Этот мир жесток, но я все еще люблю тебя.
Даже если я пожертвую всем, я буду защищать тебя.
Даже если это ошибка, я не буду в этом сомневаться.
Самое правильное - это твердо верить в себя.
Ai Higuchi - Akuma no Koヒグチアイ「悪魔の子」
🕊🕊🕊
Когда дирижабль приземлился рядом со штабом Разведки, все на борту вздохнули с облегчением. Солнце уже давно скрылось за горизонтом, погружая землю в ночной мрак. Наконец-то они все вернулись домой в целости и сохранности. Хотя не все, подумала Джули, вспоминая о тяжелом состоянии Эвелин, которой срочно нужна была медицинская помощь. Да и без потерь, конечно же, не обошлось. Всё-таки они не с прогулки вернулись. Зато миссия закончилась успешно, если можно таковым считать возвращение Эрена. Адам, Жан, Конни и Армин тут же переложили Эвелин на носилки и понесли раненую в лазарет, куда сразу же поспешила и Ханджи, чтобы заняться ранами девушки более тщательно. Джули было тоже метнулась в её сторону, но женщина, заметив это, остановила девушку жестом руки и с улыбкой покачала головой. — Не стоит, Джули, дальше я справлюсь сама. — Но главнокомандующая… — попыталась возразить та, но видя, что майор была непреклонна, оставила эти попытки. — Не беспокойся, ты и так сделала очень много. К тому же, я уверена, тебе хочется увидеть Эрвина и доложить ему о том, как прошла операция, — хитро подмигнув девушке, Ханджи направилась в лабораторию, более не удостоив Джули и взглядом. Она же осталась стоять, растерянно глядя ей в след. Она, действительно, безумно хотела увидеть мужа, но не была уверена, правильно ли оставлять сейчас главокомандующую одну, когда лишняя помощь ей бы не помешала. Её сомнения помогли развеять подруги, так вовремя оказавшиеся рядом с ней. — Чего ты топчешься на месте, словно первый раз здесь оказалась? — Анна закинула руку ей на плечо, — Ты забыла где ваша с Эрвином спальня? — Почему все думают, что я сразу же побегу к нему? — возмутилась Джули, тщетно пытаясь скрыть улыбку. — Потому что ты всегда именно это и делаешь, как только мы возвращаемся с вылазок за стены, — ответила Сина, — Иди, он, наверное, с ума сходит от беспокойства. Джули хотела ответить ей что-нибудь едкое, но тут мимо них прошли два солдата, под руки ведущих закованного в цепи Эрена, который даже не думал сопротивляться, а просто смотрел вперед с отсутствующим взглядом. За ними последовал Леви, который кивнул троим девочкам, а затем они скрылись за каменными стенами крепости. Девушки молча провожали их взглядом, пока Джули не решила нарушить гнетущую тишину: — Как вы думаете, что с ним теперь будет? — неуверенно спросила она. — Пока закроют в подвале, а дальше будем ждать решения совета, — ответила Анна, слегка нахмурившись, — Но после того, что он натворил, вряд ли его ожидает что-то хорошее. Джули ждала, что Сина начнет спорить с подругой, защищая молодого человека, как делала это последние несколько лет. Стоило ей только услышать, как кто-то говорил что-то не слишком приятное об Эрене, девушка тут же вставала на его сторону, с упорством отстаивая его честь. Но в этот раз Сина просто промолчала. Впервые за очень долгое время. Но Джули благоразумно решила сделать вид, что не заметила этого, не желая сыпать соль на рану подруге. Ей сейчас было нелегко, поэтому лучше пока не донимать её лишними расспросами. — Кстати, — вместо этого Джули решила сменить тему и повернулась к Анне, — Вы не собираетесь забрать Аарона? Девушка помотала головой. — Уже слишком поздно, он наверняка спит. Заберем завтра. Джули понимающе кивнула. — Тогда увидимся утром? Подруги улыбнулись ей, и они попрощались, пожелав друг другу спокойной ночи. Этот день был очень длинным и тяжелым. Им всем нужно было хорошенько отдохнуть и набраться сил для последующих дней, которые обещали быть не менее сложными. Как только Анна и Сина направились в свои комнаты, Джули тоже решила не терять времени и поспешила в свою спальню. Где, как она очень сильно надеялась, она застанет Эрвина. Но, к её большому сожалению, спальня оказалась пуста. Одни лишь смятые простыни свидетельствовали о том, что еще совсем недавно Эрвин был здесь, но сейчас исчез, что было неудивительно. У него уже довольно продолжительное время была страшная бессонница. Порой он мог за всю ночь так и не сомкнуть глаз, пытаясь справиться с ужасной болью, от которой мучился с тех пор, как вышел из комы. Проблемы с ногой не отпускали его ни днем, ни ночью. Джули видела, какие невыносимые страдания приходилось выдерживать её мужу, и она старалась помочь ему всем, что только было в её силах. Она забрала бы всю боль себе, перекладывая это тяжелое бремя на свои плечи, если бы это было возможно. Девушка страдала не меньше, видя, как порой Эрвин корчится от жгучей боли по ночам, в попытках сдержать рвущиеся из его могучей груди болезненные стоны и будучи не в состоянии хоть как-то облегчить боль. Настойки и травы помогали, но лишь на короткое время, а затем агония продолжалась. Сейчас мужчине стало легче, боль стала терпимее, но бессонные ночи никуда не делись. Глядя на пустую, скрытую густым мраком комнату, Джули поняла, что эта ночь, по всей видимости, была одной из них. Обычно, когда Эрвин не мог заснуть, он уходил в свой кабинет, оставляя Джули одну, чтобы дать ей выспаться. Чаще всего девушка не могла заснуть, если не чувствовала присутствия мужа рядом, не слышала его дыхания, пусть даже тяжелого и хриплого. Когда Эрвин покидал их кровать и отправлялся в свой кабинет, девушка тут же следовала за ним. Любые попытки Эрвина вернуть её обратно в постель были тщетны, поэтому большинство ночей они проводили вот так — сидя перед зажженным камином в уютном кабинете. Слушая тихое потрескивание горящих дров, пока кто-нибудь из них первым не уснет, убаюканный теплом и молчаливым присутствием любимого человека рядом. Тяжело вздохнув, Джули повернулась, чтобы выйти из комнаты, как её взгляд наткнулся на одну деталь, которая заставила кровь похолодеть в жилах. Рядом с дверью, прислоненные к стене, стояли костыли. Те, что использовал Эрвин, чтобы не перегружать свою травмированную ногу, которой еще требовалось время, чтобы восстановиться. Обычно он опирался на них во время ходьбы, даже если ему это совсем не нравилось. Так было легче, да и меньше был шанс повредить еще не восстановившиеся кости и мышцы. Пытаться ходить без костылей было очень опасно, и Эрвин прекрасно знал это. Джули и Ханджи постоянно твердили ему об этом, когда он пытался убрать их в сторону. То, что костыли сейчас находились в их комнате, могло значить только одно: Эрвин ушел без них. Девушка тут же покрылась холодным потом, и со скоростью молнии вылетела из спальни, прихватывая с собой костыли. До кабинета она добралась за считанные секунды, благо располагались эти две комнаты совсем рядом. Практически выбивая дверь, она, словно ураган, влетает в кабинет. — Эрвин, мать твою, Смит, ты что творишь? Её глаза пылали яростью, она готова была убить своего мужа прямо здесь и сейчас за то, что он так безрассудно отнесся к собственному здоровью. И не зря. Её глаза сразу же упали на фигуру Эрвина, который вцепился в край стола мертвой хваткой. Девушка могла видеть, как его руки и всё тело трясется от перенапряжения, пытаясь удержаться в вертикальном положении. Стул был опрокинут на пол, и, казалось, Эрвин сейчас последует за этим самым стулом, но Джули в мгновение ока оказывается рядом, свободную руку мужчины кладя на свои плечи и обхватывая его за талию. Эрвин тяжело дышит, капельки пота с его лба падают Джули на щеку, но она не обращает на это внимание. Правой рукой держа мужа, левой она протягивает ему костыль, и тот сразу же цепляется за него, словно утопающий за соломинку. Кое-как, с большим трудом, они добираются до дивана, и Главнокомандующий, буквально падает на него, выдыхая и вытягивая вперед больную ногу. Девушка следует за ним, вытаскивая из своего нагрудного кармана платок, а затем вытирая пот с покрасневшего от напряжения лица Эрвина. — Спасибо, Джули, — выдавливает из себя мужчина и пытается улыбнуться, но улыбка получается вымученной. — Какого черта, Эрвин? Чем ты думал, когда пошел сюда без костылей? — накинулась на него девушка, негодующе качая головой. — Думал, что смогу пройти десять метров без помощи, — ответил ей Эрвин, потирая свою ногу, которая наверняка адски болела после такого опасного маневра. Джули молила Бога, чтобы Главнокомандующий ничего себе не повредил. Сломанные кости и так заживали чертовски долго и болезненно, а после таких вот экспериментов они могут не зажить вообще. — Ты же прекрасно знаешь, как опасно пробовать ходить без костылей. Твоя нога еще не настолько окрепла, нужно время, много времени, прежде чем ты сможешь передвигаться самостоятельно. — Я знаю, — прозвучал краткий ответ, что только разозлило девушку еще сильнее. — Тогда почему? — воскликнула она, — Зачем ты сделал это, если прекрасно знаешь, каковы риски. — Потому что я устал, Джули, — мягко произнес Эрвин, поворачиваясь к жене и с отчаянием смотря на нее, — Устал быть обузой. От его слов девушка вздрогнула. Она замолчала, и вся её злость тут же испарилась. Она должна была догадаться, что дело в этом. Конечно же, а в чем же ещё? С тех самых пор, как всё это случилось, Эрвин переживал очень тяжелый период, как физически, так и морально. Каждый день для него — это была борьба, которая не прекращалась ни минуту. Борьба с собственным телом, которое отказывалось слушаться его, которое больше не могло работать так, как раньше и, возможно, никогда уже не будет. Чертовски тяжело было осознавать человеку, который большую часть жизни провел на полях сражения, что даже ходить для него было испытанием. Он больше не может надеть форму, не может взять в руки оружие, не может сесть на лошадь и защитить тех, кого любит. Ему приходится полагаться на других в самых элементарных вещах, таких как раздеться, дойти до кровати и встать с нее. Это было больно. Это было унизительно. И самое страшное, что он ничего не мог с этим поделать. Он больше не мог быть тем Главнокомандующим, за которым пошел бы народ, ради которого солдаты отдавали свои сердца. Он был просто жалким калекой, ни на что не способным, проживающим впустую день ото дня. Эти мысли убивали его каждый день. Каждый раз, когда он видел, что его родные уходили за стены, рисковали своими жизнями, пока ему ничего не оставалось, кроме как в одиночестве ждать их возращения. Ему было невыносимо, тошно от самого себя, от своей беспомощности. Джули понимала все это. И даже несмотря на то, что она была рядом, поддерживала, говорила ему, что ей всё равно, в форме он или без, с костылями или же с клинками в руках, она всё равно любит его и всегда будет любить, несмотря ни на что. Но, естественно, этого было недостаточно. Такому амбициозному человеку, как Эрвин, этого было мало. И Джули не знала, что делать. Как ему помочь? Она была в тупике, и это разбивало ей сердце. — Ты никогда не будешь обузой, — в тысячный раз сказала ему Джули, — И даже не смей говорить что-то подобное. Он улыбнулся, но ничего не ответил. Девушка понимала, что разговор этот еще не окончен, они вернутся к этому позже, но сейчас она хотела увести мысли Эрвина от самобичевания к чему-нибудь, что могло немного отвлечь его. — Все вернулись? Как все прошло? — с беспокойством спросил мужчина. Джули кивнула. — Потери есть, но не такие значительные, как в прошлую вылазку, — девушка вздохнула, — На обратном пути Эвелин ранили. Мы смогли немного остановить кровь, чтобы довезти её до штаба. Сейчас ей занимается Ханджи. Эрвин кивнул, переваривая полученную информацию. Спустя недолгого молчания, он вновь заговорил. — А что насчет..? — мужчина не договорил, но Джули и так поняла, кого он имел в виду. — Он у нас. Сейчас его заключили в подвал, где он будет ждать окончательного решения, что нам делать дальше. Джули подробно описала мужу события в Марли, как Эрен заполучил силу Молотоборца, как силы противника пытались помешать им, и как Эви спасла Сашу, тем самым подставляясь под выстрел самой. Девушка не была уверена, сколько времени прошло, прежде чем она закончила, но ощущалось, будто прошло несколько часов. Она была чертовски вымотана прошедшей битвой и дорогой обратно, которая прошла в нервном напряжении и опасениях за жизнь Эвелин. Она чувствовала себя так, словно её переехало несколько телег, груженных кирпичами. Казалось, она могла отключиться прямо так, сидя на диване. Эрвин заметил состояние жены, приобнял её за плечи, а она прильнула к его груди, утыкаясь в широкую, но уже не такую крепкую, как раньше, грудь. За годы, проведенные в постели, Эрвин заметно потерял свою форму, его тело ослабло, а мышцы скрылись. Он очень похудел и побледнел. Но даже несмотря на это, Джули все равно чувствовала себя в безопасности, как и раньше, находясь в его объятиях. — Тебе нужно отдохнуть, любовь моя, — прошептал ей в волосы Эрвин, нежно поглаживая по спине, — Ты вымоталась. — Тебе тоже, — сонно ответила девушка, чувствуя, как начинает проваливаться в сон, — Слишком много приключений для тебя всего за один вечер. Боюсь представить, чем ты занимался, пока меня не было. Эрвин мягко улыбнулся, целуя её в макушку, но ничего не ответил. Они ещё какое-то время посидели в тишине, наслаждаясь моментом близости после расставания. Когда Джули почти уже провалилась в сон, она услышала тихий шепот над ухом: — Хотел бы я перенести тебя спящую в нашу спальню, чтобы не прерывать твой сон. Как бы сильно я этого хотел. Девушку будто облили холодной водой. Её грудь сковало железными цепями, а блаженная улыбка сползла с губ, превращаясь в горькую гримасу. Слезы тут же навернулись на глаза, но она не позволила им пролиться, загоняя поглубже внутрь. Она сделала вид, словно не услышала этих слов, и отстранилась от мужа, сладко потягиваясь. — Думаю, нам пора идти спать, — проговорил Эрвин, и Джули согласно кивнула, сонно потирая глаза. Она помогла Эрвину подняться, а затем поцеловала его в щеку, получая в ответ нежную улыбку. — Я очень сильно люблю тебя, ты же знаешь это? — спросила его девушка, заглядывая в его небесно-голубые глаза. — Я знаю, — ответил мужчина, — Я тоже люблю тебя. Больше всего на свете.***
Всю дорогу обратно Эвелин думала, что умрет. Держать глаза открытыми было тем еще испытанием, и держалась она только благодаря тому мерзкому вареву, которым напоила её Джули. Оно смогло немного притупить боль, но сонливость то и дело накатывала, и девушка хотела просто плюнуть и просто поддаться желанию заснуть. Но она упорно продолжала сопротивляться. Под конец она перестала соображать, что происходит вокруг. Люди, собравшиеся около неё, начали суетиться, ей показалось, что её подняли и куда-то понесли, но голова была слишком тяжелая, а пелена перед глазами никак не хотела рассеиваться, поэтому Эви даже не пыталась. Всё тело будто налилось свинцом, она не смогла бы даже пальцем пошевелить, если бы захотела. Звуки были приглушенные, словно далеким эхом до неё доносились какие-то обрывки фраз, смысл которых она не понимала. В итоге она сама не заметила, как наконец-то отключилась. Возвращаться в реальность было тяжело. Слегка приоткрыв глаза, она поняла, что они больше не на дирижабле. По началу, на неё накатил страх. Незнакомые стены, странный запах, бьющий прямо в нос и гробовая тишина. Она что, всё-таки умерла? Девушка попыталась приподняться, но острая боль прострелила её плечо, и она зашипела, откидываясь обратно на подушку. Мертвые же не должны чувствовать боли, значит, она жива. Эвелин повернула голову сначала вправо, и в глаза ударил яркий луч солнца, отчего она зажмурилась, а затем повернулась влево, но лучше бы этого не делала, ей-богу. Небрежная копна русых волос была совсем близко и щекотала её левую руку. Адам верхней частью тела лежал на кровати, опустив голову на свои скрещенные руки, и мирно спал. Девушка видела, как равномерно поднимается и опускается его грудь в такт дыханию. Сердце Эвелин невольно пропустило удар при виде молодого человека. Первым её инстинктом было протянуть руку и дотронуться до спутанных, жестких волос, которых так и хотелось причесать — один их вид приводил девушку в негодование. С другой стороны, ей хотелось спихнуть его с кровати, а затем вытолкать прочь из комнаты, чтобы он не мозолил ей глаза своим присутствием. В итоге, она не сделала ни того, ни другого. Просидев неподвижно несколько минут, она всё-таки решила попытаться приподняться ещё раз, может даже встать с кровати. Она аккуратно приподняла корпус, протянула руку, чтобы сбросить с себя одеяло, но вспышка боли, на этот раз еще сильнее, заставила её резко втянуть в себя воздух, отметая эту мысль и плюхнулась обратно с недовольным ворчанием. Адам, до этого спавший, словно младенец, тут же вскинул голову, мутными глазами смотря на девушку. Пару секунд он глядел, а затем его взгляд прояснился, и он вскочил со своего места точно ужаленный. — Эви! — воскликнул парень, хватая ее за руку, — Ты очнулась! Как ты себя чувствуешь? Плечо болит? Хотя, конечно же, болит, тебе же его подстрелили. Ничего не хочешь? Попить? Поесть? Может, тебе надо в туалет? Вопросы посыпались на неё градом, и у девушки сразу же заболела голова от такого напора. Её лицо исказила болезненная гримаса. — Адам, полегче, от твоей болтовни моя голова сейчас взорвётся. Мужчина тут же стушевался, и кивнул. — Прости, я просто беспокоюсь за тебя. — Не стоит, я в порядке, — ответила девушка и, бросив на него мимолетный взгляд, тут же отвернулась. Между ними повисло неловкое молчание. Адам смущенно теребил ремни на своей форме, пока Эвелин задумчиво смотрела в окно. Никто не решался первым заговорить. Между ними не было такой неловкости с …. Да в прочем никогда. Ещё несколько дней назад Адам бы первым делом пошутил про то, что её «умудрилась подстрелить малолетняя соплячка», а Эви бы послала его куда подальше с такими шутками, но сейчас вся легкость и непринужденность пропала. А всё из-за того единственного разговора. Ни для кого в Разведкорпусе не было тайной, что Эвелин была влюблена в Адама. Это знали, казалось, даже те, кто очень редко пересекался с девушкой. Не сказать, что она смогла завести много друзей в Легионе за все эти годы, но, по крайней мере, у неё получалось общаться с людьми без её привычных ехидных шуточек и острых подколов. Она зарекомендовала себя, как хорошего бойца, люди уважали её, и Эвелин этого было достаточно. Только с Адамом у неё были по-настоящему теплые отношения. Она любила его, но парень упорно продолжал не замечать этого. Как бы она ни намекала, не пыталась сломать оставшиеся преграды между ними, он словно был слеп. По началу девушка не понимала, то ли он, действительно, не видит её чувств, то ли он делает вид, что не видит. Порой это сводило девушку с ума. Ей казалось, что между ними, действительно, что-то есть. Адам был терпелив, нежен, добр с ней, всегда старался держаться поблизости, протягивал руку помощи. Она готова была поклясться, что он тоже в неё влюблен. Но, почему-то он ничего не делал. Эви гадала, в чем же проблема. Может, дело в ней? В её характере и надменном поведении? А, может, он был влюблен в кого-то ещё? У Адама была репутация беспросветного ловеласа. Но девушка не замечала, чтобы он приударял за кем-то ещё. Почему, черт возьми, он посылает ей двойные сигналы, но при этом их отношения замерли в позиции «передрузья — недолюбовники»? В конце концов, Эвелин решила взять всё в свои руки. Ей надоела эта неопределенность, она хотела знать, что он к ней чувствует и чувствует ли вообще? Поэтому несколько дней назад она открыто призналась в своих чувствах. Казалось, Адам не был удивлен, когда услышал от неё то, что он ей небезразличен. Он прекрасно знал о её чувствах. Знал и молчал. Тогда Эви почувствовала себя полной дурой. Но больнее всего было услышать от него: — Слушай, Эви, я благодарен тебе за твое признание, правда. Ты мне тоже нравишься, но у нас ничего не получится. Не может получиться. Мы с тобой слишком разные. Я не думаю, что эти отношения приведут к чему-то хорошему. Прости. Тогда она ничего не ответила, а просто развернулась и молча ушла. Когда она признавалась, то была готова к отказу. Но она думала, что хотя бы услышит внятную причину. «Я к тебе ничего не чувствую. Мне нравится кое-кто другой. Ты для меня только друг». Но это… Это было слишком больно. Так дело всё-таки в ней? В её дурном, отвратительном характере, в её ужасной привычке ставить себя выше других? Неужели она насколько плохая? Она же старалась измениться, поступать правильно. Может, у неё не всегда получалось, но она надеялась… Надеялась, что она окажется достойна. Достойна любви. Адам ведь сказал, что она ему нравится. Но он не хочет отношений, не хочет серьезности с ней. Неужели она годится только на то, чтобы провести с ней одну ночь, а на следующее утро забыть, словно её и не было? Она старалась убедить себя в том, что ей плевать. Но внутри все кричало от боли. Следующие несколько дней она избегала Адама. Рана была слишком свежа, а вид молодого человека бередил её. Поэтому она пыталась не попадаться ему на глаза. А потом её подстрелили. И теперь они снова оказались лицом к лицу, да ещё и после такой неловкой ситуации, что произошла между ними. Как она теперь должна вести себя с ним? Сделать вид, что ничего не было? Эвелин была слишком горда и самолюбива для этого. К счастью, Адаму видимо тоже надоела эта тишина, поэтому он первым нарушил ее: — Эви… — неуверенно начал он, — Я хотел поговорить с тобой. Девушка даже не повернулась к нему, продолжая глядеть в окно. — О чем? По-моему, мы все обсудили и прекрасно поняли друг друга, — она хотела, чтобы её голос звучал безразлично, но не смогла скрыть горечь от этих слов. Адам тяжело вздохнул, а затем сел на стул рядом с кроватью — тот самый, на котором спал несколько минут назад. Видимо, он провел у её кровати всю ночь. Но зачем? Что он хотел этим показать? — Мне жаль. Я наговорил тебе глупостей, сам не знаю, почему, — он помолчал, собираясь с мыслями, а затем продолжил, — Я хочу попробовать, Эви. Я был не прав, и мне чертовски жаль. Пожалуйста, Эви, дай мне второй шанс. Эвелин медленно повернулась к нему и хорошенько посмотрела на него. Адам выглядел действительно раскаявшимся, в его глазах плескалась вина и мольба, словно он боялся её ответа. — Ты сказал, что мы не подходим друг другу. — Я был идиотом. — Что из этого ничего не выйдет. — Я не имел это в виду, честно. — С чего вдруг ты передумал? — поинтересовалась Эвелин, ведь прошло всего несколько дней. Она не заметила, когда это Адам снова успел взять её за руку, и сейчас парень вырисовывал на её ладони круги большим пальцем, как бы успокаивая. Почему-то это разозлило девушку еще сильнее. — Когда в тебя выстрелили, и ты лежала там, в луже крови, я испугался. Очень испугался, что могу тебя потерять. Конечно, я могу потерять тебя и в любой другой день в силу нашей работы, но я понял, что буду жалеть всю оставшуюся жизнь, если не дам тебе шанс. Дам нам шанс. Я хочу быть с тобой, Эви. Я люблю тебя. Это были те самые слова, которых она ждала столько лет. Еще со времен Королевской Полиции, она надеялась, что когда-нибудь Адам ответит ей взаимностью. И вот он, прямо перед ней, говорит, что любит её. Но сейчас это вызвало в ней только ярость. — То есть ты хочешь сказать, — медленно начала Эви, а её тон понизился на несколько октав, став угрожающим, отчего юноша тут же замер, — Что мне нужно было оказаться на грани смерти, чтобы ты понял, что любишь меня? Как-то слишком дорого обходится твоя любовь. А если бы меня не подстрелили? Ты продолжал бы думать, что между нами ничего быть не может? — Эви… — начал Адам, но девушка вырвала свою ладонь из его пальцев, отчего лицо парня тут же побледнело. — Ты хоть представляешь, сколько я ждала? Я бегала за тобой, словно собачка, я из кожи вон лезла, чтобы показать тебе, что ты мне не безразличен. Я наплевала на свою гордость, я старалась быть мягче, чтобы тебе не было стыдно за меня. Я готова была в лепешку разбиться, лишь бы услышать от тебя «ты мне нравишься, Эви», — поначалу она была спокойна, но с каждым словом эмоции брали верх, и под конец она чуть ли не кричала. — Эви, пожалуйста, выслушай меня, — в очередной раз попытался Адам, но девушка была непреклонна. — Нет, Адам, — она покачала головой, — С меня хватит. Я устала тебе что-то доказывать. Я не хочу быть с человеком, который сам не понимает, чего он хочет. Адам выглядел как, как будто только что она дала ему пощечину. Его глаза потухли, и он был совершенно разбит. — Выметайся, — процедила она, отворачиваясь, чтобы не видеть, как он вздрогнул от её слов, — Я не хочу тебя видеть. — Эви, я… — но она так и не узнала, что он хотел сказать, потому что дверь в комнату распахнулась, и на пороге показалась Анна. — Упс, кажется, мы чему-то помешали, — девушка вошла в комнату, а за ней последовали Джули и Сина. Все трое остановились у кровати и вопросительно оглядели парочку. — Нам оставить вас? — осторожно спросила Джули. — Нет, я уже собирался уходить, — ответил Адам, а затем, бросив последний взгляд на Эви, развернулся и вышел из комнаты, оставляя девушек одних. Три только что вошедшие гостьи обменялись сконфуженными взглядами. — Мне пойти надрать ему задницу? — поинтересовалась Анна у Эви, и та усмехнулась ей в ответ. — Не стоит, пусть катится к черту. Девушка понимающе кивнула головой. — Мы услышали твои крики из коридора и поняли, что ты очнулась, — подала голос Сина, — К сожалению. Эвелин злобно улыбнулась и посмотрела на сестру. — Мечтала от меня избавиться, сестренка? Не дождешься, я ещё долго буду мозолить тебе глаза. — Ты мозолишь глаза не только мне, — Сина опустилась на стул, который ещё недавно занимал Адам, а её подруги устроились по краями кровати. — Но делать это именно для тебя доставляет мне удовольствие. Девушки обменялись ещё парочкой острот и только после этого наконец успокоились. Такое поведение стало для них нормой. Нельзя было сказать, что за прошедшие годы они стали настоящими сестрами. Между ними всё ещё было много горечи и невысказанных обид, но они пришли к некоему… Пониманию. Они больше не пытались убить друг друга при встрече, что уже несказанно радовало всех остальных. — Как ты себя чувствуешь, Эви? — спросила Джули. — Как будто меня подстрелили из винтовки. — Ха-ха, очень смешно, — саркастично произнесла Анна, — Выглядишь ты паршиво. — Посмотрим, как будешь выглядеть ты, когда окажешься одной ногой в могиле, — пренебрежительно фыркнула Эвелин. — Я там уже была, спасибо большое, — ответила Анна. — Ханжи сказала, что тебе пока не стоит вставать, — перебила их Джули, как всегда стараясь уберечь их от конфликтов и мордобоя, — Лучше лежи в постели и восстанавливайся. — Какая же скукотища, — лениво протянула Эвелин, откидываясь на подушку и глубоко вздыхая, — А что с мальчиком-титаном? — Сегодня состоится военное собрание, на котором будет решаться вопрос о его дальнейшей судьбе, — Анна кинула взгляд на настенные часы, и поднялась с кровати, — Мне пора идти, надо забрать Аарона от Грейс. — Нам тоже нужно идти, — подхватила Джули, следуя за подругой, а потом к ним присоединилась и Сина, — Тренировки никто не отменял. Трое девушек направились к выходу. Эвелин пожевала губу, а потом всё-таки решилась. — Эй. Они развернулись и с вопросом уставились на неё. — Спасибо, — смущенно пробормотала Эви, — За то, что пришли. Сина удивленно приподняла бровь. — Мне только что послышалось, что моя сестра поблагодарила нас. Эвелин глухо застонала. — Валите уже к черту! Сина пожала плечами. — Да, точно послышалось, — Анна и Джули рассмеялись, а затем они покинули лабораторию, закрывая за собой дверь. Эвелин же закрыла глаза, наслаждаясь долгожданной тишиной. В её ушах до сих пор стоял голос Адама, шептавший «Я люблю тебя», от которого на сердце становилось одновременно тепло, а на душе тошно. И почему-то где-то глубоко засел еще один надоедливый, противный, до боли знакомый тембр. Моя сестра.***
Военный совет был назначен через пару дней. Этого времени должно было хватить, чтобы добраться до столицы, где всё и будет проходить. Практически все, кто участвовал в вылазке в Марли, отправились туда. Совет длился практически семь часов, с небольшим получасовым перерывом. По окончании его все были измотаны, и хотели поскорее вернуться домой. Вышестоящее руководство посчитало, что вопрос исчерпан, хотя они так и не пришли к единому мнению. Были те, кто считал, что нужно идти войной на Марли. Это необходимость, и либо мы принимаем её, либо погибнем, когда враги окажутся на нашей территории. Удивительным было то, что среди этих людей был Эрвин. Выслушав Эрена на совете, он первым высказался о том, что нужно нанести предупреждающий удар. Анна не могла поверить своим ушам, когда услышала это. Она готова была броситься на дядю с обвинениями, но подруги вовремя её остановили. Другие же думали, что война — это не выход. Мы не сможем воевать с Марли в силу их военного и технического превосходства, и даже сила титанов нам не поможет, ведь у врага эта сила тоже есть. Долгие и бурные споры продолжались вплоть до позднего вечера. Пока решили отложить этот вопрос до того момента, как Разведка восстановит свои силы, потерянные на этой операции, но все знали, что они просто тянули время, потому что просто не знали, что делать. В итоге, Разведкорпус вернулся домой, так и не получив однозначного решения. Эрен Йегер всё ещё находился под стражей и будет оставаться под ней ещё бог знает сколько. Всё чувствовали, что надвигается что-то страшное. Это было только начало. Прибыв домой, Анна, Сина и Джули первым делом направились в свою старую комнату, которая теперь принадлежала только Сине, но всё равно продолжала оставаться их маленьким убежищем, где они могли побыть втроем как в старые, добрые времена. Леви вызвался посидеть с сыном, понимая, что Анне нужно время немного прийти в себя и поговорить с подругами. Эрвин тоже отпустил жену и присоединился к Леви, пользуясь случаем провести время с Аароном. Все трое могли спокойно обсудить всё, что произошло за последнее время. Они молча зашли в комнату, закрыв за собой дверь. Всю дорогу они провели в раздумьях. Этот совет дался девушкам с трудом. Неопределенное будущее, угроза войны — всё это давило, погружая в пучину отчаяния и страха. Сина и Джули опустились на кровать, а Анна встала у окна, глядя в темное небо. Тяжелое молчание воцарилось в комнате. Джули зажгла единственную свечу, стоявшую на столике рядом с кроватью, от чего пространство вокруг них стало чуть светлее. Теперь они хотя бы могли видеть друг друга, хотя в большей части комнаты было всё так же темно. — Как вы думаете, что будет дальше? — первой подала голос Анна, не оборачиваясь. Девушки какое-то время молчали. — Будет война, — ответила Сина, гладя на только что запрыгнувшего ей на колени Фьюри. — Война идет уже очень долго, — покачала головой Анна. — Да, только это будет другая. После этого девушка обернулась. Её глаза светились негодованием. Сейчас она походила на разъярённую львицу. — Нас учили убивать титанов, Сина, не людей. Сина же твердо посмотрела на подругу. — А теперь придется убивать людей. Не думаю, что есть какая-то разница. Анна с ужасом уставилась на неё. — Ты слышишь себя? Они люди, Сина, такие же, как мы! У них есть семьи, дети! Сина горько усмехнулась. — Эти люди придут за нами при первом удобном случае. Они убьют нас, Анна, не пожалеют никого. Эрен прав, нам нужно действовать, прежде чем мы пожалеем о том, что не сделали это. Анну словно ударили под дых. Сначала Эрвин, теперь Сина. Они все с ума посходили? Девушка с надеждой повернулась к Джули. — Ну а ты? Что ты, думаешь, Джули? Ты с ней согласна? Джули нервно закусила губу, комкая в ладонях простыни. Она видела, к чему вёл этот разговор, поэтому старалась не подливать масла в огонь. Но теперь была не уверена, что ей удастся предотвратить конфликт. — Мне не нравится эта идея, я бы предпочла переговоры, — ответила Джули, и Анна облегченно выдохнула, но сделала это слишком рано, потому что подруга продолжила, — Но я сомневаюсь, что в данной ситуации они помогут. Анна широко раскрыла глаза. — То есть, ты за войну? Джули глубоко вздохнула. — Анна, послушай, в словах Эрена есть смысл. — Нет, — замотала головой девушка, — Вы ошибаетесь. Вы не понимаете, на что соглашаетесь. Мы просто перебьем друг друга. — Иначе они просто перебьют нас, — вставила Сина, и Анна бросила на неё суровый взгляд. — Это действительно, твое мнение, Сина? — спросила она, — Или же ты просто защищаешь Эрена? — Он не имеет к этому отношения. — А вот мне кажется, что очень даже имеет. Чувства затмили тебе разум. Сина вскочила с кровати и встала прямо перед Анной. Они смотрела друг на друга, убийственная аура повисла в комнате, казалось, даже воздух наэлектризовался. — Тысячи невинных людей погибнут, — проговорила Анна, — Дети, старики. Мы ворвемся на их территорию, будем разрушать их дома, убивать их, слушая крики и вопли несчастных, которых мы лишили родителей, возлюбленных, друзей. Мы превратимся в монстров, с которыми ещё совсем недавно боролись. Подруги замолчали, прекрасно понимая, к чему клонит Анна. Рана всё ещё была свежа, а воспоминания продолжали мучить ночами. Лица родителей, искаженные от страха и боли, запах крови в воздухе, зловещие улыбки титанов, пожирающие тех, кого она знала и любила. Пройдя в детстве весь этот ад, она никогда его не забудет. Неужели ей суждено подвергнуть кого-то тому, через что она прошла сама? — Этот мир жесток, Анна, — стальным голосом произнесла Сина, — Либо убиваешь ты, либо убивают тебя. Этот урок я усвоила ещё в Подземном городе. Готова ли ты рискнуть всем, ради незнакомых тебе людей? Рискнуть сыном? Девушка вздрогнула при упоминании Аарона. Её руки сжались в кулаки. Конечно, она сделает всё, чтобы защитить его, уберечь от опасности, даже ценой собственной жизни. Джули тоже встала с кровати, подходя к подругам. — Давайте мы всё успокоимся, — она подняла ладони вверх, — Ссора нам сейчас ничем не поможет. Предлагаю пока закрыть эту тему, а потом обсудить её вместе со всеми, идёт? Сина и Анна ещё пару секунд прожигали друг друга взглядами, а затем всё-таки слегка расслабились, кивая. — Идет, — хором ответили девушки, и Джули мягко улыбнулась. Они вернулись на кровать, устраиваясь поудобнее. Анна пристроилась в ногах, в то время, как Сина и Джули у изголовья. Фьюри же свернулся калачиком между ними и продолжил сладко спать. Он был, наверное, единственным в мире, кого ничего не волновало. Напряжение всё ещё оставалось, но уже не такое тяжелое, как в самом начале. У Джули всегда был талант — уметь сглаживать конфликты и предотвращать ссоры, которых с каждым днём становилось всё больше. В последние дни им всем было нелегко. Сина закрылась в себе и даже с подругами теперь разговаривала редко. Анна и Джули знали, что проблема в Эрене и дали ей время побыть наедине. Девушка всё время ходила угрюмая, могла огрызнуться или нагрубить, сама того не заметив. Конечно, подруги относились к этому с пониманием, но дальше так продолжаться не могло. Они хотели узнать, в чём дело и помочь ей. Обменявшись быстрыми взглядами, Анна слегка кивнула, и Джули прочистила горло: — Сина, — осторожна начала она, и девушка что-то промычала в ответ, давая понять, что слушает, — Ты поговорила с Эреном? Девушка замерла, а глаза её помрачнели. — Да. Молчание. — И как? — спросила Джули, поняв, что Сина не собирается продолжать. Сина повернулась к ней. — А как ты думаешь? — едко проговорила она. — Видимо, не очень хорошо. Девушка хмыкнула, отворачиваясь и запуская пальцы в черную шерсть Фьюри. — Все кончено. Анна и Джули удивленно переглянулись. — Он так и сказал? — Нет, он сказал, что «есть кое-что поважнее нас с тобой». — То есть, он не говорил, что между вами все кончено? — уточнила Анна, а Сина закатила глаза. — Есть ли разница? В любом случае, это конец. — Нет, погоди, но если он не говорил, что вы разошлись, то с чего ты это взяла? — продолжала настаивать Анна, а Джули присоединилась к ней. — Да, возможно, он не это имел в виду. Сина нахмурилась. — Что вы имеете в виду? — Да ладно тебе, Сина, ты что не знаешь Эрена? — Анна развалилась на кровати, одну руку кладя под голову, — Он всегда считал, что должен быть героем, спасающих всех вокруг, кроме себя. Я думаю, это была ещё одна попытка. — Возможно, он просто боялся навредить тебе своими действиями, поэтому и сказал так. Сина задумалась над словами подруг. В этом был смысл. Эрен всегда был человеком, который считал, что он единственный может жертвовать собой ради других. Вспомнить даже начало их отношений. Он был уверен, что Сине будет лучше держаться от него подальше, и ей приходилось практически насильно заставлять его поговорить с ней, чтобы объяснить, что она в состоянии себя защитить. Возможно, это говорит в ней надежда, которая всё ещё не желала сдаваться и отпускать Эрена. Возможно, между ними уже ничего не получится, а ей просто хочется верить в лучшее. — Я думаю, тебе нужно ещё раз с ним поговорить, — сказала Джули, — И объяснить ему, что он не вправе решать за вас обоих. Ты сама можешь решить, что для тебя лучше, а он просто упертый ребенок, который не желает видеть этого. Сможет ли она поговорить с ним еще раз? Последний их разговор оставил глубокие раны, возможно, ещё один просто сломает её. Но она должна хотя бы понять и узнать наверняка, есть ли у них надежда, или это лишь иллюзорные мечты. Поставить точку или же запятую? — Я подумаю, — ответила девушка. Ей нужно было время все обдумать, и подруги кивнули, удовлетворяясь тем, что им удалось заложить зерно в голову подруге. Прорастет оно или же нет, покажет только время.***
Всю ночь Сина не смогла сомкнуть глаз. После того, как Джули и Анна ушли, она настроилась на сон, но он так и не пришел. Она ворочалась в своей постели, а в голове у неё вертелись мысли о разговоре с подругами. Как ей поступить? Правильно ли будет пойти поговорить с ним или просто смириться с тем, что Эрен для неё потерян? Но только от этой мысли сердце разбивалось и не желало принимать это. В итоге, не дожидаясь утра, она накинула свою куртку, надела штаны, сапоги и вышла из комнаты, направляясь туда, куда звало её шестое чувство. Конечно, глубокая ночь — это не самое подходящее время для серьезных разговоров. Может быть, Эрен уже давно спит, но она не думала, что сможет дождаться утра. Завернув за угол, к своему большому удивлению, она чуть не налетела на Ханджи, которая выглядела такой же удивленной и слегка помятой. — Сина, — главокомандующая поправила свои очки и улыбнулась девушке, — Не спится? — Главнокомандующая Ханджи, — ответила она, кивая головой, — Решила пройтись. Она не стала говорить ей настоящую причину, но женщина, кажется, и так все поняла. — Ты ведь собиралась пойти к Эрену, да? — Главнокомандующая, — начала было девушка, но Ханджи покачала головой. — Все в порядке, можешь идти. Он как раз звал тебя. Сина удивленно приподняла брови, а её сердце пропустило удар. — Звал меня, мэм? — Да, он отказывается говорить со всеми, лишь требует привести тебя, — женщина пренебрежительно фыркнула, — Как будто в его положении он может чего-то требовать. Сопляк. Почему-то это старое прозвище отозвалось чем-то теплом внутри Сины, и она едва заметно улыбнулась. — Ладно, ступай, — Ханджи отпустила девушку, а та, поблагодарив её, двинулась в сторону лестницы. Коридор был освещен светом нескольких факелов, а звук её шагов эхом отдавался в глубине мрачных стен. Приблизившись к лестнице, по которой когда-то уже она спускалась, надеясь поговорить с Эреном, Сина, собравшись с духом, ступила на крутые, слегка влажные от сырости ступеньки. Она слышала снизу звон цепей, гулкий стук капель о каменный пол, её кожи коснулась прохлада, и она слегка поежилась. Внизу девушку встретили двое солдат, охранявших камеру Эрена. Увидев её, они тут же выпрямились и отдали честь. — Мисс Аккерман, — поприветствовали её охранники, и девушка кивнула им в ответ. — Можете быть свободны, — солдаты качнули головой и поспешили скрыться наверху, ни на секунду не усомнившись в её словах. Оставшись одна, девушка дала себе немного времени, чтобы собрать все мысли воедино. Дыхание слегка сбилось, ладони покрылись испариной, несмотря на промозглый холод здесь внизу, а сердце билось как бешеное. Она прошла чуть вперед, пока лицом к лицу не встала перед клеточной дверью. Прямо перед ней, в клетке, стояла фигура. Зажженные факелы отбрасывали тени и освещали большую её часть, но лицо было скрыто. Но Сине и не нужно было видеть его лицо, она и так прекрасно знала, кто перед ней. — Сина, — прозвучал глубокий голос. — Эрен, — ответила девушка. Они замолчали, просто смотря друг на друга, словно пытаясь прочесть мысли второго. Теперь Эрен выглядел лучше, чем в прошлый раз. Его длинные волосы были собраны сзади в пучок, лицо гладкое и чистое, несмотря на что, эти последний несколько дней он провел в сырой камере под землей. Верхняя часть его тела было обнажена, и девушка поразилась, как ему не холодно, но затем вспомнила, что температура его тела выше, чем у обычных людей. Он стал выше и крепче, чем когда ему было пятнадцать. Сильные руки, твердая, мускулистая грудь, стройные ноги. Если бы не глаза, возможно, Сина бы даже не узнала в нем прежнего Эрена. В конце концов, она первая нарушила тишину. — Навевает воспоминания, да? — задумчиво протянула Сина, осматривая тусклое помещение, — Только теперь мне не нужно придумывать хитроумный план, чтобы повидаться с тобой. Она услышала лязг цепей, и ей показалось, что она увидела тень промелькнувшей улыбке. Хотя, вполне возможно, что это был просто обман зрения. Эрен ничего не ответил, поэтому она продолжила. — Ханджи сказала, ты хотел меня видеть. — Да, — хрипло произнес Эрен, и Сина невольно вздрогнула. — Зачем? Металлический звук усилился, и темная фигура Эрена двинулась вперед. Он подошел вплотную к решетке, так что теперь его хорошо можно было разглядеть в свете факелов. Лицо было непроницаемым, но среди него пробивались эмоции, которые Сина уже и не надеялась увидеть. Сожаление. Раскаяние. Боль. — Я думал над тем, что тогда сказал тебе в дирижабле, — начал Эрен, но умолк на середине, словно не решаясь продолжить. — Ты действительно так думаешь? — задала вопрос Сина, тот самый, который мучал её на протяжении очень долгого времени. — Нет. — Тогда зачем ты сказал это? Он посмотрел ей прямо в глаза. — Потому что я хочу защитить тебя. Какое-то время Сина рассматривала Эрена, а затем двинулась навстречу, останавливаясь в нескольких сантиметрах от неё и обхватывая рукой один из железных прутьев. Она чуть наклонила голову влево. — От кого? Эрен ответил ей глубоким взглядом, который, казалось, проникал в самые дальние уголки её души. — От себя. От врагов. От всего этого. Девушка помолчала. Она видела, как эмоции сменяют друг друга на его лице. Сейчас он был совсем не похож на того Эрена, с которым она разговаривала на дирижабле. Тот Эрен был холодным, безразличным и незнакомым. Этот же Эрен, которого она видела перед собой, одновременно был похож и непохож на старого Эрена — того пятнадцатилетнего. Он был взрослее, мужественнее, но его глаза были такими же честными и искренними, как и много лет назад. Это были глаза её Эрена. — Столько лет прошло, а ты всё никак не поймешь, — вздохнула Сина, качая головой, — Эрен, меня не нужно защищать. Я не маленькая девочка, нуждающаяся в помощи. Я сама могу за себя постоять, как и сама могу решить, как мне поступить. Эрен молчал, внимательно слушая её и не отрывая своего изумрудного взгляда. — Как только я представлял, с чем тебе придется столкнуться из-за меня, то в моей голове не оставалось ни капли сомнений. Я думал, что правильным будет отпустить тебя, чтобы ты была свободна от этого бремени. Но я оказался слишком слаб, слишком эгоистичен. И как бы я ни пытался забыть тебя, какие бы причины не находил, чтобы держаться от тебя подальше, я не могу. Сина затаила дыхание, а её кровь буквально закипала от нахлынувших эмоций. — Я слишком сильно люблю тебя, Сина. Прости меня. Прости, что не могу уберечь. Девушка не дала ему договорить. Она протянула руку сквозь прутья, обхватила шею парня, привставая на носочки, а затем притянула его к себе, соединяя их губы в жестком поцелуе. Эрен опешил на долю секунды, но затем пришел в себя, отвечая на поцелуй. Это было неудобно, прутья мешались и впивались в тело, не позволяя им прикоснуться. Холод от металла и жар тела Эрена будоражил кровь, голова начала кружиться, но Сина лишь сильнее вцепилась в Эрена, не желая отпускать ни на секунду. После стольких дней, когда она думала, что больше никогда не сможет дотронуться до него, ощутить его руки на коже, а его губы на своих, она не могла насытиться им. Как и он ей. Он отчаянно целовал её, заставляя губы болеть от такого напора, но Сина была не против. Это была приятная боль, которая напоминала, что они всё ещё есть друг у друга. Что, несмотря на все трудности, они готовы бороться. Когда они разорвали поцелуй, Сина почувствовала себя рыбой, выброшенной на берег. Она хватала воздух ртом, пытаясь вдохнуть побольше кислорода, а дыхание Эрена, который не торопился отстраняться от неё, обдавало жаром её кожу, и так пылающую после их поцелуя. — Запомни, Эрен, — сказала она, опуская ладонь ему на грудь и чувствуя, как сильно бьется его сердце, — Мне не нужна твоя защита. Все, что мне нужно, это ты. Юноша улыбнулся, а его пальцы накрыли её щеку. — Я запомню.