Miracle

      Гакупо поселился в небольшой деревне, одной из тех, что стояли вдоль длинного берега русалочьего моря. Он работал в порту, помогал строить корабли и частенько отправлялся в плаванье на несколько месяцев. Прошло больше десяти лет с тех пор, как он в последний раз видел Арлекина, а Мейко редко навещала его, но, несмотря на одиночество, Гакупо не стремился заводить новых друзей. Люди все также казались ему чужими и порой слишком жестокими.       Все эти годы он чувствовал себя лишним всюду, где бы ни появлялся. Его отчужденность и угрюмость отталкивали всех, кто пытался общаться с ним. Гакупо старался забыть о прошлом и жить как остальные люди, но ему совсем не о чем было с ними говорить.       Он думал, что так и пройдет его жизнь, и уже не ждал перемен. Но однажды поздним вечером, когда он только вернулся из долгого плаванья и отдыхал в своем маленьком домике на окраине, раздался громкий стук в дверь.       Он открыл и увидел Мейко. В последний раз они встречались около двух лет назад и с тех пор она очень изменилась. Но не это было главным, а то, какой несчастной она выглядела.       Гакупо крепко обнял давнюю подругу и пустил в дом. Он усадил ее у камина и налил в глиняные кружки эль, который купил и берёг именно для таких редких встреч.       — Ты так вырос, — сказала Мейко, принимая кружку из его рук.       — И это ты мне говоришь? — усмехнулся Гакупо, усаживаясь напротив нее, — Ты стала настоящей красавицей, Мейко.       Девушка отмахнулась и сделала большой глоток. Гакупо внимательно смотрел на нее, отмечая про себя, что она недавно плакала. Возможно, она всю дорогу рыдала, не переставая.       Почему-то Гакупо был уверен, что это связанно с морской ведьмой.       — Что случилось? — спросил он, наклоняясь вперед.       Мейко встретила его пристальный взгляд неуверенно и мрачно.       — Я видела Арлекина, — сказала она негромко.       Гакупо вздрогнул и торопливо спросил:       — Как он? С ним все в порядке?       — Он? — повторила Мейко с легкой усмешкой, — Скорее, она.       — Не понимаю… — нахмурился Гакупо.       — У Арлекина женское тело. Да и зовут его теперь иначе – Руко.       Они смотрели друг на друга несколько долгих секунд, а затем Гакупо откинулся назад и сделал большой глоток.       Арлекин был его первым другом. Гакупо до сих пор помнил до малейших деталей их первую встречу и то, как легко им было вместе. Тогда Арлекин сказал, что не знает девочка он или мальчик, но затем все же попросил Гакупо обращаться к нему как к мальчику. Странно было теперь думать о нем, как о девушке.       Мейко не мигая смотрела огонь, который весело трещал сухими поленьями. Рыжие отсветы плясали на ее лице, отражались в ее карих глазах, искажая ее облик почти до неузнаваемости.       Гакупо скосил глаза и посмотрел на нее, не поворачивая головы и надеясь, что она не заметит его пристального взгляда. Она и вправду сильно изменилась со времени их прошлой встречи. Он запомнил ее как девочку-подростка, похожую скорее на мальчишку, чем на будущую леди. Она все еще ходила в мужской одежде и прятала длинные волосы, но это более не могло скрыть ее привлекательность.       Гакупо отвел взор и тоже уставился на пламя, с треском пожирающее сухие поленья. Почти всегда это зрелище вызывало в нем смутный страх и заставляло его возвращаться в далекое прошлое, которое он хотел забыть, но так и не смог. Наверное, он был таким же поленом, когда в руки его матери попал волшебный осколок. Впрочем, и после этого он оставался просто поленом. Иногда ему казалось, что он до сих пор обычное полено, которое отчаянно пытается изобразить настоящего человека.       Арлекин был таким же. Он так же неистово стремился жить, но никогда не знал, что же это значит на самом деле.       — Но почему же он ни разу не связался со мной? — негромко спросил Гакупо, ни к кому, в общем-то, не обращаясь, — Где он пропадал?       Мейко помедлила несколько секунд, прежде чем дать ответ.       — Моя мама… — ее голос дрогнул, а затем зазвучал тверже: — Тето сделала из нашего друга слугу для себя. Арлекин по-прежнему просто кукла, но с человеческим телом. Она отдает ему ужасные приказы, он стал ее марионеткой…       Она умолкла, и около минуты они сидели в молчании, пока Гакупо не услышал сдавленный всхлип. Взглянув на Мейко, он увидел, что по ее щекам заструились слезы, и торопливо вскочил на ноги. Он не знал, что должен делать. Впервые он видел, как эта сильная и смелая девушка плачет. Даже догадываясь, что она рыдала по дороге к его дому, Гакупо в глубине души надеялся, что при нем она сможет сдержать слезы. Мейко встала и, обхватив себя за плечи, отошла к окну. Она словно поняла его растерянность и потому повернулась спиной, тем самым как бы говоря, что не нуждается в утешении.       Вот только она нуждалась. И Гакупо это знал, чувствовал.       Он подошел к ней и вдруг, неожиданно для самого себя, развернул ее к себе и крепко обнял. На мгновение Мейко застыла, будто каменное изваяние, а затем обвила его шею руками и уткнулась лицом в его плечо.       Почти сразу Гакупо ощутил, как рубаха промокла от ее слез. Она прерывисто дышала, больше не сдерживая рыданий. Гакупо прижимал к себе ее сотрясающееся тело, надеясь, что этого будет достаточно.       — Не плачь, Мейко, — прошептал он слова, самые нелепые из всех возможных, и тут же добавил: — Возможно, мы сможем все исправить…       — Не сможем, — пробормотала Мейко, поднимая покрасневшее лицо, — Мы оба всегда знали, что он сам желает такой жизни. Он ведь не умеет по-другому. Я просто не хотела, чтобы его использовали так… Не хотела, чтобы она использовала его так…       Она снова громко всхлипнула, но на этот раз сдержалась. Ее слезы высохли, она отстранилась и отвернулась.       — Я пойду спать, — бросила она, не глядя на него.       Гакупо показал ей комнату, в которой обычно спал сам, налил в кувшин чистую воду, чтобы она могла умыться, и оставил ее одну. Он не был уверен, должен ли сказать что-то еще, должен ли сделать что-нибудь. Он не знал, как преодолеть эту внезапную неловкость, возникшую между ними. Прежде такого не было. Прежде он мог говорить с ней легко, будто с парнем. Прежде он никогда не обнимал ее. И прежде он ничего подобного рядом ней не испытывал.       Гакупо устроился на узкой лавке в единственной оставшейся комнате, рядом с догорающим в камине огнем. Он знал, что долго не сможет уснуть, а потому просто лежал неподвижно и смотрел на слабое пламя, лижущее угольки.       За пару часов до рассвета усталость все-таки одолела его, и Гакупо забылся тяжелым сном, в котором то и дело мелькали пугающие образы. Морская ведьма с ее насмешливой ухмылкой, властным взором и жуткими щупальцами, за спиной которой стояла незнакомка в темном плаще и накинутым на голову капюшоном. Лица ее Гакупо так и не смог разглядеть, но был уверен – это и есть Арлекин в его человеческом обличии.       Щупальца скрутили Гакупо и не давали пошевелиться. Он не видел своего тела, но чувствовал себя почему-то вновь деревянным поленом. Гакупо был полностью во власти ведьмы, и она с широкой улыбкой отдала приказ:       — Избавься от него!       Арлекин покорно вышел вперед. В его руке вдруг появился горящий факел, и в его пляшущем свете под капюшоном сверкнула безумная улыбка.       Гакупо хотел закричать от ужаса, но из его отрытого рта не вырвалось ни звука. Он был бессилен перед ликом смерти и, всем телом ощущая ужасный жар огня, бился в агонии страха.       — Проснись, Гакупо! — раздался где-то рядом встревоженный голос.       Но Арлекин приближался, и вот уже можно было разглядеть его лицо. Тогда-то у Гакупо, наконец, вырвался отчаянный вопль.       — Это только сон! — прорвался через крик настойчивый голос, — Проснись же!       Широкая и безумная улыбка застыла на лице Мейко, которая подносила пылающий факел все ближе к Гакупо. Деревянное тело вот-вот должно было загореться, он рвался прочь, но щупальца крепко держали его.       — Гакупо! — полный тревоги голос, наконец, вырвал его из кошмара.       Он распахнул глаза, тяжело дыша. Он был в безопасности, поблизости не было ни морской ведьмы, ни подчинявшегося ее приказам Арлекина в теле Мейко.       Гакупо опустил взгляд. Деревянное тело было цело.       — Ты так кричал, — вновь прозвучал нежный голос, — Я даже испугалась.       Мама тепло улыбалась ему, гладила по щеке. Он улыбнулся в ответ.       — Мне приснился страшный сон. Все началось с того, что я сбежал на улицу, чтобы немного погулять…       — Я ведь говорила тебе этого не делать, — недовольно нахмурилась мама, и Гакупо поспешил успокоить ее:       — Это ведь только сон, я бы никогда не поступил так на самом деле.       — Что еще случилось в твоем сне? — поинтересовалась мама, вновь мягко улыбнувшись ему.       — Там у меня были друзья.       — Это хорошо, — мама кивнула, радуясь за него.       — Но еще была морская ведьма со страшными осьминожьими щупальцами вместо ног! — воскликнул Гакупо, — И она заставила моего друга пойти на меня с факелом, чтобы я сгорел заживо…       — Сгорел заживо, — задумчиво повторила мама, вдруг помрачнев, — Прямо как я?       Гакупо изумленно распахнул глаза, но прежде, чем он успел переспросить, тело его мамы охватило пламя. Из ее горла вырвался дикий вопль, который оглушил Гакупо, заставил отпрыгнуть назад и вжаться в стену. Она билась в агонии и кричала неистово, дико, будто обезумевшее животное. Огонь стремительно разъедал ее кожу, волосы, сжирал ее плоть, оголяя кости.       Должен был появиться запах, но Гакупо ничего не чувствовал.       Должен был появиться…       Ее бешеный вопль продолжал звучать. Но ведь она уже должна была умереть.       Это сон.       Гакупо заставил себя закрыть глаза.       Когда он их откроет, этот кошмар должен, наконец, закончиться.       Душераздирающий крик вдруг оборвался.       Гакупо ощутил, как сквозь веки пробивается свет, однако это не было жарким светом от огня. Он распахнул глаза и облегченно выдохнул.       Солнечные лучи ослепили его в первое мгновение, но он сразу понял, что находится в своем крохотном домике, на скамье у потухшего камина – там же, где и заснул. Гакупо вытер со лба пот и тяжело поднялся на ноги. Подойдя к окну, он глубоко вдохнул свежий утренний воздух.       Давно ему не снились кошмары. Сны вообще редко посещали его, а потому Гакупо с трудом переносил ночи, подобные этой.       Мейко в подвернутых мужских штанах и широкой рубахе развешивала свежевыстиранные вещи перед домом. Увидев Гакупо, она приветливо улыбнулась и махнула ему рукой.       Гакупо глубоко вдохнул, чувствуя, как на мгновение замерло сердце в груди. Его заполнило изнутри облегчение от осознания того, что она рядом и он не один. Легкий ветер раздувал ее длинные волосы, и она заправила за ухо мягкие пряди, которые отливали красным в ярких солнечных лучах.       Гакупо отвернулся и отошел от окна, чтобы снять одежду, которая за ночь насквозь промокла от пота. Он умылся, переоделся и принялся готовить завтрак. На его губах появилась невольная улыбка. Он вдруг осознал, что на этот раз Мейко останется с ним дольше, чем на несколько дней.