Папа обычно жаловался на что-то, негодуя, как «раньше было хорошо, а теперь куда ни посмотри — везде одни воры и мошенники». Тогда Анна начинала с ним спорить, долго и упорно, папа продолжал отстаивать свою точку зрению, а мама лишь покачивала головой и молча наблюдала за их перепалкой. Девушка всё отдала бы, чтобы хоть ещё один раз вернуться в этот вечер, наполненный покоем и счастьем. Да, теперь она не была одинока, у неё были прекрасные подруги, которые стали её семьей, у неё есть дядя, который всегда присматривает за ней и заботиться, как о родной дочери, пусть и не так явно демонстрирует это. Она была так благодарна ему за всё, что он сделал. Анне было страшно представить, что бы с ней стало, если бы тогда он не поверил ей и просто вышвырнул из Разведки. Она сомневается, что вообще осталась бы жива. Когда-нибудь она отплатит ему за всё, она поклялась себе в этом. Анна покачала головой и улыбнулась. — Нет, со мной всё в порядке, Эрвин, правда. Я так полагаю, тебе уже доложили о том, что произошло сегодня утром? Мужчина, не слишком убеждённый в её словах, всё-таки немного отстранился и опустил свои руки с её плеч. Он повернулся и направился в сторону дивана, жестом показывая Анне следовать за ним. Девушка послушалась и последовала за Эрвином, садясь на мягкий диван и откидывая голову на его спинку. Она обожала этот диван. Во всем штабе не было такого мягкого и удобного дивана, как в кабинете Главнокомандующего. Если бы она могла, она бы валялась на нем сутки напролет, возможно тогда её бессонница не мучила бы её так сильно. Эрвин опустился следом за ней, и Анна взглянула на него, приоткрыв один глаз. — Да, Леви рассказал мне, что ты потеряла сознание во время пробежки и что он отнёс тебя к Ханжи. Ещё он сказал, что ничего серьёзного, тебе просто нужно отдохнуть, потому что ты плохо спала прошлой ночью. Это так? Несмотря на то, что стоя у кабинета Эрвина она практически не волновалась, сейчас, сидя под пристальным его взглядом, Анна надеялась, что Эрвин не заметил, как участилось её дыхание, как бешено бьётся сердце в её груди. Девушка хотела, чтобы Леви изначально ничего не говорил Эрвину, а просто сделал вид, будто этого инцидента не было. Но она понимала, что он не мог этого сделать, потому что Эрвин был Главнокомандующим, его непосредственным начальником, поэтому он должен быть в курсе, что происходит в Разведкорпусе с его солдатами, а она, в первую очередь, солдат, а потом только родственница. Но то, что она родственница, тоже стало причиной, ведь любой дядя должен знать, если его племяннице становится плохо. Так что она не могла винить Леви в полной мере за то, что он поступил правильно, рассказав всё Эрвину. Просто ей теперь нужно правдиво и без лишних подробностей о прошлой ночи объяснить ему причину её обморока. Она закрыла глаза и вздохнула, стараясь, чтобы её голос звучал как можно ровнее и спокойнее. — Бессонница. Не переживай, такое случалось раньше. Пройдёт. Эрвин чуть наклонил голову в сторону. — А пропуски завтрака раньше тоже случались? Анна замерла, не в силах пошевелиться и боясь даже посмотреть на Эрвина, чтобы не выдать свое волнение. Об этом ему тоже сказали? Девушка подняла голову и посмотрела на стену, лишь бы не встречаться взглядом с дядей, иначе ей конец. — Просто не было аппетита. Между ними повисло молчание, и Анна считала секунды, слушая свое собственное сердцебиение и ожидая, пока Эрвин скажет хоть что-нибудь. Конечно, он понимал, что она что-то не договаривает, это любому было бы понятно. Пропускать прием пищи для солдата было очень рискованно, потому что им нужно много силы и энергии, иначе ты просто не справишься в схватке с титанами. Девушка знала, что когда пропускала завтрак, поступала глупо и безответственно, ведь если бы это была не тренировка, а вылазка, то она бы подставляла под удар не только себя, но и других. Но в тот момент она просто не рассуждала здраво, она была подавлена, и от любой мысли о еде её желудок скручивало, даже несмотря на то, что она до этого ела в последний раз довольно давно. — Анна, есть ли какая-то причина, из-за которой я должен волноваться, что это повторится снова? Сердце пропустило удар, и Анне пришлось сдерживать себя, чтобы не закричать «Да! Да, есть одна чёртова причина, и я не знаю, что с ней делать!» В памяти снова начали всплывать картинки-серые глаза, наполненные гневом, бледные скулы, острее любого лезвия, черные шелковистые волосы, падающие на её лицо и щекочущие щёки, и слова, ранящие в самое сердце, засевшие так глубоко внутри, что теперь навсегда останутся там и будут напоминать ей о своей ошибке снова и снова до самой смерти. Девушке пришлось немного тряхнуть головой, чтобы отогнать холодный голос в голове, шепчущий ей на ухо о том, что никогда не простит её. Анна выпрямилась и посмотрела Эрвину прямо в глаза. — Тебе не стоит беспокоиться обо мне, Эрвин. Я справлюсь. Мужчина долго и испытующе глядел на Анну, подмечая каждую деталь, каждую эмоцию, проскальзывающую на её лице. Начиная еле заметным подергиванием губ и заканчивая дрожью ресниц. В конце концов, он просто вздохнул, не надеясь получить от неё ещё какие-либо ответы. — Просто пообещай мне, что если что-то случится, ты сразу придешь ко мне. Независимо от того, день или ночь, занят я или нет, что бы это ни было, Анна, я помогу тебе. Она хотела кричать, хотела вопить, хотела кинуться ему на шею и тысячу раз сказать ему «спасибо», пока не охрипнет или пока не потеряет голос. Чем она заслужила такого человека? Что она сделала в прошлой жизни, чтобы высшие силы одарили её таким дядей как Эрвин? Девушка сглотнула слёзы, которые угрожали вот-вот политься из глаз. Она слишком много плачет в последнее время. Анна кивнула и улыбнулась ему своей самой счастливой и благодарной улыбкой. — Обещаю. Возвращаясь в свою комнату, она чувствовала себя намного легче, не такой одинокой. Разговор с Эрвином придал ей сил. Хоть он и раньше говорил нечто подобное, но для неё было важно услышать это именно сейчас, когда она ни в чём не уверена, запутана в собственных чувствах и очень нуждается в поддержке. Да, Сина и Джули поддерживали её, как могли, за что она была безумно им благодарна, но ей также хотелось чувствовать, что ей есть к кому пойти, кроме них. К последнему кровному родственнику, который у неё остался после смерти родителей. Потому что, когда она рядом с Эрвином, она будто снова слышит запах дома, видит лица отца и матери и чувствует их тепло. Мужчина фактически заменил ей родителей, поэтому ей так важно было знать, что он всегда рядом. Иногда она чувствовала себя таким ребёнком, будто ей снова пятнадцать лет и не было этих долгих пяти лет, за которые её жизнь повернулась туда, куда она даже представить себе не могла. Она чувствовала себя беззащитной, маленькой девочкой, только что переживший смерть родителей и понятия не имеющей, что делать дальше и кого просить о помощи. Хоть она больше не та девочка, она многое пережила, многое повидала, но это чувство до сих пор остается с ней. И она ненавидела это. Вернувшись в свою комнату, она увидела, что подруги ждали её, оставаясь в том же положении, что и до её ухода, только их волосы были влажными, и девушка поняла, что они недавно мылись. Когда они спросили её, как всё прошло, она вкратце рассказала им о своем разговоре с Эрвином, а после сказала, что им всем пора спать, потому что день был долгий и чертовски трудный. Ни у кого не было ни сил, ни желания спорить, поэтому пожелав друг другу сладких снов, они разошлись по своим кроватям и мгновенно заснули. Утром Анна проснулась довольной, выспавшейся и готовой ко всему на свете. Она никогда в своей жизни так долго не спала, как за весь этот день, что было очень непривычно, но не сказать, что не приятно, а совсем даже наоборот. Сина и Джули же после тяжёлой тренировки отказывались подняться с кровати, зарываясь поглубже в одеяло, и Анна еле смогла их растолкать, запугивая тем, что если они не придут на тренировку, то Леви так их запытает, что предыдущая покажется им раем на земле. Это, конечно же, сработало, и девушки нехотя поднялись, бурча себе под нос проклятия в адрес капитана. Анна же на это лишь усмехнулась. В течение всего утра они ни словом не обмолвились о вчерашнем разговоре и о вопросе Сины, который выбил Анну из колеи. Анна не слишком много думала об этом вчера, потому что у неё просто не было времени и сил думать об этом. Из-за того, что Анне пришлось расталкивать подруг и заставлять их выбраться из кроватей, они пришли на завтрак немного позднее обычного. Все уже были в сборе и поглощали свои порции еды. Девушки сели на свое обычное место, Петры и остальных членов отряда видно не было: и видимо, они уже поели и теперь ждут на тренировочном поле. Людей в столовой осталось не так много, поэтому было довольно тихо, по сравнению с гамом, которой обычно стоял здесь, да такой силы, что девушкам иногда приходилось кричать, чтобы услышать друг друга. Сейчас же была тишь и благодать, лишь некоторые обрывки разговоров периодически долетали до них. Времени до начала тренировки было достаточно, поэтому девушки не торопились, наслаждаясь этим тихим, спокойным утром. — Как вы думаете, какой ад нас ждёт сегодня? Джули отрывала маленькие кусочки хлеба и по очереди клала себе в рот. Она вопросительно взглянула на подруг, ожидая ответа на свой вопрос. Сина пожала плечами и смахнула крошки со своей куртки. — Такой же, как и всегда. Хотя сегодня Леви должен быть помягче, ведь Анна вернулась, и он опять может вымещать всю свою злость на ней. В ответ Анна фыркнула и закатила глаза. — Рада, что могу хоть чем-то вам помочь. Джули, прожевав оставшийся хлеб, с беспокойством посмотрела на Анну. — Кстати, как ты себя чувствуешь? Анна улыбнулась подруге и подняла большой палец вверх. — Превосходно. Я полна сил и готова показать этому коротышке, кто тут главный. Из груди Сины вырвался короткий смешок, и она с весельем в глазах взглянула на Анну. — Только ему так не скажи, а то будешь бегать до конца своей жизни. — Я занимаюсь этим последние несколько лет, меня уже ничего не испугает. — Ну, Леви так не считает. — Леви может пойти и поцеловать меня в за… — Эй, Сина. Девушки синхронно подняли головы и уставились на того, кто стоял сейчас рядом с ними, неловко переминаясь с ноги на ногу. Эрен выглядел смущённым, но на его лице была улыбка, а зелёные глаза светились так ярко, что на секунду Анна подумала, что ослепнет, если слишком долго будет смотреть в них. Девушка видела, как Сина мило улыбнулась Эрену, отчего тот покрылся еле заметным румянцем. — Привет, Эрен. Как дела? Парень откашлялся и почесал голову, его улыбка стала ещё шире, открывая белоснежные зубы. Он слишком яркий, — подумала про себя Анна, — Даже солнце кажется тусклым по сравнению с ним. — Отлично. Вы не против, если я присяду? Его голос под конец прозвучал тихо и неуверенно, будто в любую минуту девушки могут обрушиться на него с криками и пинками за то, что он даже подумал об этом. Сначала Анна была удивлена, но потом вспомнила, как парня приняли в суде, а потом и в самом штабе. Его боялись, не доверяли ему, опасались его. Людей, которые видели в Эрена обычного человека, а не монстра, можно было пересчитать по пальцам одной руки. Анна не могла винить тех, кто настороже относился к мальчишке, ведь не каждый день ты встречаешь человека, который может превращаться в титана. Где гарантия, что он не обратиться титаном прямо сейчас и не сожрёт всех их? Конечно, девушка понимала, что это глупости. Если бы он захотел, то сделал бы это раньше. Но они всё ещё живы, так что очевидно, что этот парень абсолютно безобидный. Но не все солдаты это понимают. Они косятся на Эрена, когда тот проходит мимо, шепчутся у него за спиной, даже не пытаясь этого скрыть. Анна прекрасно понимала, что никто не захочет сидеть с ним за одним столом. И Эрен это понимал, поэтому подошёл к ним, даже не будучи уверенным, что они примут его. Да, Сина относилась к нему по-человечески, но это же не значит, что они с Джули тоже будут. И даже несмотря на это, он рискнул. В конце концов, кому захочется сидеть в одиночестве, испытывая на себе подозрительные взгляды и шёпот со всех сторон? Сина махнула рукой и подвинулась, освобождая Эрену место. — Конечно, нет! Садись. Эрен с облегчением выдохнул и поспешил сесть на место, освобожденное Синой. Он повернулся к ней, и Анна готова была поклясться, что его глаза заблестели. — Спасибо. Я проспал, поэтому мои друзья уже ушли. Сина хихикнула, отворачиваясь от Эрена и вновь принимаясь за остатки еды. — Знакомая ситуация. Кстати, Эрен, с Джули ты уже знаком, а это Анна. Парень повернулся к Анне, которая всё это время пристально его изучала. Эрен неловко почесал заднюю стороны головы и улыбнулся девушке, протягивая руку. — Привет, Анна. Меня зовут Эрен Йегер. Очень приятно познакомиться. Девушка пару секунд рассматривала протянутую ладонь, а затем улыбнулась в ответ и пожала его руку. — Взаимно, Эрен. Я Анна Смит. С нетерпением ждала, чтобы познакомиться с тобой. Ведь не каждый день Сина рискует своей задницей, чтобы помочь кому-то в суде, а потом ещё рискует всеми нашими задницами ради того, чтобы спуститься в подвал и увидеться с тобой. Видимо, ты особенный. От слов Анны щёки Сины налились краской и она шокировано уставилась на подругу, но та её проигнорировала, продолжая смотреть на Эрена, на её губах играла хищная улыбка. — Анна! Девушка в притворном удивлении обернулась на Сину, но в её глазах плясали игривые искорки. — Что? Я что-то не то сказала? Сина лишь умоляюще посмотрела на подругу, мысленно прося её не говорить больше ничего, и у Анны появился непреодолимый соблазн ещё подразнить её, но видя как бедная Сина практически со слезами на глазах смотрит на неё, ёрзая на своем месте красная от стыда, Анна лишь вздохнула. Эрен в свою очередь от Сины мало чем отличался, его щёки также пылали, а глаза смотрели куда угодно, но не на неё. В конце концов, парень смущённо прочистил горло и взглянул на Анну. — Эм, Анна, я видел, как вчера на тренировке ты потеряла сознание. С тобой все хорошо? Девушка заметно напряглась при словах Эрена. Она не очень хотела говорить об этом, стараясь как можно быстрее стереть этот эпизод из своей памяти. Анна перевела глаза на подруг, и заметила, как они беспокойно смотрят на неё в ответ, будто спрашивая, в порядке ли она. Девушка, ничего им не ответив, взглянула на Эрена и улыбнувшись, сказала: — Со мной всё хорошо, не беспокойся. Просто обычное переутомление. Но теперь я выспалась, и мне уже намного лучше. После этого Эрен лишь кивнул, и они продолжили есть. Между Джули, Эреном и Синой завязался разговор, они энергично что-то обсуждали, периодически посмеиваясь. Анна же в это время изучала Эрена. Что-то в этом парне не давало ей покоя. Он выглядел смутно знакомым, будто она где-то видела его раньше. Но где? Она никак не могла вспомнить. Он был на несколько лет младше её, поэтому в кадетском корпусе встретиться они не могли. Может где-то в городе? Она чувствовала, что ответ лежит на поверхности, он вертелся у неё на кончике языка, но прежде чем она могла понять, он ускользал от неё. Вдруг что-то кольнуло в сознании, и она, нахмурив брови, резко воскликнула: — Эрен, повтори свою фамилию. Все трое замолчали, вопросительно глядя на Анну, но та была сосредоточена на мальчишке, который уставился на неё своими ярко-зелеными глазами, выражающими одновременно столько эмоций. Недоумение, любопытство, недоверие, сомнение. Эрен поколебался пару секунд, но затем всё-таки ответил: — Йегер. И тут её осенило. Её глаза расширились от удивления и шока, она забыла на секунду, как дышать. Могло ли это быть просто совпадением? Чистой случайностью? Ведь сколько на свете людей с такой фамилией, каков процент, что Эрен… — Твой отец не Гриша Йегер? Теперь была очередь Эрена удивляться. Он подскочил так быстро, что стол пошатнулся, а тарелка с едой, которую он в процессе смахнул рукой, громко ударилась о каменный пол, чем привлекла внимание всех, кто находился сейчас в столовой. Они с опаской смотрели в их сторону, кто-то боязливо пятился в сторону выхода, стараясь побыстрее смыться, но Эрену было плевать, он крепко вцепился в край стола, его глаза были устремлены на Анну. — О-откуда ты знаешь? Теперь всё встало на свои места. То, почему он показался таким знакомым, будто какой-то призрак прошлого явился к ней, чтобы напомнить о том, что она потеряла и больше никогда не сможет вернуть, как бы она ни пыталась. Девушка смотрела на Эрена, и всё сильнее он напоминал ей Гришу, которого она видела всего пару раз. С его волосами цвета тёмного шоколада, прямо как у Эрена, с его мягкой улыбкой и добрыми глазами. Что же случилось с ним? Неужели он мёртв? Погиб так же, как её родители? А что насчет его жены? Анна не помнила её имени, но она была милой женщиной, вечно веселой и улыбающейся. Она тоже мертва? От этой мысли Анне стало плохо, её внутренности похолодели, а по телу пробежала дрожь. — Мы с родителями часто ходили к твоему отцу за лекарствами. Он помог моей маме, когда у неё была лихорадка. Она тогда чуть не умерла. Анна видела, как лицо Эрена бледнеет, в глазах появляется ужас, смешанный с отчаянием. Ей не нужно было читать его мысли, чтобы понять, что прямо сейчас перед его глазами всплывают картинки из прошлого. Такие же, какие всплывают сейчас у неё. Боль, страх, смерть, отчаяние. Это не передать словами. Тебя как будто засасывает в холодную, бездонную пучину, и ты не можешь ничего сделать, только смотреть, как твое тело исчезает в этой черноте. Губы Эрена шевелятся, сначала ни единого звука не выходит, а потом, сглотнув, он практически шёпотом спрашивает: — Т-ты из Сигансины? При одном лишь названии её родного города, места, где разрушилось её детство, её счастливая жизнь, её передёргивает. Это одновременно такое сладкое, и такое горькое слово. Картинки становятся всё ярче, всё отчётливее, в ушах стоят крики людей, звук тяжёлых шагов и хруст костей. Она думала, что пережила всё это, справилась с воспоминаниями и что они больше не имеют власти над ней. Но кровь, всюду кровь, оторванные конечности, размазанные по земле внутренности, и ей кажется, что её сейчас вырвет. Запах крови забивает нос, она не может дышать. Лицо мамы, покрытое грязью и кровью. Откуда на мамином лице кровь? Она улыбается, а потом улыбку сменяет маска боли, и она кричит, кричит. Или это Анна? Она поворачивает голову и видит, как папа шепчет ей что-то, но она не может разобрать слов, а потом папы уже нет, а вместо него пустота. Она бежит к нему, бежит к маме, но их нигде нет, один только холод, и боль, и пустота… Анна вздрагивает, когда к её руке прикасается Джули. Она смотрит на неё с шоком, её глаза большие и наполненные тревогой и страхом. Девушка мягко пожимает её ладонь, её голос тихий и успокаивающий. — Анна? С тобой всё в порядке? Анна глубоко вздыхает, пытаясь успокоить колотящееся сердце и сбитое дыхание. Она закрывает глаза, делает ещё один вдох и кивает. — Всё нормально. Затем она поворачивается к Эрену, который всё ещё стоит и смотрит на неё удивленными глазами. — Да, я из Сигансины… Нам пора идти, а то мы можем опоздать на тренировку. Девушка, не дожидаясь ответа, встает и направляется к выходу из столовой. Джули, Сина и Эрен смотрят ей в след, но затем Сина трогает парня за плечо. Когда Эрен оборачивается на неё, в его глазах всё ещё стоит шок, она мягким голосом произносит: — Я думаю, вам многое нужно обсудить. Пару секунд Эрен просто стоит и смотрит на девушку, будто не понимая, что она имеет в виду. Но в конце концов медленно кивает. Им действительно есть что обсудить. Все трое быстро встают и следуют за Анной, которая уже покинула столовую. Всю дорогу Сина не могла перестать нервничать. Она прекрасно знала, что Анна ненавидит говорить о своем прошлом, потому что это было слишком болезненно для неё. Она также знала, что девушка мучается от ночных кошмаров. Сина видела, как Анна ворочается ночью в кровати, из её горла вырываются стоны и всхлипы, она рвет ногтями простыни от того, что так сильно цепляется за них. Это происходит очень часто, и девушка ничем не может помочь своей подруге. То, что она пережила тогда в Сигансине, так просто ни забыть, ни выбросить, как ненужный мусор. Сина понимала, что эти воспоминания будут преследовать её до конца её дней. Когда они уже подходили к полю, Эрен вдруг подал голос. — Что с ней произошло? Сина удивленно взглянула на него. Она знала, что речь идет об Анне. Может ли она рассказать ему? Ведь это не её история, она не может просто так взять и сболтнуть кому-то что-то настолько личное. Но Эрен ведь пережил то же самое. Он был там, видел всё собственными глазами. Он знает, какого это, когда твои ночные кошмары становятся реальными. И даже она, Сина, никогда не сможет понять Анну так, как поймет её Эрен, как ни печально было это признавать. Девушка отвернулась и опустила взгляд на землю. — Её родителей съели на её глазах. Она почувствовала, как Эрен вздрогнул рядом с ней, будто молния пробила его тело. Она не решалась поднять голову, потому что ей казалось, что она влезла не в свое дело, будто раскрыла чей-то секрет без позволения. Хоть Анна никогда и не просила их держать это в тайне, но Сина всё равно чувствовала какой-то укол вины. Эрен так ничего и не ответил, и Сина решилась продолжить: — Я не могу сказать тебе больше, потому что не совсем уверена, что она захочет этого. Она сама тебе расскажет, когда будет готова. Эрен снова промолчал, и оставшийся путь они проделали в тишине. Подойдя к тренировочному полю, они увидели Анну, которая разговаривала о чём-то с Петрой и остальными. В груди Сины разлилось тепло при виде подруги, которая улыбается и даже смеётся, хотя пару минут назад она выглядела как ходячий труп. Сина не на шутку перепугалась тогда, думая, что снова придется вести её к Ханжи. Но сейчас Анна казалось была в полном порядке, её кожа не такая бледная, напряжение в тело пропало, она выглядела спокойно и расслаблено. Сина невольно выдохнула, и её губы тронула улыбка. Они присоединились к оставшимся членам отряда и принялись ждать капитана, который должен был появиться с минуты на минуту. Заслышав шаги, Сина развернулась, ожидая увидеть знакомое хмурое лицо, но вместо него перед ней было знакомое и до безобразия радостное лицо. Девушка не смогла сдержать смешка. — Эй, Адам. Вижу, ты прямо-таки жаждешь найти проблем. Парень весело рассмеялся и махнул Сине, расплываясь в широкой улыбке. — Привет, Сина. Без проблем слишком скучно, тебе так не кажется? Сина уже открыла рот, чтобы ответить Адаму, но ей не дал такой возможности голос сзади. — Только ты можешь искать проблем, потому что тебе стало скучно. Нормальные люди, когда им скучно, читают книги или играют в шахматы. Сина взглянула за спину и увидела, что Анна смотрит прямо на парня, ухмыляясь и скрестив руки на груди. При звуке голоса девушки, Адам засиял и одарил её своей самой ослепительной улыбкой, на что та лишь закатила глаза. — Анна! С тобой всё в порядке? Как ты себя чувствуешь? Девушка подошла поближе и улыбнулась ему в ответ. — Всё хорошо, чувствую себя превосходно. Кстати, что ты тут делаешь? Адам немного поёрзал на месте и отвернулся, его щёки чуть заметно порозовели, и он неловко потёр шею. — Я пришёл спросить, как ты. После вчерашнего, когда я передал тебя капитану Леви, у меня не было возможности… — Погоди, что? — А? Адам вопросительно посмотрел на Анну. На её лице было выражение полной растерянности, она с недоумением уставилась на парня. — Что значит «когда я передал тебя капитану Леви?» Несколько секунд он просто смотрел на девушку, пытаясь понять, о чём она говорит, но потом до него дошло, и он тихо рассмеялся и покачал головой. — Ах, да, точно. Ты же была без сознания, поэтому ничего не помнишь. Когда ты упала, я взял тебя на руки и сказал, что отнесу к Ханжи. Но на полпути меня остановил капитан и потребовал, чтобы я передал тебя ему, и он сам отнесёт тебя. Я ответил, что в этом нет необходимости и я сам справлюсь, но он сказал, что ты его ответственность, бла-бла-бла, в общем, мне пришлось отдать тебя ему. Анна не проронила ни слова после этого, а на её лице было выражение полнейшего шока и непонимания. В голове у неё крутилось множество вопросов. Почему? Зачем? Как это возможно? То, что сказал сейчас Адам, не укладывалось у неё в голове. Всё это походило на какую-то одну большую шутку, но девушке было абсолютно не смешно. Сначала Ханжи говорит ей, что напуганный Леви врывается к ней в лабораторию с Анной на руках и требует, чтобы майор сделала что-нибудь с ней. Теперь Адам говорит, что капитан догоняет его и приказывает отдать ему девушку. Она не понимает, чего он добивается. Что за игру ведет? Сначала говорит ей, что ненавидит её и никогда не простит, а сразу после этого несет её на руках к Ханжи. Нет, наверно, это действительно просто чувство ответственности за своего солдата. Он должен был лично убедиться, что ей ничего не угрожает. В конце концов, он её капитан. Но зачем тогда догонять Адама, который уже почти донёс её до лаборатории? Зачем забирать её? Он же мог просто прийти потом, чтобы проверить её. Но он также сидел с ней, пока она была без сознания. Было ли это потому что Ханжи его попросила? Или же… — Фокс, какого чёрта ты тут забыл? Анна немного подпрыгнула при звуке нового голоса, который звучал так, будто способен заморозить всё что угодно. Девушка так потерялась в своих мыслях, что даже не заметила, как к ним подошёл Леви. Глаза цвета жидкого серебра прожигали Адама насквозь, словно хотели выжечь саму его сущность. Парень поежился от ледяного тона и угрожающего взгляда. — Капитан, я просто… — Катись к чёртовой матери отсюда, пока я не порубил тебя на кусочки, а потом скормил их своей лошади. Адам нервно сглотнул и, заикаясь, прошептал: «Да, сэр». Он быстро развернулся и умчался в сторону замка. Леви тем временем обвел своим хмурым взглядом всех присутствующих и когда его глаза дошли до Анны, он остановился. Сердце девушки заколотилось, а ладони стали влажными. Она попыталась сделать как можно более непринуждённое лицо, но это было трудно, так как от такого пронзительного взгляда по её коже бежали мурашки, а кровь стыла в жилах. — Как ты себя чувствуешь, Смит? — Я в порядке, сэр. Леви ещё какое-то время пристально изучал её лицо, а потом отвернулся, отчего Анна облегчённо выдохнула. Она не знала, что думать насчет странного поведения Леви. Девушка абсолютно не могла понять, что у него в голове, и не могла предугадать, каким будет его следующий шаг. К тому же, слова Сины с прошлого вечера до сих пор крутились у неё в голове, не давая покоя. Неужели она действительно влюблена в капитана? Она пыталась убедить себя в том, что это неправда, что это просто желание быть признанной, а Сина просто увидела там что-то, чего на самом деле не существует. Она упорно противилась признавать возможность наличия у неё каких-либо чувств к капитану, но с каждым разом её оправдания звучали всё неубедительнее. Что-то необъяснимое заставляет её сердце биться чаще каждый раз, когда Леви смотрит на неё, когда произносит её имя. Только этот человек вызывает у неё такую бурю эмоций, заставляет её одновременно хотеть смеяться и плакать, пробивает все её защитные стены, которые она выстроила за последние несколько лет. Она уже год пытается добиться его прощения, чтобы он доверял ей, уважал её, гордился ей. Ради чего? Она никогда толком не знала ответ на этот вопрос. Но теперь после вопроса Сины она, кажется, нашла ответ. Анна, тебе нравится Леви? Как бы она ни боялась признать правду, как бы ни отрицала, она понимала, что это так. Кажется, да.